Дедушки с гитарой 2

Глава 17

Год двигался к концу, к первой в этой жизни сессии.

Потихоньку копились неотработанный лабораторные работы, несданные чертежи и прочая мелочь, но условия были таковы, что с этой мелочью приходилось считаться.

Мы продолжали «сочинять» песни… Наш багаж пополнялся крепкими хитами.

Было немного жаль, что в ворохе мировых хитов прошлого мира терялись настоящие наши песни, те, что реально были сочинены нами в те времена. Мы невольно сравнивали нас с настоящими музыкальными гениями и сравнение разумеется, получалось не в нашу пользу.

Но и полностью наши песни также оказались востребованными слушателями.

Я размышлял об этом, трудясь над чертежами. Музыка-музыкой, а учение все-таки свет. Черчение само себя не сделает, не начертит. Рейсшина, карандаши, ластик, настольная лампа и… мысли о музыке.

Карандаш чертил, я намурлыкивал мелодию… От этого увлекательного занятия меня отозвал телефонный звонок.

Мама приоткрыла дверь в комнату.

— Какой-то мужчина тебя…

Я оторвался от чертежной доски. По школьной привычке я пошевелил уставшими пальцами под причитание «мы писали, мы писали наши пальчики устали» и взял трубку.

— Добрый вечер, Владимир Васильевич.

Голос знакомый. Тяжельников.

— Добрый вечер Евгений Михайлович. Слушаю вас…

— Нам надо встретиться.

— Где? Когда?

Голос в телефонной трубке смолк. Глава советских комсомольцев задумался.

— Давайте у меня. Завтра. В 18–00. Будете все?

— Будем…

Я положил трубку на рычаг. Тут и без всякого дедуктивного метода все было ясно. Позвонил сам, а не передал через Секретаря Сашу. Значит слишком важная должно быть эта встреча. Может быть даже… Снова подняв трубку, позвонил Никите.

— Занят? Нет? Замечательно. Выходи из дома мы сейчас с Сергеем подойдем.

Сидевший на диване папа, отложив газету, поинтересовался.

— Это кто?

— Из ЦК комсомола, — уклончиво ответил я не желая никого волновать. Папа покачал головой.

— Ты там что-то говорил?

Я понял, что он имеет ввиду.

— Нет, — покривил я душой. — Это все по нашей музыке….

— Ага… Ладно…

Мне кажется он не поверил.

Последнее время мы не говорили о нашей тайне. Понимали, что разговор ни к чему не приведет…

Через четверть часа мы встретились во дворе Никитиного дома.

— Нас зовут из подземелья, — объяснил я Никите. — Тяжельников звонил. Предлагает встретиться.

— Повод? — деловито поинтересовался наш друг. — Не сказал?

— Не стал спрашивать. Он теперь, после истории с американским орлом, ученый. Просто так говорить не станет. Просил быть всех.

— В ЦК?

— Да, у него…

Мы помолчали.

— О чем разговор будет догадываемся?

— Не знаю… Надоела мне эта тягомотина…

— Как хвост… — сказал я, испытывающий те же чувства.

— Не понял? — наклонил голову Никита.

— Как хвост, — повторил я медленно. — Как хвост у динозавра. За нами тянется это вот все как хвост… Надо его как-то отрубить.

— Ты думаешь завтра…

— Я не думаю. Я — надеюсь.

— Лишь бы они хвост с шеей не перепутали, — сказал Сергей. — У динозавров что хвост, что шея все тонкое и длинное…

Три пары в тот день пролетели как-то незаметно. Об учебе не думалось. Мы с Сергеем ждали вечера.

Как и договорились вчера, мы встретились с Никитой в метро и пошли на встречу.

Нас уже ждали…

Лицо у секретарши было странным. Каким-то замерзшим. Как утренняя лужа с мутно-белым ломким ледком поверх воды. Никита посмотрел на неё и незаметно кивнул. Не спроста такое! Это выражение объяснилось как только открылась дверь.

В кабинете, кроме хозяина, находился еще и товарищ Андропов.

