Деньги не пахнут 4

Глава 12

Сердце Холмс дрогнуло и сжалось, едва взгляд упал на Сергея Платонова. В памяти мгновенно всплыло то унизительное воспоминание, которое не удавалось стереть ни временем, ни убеждениями. Тогда, на презентации для инвесторов, он появился неожиданно – чужак, будто возникший из ниоткуда. Сначала звучали слова похвалы, обращённые к её "гению", но вскоре за гладкой оболочкой проскользнул стальной наконечник вопросов. Они били точно, один за другим, словно острые иглы, разрывая красивую обёртку её выступления прямо на глазах у тех, кто должен был в неё поверить. Казалось, что этот человек наслаждался самой возможностью выставить её слабость на всеобщее обозрение.

Тогда Холмс пыталась убедить себя: пустяк, не более чем странность замкнутого иностранца. Но шрамы внутри остались.

Когда на экранах телевизоров развернулась история с "Эпикурой", знакомое лицо снова оказалось в центре событий. На сей раз потрясение оказалось куда сильнее.

Слишком пристально приходилось следить за ходом той кампании – ведь её главой был Уитмер, самозванец, возомнивший себя "Стивом Джобсом в индустрии питания". Это звание жгло Холмс: именно о нём она мечтала долгие годы – "женщина-Стив Джобс здравоохранения". Уитмер же выглядел в её глазах вором, присвоившим титул, по праву предназначавшийся ей.

Когда его обвинили в предательстве чернокожих покупателей и продаже "Harbor Lobster", в душе Холмс мелькнула тайная радость. "Теперь никто больше не назовёт его новым Джобсом", – утешала она себя. Но дальше события развернулись как кошмарный сон.

На эфире, где Уитмер собирался оправдываться, внезапно появился тот самый человек – Сергей Платонов. С улыбкой, но с убийственной последовательностью он шаг за шагом разобрал аргументы "Белой Акулы", прижал его к стене, оставив беззащитным.

И вот тут началось нечто, чего Холмс не могла предугадать.

Соцсети взорвались. Хэштеги SupportEpicura и BLM заполнили ленты. Потоки людей хлынули в "Double Crab House", словно в святое место. Казалось, весь континент накрыла одна гигантская волна – и от этого гула содрогались даже самые глухие углы страны.

Сотрудники самой "Theranos" попадали под это течение: по пятницам они уезжали в Сан-Франциско, а в понедельник хвастались, что стояли в километровых очередях, чтобы хоть раз попасть в знаменитый ресторан.

С каждым днём имя Уитмера укреплялось. Он окончательно стал "Стивом Джобсом индустрии питания". И вместе с этим Холмс чувствовала, как ускользает её мечта.

Но самое страшное было не в этом. Страх исходил от самого Платонова. Он был тем камнем, чьё падение в воду вызвало чудовищное цунами. Легчайшая рябь, созданная им, оборачивалась лавиной, способной смести всё вокруг.

Вспоминая это, Холмс даже проверила по десять раз: участвует ли "Heritage Group", с которой был связан этот человек, в нынешнем раунде частных инвестиций. С облегчением убедилась – нет. Можно было выдохнуть. Но теперь….

Двери открылись, и на пороге оказался он.

– Что ты здесь делаешь? – резким тоном спросил Шарма, стоявший рядом.

Платонов ответил мягко, с почти ленивой улыбкой:

– У "Heritage" и RP Solutions один клиент – "Голдман".

– Неужели у "Голдмана" не нашлось никого другого? – сарказм Шармы повис в воздухе.

Но и на этот выпад прозвучал ровный голос:

– Учитывая опыт прошлой встречи на вашей презентации, именно меня и посчитали наиболее подходящим. Так быстрее и проще.

Тишина после этих слов звенела в ушах, а у Холмс от холодного пота по спине пробежал дрожащий след. После короткой реплики Сергей Платонов перевёл взгляд на неё и позволил себе едва заметную, почти ленивую улыбку. В комнате будто запахло озоном от работающего кондиционера, и стало так тихо, что стало слышно, как гудели лампы под потолком. А на полированном столе отражались силуэты сидящих людей.

– Начнём? – прозвучал его голос спокойно, словно между прочим.

