Демонолога вызывали? Том 1

Глава 24 «Кекслер»

— XXI V —

Он на мгновение прекратил писать, но головы не поднял. Видимо фамилия резанула ему ухо, стряхнула вековую пыль со старых воспоминаний, разбудила что-то такое, что ему вспоминать бы не хотелось.

— Присядьте, Андрей Александрович, — сказал он.

Интересно получалось. Он понял кто я по фамилии. Значит точно помнит моего отца. А значит помнит и то, что творилось десяток лет назад.

Я присел на стул и принялся ждать. Успел быстро осмотреть его комнату, которую скорее можно было назвать коморкой, и самого мужчину. Средних лет, с явным ожирением. Дыхание было тяжелое, словно давалось ему с трудом. А судя по легкому запаху табака в воздухе — он еще и любил покурить.

Он тоже сделал широкий росчерк пером, после чего поставил оттиск красной печатью, положил исписанный лист в папку и закрыл ее. Его руки легли на столешницу и так он сидел какое-то время без движения.

Большие пальцы-сардельки. Коротко подстриженные ногти. Влажная кожа. В помещении и мантии ему явно было жарко, а ни окон, ни вентиляции я тут не наблюдал.

— Митасов, значит, — наконец сказал он и поднял голову. Сходство с поросенком только усугублялось.

— Митасов, — подтвердил я. — Андрей Александрович.

— Нехитрыми логическими умозаключениями это я уже понял, молодой человек. Чем могу помочь?

— Я хочу выкупить свой дом. Все свое имение и прилегающие территории. Деньги у меня есть, — сказал я, сразу отвечая на его незаданный вопрос. — Я просто хочу понимать, что как только я внесу сумму, которую взял мой отец, то ко мне перестанут ездить господа с попыткой завладеть чужим имущество.

Я взглянул на табличку на столе: «Пархомов Евгений Дмитриевич».

— Дело в том, Андрей Александрович, что помимо залога был еще и процент, — спокойно сказал Евгений Дмитриевич.

— Мне вам верить на слово? — спросил я у него, слегка вздернув брови. — Или предоставите мне договор, под который вы дали ссуду моему покойному отцу?

— Конечно-конечно, — он отодвинул стул и встал из-за стола, после чего подошел к одному из шкафов и стал водить пальцем по полкам, сощурив глаза.

— Ма-ма-ма… Ме-ме-ме… Менделеев? Нет, не то. Ми… Митасов. Вот оно.

Он всунул палец меж корешков и вытянул толстую папку, на которой каллиграфическим аккуратным почерком была выведена фамилия и родовой герб снизу. Какая-то чудаковатая химера, открывшая зубастую пасть в беззвучном реве.

Евгений Дмитриевич сел обратно за стол, положив папку перед собой, и потянул за узелок.

— Так, что тут у нас… — сказал он и принялся листать документы. Объем исписанной бумаги был приличным. Среди мелькающих листов я успевал выхватывать лишь частичку информации, из которой стало ясно, что большая доля — это доскональная перепись всего имущества. Начиная с украшений, посуды из драгоценных металлов и вплоть до столовых приборов и количества парафиновых свечек.

Евгений Дмитриевич протянул мне по столу желтый лист бумаги, внизу которого была подпись и снова печать с родовым гербом.

Я пробежался глазами по договору, где был указан предмет и сумма. Действительно семьдесят девять тысяч.

— Хорошо, — сказал я. — Вопросов к сумме залога нет. О проценте речи нет.

— Наверное чернила выцвели. Положите, пожалуйста, бумагу на стол.

Я положил.

— Присмотритесь вот сюда.

Он ткнул толстым пальцем в самый низ на последний пункт, где едва различимыми тоненькими линиями виднелись буквы. Настолько мало приметные, что будь это даже самый свежий договор — заметить их было бы не так просто.

Я прищурил глаза и прочитал. Действительно ссуда облагалась процентом за каждый месяц. По факту имение принадлежало данной палате? Банку? Не суть важно. Этим людям. Они были в праве делать с ним что угодно.

Но так как я хотел имение выкупить, то был обязан заплатить еще и процент. Дело приняло не самый радужный оборот, потому что мгновенно у меня этих денег нет.

— Как вы видите, процент там небольшой… — начал Евгений Дмитриевич.