— Добрый вечер, товарищи.

— А добрый ли он? — сходу поинтересовался я. — И если да, то для всех ли?

— Вам-то на вечер жаловаться грех. Вас сейчас кофе напоят или чаем…

— Интересное предложение…

Тяжельников протянул руку к селектору.

— Итак… Чай? Кофе?

Никита остановил его.

— Давайте сперва поговорим, а уж потом…

— Поговорим, поговорим….

Снова повисло непонятное молчание. Я чувствовал за этими словами растерянность главного чекиста страны.

— А то сейчас чаем напоите, а потом за это потребуйте такого…

Я повертел пальцами над головой. Ничего необычного я придумать не смог и неожиданно предложил:

— А хотите, мы и у вас на вечере сыграем? Можем прямо 20-го декабря вам приехать сыграть. Все-таки праздник у вас.

Андропов не сдержал удивления.

— А откуда вы знаете? Об этом немногие помнят. Это ведь не Первое мая и не Седьмое Ноября?

— Про «День чекиста»? — я улыбнулся. — Все просто. Двое моих близких друзей, из прошлой жизни, работали в Конторе, и я ежегодно поздравлял их, так что невольно заполнил.

— Почему в «Конторе»?

— Так в шутку расшифровывали КГБ. «Контора Глубинного Бурения». С уважением, разумеется.

— А сейчас они где?

Я задумался, прикинул где сейчас могут быть мои друзья из прошлой жизни. С Шурой Никулиным все было понятно, он в десятом классе учится, а вот с Аслановым… Я ведь даже не помню где он учился.

— Не знаю. С одним я познакомился в институте, но он поступит в него только в следующем году. Мы учились и играли вместе в институтском ансамбле. А со вторым познакомился уже после окончания института, когда пошел работать в ГОСНИТИ.

— Это…

— Это сельскохозяйственный институт. Я попал туда по распределению после окончания института. Там мы все трое работали и играли.

Он покивал, но ничего говорить не стал. Тема исчерпала себя и мы снова замолчали.

Мы смотрели друг на друга и чего-то ждали. Я не выдержал первым.

— Вы же нас позвали не просто так, попить чаю?

— Угадали…

— Полагаю, что вы поверили в нас… — предположил Никита.

— Пришлось…

— Если не секрет. Почему?

Сергей наклонился вперед. Ответ был важен.

— Гараж, — усмехнулся чекист. — Австралийский гараж, а в нем — братья Янги. Малькольм и Ангус.

— Значит вы нам поверили?

— Значит, что вам придется поменять стиль жизни…

— Наше дело — музыка, — сказал я.

— Ваше главное дело — вспоминать. Вспоминать и записывать, что вспомнили.

Он поднялся из-за стола и прошелся туда-сюда.

— Предлагаю подумать над таким вариантом. Вы уходите из институтов, ну, или переходите на заочный и становитесь вольнонаемными в нашей системе.

— А… — начал Сергей, но Андропов его опередил. Он посмотрел на нас.

— Это вам зачтется как служба в армии…

— Нам нужно высшее образование…

— Насколько я понял оно у вас уже есть. Если это нужно не столько вам самим, сколько для окружающих, то вы уже сейчас можете получить дипломы нужного ВУЗа. Это несложно организовать… Но главное — вспоминать. Думать. Советовать.

— А играть?

— И играть…

21.

Мы сидели в сквере и отходили от только что состоявшейся беседы.

Хотелось снять шапку и остудить голову, но я не рискнул — вечер, снег и легкий мороз.

Я молчал и друзья мои молчали. Говорить было не о чем. У меня на душе было как-то непонятно….

С одной стороны нас признали. Нам поверили… Свершилось то, к чему мы невольно стремились… А с другой… Не знаю о чем думали друзья, а у меня в голове все вертелась, словно мелодия в шарманке, мысль о продолжении учебы. Не для себя, разумеется, а для окружающих и в первую очередь для родителей.

Проблема предстала передо мной в несколько ином свете.