Губы Холмс пересохли, будто засыпанные песком. На мгновение она вспомнила прошлую встречу, когда тот же человек уже подвергал сомнению технологии "Theranos". Тогда её выручали магические формулы вроде "коммерческая тайна" и "секретные разработки". Но сейчас, в ходе проверки для инвесторов, такие слова не имели силы. Здесь требовалась полная прозрачность.

Внутри холодком поднялась осторожность: этот мужчина пришёл именно за этим моментом, чтобы вгрызться в плоть компании и вытащить наружу то, что обычно прячут. Отступать было некуда. Сухим, почти стеклянным голосом Холмс ответила:

– Да, начнём.

Так стартовала проверка для RP Solutions, растянувшаяся на четыре дня и три ночи.

***

Первым пунктом стояла презентация руководства: видение, стратегия, амбиции. Холмс и Шарма уже приготовились произносить выученные речи, когда Платонов неожиданно прервал их, словно хищник, выждавший паузу.

– Может, пропустим эту часть? – улыбка его была нарочито вежливой, но в ней слышался скрежет скрытого вызова. – Всё это мы слышали раньше. В потенциал "Theranos" верим безоговорочно. А вот времени мало – лучше перейти к сути.

Пальцы Платонова легко пробежали по программе дня.

– Следующий пункт – осмотр объектов.

Осмотр предполагал и демонстрацию "Ньютона", устройства, вокруг которого и разгорелись прежние сомнения. Но теперь Платонов привёл с собой не случайных наблюдателей, а целую ударную группу специалистов: клинического патолога, патологоанатома и эксперта по контролю качества. Их присутствие ощутимо изменило воздух в зале – тишина звенела, как перед грозой.

Холмс почувствовала, как мышцы лица предательски тянутся к гримасе, и поспешно натянула улыбку. QC – "контроль качества". Ахиллесова пята их лаборатории. В памяти всплыли слова уволенного недавно патолога:

– У нас странная политика QC. Приказывают удалять выбросы и считать среднее по оставшимся данным.

Так скрывались нестабильные результаты "Ньютона". Обычная проверка прошла бы мимо этого, но эксперт Платонова не упустит.

Комнату заполнила мгновенная тишина, в которой было слышно даже, как кто-то тихо передвинул стул. Тогда Холмс, не моргнув, произнесла:

– К сожалению, "Ньютон" сейчас проходит перекалибровку дозаторов. Провести демонстрацию невозможно. Перенесём тур по объектам на последний день. Сегодня можем показать материалы отдела продаж и маркетинга.

Отговорка прозвучала гладко, но в её собственных ушах звенела фальшивой нотой. Платонов чуть наклонил голову, словно рассматривая её под лупой.

– Странное совпадение. О дне проверки знали заранее, и именно сегодня понадобилась перекалибровка? – слова его были мягкими, но в них ощущался стальной привкус.

Холмс напрягла скулы и снова выдавила улыбку. В комнате запахло напряжением, будто воздух наэлектризовался.

– Произошёл внезапный сбой, – холодным голосом сообщила Холмс.

Сергей Платонов нахмурился, черты лица потемнели от показной обеспокоенности.

– Сбой? Это звучит серьёзно. Подобное ведь случается при плановой замене деталей раз в два-три месяца… Значит, неисправность не рядовая? Каков точный источник проблемы?

Он говорил размеренно, но каждый вопрос бил точно в цель, будто скальпель рассекает ткань.

– Речь идёт о механике? Нет, раз упомянута перекалибровка, выходит, дело в точности. У дозаторов, как известно, сильный износ. Сколько лет это оборудование уже работает?

– Точная причина неисправности пока устанавливается, – отрезала Холмс, напрягшись так, что ногти впились в ладонь.

Платонов на секунду замолчал, будто смакуя момент, затем тихо произнёс:

– Даже общую классификацию проблемы назвать не можете?

На лице отразилась тревога.

– Это хуже, чем кажется. Если автомобиль вдруг заглохнет, каждый механик сразу различит – топливо, батарея или двигатель. А здесь? Подобные трудно диагностируемые сбои случаются часто?

Холмс изогнула губы в холодной усмешке, но в глубине глаз дрогнула тень.

– Вовсе нет. Просто отчёт до меня ещё не дошёл.