— Вижу.

— Но за много лет… и каждый месяц, как вы понимаете…

— Понимаю.

— … это еще девяносто четыре тысячи восемьсот мер, — не унимался он. — И оплатить нужно все. Сразу.

— Я оплачу, — сказал я спокойно, не ведя бровью.

— Чудесно! — Евгений Дмитриевич хлопнул в ладоши. Его пухлое лицо прямо начало сиять. Я буквально слышал, как у него в голове стали звенеть монеты, словно вываливались из игрового автомата.

— Залог, — сказал я жестко.

Лицо мужчины мгновенно скисло.

— Нет, Андрей Александрович, уж извините, но это так не работает.

— Я думаю, что вы прекрасно понимаете, как это работает, — я скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Стул, к слову, был жестким и неудобным, словно созданный для того, чтоб сидящему на нем человеку было дискомфортно и хотелось побыстрее с него встать и выйти прочь.

Но не тут-то было.

Евгений Дмитриевич коварно улыбнулся. Нечто демоническое проскочило в его чертах.

— Как разЯ́очень хорошо отдаю себе отчет о том, как работает буква закона на бумаге, молодой человек.

— Я не говорил обратного, — сказал, вскинув брови. — Я лишь хочу сказать, что в том состоянии, в котором находилось мое поместье, тем более захваченное чудовищем… оно, мягко говоря, никому не было нужно. Даже за жалкие копейки. Даю гарантию, что граф Смоляков был единственным покупателем за последние десять лет.

Уверенности в этом не было, но логически звучало крайне правдоподобно.

— И что с того? — спросил Евгений Дмитриевич.

— А то, что вы ему отпустили мое имение под тридцать пять тысяч залога, что является суммой даже меньшей от половины того, что вы ссудили моему отцу.

— Но буква закона…

— Я не отказываюсь от буквы закона. Я говорю, что вы возвращаете мне имение ровно под ссуду, которую я возвращаю прямо сейчас. Деньги в моей мотокарете. С процентами будем разбираться немного позже.

Пархомов поджал губы. Он явно не был готов к тому, что у меня случится встреча со Смоляковым и что мы придем к общему знаменателю. А тем более, что Смоляков озвучит мне сумму, которую ему выставили для внесения залога. Пускай и половины.

Я нарушил затянувшуюся паузу первым:

— Мы договорились?

— Я вышлю договор вам по почте, — сказал он сухо. — Адрес тот же?

— Да.

— Хорошо.

— Надеюсь у вас есть кому выгрузить сундуки из моего багажника?

Пархомов кивнул. Я кивнул ему в ответ и вышел из кабинета. Как он будет передавать дальнейшие указания своим коллегам и подчиненным меня не волновало.

За дверью никого не оказалось. Ни альфа, ни того шепчущего в мантии. Каким-то неведомым чудом и внутренним компасом мне удалось пройти по однотипным коридорам и выйти прямо к лестнице, ведущей на первый этаж.

Я спустился, рассматривая холл. Все также пустынно, только Альф, что валялся на спине, раскинув лапы и принимающий на ресепшен, что чесал его своими длинными когтями по животу.

Подойдя к ним, я взял Альфа за заднюю лапу и аккуратно потянул на себя, роняя его со столешницы. Н вскрикнул и вспорхнул крыльями от неожиданности и резкого перемещения в пространстве.

Я услышал легкий смешок мужчины в мантии. Скорее напоминало просто шумный выдох.

— Хватит расслабляться, пора работать, — сказал я бесу, закидывая на плечо.

— Что, все? Мы уходим? Слушай, может оставишь меня тут еще на часик, а?

— Нет. У тебя много дел.

— Дел? Каких это таких дел? — не унимался он.

Я обратился к мужчине.

— Мне нужны люди выгрузить деньги.

— Они уже ждут вас у мотокареты, — спокойно ответил он вкрадчивым голосом. — Пройдемте.

И двинулся к выходу из здания.

Снаружи было светло. Учитывая все чудеса, которые мне встретились в этом здании, я не удивился бы какому-нибудь временному парадоксу. Словно зашел утром на полчаса, а вышел глубокой ночью.

У мотокареты действительно стояли уже двое из ларца одинаковых с лица. Я открыл им задние дверцы и отошел в сторону. Они вытянули сначала один сундук, затем второй и поставили их на землю.

