Чумная Полли и маскарад (СИ)

Глава 27 Катакомбы

Вик замерла у входа в старую Аквилиту. Он оказался у самого моря — не пришлось идти в гору через весь город до музейного входа, чего Вики втайне опасалась.

Горела одинокая масляная лампа над входом в Поля памяти. Дрейк возился с печатью, снимая её так, чтобы не потревожить полицию — времени предупреждать их не было.

Снег закончился. Погода менялась не в лучшую сторону. Вик мерзла в своем пальто под поднявшимся сильным ветром, кутаясь в высокий ворот, чтобы согреться. Дирижабли спешно уплывали в эллинги, расположенные в предместьях Аквилиты.

Кругом были скалы, песок, высокая стена, прячущая погибший город. Здесь она вся заросла диким виноградом. Его сизые, мелкие ягоды еще висели гроздьями на лозе, прячась под листьями, на которых лежал, не тая, снег. Даже городские бездомные и портовые крысы боялись есть этот виноград, хотя так чумой не заразишься. Жаль, что отсюда живой Аквилиты почти не было видно, только кусок ярко освещенной электрическими фонарями набережной. Зато вид на океан потрясал. Огромный, чернильно-черный, вечный. Люди придут и уйдут, а он останется. Боги умрут и уйдут, а он будет. Бурлящий, живой, в белой шапке пены на гребнях волн: конец осени — сезон штормов. Удивительно, что вчера океан был спокоен, и они с Эваном… Вик тут же одернула себя — не думать! Не вспоминать! Сейчас перед ней стоит другая задача. Отец всегда говорил, что не стоит распыляться. Если перед тобой две задачи — выбери безотлагательную. Если перед тобой три задачи — ты не состоялась, как профессионал, не умея отсекать ненужное. Может, стоит пересмотреть все то, чему её учил отец? Может, стоит снять и с него маску вечно мудрого и все знающего человека? Может, он не всегда был прав. Ведь если подумать… Её странная дружба с Дрейком могла не состояться, потому что отец приучил Вик бояться инквизиторов. Хотя… То, что под маской инквизитора оказался умный, понимающий, внимательный мужчина, причем мелкий сластена, скорее исключение из правил, чем закономерность. А вот Мюрай… Она навесила на него ярлык шпиона, основываясь на статистических данных из библиотеки, физиогномических наблюдений и слов Эвана. Эвану она верила. Статистике тоже, хоть в неё изрядно вмешался Ришар. А физиогномика, которую уважал отец? Может ли лично неприятный Вик человек оказаться хорошим? Итого, что мы имеем, отбрасывая физиогномику, верить в которую научил её отец? То, что Мюрай брал книгу так же часто, как и Ришар, и то, что Эван пропал именно после встречи с Мюраем. А если это просто совпадение?

Вдруг Ришар — вернийский шпион? Он знал о потенците. Он встречался с Бином в музее и библиотеке, он приятельствовал с ним со слов Симон. Нет, ему нет смысла мудрить с книгой — он и так не скрывал общение с Бином. Тому было достаточно в библиотеке показывать свои находки — ведь у него единственного был допуск к нужным картам и разрешение на их копирование. Бин же должен как-то отчитываться перед лер-мэром и отдавать распоряжения изготовителям макета. Нет, Ришар и книга тут совсем не вписываются. Бину было достаточно в музее ткнуть пальцем в макет, чтобы показать Ришару нужные катакомбы. Не складывается.

Непонятный и неизвестный Кларк? Он вернийский шпион? Он совсем недавно сдружился с Бином — иначе Стелла бы его знала. Он действует открыто, не боясь последствий — того же Бина проще было бросить в катакомбах, где его никто бы не нашел. Или нашли бы? Спустя пять дней после пропажи Бина полиции все равно бы пришлось начать его поиски, и тогда бы возле моста Сокрушителя и предполагаемого входа в катакомбы стало бы жарко. Кларк убивает легко и не задумываясь, не боясь ничего, даже закона. Хорошие качества для шпиона… И именно он организовал лжеПолли и шутки с костюмами чумных. Надо найти его выходы на музей, Бина и библиотеку. Только есть ли они? И книга… Он не брал книгу, хотя его настоящее имя неизвестно. Все упирается в книгу-тайник.