– Вот как… тогда это даже к лучшему, – с лёгкой улыбкой заметил Платонов.

От этой улыбки по спине Холмс пробежал ледяной холод, словно от прикосновения металлического предмета к коже. И в тот момент дверь открылась, впустив команду отдела продаж.

Быстрый взгляд в сторону Шармы – немой приказ следить за Платоновым – и Холмс, не теряя времени, вышла из зала. Каблуки гулко стучали по коридору, отдаваясь в висках.

Через несколько минут в отдельной комнате собрались ключевые фигуры "Theranos": финансовый директор-исполнитель, юрист компании, глава исследований и руководитель PR. Воздух был густой, перегретый напряжением.

– Можно ли отвергнуть инвестиции RP Solutions? – прямо спросила Холмс.

Сумма сделки – тридцать миллионов долларов. Немалые деньги, но слишком высокая цена скрывалась за ними.

– Проект договора уже составлен, – осторожно заметил финансовый менеджер.

– Но ведь он не обязывает? Значит, есть возможность отозвать? – голос Холмс звенел сталью.

Деньги её мало интересовали – хотелось лишь избавиться от этого настойчивого наблюдателя.

– Формально договор действительно не окончателен, – произнёс финансист, избегая встречаться взглядом, – но резкий отказ без причины нарушит принцип добросовестности. Придётся заплатить компенсацию за расторжение….

– У нас есть ресурсы для этого, – отмахнулась Холмс.

– Дело не в компенсации. В инвестиционном мире слухи распространяются мгновенно. Узнают, что проверку из пятнадцати специалистов свернули уже в первый день – это станет дурным знаком для всех будущих партнёров.

– Значит, нужен способ отказаться так, чтобы не вызвать шума, – сухо подытожила она.

Финансовый менеджер беспомощно развёл руками.

– Подобные решения – прерогатива финансового директора… Но у нас его нет.

Должность пустовала уже восемь лет. Предыдущего финансового директора Холмс уволила без колебаний – тот слишком часто требовал доказательств: документы от фармацевтических компаний, контракты с военными, клинические подтверждения.

– Доходы и прогнозы прибыли основаны на готовности продукта к рынку, – говорил он тогда. – Нужны бумаги, подтверждающие это….

Неудобные вопросы раздражали её. Человека назвали "не командным игроком" и вышвырнули. Нового так и не наняли.

В этот момент заговорил руководитель PR, голос его звучал приглушённо, словно в комнате стало теснее от слов:

– Возможно, выход всё же есть…

В душном зале заседаний напряжение густым туманом давило на виски.

– Даже если откажемся от инвестиций, проверку нужно довести до конца, – негромко произнёс руководитель отдела по связям с общественностью. Его голос был тих, но твёрд, как шаги по мраморному полу.

Этот человек был младшим братом Холмс, Лиамом. Она когда-то сама привела его в компанию, когда тот, окончив университет, безуспешно метался в поисках работы. Специалистом в медтехнике он не был, зато преданность сестре напоминала фанатичную веру.

– Учитывая нынешнюю популярность Сергея Платонова, действовать следует осторожно. Стоит ему вбросить в соцсети туманную фразу о срыве сделки в первый же день – и резонанс обеспечен. Его слова уже не раз будоражили всю страну.

Юрист, сидевший рядом, кивнул, слегка подвинув очки на переносице.

– Преждевременно разгонять проверяющих опасно. Если выстоим четыре дня, решение найдётся.

– Конкретный план есть? – прозвучало от стола.

– RP Solution ведь стартап, – задумчиво протянул юрист. – Можно сослаться на нестабильность финансирования и отказать им позже, под благовидным предлогом.

Мысль пришлась Холмс по душе: выдержать проверку, а потом аккуратно выдавить инвестора. Главное – дотерпеть. Но в глубине сознания неотвязно зудел вопрос: позволит ли этот человек всё оставить без шума? Ответ напрашивался сам – конечно, нет.

Ногти впились в губу. Слишком ясно ощущалось, чего добивается Платонов. Он обязательно попытается поколебать основы технологии, уверенный, что та неосуществима.

– Если вдруг он уцепится за вопросы QC и потребует раскрытия внутренних механизмов? – обратилась Холмс к юристу.