Как? Под каким соусом подать наше решение прекратить обучение в институтах? Как предкам объяснить такой вот пердимонокль. Учились, учились недавние школьники, бредили высшим образованием и вот на тебе… Дипломы-то нам действительно, как только что сказал Юрий Владимирович, могут выдать хоть завтра, но как объяснить их появление родителям? Это ведь не 90-е годы, когда нужный диплом можно было купить в переходе метро… Хоть красный, хоть синий, хоть в полосочку. Только вот не поймут этого предки. Не поймут даже если нам дадут дипломы не простых инженеров, а каких-нибудь почетных академиков. Наши папы и мамы скажут: «От Жизни простой бумажкой не прикроешься. Профессии учиться нужно. Инженер обязан знания показывать, а не бумажку с печатью… Музыка ваша это так… Несерьезно. А вот высшее образование — это всегда кусок хлеба…» Да… Не жили они в наших 90-х…

Придётся ведь что-то придумывать, чтоб объяснить превращение студентов в… А в кого, собственно? Кем мы теперь станем? Прорицателями на службе у государства? Или… Мои размышления перебил Никита.

— И что дальше будет? — спросил он ни к кому конкретно не обращаясь. Это, конечно была не телепатия — просто мысль, как оказалось, носилась в воздухе.

— Будущее, — бодро ответил Сергей. — Прошлое закончилось и теперь впереди у нас ожидает Будущее.

Прямо перед нами ветер закрутил хоровод из снежинок и нескольких оберток от эскимо. Смотрелось это празднично. Нечто вроде салюта.

— Надеюсь блестящее. — продолжил Сергей. — Бросаем институты и идем в Москонцерт. Думаю, что с такими толкачами за спиной как КГБ и КЦ Комсомола нам туда легко возьмут…

Никита спорить с ним не стал.

— Не сомневаюсь. Возьмут. Может быть даже в союз композиторов на руках внесут и поставят бюст во дворе нашей родной школы, но…

Он посмотрел на нас и вздохнул.

— Какое «но»? Чего ты там извздыхался?

— А вот что ты завтра родителям скажешь? И райвоенкому?

Сергей задумался и немножко увял.

— Да. Действительно… Об этом я как-то не подумал.

— Вот и они об этом тоже не подумали.

Никита поднялся.

— На холоде мозги плохо работают. Пошли куда-нибудь, кофе попьем и подумаем… Наверняка выход есть.

Мы молча пошли в сторону метро. Холодно, темно… Все-таки Москва 20 и Москва 21 веков это две большие разницы. Ни реклам, ни витрин… Машин мало. Импортных вовсе нет и даже светофоры и те какие-то неяркие…

Шедший между нами с Сергеем Никита начал рассуждать вслух.

— Можем, например, сказать, что нас попросту отчислили из институтов.

— Не катит, — возразил Сергей. — Тут же спросят: «За что?» Мы же даже первую сессию не сдали… Нас сейчас даже в армию призвать не смогут, пока мы студенты. Тем более, что уйдя из институтов мы должны будем попасть в армию, а не в Москонцерт.

— Вот! — Никита поднял палец. — На вопрос «за что отчислили?» мы ответим так… Не «за что», а «почему».

— И почему?

— По собственному желанию! Вот так нам захотелось. Захотелось послужить в армии.

— Не в Москонцерте? — уточнил я. — Ты помнишь, что в армии кордебалета нет?

— Помню, помню… Именно в армии.

— Давайте как-то без экстрима, — не согласился я с Никитой. — В крайнем случае станем агентами КГБ. По крайней мере не в казарме жить.

— Конечно без экстрима, — подтвердил Никита. — Ну, типа музыкальные войска…

— Шути, шути…

— Да я серьезно, — обиделся тот. — Есть же какой-то казачий хор и ансамбль песни и пляски под управлением Александрова? Почему не создать рок-группу под управлением какого-нибудь капитана?

Он немного дурашливо выпятил грудь, явно видя себя этим капитаном.

— Назовёмся как-нибудь по-военному.

Он на мгновение задумался.