— Мое дальнейшее присутствие здесь необходимо? — спросил я у Мантии.

— Нет. Спасибо вам. Приходите еще.

«Ага. Десять раз.» — подумал я, но вслух сказал:

— Всего доброго.

Захлопнул дверцы, вскочил на водительское сидение и завел двигатель. Он довольно заурчал и стал бодро тарахтеть, явно готовый к новым приключениям. Я открыл окна, чтобы свежий воздух хоть немного гулял сквозняком и продул жар, что скопился от стояния на солнце.

Мантия подошел с пассажирской стороны и аккуратно оперся на дверь.

— Передавайте привет Рафаилу, — сказал он достаточно громко, чтоб я услышал через шум стучащего мотора. Ответить я ему не успел, так как он довольно быстро развернулся и поплыл в сторону здания Палаты.

— Чудесный человек, — вздохнул Альф мечтательно, переползая на соседнее кресло моего плеча.

— Не знал, что тебе нравится, когда тебе чешут пузо.

— Все просто, Каммерер, — отозвался бесенок. — Ты и не спрашивал.

Обычно человеку, расставшемуся со столь тяжелым долговым бременем, полагается испытывать если не радость, то облегчение. Но я ничего подобного не чувствовал. Большая часть работы все еще ожидала впереди.

Я хлопнул дверцей мотокареты и уместился на водительском сидении. Обхватил руль и склонил на него голову. Мысли в мозгу буквально метались, наскакивая одна на другую. С бумажными делами пока что покончено, но теперь перед нами встают проблемы более… негласного характера. Вернее, одна проблема. Но какая!

— Штормит? — участливо поинтересовался голос над ухом. — Я мысли не читаю, Каммерер, но и так чувствую, как вертятся шестеренки в твоей черепушке. Расслабься немного, ты сделал большое дело.

— Еще успею, сейчас не время, — сказал я, однако вредный Альф будто бы меня не услышал.

— … я вот тоже давно хочу одно большое дело сделать, но мы все время в окружении людей, как-то неудобно…

Я повернул голову.

— О чем это ты… — и тут меня осенило. — Нет. Нет я сказал. Фу. Плохой демон. Машину мне загадить вздумал. Не смей, а иначе я тебя накормлю этим твоим большим делом на завтрак.

— А где еще? — противно запищал он. — В банке? При том славном секретаре я бы не стал… Отвернись и не смотри, мне нужно уединение.

— Прояви терпение, — процедил я, — иначе в банке ты проведешь немало времени. В заговоренной.

— Ты не только скучный, но еще и жестокий, — обиделся бесенок, но не всерьез, — и матушку мою лучше не упоминай лишний раз, ладно? Не самая приятная особа. Я у нее пять тысяч двадцать девятый, а всех, кто родился после первой тысячи, она недолюбливает.

Он продолжал болтать мне в уши обо всякой ерунде, но я почти его не слушал — вновь погрузился в раздумья. Сейчас нужно было дать понять Донни, что я готов выплатить долг предварительно и для этого у меня есть все средства.

Однако ехать в его резиденцию было бы идиотским поступком — непременно нарвусь на засаду, и он не упустит случая поглумиться своим превосходством мне в лицо. Нужно назначить встречу на нейтральной территории.

Вот только как донести до него условия? Да, он подмял под себя половину заведений в городе, но ведь глупо обходить каждое в надежде на успех, так?

— Да уж, у маменьки моей и характер суровый, и габариты внушительные… — продолжал распинаться Альф.

Я дернулся — идея промелькнула в голове метеором. Габариты… Донни Кесслер точно не упускал случая плотно пообедать, поэтому наверняка приобрел пару-тройку ресторанов. И если поискать в этом направлении…

— Ты что? — с интересом спросил бесенок. — Придумал что-то, Каммерер?

— Вроде того, — ответил я. — Сейчас мы прокатимся.

Некоторые молодые демонологи, и только зачисленные в академию, и даже выпускники, полагают, что теперь все их проблемы можно решить с помощью магии. Это ощущение пьянит, но похмелье против него приходит быстрое и тяжелое. Всех своих проблем заклинаниями не решишь.