Возвращаясь к Мюраю… Он, расследуя кражу из музея, познакомился с Бином. Он предложил для связи книгу — только он не был замечен возле Бина. Он… Вик почти с трудом сдержала стон — и ведь задавалась же вопросом: почему Бин не обратился в полицию! Задавалась и не стала искать ответ! Бин не мог обратиться в полицию, потому что Мюрай служит в ней на довольно высоком посту. Это же Аквилита! Тут нет таможни, тут нет армии, тут нет разведки, тут в кого ни ткни — называются полицией. Бин не мог пойти в полицию, и именно поэтому сам рванул проверять карту.

Вопрос. Кто подменил карту?

Это точно не Бин.

Это не Кларк, хоть ему это и выгодно было — оставить с носом Мюрая… Нет, это не Кларк — он по какой-то причине пытал Бина, он, возможно, пытал Стеллу, а глупый-глупый Томас разрешил судебному хирургу не проводить вскрытие из-за некриминальной причины смерти. И теперь уже не узнать точно, что случилось со Стеллой в последние минуты её жизни.

Это не Мюрай. Иначе бы Бин не прятал от него книгу с калькой.

Тогда — кто?

— О чем думаешь? — тихо спросил Дрейк, который уже справился с печатью и приоткрыл дверь в старую Аквилиту.

Вик посмотрела на него и честно сказала:

— Думаю о том, кто подменил карту и по какой причине. Я думала — чтобы сбить Мюрая со следа, но получается, что и Кларк оказался с носом. Тогда — кто?

— Может, третья сторона?

— Третья?

Дрейк напомнил:

— Шпионы Тальмы. Кто-то же сообщил в Олфинбург о контрабанде потенцозема. Шпионы Тальмы.

Вик нахмурилась:

— Габи… Габриэль Ортега нашла карты… В огромном-огромном архиве библиотеки. Это могла быть она. И сразу говорю — Хейг не шпион.

— Он разведчик? — с понятливой улыбкой уточнил Дрейк.

Она строго поправила его:

— Он офицер, который служит своей стране, так ты служишь храму.

— Как Мю…

— Давай не будем об этом. Не сейчас. В расследовании всегда все четко — сторона, которая пострадала, и сторона, которая совершила преступление. Хорошие люди не совершают преступлений. Все.

Дрейк качнул головой в сторону темного прохода:

— Тогда… Пойдем?

Вик неуверенно застыла, вглядываясь в темноту. Дрейк понятливо запустил внутрь несколько магических огоньков, повисших в воздухе.

— Дашь руку?

Вик машинально спрятала ладони за спиной:

— Зачем? — ей хватило рыбного ресторанчика и непонятных чувств.

— Научу делать светляки. Пригодится — не всегда гогглы под рукой.

Вик осторожно протянула руку Дрейку, позволяя прикасаться к пальцам.

— Мои гогглы все еще в ремонте… Только, Дрейк, я неуверена, что у меня получится этот твой светляк. Я же не маг огня.

— Причем тут это? Я же говорил: основа магии — эфир. Он не огонь и не вода. Он не стихия, он энергия. Магические техники огня — всего лишь моментальное доведение с помощью эфира окружающих материалов до температуры горения. Магические техники воды, вот не поверишь, тоже основываются на владении температурой. Охладить или вскипятить воду — тоже в основе температура. Даже добывание воды из воздуха — только создание разницы температур, так называемая точка росы. А чтобы владеть воздухом, создавая мощные потоки ветра и бури, тоже нужно владение температурами — воздушные массы перемещаются в зависимости от разницы в температурах. Все зависит от эфира. Куда ни ткни — везде нужно владение эфиром для достижения совершенно разных техник. Только это. Маги — тоже люди, и они по большей части зашорены в образовании своими родовыми техниками.

— Значит, у меня…

Дрейк согнул пальцы Вик в незатейливый знак, а потом по её пальцам потекло тепло его эфира, срываясь с ладони уже небольшим шаром света:

— …все получится, Вик.

И в носу не захлюпала привычно кровь, и во рту не появился железистый привкус. В этот раз эфир не причинил ей вреда. Она подняла глаза на Дрейка:

— Как ты себя чувствуешь?

Он спокойно ответил:

— Умирать не собираюсь, Вик. Если ты об этом.

— Хорошо… Ты просто дракон-искуситель — и ни слова при ритуал не сказал, и научил новому, и…

Дрейк отпустил её руку:

— Вики… Ты любопытная белочка, которая обожает что-то новое. Тебя легко увлечь и подкупить новыми знаниями… И нет, еще раз скажу, Вики, для меня это безопасно. Сейчас адера Вифания и адера Манон во всю спасают человеческие жизни в госпитале святой Орелии. Я похож на умирающего? И все, это был риторический вопрос.