— Например «Атака звука»… И — вперед!

Мы с Сергеем переглянулись, подумав об одном и том же.

— И петь придется «Расплескалась синева по погонах…» — вздохнул я.

— Ага, — подтвердил наш поэт. — И в фонтане купаться второго августа. Кстати, неплохая песня.

Сергей поморщился и остановил его.

— Нет. Во-первых «КПВТ» и так название военное, а во-вторых… Просто нет. Даже как самый запасной вариант — нет. Объяснение должно быть, во-первых, правдоподобным, а во-вторых — вежливым и щадящим нервы наши предков… Райвоенком что? Он лицо подчиненно. Ему шепнут в ухо, пришлют казенную бумагу и он все сделает как нужно КГБ… А вот родители.

Он вздохнул, представляя каким может быть разговор с ними.

— Лучший вариант — перевезтись в иное учебное заведение. Только вот в какое?

Мысли у нас с Сергеем, как оказалось, двигались в сходном направлении.

— Уехать бы в Хогвартс… — сказал я, мечтательно щурясь.

— И чему там тебя научат?

— Да это и не важно. Тут главное уехать и не мозолить предкам глаза.

Никита хмыкнул.

— А через четыре года появиться с красными дипломами? Смешно…

— А если не в Ходвартс, а в Ленинград? — предложил Сергей.

Мы с Никитой посмотрели на товарища.

— Почему в Ленинград?

— Ну, если не хотите в Питер то хотя бы Свердловск. Скажем, что перевелись в какой-то Свердловский ВУЗ и появляться тут только на каникулах…

— Неуклюже это все как-то… Сложно. Общаться то мы с ними не прекратим, а значит рано или поздно проколемся…

— Да, — поддержал я Никиту. — Тем более если мы хотим стать заметными фигурами на советской эстраде, то будут и пластинки и концерты… А их как объяснить? Что мы в институте на переменах между лекциями репетируем?

Никто не ответил.

— Вон кафе, — нашел вывеску Никита. — Пошли… Я угощаю.

Это оказалось не кафе, а какая-то кулинария, но, главное, там было тепло, стояли высокие столики, около которых можно было попить кофе и съесть пирожное. Над головой жужжали и подмигивали трубки «дневного света». Расправившись с парочкой эклеров, Никита вытер пальцы салфеткой и негромко сказал:

— Есть такая замечательная формулировка. «В связи с Государственной необходимостью…» Думаете не прокатит?

— Прокатит, — согласился Сергей. — Только вот спокойствия предкам от этой формулировки прибавится или напротив? С такой формулировкой можно и в отряд космонавтов записать и на целину отправить и в камикадзе и…

— Да я понял, — печально согласился Никита… — Не пойдет.

Он посмотрел на пустую тарелку. Вид общепитовского фаянса оптимизма не добавил.

— Еще кто-нибудь что-то будет?

— Давай. Повторим… И «кремовую корзиночку» мне возьми. Две! Голове глюкоза нужна.

— Ничего в голову не лезет, — сообщил Сергей, глядя как Никита пристроился в очередь в кассу. — Вон люди вокруг стоят.

Он оглядел помещение, людей.

— Явно счастливые. Перед ними никаких неразрешимых проблем нет.

— Придумаем чего-нибудь…

Это я бравировал. На самом деле дельных мыслей в голове не вертелось.

— Может быть пусть они сами что-нибудь придумают?

Сергей махнул рукой назад, намекая на наших недавних собеседников. Вообще-то у меня тоже мелькала мысль перевалить нашу головную боль на головы старших товарищей, но я её отмел как не конструктивную.

— Не будут они этого делать… Точнее не так. Они-то сделают, но так, как удобно им, а не нам. Надо самим какую-то такую отмазу придумать, чтоб она нас устраивала, и уж только после этого послушать то, что они нам предложат.

Я тем же жестом обозначил наших новых друзей из высоких кабинетов.

— Если они придумают что-то лучше того, что придумаем мы — тогда воспользуемся. Но у нас свои предложения должным быть.