Тот отозвался без колебаний:

– Суд никогда не принудит раскрыть коммерческую тайну на столь шатких основаниях. Проблемы QC – это дефекты продукта, их решают корректировкой или компенсацией. Этого недостаточно, чтобы вскрывать секреты.

Резкий поворот головы – теперь взгляд упал на главу исследовательского отдела.

– Немедленно в лабораторию. Подготовьте новый регламент контроля качества. Персонал должен знать его наизусть.

Приказ был ясен: создать фиктивное прикрытие. Учёный молча вышел, за ним захлопнулась дверь.

– Он ведь не станет разыгрывать расовую карту? – задумчиво бросила Холмс. – Это его сильнейшее оружие. Он снискал уважение именно благодаря речи о дискриминации.

– Лучше подготовить внутренние документы по вопросам равенства и ESG, – сухо подтвердил юрист.

Стопка "срочных" заданий росла, как снежный ком. Составлялись списки фальшивых политик, скрипели ручки, в воздухе стоял запах свежих чернил.

И вдруг – резкий сигнал.

"Дин!" – смартфон Холмс завибрировал на столе. На экране вспыхнуло имя Шармы – человека, которому она доверяла больше остальных.

Сообщение короткое, но тяжёлое, как удар:

"Возникла проблема."

Сердце ухнуло в пустоту.

Ведь Сергей Платонов в этот момент всего лишь слушал презентацию отдела продаж и маркетинга. Там, казалось, не могло случиться ничего опасного. Но Шарма писал….

"Он ищет финансового директора."

***

В зале царила тягучая тишина, которую не могли разогнать ни шелест страниц, ни сухие удары каблуков по каменному полу. Воздух пах кофе, перегретым кондиционером и тревогой. Сергей Платонов, сидевший напротив, неожиданно произнёс с мягкой вежливостью, будто спрашивал о погоде:

– Могу ли я встретиться с финансовым директором напрямую?

Слова повисли в воздухе, как капля чернил в стакане воды. Лицо Шармы, всегда высокомерно-спокойное, резко напряглось. Взгляд его, острый, как игла, полоснул по собеседнику, будто желая пробить броню и увидеть скрытые намерения.

Обычно в таких случаях из уст этого человека слетала бы колкая фраза, вроде: "Как смеете задавать такие вопросы?" – но сейчас ситуация была иной. На кону стояли обещанные инвестиции, и потому пришлось натянуть улыбку, скованную, будто из пластика.

– Одну минуту, – сказал он, вынимая смартфон.

Его пальцы забарабанили по экрану. Сухие щелчки клавиш звучали громче, чем дыхание. Сомнений не было – сообщение отправлялось Холмс. И всё же поражала беспечность: любой другой человек вышел бы в коридор, скрыв переговоры, а этот делал всё на глазах у инвесторов. Глупость и дерзость – дурная смесь.

Минут через пять он поднял голову.

– Для чего вам нужен финансовый директор? – спросил он, улыбаясь губами, но сжав челюсти так, что на висках выступили жилы.

– Есть вопросы по прогнозам доходов, – ответ прозвучал тихо, но твёрдо.

– Этим могу заняться и я, – поспешил отрезать Шарма.

– Речь идёт о финансовых рисках. Этим занимается CFO.

Слова были произнесены без нажима, но звучали как приговор. Брови Шармы дёрнулись, дыхание стало тяжёлым. Снова улыбка – натянутая, как маска.

– Должность финансового директора в компании сейчас вакантна.

Разумеется. Её освободили собственными руками.

– Почему?

– Стартапу CFO не всегда необходим. Финансовое управление достаточно простое. Когда масштабы бизнеса вырастут, найдём подходящего человека.

Слова звучали правдоподобно, но логика хромала.

– То есть должность пустует с основания компании?

Пауза. Взгляд скользнул в сторону.

– Раньше CFO был, но сейчас место пустое.

– Забавно выходит. Говорите, что CFO нужен в зрелой стадии бизнеса, а в начальной он у вас был. Почему же теперь решили обойтись без него?

Ответа не последовало. Лишь напряжённое дыхание, сбивчивое, словно у человека, которого загнали в угол.

Удовольствие от нажатия на больную точку ощущалось даже в воздухе. Скрытая ярость Шармы сквозила в каждом движении, но приходилось держать улыбку.