Он шагнул в проход, на узкую улочку, мощеную камнем:

— Идем?

Вик в последний раз оглянулась на океан:

— Ты знаешь, что в такие почти судьбоносные моменты принято говорить что-то умное, запоминающееся на века?

Дрейк поднял глаза вверх, но увидел лишь низкий каменный свод вместо звезд:

— Я, пока открывал печать, боролся с тщеславием. Пожалуй, ничего не нужно говорить — потомки сами за нас что-то придумают, если мы справимся.

Вик повторила за ним слова, словно эхо:

— Если мы справимся… — Она возмутилась: — Мы обязаны справиться.

— Значит, пора идти.

Вик лишь кивнула, шагая следом в неизвестность. Дверь закрылась за ней — подспудно Вик ждала зловещего скрежета, но даже шороха запирающегося замка она не расслышала.

Было тихо, чуть затхло, странно из-за близких стен — Вик так и не привыкла к тесноте Аквилиты. Иногда казалось, когда они все ниже и ниже спускались по уходящей куда-то вглубь Полей памяти улочке, что где-то шуршат крысиные лапы и раздается писк крысиного короля — один из страхов Вик, рожденный детством. Или это игры разума — когда вокруг потрясающая тишина, когда все звуки — только собственное дыхание и шаги, слух порождает галлюцинации. Дрейк все так и шел первым — ширина улицы не позволяла идти вдвоем.

Вик не удержалась, разбивая тягостное молчание, а то скоро крысиный визг услышит:

— Тут есть крысы?

— Нет, — обернулся на неё Дрейк. — Городской совет не экономит на защите от грызунов. Крысы — это всегда блохи, а блохи — переносчики чумы. Тут никто не живет, только какие-то рачки в карстовых озерах, но тут их нет. Это дальше…

— Это хорошо…

Рядом на стене дома мелькнуло что-то призрачно-синее, и Вик замерла, останавливаясь. Даже рукой потянулась, останавливаемая окриком Дрейка:

— Вик! Не трогай! Ни при каких условиях не прикасайся к этому сиянию — заразишься проклятьем. Поняла? — он спешно вернулся к ней, вставая рядом: — не трогай, прошу.

Вик зачарованно кивнула:

— Не буду… Странно…

— Что именно?

Она ткнула пальцем в пятно:

— Эв… — она споткнулась на имени, прогоняя горечь и слезы. — Мне говорили, что проклятья выглядят как паутинки, а тут…

— Очень плотное плетение. Такое плотное, что нити можно рассмотреть только под увеличением. Умирающие люди были очень злы и обижены. Они хотели мщения.

— Люди… — Вик заглянула в глаза Дрейка. — Ты сказал — люди. Ты не сказал — Полли.

— Я уже говорил: Полли — ищущий призрак. Она не призрак-мщение. Её такой сделали другие. Она хотела только того, чтобы её родители вернулись. Во всяком случае я хочу в это верить. Кстати, ты действительно стала видеть эфир.

Она только кивнула, уходя в свои мысли. Дрейк не удержался:

— Вики, там дальше будет площадь, на которой стоит дом купца Риччи. Через его подвал спустимся в катакомбы. Ты не боишься…

Она оборвала его, храбро сообщая:

— Я не боюсь скелетов и трупов. Я боюсь лишь крыс и инквизиторов. Хотя странно, что тут нет крыс… Тут после ограждения стеной должно было валяться много тел, которые некому было хоронить. Или тем более сжигать.

— Сюда для чистки кварталов запустили каторжан. Тела умерших покоятся с миром в катакомбах, заваленные камнями. Я хотел спросить: ты не боишься закрытых, узких пространств наряду с инквизиторами?

— Нет, Дрейк. Даже если бы боялась — я помню, ради чего я сюда спустилась. Не бойся, я не подведу. Пойдем?

Он внимательно осмотрел Вик с головы до ног и кивнул:

— Пойдем… Ты такая задумчивая сейчас… Молчаливая. Отрешенная. О чем думаешь? — он на площади указал на один из домов — от того остался только первый этаж, все остальное вплавило в камень. — Нам туда.

Вик не стала скрывать, разглядывая ставшие чаще появляться на стенах пятна проклятья.

— О поисках Полли.

