Демонолога вызывали? Том 1

Глава 22 Это мой дом

— XXI I —

Мотокарета надрывно кашлянула мотором в последний раз и затихла. При этом она покачнулась, как будто неуверенно стояла на земле. Когда лязг раскаленного металла стал стихать, стало понятно, насколько вокруг тихо… Или… не совсем?

Граф Смоляков прислушался — не показалось ли? Вдруг это чудит разум, вымотанный долгой дорогой? Но всего пары секунд ему хватило, чтоб понять — с выводом он не ошибся.

Превосходно. Эта ушлая парочка ухитрилась его обмануть. Неспроста они сразу ему не понравились. Первое впечатление зачастую является самым верным. А первое впечатление говорило Илье Олеговичу Смолякову, что Валька и Виктор Вячеславович — люди не самые приятные. И серьезных дел с ними лучше не водить.

— Приехали, господа, — сказал водитель. — Прошу пожаловать на выход.

Спутники Смолякова тотчас же встревожились, засуетились; Валька протер рукавом стекло и пристально вглядывался в темноту.

— Твою мать, да что ж это делается? — проворчал он вполголоса, — ведь обещали же, что никого и на пушечный выстрел к объекту не подпустят, а сами… Ай, вот и надейся на них…

Потом повернулся к Смолякову и добавил уже совсем другим тоном.

— Ваше сиятельство, дайте знать, как будете готовы. Час поздний, но мы с Виктором Вячеславовичем всегда готовы услужить. Ни о чем не переживайте, мы решим все вопросы…

— … в любое время дня и ночи. — подхватил толстяк, но как-то вяло, без энтузиазма.

Смоляков одернул пиджак. За время пути одежда изрядно измялась, теперь без хорошей стирки не обойтись. Впрочем, вряд ли отсутствие прачечной будет его главной проблемой в ближайшее время.

— Не станем мешкать, — сказал он, открыл дверцу мотокареты и выбрался наружу.

Валька посмотрел ему в спину. Подобострастная улыбка с лица тут же пропала, ее сменило выражение алчности и тревоги.

— Витька, — шепнул он толстяку, — не забудь прихватить с собой ствол. Кажется, к Митасову успели заглянуть на огонек оборванцы, придется их выгнать.

И действительно, у ворот поместья, опершись спиной на забор, стоял парень лет семнадцати и с невозмутимым видом курил, выпуская вверх тонкие струи дыма. Огонек его папиросы сильно выделялся в темноте. Валька чуть не закипел от злобы. Какая возмутительная наглость! Мало того, что вторгся в чужие владения, так еще и никак этого не скрывает!

Отмеряя шаг, он подошел к юнцу и спросил:

— Кто ты такой и что здесь делаешь?

— Живу, — невозмутимо ответил тот.

Валька взбеленился.

— Это я вижу! Кто тебя пустил? Посторонним сюда входить нельзя!

Парень смерил Вальку безразличным взглядом. Провел с головы до пять и обратно. Затем осмотрел оставшихся присутствующих и ответил:

— Согласен. Поэтому и задам вам троим один простой вопрос. Зачем вы приехали в мой дом?

— Как это — твой дом?

— Фактически. Юридически. На абсолютно законных основаниях. По праву родства.

Валька на секунду опешил, а потом ему стало очень смешно. Паренек, оказывается, не наглый шалопай, а просто повредился рассудком. Ничего страшного, современная медицина шагнула далеко вперед, даже сложные случаи теперь поддаются лечению. Только надо бы его спровадить — графский сынок и так недоволен долгой дорогой.

Поэтому он наклонился к юноше и сказал:

— Послушай меня, мальчик. Не знаю, что ты там себе навоображал, но разбираться в твоих бреднях мы не собираемся. Время-деньги, и сейчас ты мои деньги тратишь. Убирайся отсюда подобру-поздорову, хорошо? Мне нужно показать недвижимость клиенту.

— Нет, — рубанул тот. — Сейчас вы со своими приятелями сядете в вашу колымагу и укатите отсюда прочь в рассвет. И только это поможет сохранить на плечах кочан капусты, который природа дала вам, сударь, вместо головы.

Валька возмутился.

— Да как ты смеешь, щенок!

— Довольно, Валентин Никифорович! — раздался властный голос. — Беседовать буду я.

