Демонолога вызывали? Том 1

Глава 8 Честь дороже

— VIII —

Вилка с куском бекона и яичницей зависла в воздухе ровно в десяти сантиметрах от моего лица. Я так и замер с открытым ртом, глядя на вожделенную пищу.

Шестерни в голове заскрипели. Сразу возник рой мыслей на разные темы, но я решил уточнить у своего карманного анализатора с рогами в чем проблема:

— Почему? — спросил я мысленно. — Отравлена?

— Лучше, — сказал он, выхаживая вокруг тарелки. Пристально осмотрел кусочек бекона, потрогало лапками, после чего отломил самый краешек, сунул себе в рот и начал его с аппетитом пережевывать. В этот момент мне хотелось его прихлопнуть ладонью, как назойливое насекомое, что лезло к моей пище. А еще надеялся, что никто не заметил, как абсолютно магическим образом кусок моего бекона испарился в воздухе.

— Что значит «лучше?».

— Тебе сюда наплевали, Каммерер. Нахаркали будь здоров. Ощущение, что всей кухней собрались и в твою «яичницу-болтунью» такого наболтали, что уж лучше банку стрихнина съесть.

Я демонстративно поднес яичницу к носу и понюхал, после чего с пренебрежением отложил ее обратно. Голод-голодом, но и себя я не на помойке нашел.

— А у него? — спросил я беса, бросив взгляд на комиссара.

— У него тоже, — отозвался бесенок, стоя возле его тарелки и принюхиваясь. — А от бифштекса бесовки вообще аммиаком несет. Как она его ест — понятия не имею.

Я взглянул на Аиду. Она ела неспешно, отрезая маленькие кусочки от мяса, отправляла их в рот и медленно пережевывала, как аристократка. Примечательным было то, что ее клыки были чуть более длинными, чем у людей и слегка заострены. Незаметно при разговоре, но если бы она широко улыбнулась или оскалилась — добавило бы к ее внешнему виду грозного вида.

Я поднял руку вверх и пощелкал пальцами. Официант, который обслуживал наш стол, тут же обратил внимание и нехотя, но с должной быстротой направился к нам.

— Чем могу служить? — спросил он елейным голосом.

— Вызовите главного, — спокойно сказал я. Парень тут же побледнел.

— Простите, что случилось? Может я вам могу чем-то помочь?

— Андрей? — вмешался Покровский, подняв брови. Я ответил ему спокойным взглядом и повторил, не отводя глаз:

— Вы сделали уже все, что могли, молодой человек. Позовите хозяина, будьте добры.

— Простите, я не понимаю… что случилось?

— Вы тратите мое время, — сказал я с нажимом. — Зовите хозяина. Немедленно.

Он развернулся и поплелся на ватных ногах куда-то вверх по лестнице.

— Потрудишься объяснить? — спокойно спросил Покровский.

— Да. Знаете анекдот «вам кофе с пенкой или нет?».

Я увидел, как Аида на этом моменте подавила смешок, но сохранила вид, продолжая жевать свой бифштекст.

— Допустим.

— Вот у меня и у вас яичница с пенкой, товарищ комиссар. Подарок от шеф-повара и его команды.

— С чего ты взял? — спокойно спросил он, но вилку положил на место. Было видно, что тень сомнения прокралась в его душу и придушила всякий аппетит. А вот у меня он только разыгрался. Желудок тихо издавал трели, а мозг всячески предлагал плюнуть на собственную честь и накинуться на эти помои. Ну, подумаешь, наплевали, оно все равно там десять раз пережарилось, Марк. Давай, ешь.

Нет.

— У тебя ситуация не лучше, — сказал я рогатой. — А взял с того, что у меня обостренные рецепторы. Как обонятельные, так и вкусовые.

«Бес, чем он пахнет?»

— Ну, не знаю. Потом и нафталином… А еще близкой смертью.

«Я тебе рога выкручу. Одеколон у него какой?»

— А-а-а, ты об этом? — он вальяжно прошелся к Покровскому и принюхался. — Древесный одеколон, с примесью лимонно-апельсиновой цедры, очень маленькое содержание, едва уловимое. Есть еще какой-то горьким аромат, точно не могу уловить, но именно он добавляет терпкости.

— Сомнительное заявление, но, если учесть твой… твою ситуация, — сказал Покровский прямо в лузу. То, что мне нужно было.