— Это просто. Сейчас спустимся вниз, в катакомбы, и я сплету поисковое заклинание.

— На что настроишь поиск? — она первой храбро открыла дверь и шагнула в пустой, мертвый дом. Ног коснулся холодный сквозняк — тянуло сыростью и морозом из катакомб, пробирая до сердца. Дом был пуст, только вековая пыль на полу и полках. Здесь давным-давно не было людей. Окна слепо смотрели на темную площадь. Здесь никогда не взойдет солнце. Здесь никогда больше не будет человеческих голосов или детского смеха. Страшно, наверное, быть таким домом…

Голос Дрейка прогнал жуткое впечатление от дома:

— На эфир. Охранные плетения Полли — самое большое скопление эфира. Отправимся за поисковиком и…

Вик не сдержала смешка — оказывается, даже инквизиторы умеют ошибаться:

— И придем к залежам самородного потенцита, если не в гости к контрабандистам и Мюраю.

Дрейк легко рассмеялся, спускаясь по узкой, шаткой лестнице в подвал:

— А ты права. Хорошо, что мне повстречалась ты, а то я бы вошел в историю как самый неудачливый инквизитор — искал Полли, а нашел потенцит.

— Для тебя разбогатеть — это стать неудачником?

— В данном случае да. Тогда… — он хлопнул себя по карманам и не нашел леденцов. — Надо думать…

Вик первой прошла через полусгнившую, сломанную дверь, ступая в катакомбы. Здесь они еще были искусственными, вырезанными руками людей. Воздух провонял сыростью, вековой затхлостью, плесенью. По стенам, где не было четкой границы: вот тут работали люди, а тут уже постаралась вода, — все чаще и чаще змеились отпечатки проклятья. Полли тут бродила веками, не находя людей.

Вик тихо сказала под дробный стук далеких капель:

— Думай, а пока просто пойдем по следам проклятья — там, где его больше на стенах, там Полли ходила чаще.

— Логично…

Только вслед за ней он не пошел. Вик на развилке остановилась, оглядываясь, и… Алая, как пелена, обида, смешанная с яростью, проснулась в ней.

Дрейк рукой без перчатки прикоснулся к пятну проклятья, и то послушно оплело его пальцы.

— Дрейк⁈ Значит, мне прикасаться нельзя, а ты сам⁈ Что ты творишь!!! Ты не должен умереть!!!

Руки потяжелели, наливаясь жарким, как огонь, эфиром. Сейчас она готова была бить и… Прощаться с собой, становясь… Ведьмой. Так легко вскипел эфир, так легко проснулся вслед за её страхом. Вик старательно пыталась продышать ужас от осознания — Дрейк теперь точно умрет. Она пыталась подчинить себе эфир, который в отместку огненным штормом пронесся по всему телу, как тогда на крыше. Вик отвернулась в сторону и прикусила губу, чтобы сдержать стон. Из носа привычно потекла кровь, капая на пальто.

Дрейк веско напомнил:

— Вик! Эмоции под контроль. Мы снимем проклятье. Сегодня же. Я НЕ умру. Просто это тоже путь — вслед за плетениями проклятья. Вслед за ним — так мы точно найдем именно Полли, а не потенцит.

— Ты блаженный, Дрейк… — пробормотала Вик. — Надо было мне прикасаться к проклятью — я, хотя бы, точно уже заражена чумой.

Он подошел к Вик, левой рукой неуклюже протягивая платок:

— Вики… Никто не умрет. — Свою светящуюся проклятьем правую руку он предусмотрительно засунул в карман куртки. — Никто не умрет. И вообще… Раньше чумой называли любой мор. Тут не обязательно чума. Тут может быть все, вплоть до банальной инфлюэнцы — просто тогда её не умели лечить и от неё не было коллективного иммунитета. Просто чем бы ни болели тогда аквилитцы, от чего бы они не умирали, тут оно оказалось запертым, неизменным и усиленным проклятьем. Представляешь, победим проклятье, поднимемся наверх, а доктора нам скажут, что мы боролись не с грозной чумой, а сезонной инфлюэнцей.

Вик поддержала смехом не совсем смешную шутку:

— Пусть хоть катаром будет, лишь бы никто не умер.

— Пошли дальше?

— Пошли…

Он двумя руками сплел что-то странное, тут же расцветившее стены в неприятно-голубой цвет и полетевшее вперед, куда-то вглубь, куда-то навстречу к Полли.

Вик молча пошла вслед за поисковиком.