С этими словами вперед выступил Смоляков. Встал напротив бродяги. Но тот ничуть не стушевался.

— Итак, кто вы такой и что делаете на этой территории? — поинтересовался Смоляков.

— Как я уже сказал, я полноправный владелец этого дома…

— Он лжет! — воскликнул Валька.

— Вот именно! — подал голос, стоявший все это время молчком Виктор Вячеславович. — Митасовых давно и след простыл, увяла дурная ветвь!

— Я бы на вашем месте воздержался от оскорблений, — заметил парень.

Сказал он это ничего не выражающим тоном, но в глазах отразилось нечто такое древнее и глубокое, что по спине у Вальки пробежал холодок. Однако он все равно не удержался — слишком уж нагло врал этот бродяга.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе каким-то образом достались права на поместье рода Митасовых? Уж не сам ли Александр Иванович тебе их вручил?

— А как иначе? — усмехнулся парень. — Я — прямой наследник рода.

— Это… это попросту невозможно! — вскрикнул тощий мужик в поношенном костюме. — Источники говорили, что Андрей сгинул, затерялся в городе после того, как его вышибли из академии!

Я посмотрел на него. Даже в темноте было заметно, что лицо у него красное от ярости. С одной стороны, я вполне мог его понять; всегда обидно, когда из-под носа уплывает перспективная добыча, но он уж слишком увлекся. Вдобавок его вопли начали раздражать.

— Значит, твои источники ошиблись. — сообщил я. — Знаешь, как говорят в таких случаях? Слухи о моей гибели сильно преувеличены. Так что я разочарую вас — этот дом и эта земля не продаются. И продаваться не будут. Это мое последнее слово.

— А документы у вас имеются? — не сдавался тощий. — Я тоже могу сказать, что имею родню в высших кругах…

— Главное, чтоб эта родня не имела вас, уважаемый, — ответил я ему тоном холоднее стали.

Его спутник, молодой бледный парень, поднял ладонь.

— Кажется, я велел тебе замолчать, Валентин, — сказал он. — Не встревай в чужие переговоры.

— Как вам будет угодно, ваше графское сиятельство, — злобно пробурчал тот.

Я прищурился и мысленно кивнул. Выходит, это и есть клиент, которому Валентин и тот колобок собирались продать мое имение?

— Тут кое-что интересное, Марк, — сказал бес, сползая с ветки вяза и усаживаясь у меня на макушке. — Хочешь взглянуть?

— Давай, — ответил я ему мысленно.

Бесенок привычно положил свою лапу мне под затылком.

Ничего особенного… хотя… энергия, окружавшая незваного гостя, меня насторожила. Больше всего она напоминала старую картину, из тех, которые висят в галереях по триста лет. Холст к тому времени уже полностью покрыт мелкими трещинками. Такими трещинками была покрыта и энергия графа. А это плохой знак, очень плохой.

Он некоторое время смотрел на меня, а потом сделал шаг вперед. Протянул руку.

— Мы так и не были представлены друг другу должным образом. Меня зовут Илья Олегович Смоляков, граф Хмарский. Рад знакомству.

Хмарский? Не очень-то удачное название для области. Однако я ответил на рукопожатие.

— Андрей Александрович Митасов, вольный дворянин. Взаимно.

Разумеется, радости никакой мы не испытывали.

Его рука былая горячей. Не такой, чтоб хотелось отдернуть, словно к раскаленному чайнику прикоснулся, но существенно теплее. Словно трогаешь человека в жарком бреду. Но он стоял с абсолютно спокойным выражением лица. Только брови хмурил.

Илья Олегович сжал сжимал мою руку крепко. По его телосложению сразу и не скажешь, что такая сила может скрываться в худых жилистых предплечьях. Как, впрочем, и по моему.

Благодаря энергии, которую я вытянул из Рафаила, моя физическая сила постепенно росла. Мускулатура укреплялась. Органы чувств обострились. Именно поэтому я ощущал ладонью пульс Ильи. Учащенный, но ровный, как у собаки.

— Позвольте поинтересоваться что вы и, — он взглянул за мое плечо, где гудел народ, стучали ложки, мужики травили байки и пили пиво, купленное в городе. Впервые за долгое время, — ваши люди тут делаете?