— А если сказать, что ЦК комсомола направил нас на важный участок работы по музыкальному воспитанию молодежи?

Сергей оживился.

— Путь они нам «Комсомольскую путевку» выдадут!

— Как особо отличившимся? — Я ухмыльнулся, покивал. — На Вудсток… Только жаль, что он уже прошел.

Сергей моей иронии не понял.

— Неплохая идея, между прочим. Если спортсменам нужно защищать честь страны на международных соревнованиях, то и музыкантов тоже можно куда-нибудь послать. Почему бы и нет?

— Что это значит «куда-нибудь»? Есть конкретные адреса. Сопот, Евровидение…

Сергей понял, что это уже пошел несерьезный разговор и немного сдал назад.

— Ну… Не сразу, конечно… Сперва мы на какой-нибудь «Голубой Огонек» прорвемся или на «Песню года».

— А что есть сомнения? Думаешь не осилим?

Я поднял брови, показывая, что уж у меня-то никаких сомнений кто там будет первым нет.

— Вот пройдем «Алло мы ищем таланты» и…

Подкравшийся с подносом Никита отрицательно качнул головой.

— Никаких. И прорвемся, и порвем всех… Потом. А пока остается главный вопрос — родителям-то что скажем? Завтра. До Сопота еще дожить нужно.

Мы вздохнули.

— Нужны идеи, — продолжил Никита. — А пока мы ничего не придумаем придется ходить учиться.

Никита был прав, но у меня в голове было так пусто, что хотелось усесться в кресло-качалку, стоящую где-то на крылечке дома, и смотреть вдаль. Я смотрел на надкушенное пирожное и думал, как хорошо быть волшебником. В этом случае все наши проблемы решались одним простецким заклинанием. А вот после этой мысли мне пришла в голову стоящая идея.

— А вообще-то идея с Хогвартсом мне понравилась, — сказал я друзьям. — Что-то в ней есть…

— Чем понравилась?

Я молчал, формулируя свою мысль.

— Непонятностью. Предлагаю вернуться к ней, только этим непонятным ВУЗом будет не Хогвартс, а…

Я напряг мозги и выдал решение:

— …ВКШ!

Ребята смотрели на меня и не понимали. Я объяснил.

— Никто не знает, что там происходит и чем там занимается студенты, а звучит очень многозначительно. Скажем предкам, что уходим из институтов и по рекомендации ЦК Комсомола поступаем в Высшую Комсомольскую Школу. А потом наши новые друзья…

Я кивнул за окно.

— … выдадут нам какие-нибудь дипломы о высшем образовании.

Сергей подумал и сказал:

— Логично. ЦК Комсомола, как оправдавших их высокое доверие, направит нас на учебу, а мы учимся там и работаем.

Опережая вопросы, он уточнил.

— Учимся мы на вечернем факультете.

— А есть такой?

— Да какая разница? Если уж нам готовы дать настоящий диплом, то уж выдать фальшивую справку и зачетку, тем более проблем не будет. А в реале мы работаем в Москонцерте, ездим по рок-фестивалям и играем, а в итоге получаем кучу валюты и дипломы о высшем образовании.

Перспективы выглядели очень привлекательными. Но на самом деле они были даже радужнее тех, о чем сказал Сергей.

— Не про все плюсы сказал… — уличил я его. — Бедная у тебя фантазия.

— Ну-ка, удиви меня…

— Ничего удивительного я не скажу, а напротив, скажу о вещах самых реальных. Ты забыл о вине и девушках! Музыка, валюта, вино, девушки и высшее образование. Вот если так, то все, вроде бы…

— А армия?

— Что армия? ВКШ — это же советский Хогвартс! Какие там порядки никто не знает! Может быть его студентов даже с заочной формой обучения в армию не берут! Я уж не говорю про вечернюю.

Сергей поднял стаканчик с кофе.

— Ну… За КПВТ в ВКШ!

— Эта фраза звучит как кашель.

— Ну тогда по-другому скажу. За победу!

— За нашу победу, — переглянувшись ответили мы с Никитой. Фильм «Подвиг разведчика» мы все смотрели и любили.