– Вы говорили о вопросах, задавайте, – пробормотал он. – Риски тоже в моей компетенции.

– В таком случае хотелось бы понять, каким образом компания страхует вероятность срыва контрактов, на основе которых и строились столь оптимистичные прогнозы.

– Риска нет, – отчеканил Шарма.

Ответ прозвучал слишком резко, и потому следующее требование прозвенело особенно холодно:

– В таком случае нужно ознакомиться напрямую с контрактом с Министерством обороны.

Колебание длилось секунду, потом Шарма отдал знак сотруднику. Тот принёс папку. Но внутри оказались лишь протоколы встреч, переписка, обрывки заметок.

– Это всего лишь повестки и меморандумы, – голос прозвучал стальным. – Где сам контракт?

Лицо Шармы застыло, словно камень. В улыбке больше не осталось ни капли теплоты. В воздухе повис тяжёлый привкус недосказанности. Сухой шелест бумаг и глухие удары кондиционера по решётке казались громче, чем любые слова.

– Контракт вот-вот будет подписан, – произнёс Шарма, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

– Значит, пока его нет, – последовал холодный отклик.

А ведь именно этот контракт с Министерством обороны был краеугольным камнем в громких прогнозах. В отчётах гордо значилось: доходы в 2014 году – двести шестьдесят один миллион долларов, прибыль – сто шестьдесят пять. На 2015-й обещались астрономические цифры: почти миллиард семьсот миллионов выручки и более миллиарда чистой прибыли. Но без реального договора всё это превращалось в мираж, написанный на песке.

Сбоку раздался спокойный, но колкий голос приглашённого специалиста по финансам. Его речь была точной, как скальпель хирурга:

– Контракты с Пентагоном не заключаются за пару недель. На это уходят месяцы: федеральные регламенты, проверки безопасности, согласования по DFAR, внутренние аудиты. Если документ не подписан к июлю, получить доход в этом году нереально.

Шарма прикусил губу. На лице застыло упорство, но слова застряли в горле. Спорить с профессионалом, вооружённым фактами, означало выставить себя на посмешище.

– Без финансового директора подобные вещи невозможно контролировать должным образом, – прозвучало замечание, словно удар по больному месту. Бровь Шармы дёрнулась, пальцы нервно сжались в кулак, но он вынужден был сидеть прямо, сохраняя маску вежливости.

Запах кофе в комнате вдруг стал горьким, словно напоминал о подгорающей лжи.

Тишина затянулась. Потом Платонов, будто ненароком, предложил:

– Завершим разговор о продажах и перейдём к частичному осмотру лаборатории?

Шарма едва заметно вздрогнул. Лицо вытянулось, словно от кислого вкуса.

– Сегодня невозможно. Оборудование на калибровке, – прозвучала поспешная отговорка.

– Речь ведь шла о демонстрации приборов. Демонстрацию можно оставить на последний день. Но саму лабораторию осмотреть всё же можно?

Вопрос прозвучал мягко, но с таким нажимом, что напряжение стало ощутимым, словно тяжёлое одеяло на плечах. Отмазки здесь уже не выглядели убедительными.

Шарма шумно выдохнул, откинувшись на спинку кресла.

– Сегодня доступ в лабораторию ограничен. Предлагаю начать с проверки IT-отдела, – сказал он сдавленным голосом.

Его раздражение было видно по жёсткой линии губ, хотя слова всё ещё звучали учтиво. Он явно пытался удержать фасад вежливости, но глухая злость вибрировала в каждом жесте.

– Хорошо, – прозвучало согласие, быстро и легко, будто уступка была сделана без борьбы.

На самом деле осмотр лаборатории и не был целью. Это была лишь приманка, дымовая завеса. Настоящие следы нужно было искать в другом месте.

Шаги зазвучали по коридору, и вскоре группа вошла в помещение IT-департамента. Воздух здесь был сух, пах проводкой и пылью вентиляторов. Мониторы тихо гудели, мигали лампочки серверов. В этой тишине новые вопросы уже рвались наружу – острые, цепкие, будто когти, готовые вырвать нужное доказательство. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь жужжанием кондиционера и мерным щелчком шариковой ручки в пальцах одного из сотрудников. На столе между чашками с остывшим кофе и папками с бумагами прозвучал вопрос, от которого воздух будто потяжелел:

– Почему данные всех отделов изолированы друг от друга? Такая система мешает обмену информацией и выглядит крайне неэффективной.