Я пожал плечами.

— Как и говорил ранее: мы тут живем. Это мой дом.

— Скорее руины, — сказал он задумчиво. Илья бродил взглядом по обвалившимся крышам, полуразрушенным химерам, все еще заросшему саду и высохшему фонтану.

— Имение знало не лучшее время, — парировал я. — Позвольте же узнать за чем пожаловали?

— Да как ты смеешь… — вклинился тощий. Короткий утробный звук, донесшийся откуда-то изнутри Ильи заставил его заткнуться. Что-то похожее на рык, если мне не показалось и это не был случайно пролетавший над нами козодой. Он смотрел на тощего искоса. Воображение так и рисовало, что он вот-вот поднимает верхнюю губу и оскалится. Но этого не было.

Он выдохнул и повернулся ко мне.

— Мне сказали, что данное имение под залогом. А я занимаюсь скупкой бесхозной земли, после чего привожу ее в порядок и либо продаю, либо сдаю под временное пользование. Такой вот нехитрый способ заработка, Андрей Александрович. Моя семья издавна занимается этим. А, как вы могли знать, спрос на хорошую землю растет с каждым годом. Не по дням, а по часам.

Я кивнул.

— Наслышан об этом.

Теперь кивнул Илья Олегович.

— Я внес часть залога за ваше поместье. А значит, что с того момента, если вы не найдете способ погасить залог и вернуть ту часть денег, которую я внес за ваше имение — у вас осталось не более двух рабочих дней. На ваше счастье, сегодня четверг, а значит времени у вас почти четыре дня. Край — утро вторника.

— Но Илья Олегович…

— Я же сказал молчать. Еще одно слова, —продолжать он не стал. Было и так ясно, что ничего хорошего не случится.

— Вам известна сумма залога? — спросил я у Ильи. — К сожалению, меня не удосужились уведомить о задолженностях перед государством. Видите ли, мой папенька воистину был уникальным человеком.

— Я наслышан, — отозвался Илья Олегович. — Не каждый в здравом уме отправится в горы за поиском невесть чего.

— Это его решение, и я не в праве его осуждать, — сказал я и тут, почесав щеку, добавил: — хотя осуждаю. Имение можно было и не закладывать.

— Семьдесят девять тысяч, плюс тридцать пять, которые я внес в качестве залога.

Я приподнял левую бровь.

— Это все?

У Ильи Олеговича дрогнуло веко. Едва-едва заметно. Все же он мастерски сдерживал свои эмоции. Исключая момент со странным поведением и рычанием.

— Так точно. Это вся сумма, Андрей Александрович. И желательно вам поскорее ее найти.

— К завтрашнему вечеру я погашу долг, — спокойно ответил я, словно ударил наотмашь.

— Что⁈ — гаркнул Валька.

— Гляди как ерепенится, — включился Альф. — Не ровен час из портков выскочит.

— Хорошо, — также спокойно отозвался Смоляков. — Тогда долгих вам дней и приятных ночей, сэй, — сказал он и, развернувшись, пошел в сторону мотокареты.

Двое его спутников так и продолжали стоять, разинув рты.

— Господа, — обратился к ним Илья, чуть наклонив голову и глядя исподлобья. — Мы уезжаем.

Тон, не терпящий ни отказа, ни возражений. Даже банального маленького препирательства. Толстый и тонкий подхватились быстро направились в сторону своего транспорта. Я проводил их взглядом и дождался, пока эти двое не усядутся внутрь и пока двигатель, надсадно кашляя, не завелся.

Фары зажглись, а значит мотокареты все еще была жива. И, надеюсь, она укатит их отсюда достаточно далеко, прежде чем окончательно заглохнет.

Я видел, как их водитель выломил руль в сторону и стал разворачиваться. Благо подъезд к воротам был большой и их мобиль спокойно развернулся, после чего покатился прочь.

— Пока-пока, — Альф махал им лапкой, сидя на моем плече. — До скорого никогда.

— Милые ребята, — сказал я ему. — Не находишь?

— С ума сбрендил? Или у костра перегрелся? Ты видел что с ним происходит? Ему жить-то осталось, даст тот самый, о ком я говорить не хочу, еще полгода. Ну год максимум. И все, гроб, крышка, молоток, гвозди.