Заканчивая свою «корзиночку», я продолжил:

— Только вот надо будет эти молочные реки и кисельные берега с Тяжельниковым как-то согласовать. А то мы планы строим, а они по ним бульдозером…

— А чего откладывать?

Сергей допил остывший кофе, отодвинул стакан.

— Наелись? Напились? Телефон пошли искать…

Искать долго не пришлось. Будка стояла рядом со вход в кафетерий.

— Кто говорить будет? — спросил я и посмотрел на Никиту. Тот отрицательно качнул головой.

— Если бы стихами, тогда бы я сказал. А так… Давай ты.

— Конечно, — поддержал его Сергей. — Чья идея, тому и разговаривать…

Набрав номер прямого телефона я дождался ответа.

— Еще раз здравствуйте, Евгений Михайлович. У нас появилась необходимость встретиться с вами.

— Срочно? — насторожился он. — Только что ведь… Или вы что-то ещё вспомнили?

Я поспешил успокоить его.

— Нет. Тут дела попроще… Но для нас очень важные.

— А именно?

Мне показалось, что он как-то расслабился. Или только показалось?

— Нам нужна ваша помощь, — сказал я. — Нам нужно как-то определиться с нашим новым статусом и оформить его.

— Мудрено как-то… Проще можно?

— Как мы только что говорили нам придется должны уйти из институтов, но…

Я вздохнул.

— Это ведь внутри себя мы взрослые люди. А вот у родителей и военкоматов совершенно иное мнение. Нам придётся поменять статус студента на что-то не менее привлекательное в глазах родителей и районного военкомата.

— Мы же вроде бы договорились, что так и будет?

— Договорились… В общих чертах. Теперь надо сделать. Давайте думать когда и как.

Он задумался. Потом из трубки донеслось:

— А-а-а-а! Так вам нужна операция прикрытия!

Я понял, что разговоры с Председателем КГБ не проходят даром даже для Секретаря Комсомола. Вот и новая терминология появилась. Мы спорить не стали.

— Да. Именно так. Нам надо для родителей подать дело так, что в их глазах наши перемены в нашем социальном статусе выглядели бы достижением.

Сергей кивнул и добавил.

— Не хотелось бы их волновать…

— У вас самих есть предложения?

— Есть, но хотелось бы не по телефону.

У нас за спиной стояли и приплясывали от мороза двое парней.

— Хорошо. Подходите…

Он замолк и я представил, как он перелистывает листки календаря.

— Приходите через два дня. После 18–00. Пропуска на вас я закажу…

В нужный день мы уже стояли в кабинете Тяжельникова. Евгений Михайлович кивнул на стулья около стола. Он посмотрел на нас, словно бы желая сквозь свои проблемы разглядеть наши неприятности. Потом сообразил, в чем смысл сказанного, улыбнулся.

— Садитесь… Давайте обменяемся мнениями… Как вы видите свое ближайшее будущее?

Никита солидно прокашлялся…

— Есть соображение. Вы зачисляете нас в Высшую Комсомольскую Школу.

Он смотрел на нас и я мог понять этого взгляда. То ли прикидывал достойны ли мы там такой чести, то ли искал иные варианты.

— Это возможно?

— Возможно, — как-то заторможено ответил тот. — Возможно… Вы же у нас, получается, гуманитарии…

— По прошлой жизни наоборот. — Поправил его Никита. — Технари.

— Так почему бы, если представился шанс не попробовать другой путь? — поддержал меня Сергей.

Побарабанив пальцами по столу хозяин кабинета, наконец, сказал.

— Тут надо подумать… Как и что…

— Да. И неплохо бы комнату в общежитии, — добавил Сергей. — Нормально?

Это был не вопрос, а утверждение.

Евгений Михайлович еще помолчал и подытожил.

— Ладно. Это тоже вариант… А у нас к вам есть встречное предложение.

Голос его был… Такой голос, которым делают предложения, от которых никак нельзя отказаться.