— Я отсюда чувствую запах вашего одеколона, товарищ комиссар. Густой древесный аромат с долей цитрусовых и терпкость неизвестного мне содержания. Мужской парфюм, однозначно. Еще присутствует запах нафталина, возможно он связан с тем, что у вас в доме обитает моль и вы таким образом пытались уберечь свою костюм.

— Хм, — он широко ухмыльнулся, откинувшись на спинку своего стула. — Да ты настоящая ищейка.

— А у нее вообще течка, — кивнул бесенок в сторону Аиды.

«Течка у животных, бес. У людей это иначе называется».

— Ха! С чего ты взял, что она человек, Каммерер?

Вопрос был резонным. Если Аида и выглядела очень человекоподобной, то это не значило, что она действительно им была. С другой стороны, возможно поэтому она была такой… резкой сегодня. Будет ясно через несколько дней.

— Прошу прощения, — раздался слегка сипловатый низкий голос. Тембр мне напомнил одного старого-старого мафиози из киноленты моего мира, который сидел за столом. — Вы хотели меня видеть? Чем обязан?

— Премного благодарен вам, что вы нашли несколько минут в своем плотном графике работы… как я могу к вам обращаться?

— Ефим Викторович, — он учтиво кивнул мне.

— Ефим Викторович, я правильно понимаю, что вы являетесь владельцем сего заведения?

— Абсолютно верно, молодой человек. Прошу вас, у меня много работы, в чем дело?

Еще не понимает в какое дерьмо его вляпали его же собственные сотрудники и думает, что я просто так ему мозги решил парить. Нет уж, дядя, будем разбираться.

— У вас запрещено посещение таких особ, как моя коллега по работе? — слегка приврал я, показав головой в сторону Аиды.

Ефим Викторович одарил рогатую безэмоциональным взглядом. Ему действительно было все равно, кто сидит за его столом, пока он платит деньги.

— Нет. У нас вольны есть все, у кого есть деньги и пристойный вид, — отвечал он терпеливо, но желваки, которые он не мог удержать, слегка дергались при каждом слове, словно он пережевывал каждую фразу.

— Тогда по какой причине ваши официанты и вся кухня, я прошу прощения, нахаркали всем своим сумасбродом мне и моим спутникам в тарелки? Про бифштекс девушки я вообще боюсь говорить.

— Это ложь, — встрял официант.

— Я не с вами разговариваю, — спокойно я ответил парню.

Ефим Викторович поднял руку в белой перчатке, от чего его подчиненный, который снова открыл рот, тут же заткнулся. Он подошел к Аиде и протянул руки к ее тарелке.

— Позвольте?

Она спокойно подвинула тарелку ближе к хозяину ресторана и отложила сервиз.

Ефим Викторович взял тарелку с бифштексом и поднял его к своему лицу. Осмотрел со всех сторон, после чего принюхался. Он явно уловил, что блюдо пахнет не просто бифштексом с кровью, но не мог понять в чем дело. Если бы не бесенок, мы бы наелись этого добра, еще бы и спасибо сказали.

— Хм, — только и сказал Ефим Викторович, поставив тарелку с мясом на стол. — Принеси мне сервиз.

— Ефим Ви…

— Я сказал: принеси мне вилку и нож. Что не ясно? — вот тут в его голосе возник нажим, от которого даже у меня слегка похолодело внутри.

Парень сорвался с места и бегом умчался на кухню.

— Позвольте поинтересоваться, — обратился ко мне хозяин заведения, — с чего вы взяли и сделали такие выводы?

— Ваш подчиненный проявил крайнее неуважение к моей коллеге. Позволил себе говорит с ней, как с цепной дворовой собакой по непонятной мне причине. А когда я его аккуратно поправил — он с крайним недовольством развернулся и ушел. И к моему несчастью, я родился с очень чувствительными обонятельными рецепторами.

Он молча кивнул. Сомневаюсь, что поверил насчет запахов, но вот в пренебрежительное поведение — вполне.

Официант примчался и протянул сервиз своему хозяину, после чего сделал несколько шагов в сторону.

Я обратил внимание, что за данной картиной наблюдал почти весь зал, затаив дыхание. Сидящие неподалеку от нас, кто услышал разговор, отодвинули от себя тарелки и тоже сидели с угрюмыми лицами. Кто его знает, кому еще нерадивая кухня оставила подарки.

И сейчас для хозяина заведения была дилемма, как и для официанта. У первого: сомнение в репутации его харчевни, у второго: накормить своего шефа бифштексом с ссаньем или промолчать и жить с этим всю жизнь.