Я привычно поскреб щеку. Пора бы уже побриться, светлый волос равномерно покрыл кожу.

— Видел. Ничего хорошего, но и не смертельно. Пока.

Я развернулся и бросил взгляд на свой двор. Уже стало гораздо чище и приятнее. Уголки губ по своей воле дернулись в подобии улыбки, но мне предстоит проделать еще много работы.

Сделав шаг, я направился в свою комнату на втором этаже, где меня ждал гримуар, но весь путь до туда я шел с мыслью, что не переставая зудела в голове. Она возникла ровно в тот момент, когда Смоляков стал называть суммы задолженностей.

Итого: триста тысяч для Доновона, семьдесят девять тысяч в качестве выкупа моих бесценных сердцу руин и еще тридцать пять графу Илье Олеговичу Смолякову. И все крутилась эта мысль и крутилась. Жужжала, как потревоженный улей.

Когда я сел на свой старый стул, что натужно скрипнул под моим небольшим весом — я точно знал, что буду делать. План сформировался и каждый пазл нашел свое место.

— Что-то ты улыбаешься… недобро как-то. Заболел? Я тебе говорил, что ту тушенку, которую купили твои остолопы по дешевке на рынке есть не надо.

— Ты давно был у Рафаила? — спросил я бесенка, даже не обращая внимание на его болтовню.

— А что?

— Прогуляйся к нему в гости. Скажи пусть готовит еще триста тысяч монет. Может сделать сотню качественную на вид, а остальное пусть не утруждается. Но сотня точно нужна добротных. Понял?

— Э-э-э… да, но… зачем?

— Лучше бы ты мои мысли улавливал кода надо, а не когда взбредёт.

— Когда взбредёт — тогда и надо! — огрызнулся он.

— Дуй давай. У меня полно работы.

— Да-да, знаю я твою работу по проверке прочности кроватей.

Альф соскочил с края стола и, спланировав на пол, двинулся в стороны выхода, цокая когтями по деревянному полу, как кот. Я повел шеей и плечами. Накопившаяся усталость давала о себе знать все сильнее. Я помассировал тяжелые веки, отгоняя сонливость.

— Ладно, как же там было?

Тарантас задорно лязгал металлом, подскакивая на кочках. Я активно нажима на педали и крутил рулем. Чем дольше мне приходилось сидеть и управляться с этими неповоротливыми и тяжелыми махинами, тем свободнее я себя чувствовал в их управлении.

Если бы со мной сейчас была Наташа, она бы точно крикнула что-то в роде: «Марк, осторожнее, мы так точно разобьёмся!»

И словно в подтверждение моей мысли мотокарета подскочила на добрых тридцать сантиметров правым передним колесом, наехав на торчавший корень, и опасно дала крен. Я услышал, как сундуки с золотом начали скрипеть по полу и клониться влево. Пришлось тут же самому подать всем телом вправо в качестве противовеса.

С звонким «гу-гух» мобиль приземлился на колеса и несся дальше.

Что ни говори, а эта банда пустынных бродяг свое дело знала. За этими мотокаретами они следили пуще, чем за собой. Главный механик имени которого я так и не узнал, но которого все зовут «Кардан» вообще был поведен на всю голову: он умудрялся форсировать движки каким-то там чудным образом и при этом сохранять износостойкость.

Как он говорил, это было связано с… нет. Не помню. Как вспоминаю — так сразу белый шум в голове. Водить вот люблю, а следить за машинами нет. Для этого есть такие люди, как Кардан.

Очередной корень я умудрился пропустить между колес в последний момент, а за ним еще сто метров и нормальная дорога, ведущая к городу. Впереди виднелись высокие трубы, из которых валил сизо-черный дум, не менее высокие здания и серость, которая стала видна только когда на нее глядишь под другим углом.

Я выскочил на отсыпную дорогу, выдохнул и откинулся немного в сидение, так как больше не было надобности вглядываться в каждый сантиметр впереди и уповать, что этот железный тяжело бронированный жеребец успеет среагировать, когда я поверну руль.

Оставалось доехать до здания, где мой покойный папенька умудрился заложить имение, а оно находилось почти в самом центре, внести ссуду, а затем найти кого-нибудь, кто сможет передать Донни, что я готов вернуть ему должок.

И не только его.