Руководитель IT отдела дернулся, взгляд его метнулся в сторону Шармы, словно ища у того защиты. Тот не сумел скрыть раздражения: скулы напряглись, пальцы с силой вжались в подлокотники кресла. Но, сделав жест рукой, он позволил подчинённому отвечать.

Голос IT-шника дрожал, словно плохо настроенная струна:

– Чтобы предотвратить утечку конфиденциальных данных.

Запах бумаги и тонера смешивался с лёгким ароматом антисептика, что тянулся от соседнего стола. Вопрос последовал тут же, резкий, как удар ножа по стеклу:

– Какие именно программы используются? Какие меры предприняты, чтобы исключить утечки?

Улыбка Шармы заострилась, как лезвие. Он терпеливо слушал, хотя в глазах его металось раздражение. На деле же всё оказалось куда прозаичнее: у сотрудников не было доступа к флешкам и принтерам, даже мессенджеры находились под запретом. Когда-то подобные слухи долетели из разговоров в кафе, но теперь удалось зафиксировать их официально.

– Разве такие меры не подрывают коммуникацию между отделами? При нарушении взаимодействия падает и общая эффективность. Не слишком ли это?

Шарма открыл глаза шире, и в глубине зрачков сверкнула злость. Но, заставив себя говорить ровно, он процедил:

– Иные времена требуют жёстких решений. Сейчас рынок диагностических услуг поделен всего двумя гигантами. Theranos – угроза их монополии, а значит, они попытаются украсть нашу технологию любой ценой.

Гулкие слова повисли в воздухе, но всё это звучало больше как паранойя, нежели реальность. Документировать приходилось и этот ответ – каждая мелочь могла однажды обернуться оружием.

– Сколько утечек информации выявлено на данный момент?

Тишина. Шарма дёрнул плечом, нахмурился.

– Зачем вам такие подробности…?

Ответа не последовало. Лишь намёк:

– Может, тогда стоит пройтись по лаборатории?

Угроза оказалась действенной – нужные сведения всплыли тут же.

К вечеру проверка IT и финансового отделов завершилась. За окнами небоскрёба сгущались сумерки, в воздухе витал запах нагретого асфальта, а стрелка часов перевалила за шесть.

– На сегодня достаточно. Завтра продолжим.

На лице Шармы на мгновение мелькнуло облегчение – словно с плеч свалили мешок с камнями. Но радость была преждевременной: впереди ждал второй день, куда более жёсткий.

***

Утро началось с визита в юридический отдел.

– Есть ли открытые судебные процессы?

Сотрудники переглянулись, молчали.

– Эта информация необходима для оценки рисков компании.

Вновь тишина.

– Если нет – тогда, пожалуй, пройдём в лабораторию.

Слово "лаборатория" действовало, как острый кнут. Документы появились мгновенно. Среди них – иски от бывших сотрудников и неожиданно всплывшее дело, связанное с патентами. Бумага хрустела под пальцами, а запах типографской краски навязчиво резал нос.

Следом – визит в отдел кадров.

– Потребуются данные по персоналу. Продолжительность работы, процент удержания сотрудников.

Лицо Шармы окаменело, уголки губ изогнулись в вынужденной усмешке.

– Разве такие мелочи важны? Ни одна комиссия прежде не спрашивала подобного.

Так и было: обычно инвесторы ограничивались поверхностным осмотром, боясь лезть глубже. Но в этом случае обходиться намёками и формальностями никто не собирался.

– В стартапах зависимость от людей слишком велика. Удержание кадров – вопрос выживания. И то, что раньше никто этого не запрашивал, не значит, что это лишено значения.

В комнате запахло грозой и озоном от включённого кондиционера, сквозь стекло доносился гул города. А напряжение, витавшее между Шармой и собеседниками, можно было резать ножом – и оно не собиралось рассеиваться.

В комнате сгущалось напряжение, словно влажный воздух перед грозой. Шарма метнул острый, колючий взгляд в сторону начальника отдела кадров – безмолвный приказ: выкрутиться, отвертеться, отказать. Тот, бледнея, заговорил торопливо, с запинками, будто слова путались на языке:

– Сейчас предоставить данные невозможно. Нет обезличенной выборки, вопрос касается конфиденциальности сотрудников.