Но… вдруг он поймает его на лжи? Я уверен, что именно так сейчас думал его подчиненный. Он переминался с ноги на ногу, побледнел, дрожал и покрылся испариной от волнения.

Ефим Викторович пододвинул тарелку с бифштексом к краю стола, после чего элегантными движениями стал отрезать кусочек мяса. Он делал это неспешно, словно издевался. А может просто таковы были его манеры, и он делал это демонстративно. Тяжело было считать его истинные намерения.

Официант мялся. Он мусолил руками свой фартук, сминал его уже совсем откровенно. Когда владелец ресторана наколол кусочек мяса и стал подносить его ко рту, паренек совсем позеленел. Ефим Викторович открыл рот и рефлекторно опустил язык, чтобы положить пищу.

— Нет! — официант выбил из его руки сервиз. Тот упал на пол и поскакал в сторону под чей-то стол, а посуда с бряцающим звоном разлетелась в разные углы помещения.

Официант упал на колени и обхватил Ефима Викторовича руками за ноги.

— Прошу, не увольняйте, я исправлюсь, я буду работать месяц, нет, два… год! Год без зарплаты, — он уже захлебывался своими слезами и соплями, стекавшими по лицу. — Год буду работать, только прошу, не увольняйте!

— Кто еще? — сухо спросил Ефим Викторович.

— Я. Я один, больше никого. Только я. Честно. Клянусь. Пожалуйста. Я все исправлю. Я оплачу все продукты и еще одну порцию для гостей. Пожалуйста. Прошу вас. Умоляю. Прошу, пожалуйста.

— Нет, — ехидничал бесенок, сидя на краю стола, покачивая ножками,— совсем не один.

Я не стал вмешиваться.

— Я спрашиваю: кто?

— Я один.

— Вон, — он выставил руку на дверь заведения. — И чтоб твоего духу тут не было. Если где-то скажешь, что работал у меня — я все буду отрицать. Если будешь хвастаться фартуком — я скажу, что ты его украл. Вон. Ты уволен.

— Ефим Викторович! — завопил официант.

— Я все сказал. Вон, — сухой голос, не терпящий возражений. Честь этому человеку и репутация собственного заведения была выше всего.

Парень совсем поник, сполз на пол и тупо рыдал и хлюпал в красный ковровый пол.

— Прошу прощения, господа и дама, — ни единого лукавства в его голосе. Да. Профессионал. Ему действительно было плевать, кто у него в ресторане, если он опрятно одет, от него не несет навозом или перекисшей брагой, и он платит деньги. — Вам повторить? Обещаю, я лично прослежу за тем, как будет происходить процесс готовки.

Я взглянул на Покровского и Аиду. Сергей Вениаминович просто пожал плечами, а Аида… сидела. Как и всегда.

— Будьте добры, — сказал я.

— Только прошу, дайте хотя бы кофе и тост, — вклинился Покровский. — Желудок сводит от голода.

Хозяин ресторана кивнул, после чего начал двигаться в сторону кухню, переступив через официанта.

Люди вокруг возвращались к пище неохотно, но после показательного «наказания», они немного остыли. Им явно понравилось то, что владелец дорожит своей репутацией. И если сейчас что-то и выяснится — головы полетят однозначно.

— Слушай, а это уже не просто съестное… это произведение гастрономического искусства, — зудел бесенок, отломив кусок моей яичницы. Не знаю, что он с ними там сделал, но ничего вкуснее я в жизни не ел.

— Это всего лишь яйца и мясо, бес. Ничего необычного.

— В твоем случае, Каммерер, необычным тут является то, что тебе сюда не наплевали и не насыпали цианида.

Я хмыкнул. Все же, прав был этот мелкий рогатый засранец. Во многом прав. Пускай и язвит через слово, но каков уж есть.

— Вкусно, — сказал я в слух, обратившись к своим спутникам, если их таковыми можно было сейчас обозначить.

Покровский уплетал за обе щеки. Аида же все также методично пережевывала свой кусок мяса.

— Я же говорил, здесь хорошо кормят. Без, так сказать, дополнительных специй даже лучше.

Я негромко хохотнул.

— И то верно. А тебе как? — обратился я к рогатой.

Она пожала плечами.

— Еда как еда. Ничего необычного. Я бы предпочла сойтись с тобой в дуэли, — она положила вилку на стол и подперла подбородок рукой, одарив меня… странным взглядом. Со смесью скуки и интересом шкодливого кота.

— В другой раз, Ида.

— А… — сказала она, явно недовольная тем, как я сократил ее имя.