Он положил на стол три военных билета. Внутри у меня что-то квакнуло и съежилось. Знал же ведь, что просто так Государство нас и своих рук не выпустит… Вот как оденет сейчас на нас сапоги как гаркнет громким командным голосом «Равняйсь! Смирно!» и… И все. Шаг вправо, шаг влево… Нарушение присяги… Расстрела, конечно не будет, но вот нервы помотают изрядно. А нафига это нам, творческим людям?

Он смотрел на нас спокойно, без вызова и подначки, потом, кажется, сообразил, о чем мы подумали и улыбнулся.

— Забирайте. Вы все признаны негодными для воинской службы, так что райвоенкомат к вам претензий иметь не будет.

Никита ощутимо заметно, чуть ли не демонстративно выдохнул. Тоже, кажется, почувствовал куда жизнь чуть-чуть не повернулась.

— Теперь о учебе. Ваше предложение с ВКШ о общих чертах принимается…

— В общих чертах? — насторожился я. После того нехорошего ощущения в груди после того какмы увидали военные билеты я уж и не знал чего можно ждать. Фантазия ведь есть не только у нас. У главы Комсомола тоже хватает выдумки. Как предложит сейчас… Я нервно передернул плечами.

— Перевод в ВКШ мы вам устроим. Сдавайте у себя сессии и переведем… И вот еще что… Трудовые книжки у вас собой?

— Зачем это? — оглянувшись на нас спросил Сергей. — Мы же будем учиться…

— Как передовые советские люди вы будете не только учиться, но и работать… — Он сказал об этом как о чем-то решенном. — Так что будем устраивать вас на работу…

— Работать?

— Подрабатывать…

«Операцию „Ы“» Гайдай уже снял, показали, и это Шуриково «подрабатываю» прозвучало очень уместно.

— Как так?

Никита посмотрел на меня, потом на Сергея и от всех нас пояснил:

— Мы тоже об этом думали… Только, похоже, мы с вами думали о разном. Мы планировали подрабатывать в Москонцерте…

Глава комсомола покивал, но как-то без энтузиазма.

— Это вариант… И на нас взгляд не самый хороший. Есть и получше…

Услышав по «наш взгляд» я понял. Мы — это комсомол и КГБ и нам сейчас предложат какое-то такое место, где нас можно будет плотно контролировать. Сообразил и не ошибся.

— Во-первых, вы можете работать на какой-нибудь кафедре в ВКШ. Во-вторых, это предложение Юрия Владимировича, научными сотрудниками в одном из НИИ КГБ…

— Это еще зачем? — спросил я. Что я, что друзья насторожились.

— За тем. Будете головой работать. Вспоминать… Решать, разумеется будете вы.

— Вы чего-то не договариваете… — остановил его Никита.

Он рассмеялся.

— Добавлю, что в НИИ есть свой клуб и там — комплект инструментов… Вам-же нужно будет где-то репетировать?

Вот это вожжи… Мы теперь взнузданы и поставлены в стойло…

Увидев, как изменились наши лица он стал серьезным.

— Учиться вы будете. Обязательно. А вот что касается работы… В этом Институте есть лаборатория, которая занимается многими вопросами, в том числе и вопросами прикладной психологи. Мы же понимаем, что информация о нашем будущем и вашем прошлым никуда из памяти не делась… Все лежит где-то там…

Он пальцем поступал себе по лбу.

— Вот там и будем пытаться эту информацию достать…

— Как это будет выглядеть? — Поинтересовался я уже понимая, что выбора-то нет. Все уже выбрано за нас.

— Днем вы учитесь. Занимаетесь музыкой… И иногда.

Он поднял палец вверх.

— Иногда! По особому приглашению время от времени появляетесь в том НИИ. Ну так как?

Мы переглянулись.

— У нас есть выбор? — спросил Сергей.

— Да. Между хорошим и очень хорошим…

Он как-то по-доброму рассмеялся.

— Вы же самиэтого хотели….

А вот в этом он, безусловно, был прав.

— Ну если нет замечаний то давайте оформим это как полагается…