Ответ прозвучал натянуто, и откуда-то с полки потянуло запахом старых папок, пыли и чернил. Но звучал он неубедительно.

– Подойдут и суммарные показатели.

Начальник кадров замялся ещё сильнее, голос дрогнул:

– У нас не выделено агрегированных данных. Все записи содержат имена, потому сразу подготовить их затруднительно….

Тонкая улыбка скользнула по лицу Лилианы – именно для подобных ситуаций её и привели. Она слегка повернулась к столу и спокойно, будто читая по учебнику, произнесла:

– Какая у вас система управления кадрами? Workday? SAP? Oracle HCM? UKG? Пара кликов – и выборка готова.

От перечисленных названий начальник HR побледнел, словно глотнул ледяной воды. Слова посыпались с запинкой:

– Н-нет… не эти. Используется… довольно малоизвестная программа….

– Как называется?

– Всё равно не слышали бы, даже если скажу.

Губы кадровика побелели, в уголках рта дрожала натянутая улыбка. В воздухе повис запах пота, смешанный с ароматом дешёвого дезодоранта. Ложь чувствовалась в каждом звуке, и в копилку доказательств добавилось ещё одно – компания предоставляла заведомо ложные сведения.

Задавить их здесь и сейчас было бы легко, достаточно потребовать немедленно включить компьютер. Но лучше оставить паузу – пусть завтра принесут сфабрикованные бумаги. Тогда обман станет очевидным и задокументированным.

Для вида последовал новый укол:

– Программное обеспечение играет ключевую роль в эффективности. Стоит задуматься об использовании общепринятой системы.

В голосе прозвучала мягкая насмешка, и глаза Шармы вспыхнули яростью. Сжатые кулаки выдали усилие, с которым он давил раздражение. Начальник отдела кадров торопливо вмешался, не давая руководителю сорваться:

– Учтём ваше замечание. Данные подготовим к завтрашнему дню.

Разумеется, подготовят. И, скорее всего, сфальсифицируют. Что ж, тем ценнее будет итоговое доказательство: преднамеренное предоставление ложных документов.

Следующий запрос прозвучал почти буднично:

– Нужна организационная структура компании.

По диагонали взгляд скользнул по схеме. Нужное сразу бросилось в глаза:

– Не вижу должности Chief Risk Officer.

– Такой позиции нет.

– А ChiefMedical Officer? Chief Compliance Officer? Chief Quality Officer? Руководителя клинических операций?

Ответа не последовало. Лишь заминка и пустой взгляд. Казалось, Шарма даже не понял половины перечисленных титулов.

В воздухе повисло тяжёлое молчание, и только приглушённый гул кондиционера заполнял паузу. С тяжёлым вздохом последовал новый выпад:

– В компаниях, работающих с медицинскими устройствами, подобные должности обязательны. Ведь речь идёт о жизни людей, а значит, требования к регуляции строжайшие. Получается, ни одного ответственного за это нет?

– Этим занимается директор лаборатории.

– В таком случае возможна встреча с ним?

Шарма замер, в голосе послышался скрип, словно ржавый металл:

– Зачем такие настойчивые требования? Подозреваете нашу компанию в чём-то?

Лицо его исказилось, в глазах заиграли красные искры раздражения. Терпение, тщательно скрываемое в последние часы, начало трескаться, как лёд под ногами весной.

– Подозрения? Ни в малейшей степени. Это обычная часть процедуры due diligence. Нужно лишь убедиться, насколько осознаются риски и соблюдаются нормы.

Шарма выдохнул тяжело, с пренебрежительной усмешкой:

– Слишком мелко роетесь. Из-за таких пустяков невозможно двигаться к чему-то большему.

Слова повисли в воздухе, будто ударили в лицо холодным ветром. Так, соблюдение законов и правил он назвал "пустяками".

Собственный гнев разъедал его, раздувал до предела. С каждым вопросом Шарма всё сильнее напоминал зверя, загнанного в угол. И именно этого момента и ждали – когда маска вежливости спадёт окончательно, и каждый сказанный в запале звук станет уликой.