— … ида, — закончил я за ней, посмотрел в глаза и мягко усмехнулся. Сергей Вениаминович, что дальше по уставу?

— М? — Покровский оторвал глаза от свежей газеты, которую ему вручил владелец ресторана и сделал глоток кофе. — А дальше ты свободен. В принципе, такой человек, как ты, мне всегда пригодился бы в «Серебряной Дружине», да выше как «рядовым» я тебя по началу поставить не смогу, сам понимаешь.

— А мое дело? — аккуратно уточнил я насчет происшествия.

— Не понимаю, о чем речь, — сказал покровский, а в глазах у него плясали по-юношески задорные искорки.

— Премного благодарен.

— Не вляпайся очередной раз. Хотя, если учесть, что у тебя встреча на пять часов с Донни… Мне сразу машину вызывать и крутить вас всех или разберешься?

— Надеюсь, что разберусь.

И я планировал разобраться. В планах погибать от рук какого-то заносчивого барина в первые дни жизни в другом мире у меня не было. Тем более, раз уж и тут водятся демоны, значит в мои обязанности еще и ложится необходимость контролировать разломы. Я потерял свой мир. Этому пропасть просто так я не позволю. И во мне говорит не чувство справедливости, а чувство мести. Если бы я мог, то вернулся бы назад и вел себя куда менее заносчиво и расхлябанно.

Лучший демонолог континента, сильнейший среди всех. Пойман за руку, как дешевка. Стыдно стало за самого себя.

Через несколько минут мы стояли на улице. Я протянул руку Покровскому. Он сжал ее крепко, но уважительно.

— Береги себя, Андрей. Ты славный парень. Думаю, твои родные гордились бы тобой.

Аида фыркнула и отошла на пару метров в сторону.

— Спасибо, Сергей Вениаминович. И за костюм, и за обед-завтрак-ужин за несколько дней.

Он отмахнулся.

— Я серьезно. Если нужна будет работа — приходи. С твоими способностями быстро в гору пойдешь. Тем более, что людей у нас вечно не хватает.

— Приму во внимание. Спасибо еще раз.

— Будь здоров.

Я достал часы из кармана и еще раз глянул на время. У меня было полтора часа до назначенной встречи. Пожалуй, сразу пойду туда, так как в архив идти — это надолго. Там надо сесть и читать, вникать, разбираться. Не один час и даже не два.

— В какую сторону железнодорожная станция?

Ада повернулась в мою сторону и осмотрела с ног до головы. Только сейчас я заметил, что у нее за спиной болтались ножны, в которых хранился клинок.

— Северная окраина города.

Я поднял бровь в немом вопросе.

— Тебе еще рассказать, где север?

— Уж соизволь. И вообще, может начнешь уже нормально разговаривать, а не так, словно это я тебе в обед нассал, а не тот кретин.

— Клинки не общаются с людьми на равных, — отрезала она.

— Почему?

Резонный вопрос. Я не понимал от слова совсем.

— Таковы правила. Так положено.

— За тобой следят? — спросил я в лоб.

— Что?

— За тобой следят? Ты сейчас должна следить за мной, чтобы не выкинул фортель. Так?

— Допустим.

— А за тобой следят, только более тайно, чем ты за мной?

— Нет.

— На тебе есть что-то такое, что позволяет услышать, как ты общаешься с человеком?

— Нет.

— Тогда у меня на твое «положено» положено с прибором, — я решил идти напрямую и расставить точки над i. — Если уж ты намерена со мной тягаться силами за то, что я пялился на твои сиськи, то будь добра говорить со мной полноценно, раз уж шатаешься вокруг да около. Я понятно изъясняюсь?

— Хм, — она хищновато ухмыльнулась. — С характером. Мне нравится.

— Что?..

— Идем, покажу тебе, где железнодорожная станция, — она развернулась и пошла по улице, закинув руки за голову. — Но помогать я тебе не буду. И если надумаешь устроить драку, то не смей проигрывать. Мне тебе еще голову снести надо будет.

— Поживем — увидим, — ответил я.

О чем я буду разговаривать с этим Донни — ума не приложу пока. Но, видимо, о том, что избил его шпану и что теперь мне придется за это ответить. Типичные районные разборки. Пару раз приходилось иметь дела с такими «шишками» и оба раза все закончилось либо тем, что «шишка» вылетала из окна и затем ехала в обезьянник, либо получала по шапочке и незамедлительно теряла сознание.

— Мелкий, долго еще будешь со мной в прятки играть?

Я остановился.

— Прости?

— Не ты. Твой друг.

— Я?