Вот и я сейчас обошелся без нее. Чутье меня не подвело. Переступая порог симпатичной двухэтажной кофейни, я уже продумал план. Сейчас побеседую с официантом, выйду на управляющего, там осторожно узнаю, кто владелец…

Так я думал, пока не осмотрелся. А как только это сделал, сразу понял, что необходимость отпала. Над столиками, на залитой желтым светом стене висел портрет Донована Лютера Кесслера. Увитый искусственными цветами на манер лаврового венка. Не хватало нимба над головой и золотых крылышек.

Я хмыкнул. До чего же тщеславный бурдюк. Но сейчас это играло мне только на руку.

Бизнес он, однако, вел неплохо несмотря на то, что на дворе был день и отнюдь не вечерний час пик, в заведении было не протолкнуться. Вокруг сновали официантки в черных платьях чуть ниже колен и передниках.

Все как одна выглядели презентабельно — пышногрудые, миловидные и ноги, что говорится, от ушей. Хватай и тяни в подсобку, потому что до кровати будет невтерпеж.

Одуряюще пахло ванилью и свежей выпечкой. Лавируя между столиками, я подошел к стойке управляющего.

За ней стояла высокая светловолосая девушка лет двадцати пяти. Как только она меня увидела, расплылась в улыбке.

— Добро пожаловать в кафе «Кекслер», господин. Вы заказали столик заранее или желаете отобедать без брони?

— Без брони, — отозвался я.

Улыбка девушки чуть померкла.

— Что ж, в таком случае сожалею, но вам придется подождать. Сами видите, какая здесь посадка. Но, уверяю вас, ожидание стоит того! Грушевый бисквит сегодня удался на славу, и если…

Я поднял руку. Если ее не остановить, то будет петь дифирамбы местной стряпне до вечера.

— Не люблю сладкое, поэтому откажусь, но за предложение спасибо. К тому же я здесь по делу — мне нужно поговорить с управляющим.

— Говори за себя! — взвился Альф. — Я бы не отказался закусить булочкой… или даже двумя…

По его похотливому взгляду было понятно, на какие булочки нацелился этот мелкий засранец. Интересовали его исключительно задницы официанток.

Администраторша сложила руки на груди.

— Ничем не могу вам помочь. Господин Невзлин не принимает посетителей. Но, может, мне удастся решить ваш вопрос?

Я покачал головой и оперся на стойку, за которой стояла моя собеседница.

— При всем уважении, вопросы, которые я намереваюсь обсудить с господином Невзлиным, не подлежат огласке. Я практически уверен, что он отыщет в своем плотном графике несколько минут для общения с представителем знатного рода.

Профессиональная улыбка с лица девушки так и не сошла, но взгляд изменился. Он красноречиво говорил, что посетителям, даже родовитым, не стоит проявлять подобную настойчивость.

Вот если бы мне еще было не плевать.

— Как вас отрекомендовать?

— Митасов.

Она сняла блестящую трубку с аппарата, стоявшего на стойке сбоку, нажала несколько клавиш на панели… но не успела ничего сказать — хриплый бас гаркнул так громко, что услышал и я, и все посетители.

— Фиса! Велел же сегодня не беспокоить! Что за неподчинение? Уволю к чертовой матери!

Девушка опешила, но быстро взяла себя в руки.

— Тимофей Дмитриевич, я знаю, что вы в-велели сегодня без звонков, но к вам… и-именитый гость.

Бас стал чуть тише, в нем послышалось удивление.

— Именитый? Хм, как фамилия?

— Митасов, — послушно произнесла администраторша.

На том конце провода воцарилось молчание, которое нарушал только легкий треск от помех на линии.

— Митасов? — донеслось из телефонного аппарата.

— Да, господин, — вкрадчиво отвечала официантка.

— Хорошо. Приведи его ко мне. Но чтоб больше никого от слова совсем! Я ясно доношу свою мысль?

— Конечно, — торопливо сказала Анфиса и повесила трубку. — Следуйте за мной.

Мы вышли из зала и направились по светлому, прямому коридору. Он оказался достаточно длинным и завершился двумя дверями, слева и справа. Анфиса постучала в левую.

— Входите! — гаркнул уже знакомый бас.

Я предчувствовал, что господин Невзлин мне не понравится. Но это не имело никакого значения. Важным было то, чтобы он сыграл свою роль в задуманном мною плане. А планы были грандиозные.