Дрейк шел рядом. Только он не был намерен молчать:

— Можно вопрос?

— Попробуй.

— О чем думаешь?

— О… Происходящем в Аквилите, — призналась Вик. Мысли постоянно пытались вернуться к запретному — к Эвану, и потому она снова и снова обдумывала кражу, пожар, поиски карты, убийство Бинов — все, лишь бы не думать о Эване. Он справится. Он выживет. Это все, что нужно помнить о нем. — Пытаюсь построить схему преступления. Временную шкалу — кто, кому, зачем, почему…

— Кто, по-твоему, все же обокрал музей?

— Мюрай. Ришар.

Дрейк нахмурился и напомнил:

— Мы вроде вычеркнули Ришара.

Вик поправилась:

— Кто-то из хранителей музея. Так лучше?

— Объяснишь? И не смотри так странно — мне интересно поучиться у коллеги. Я прикинул так и сяк, выходит, что Мюрай причастен к краже.

Вик кивнула и зашагала медленнее — тяжело было идти по неровному полу, тут везде были камни, выбоины, выемки… Кое-где по стенам струилась вода, колыхая такие-то странные, полупрозрачные водоросли. Иногда приходилось обходить черные, казавшиеся бездонными лужи. И как Аквилита еще не провалилась в штольни? Как тут все не размыло и не разрушило?

— Вики? — напомнил о себе Дрейк.

— Ах да… Мюрай… Он мог. Хотя именно у него не было причин для этого — его потенцит найден в другом месте… Мюрай знал, что шахты кера Клемента пусты. В них, похоже, закончились самородки, что и послужило причиной последующего быстрого разорения семьи… Что есть эти бокситы в музее, что нет — для него это было неважно. Его волновал только путь в Вернию. И вот как раз в музее, расследуя кражу, он и познакомился с Бином и подкупил его. Тут Ришар получается лишним, ненужным звеном, которое я включила в расследование по одной простой причине — он солгал о том, что украли. Причин для лжи не было, я и включила его в схему преступления.

— Но ты сказала, что украл именно Ришар. Почему?

— Или любой хранитель музея. Одно не понимаю: почему кража случилась только в этом году? Эти бокситы лежали в музее сотню лет, не интересуя никого.

— Про эленит и его участие в формировании самородного потенцита узнали совсем недавно.

Вик упрямо возразила:

— Все равно. Бокситы лежали на видном месте, крупинки эленита мелкие, конечно, но при хорошем освещении их легко увидеть…

Дрейк громко воскликнул:

— Именно! — Эхо помчалось по катакомбам. Хорошо, что тут нет летучих мышей — сейчас бы их полчища метались в воздухе… — При хорошем освещении. В музее только этим летом стали проводить электричество, до этого там было газовое освещение. Лер-мэр раскошелился на освещение, потому что его проект Аквилиты оказался под угрозой вечной сажи от ламп.

— Это… Многое объясняет. Как ты думаешь — лер-мэр в курсе потенцитовой истории или нет?

Дрейк серьезно задумался. Ответил не сразу, видимо, прикидывая варианты:

— Не знаю. Мюрай его человек, но тут все очень сложно. Сорель, лер-мэр, открыто Вернию не поддерживает, даже говорить о таком отказывается — его быстро приструнят представители Тальмы. И все же… Почему хранители музея или даже Ришар лично?

Вик с трудом перевела дыхание — дорога ей давалась тяжело:

— Потому что я читала дело — как бы мне не нравился Мюрай, причин не верить ему в этом деле нет. Следов взлома эксперты не обнаружили. Охранные плетения музея не были тронуты. Отключили их изнутри. Даже витрины, которые воры обычно разбивают, уцелели. Тут я согласна с выводом Мюрая — это или кража сотрудниками музея, которую ему велели замять, или мистификация. Зная об элените, мистификация отпадает. Так что крал или Ришар, или Ришар знает, кто это делал — лгать мне тогда не было смысла. Смысл появляется только в том случае, если он что-то знает о краже. Как-то так.

Дрейк мягко сказал:

— Вики, тебе надо отдохнуть. И не смотри так — мне тоже нужен отдых. Я измотан не меньше твоего. Сейчас чуть-чуть отдохнем и пойдем дальше.

Вик рукой вытерла пот с лица: нериссы не потеют, но нериссы и не ищут приключений в катакомбах.

— Дрейк… — остановилась она в нешироком проходе, соединявшим две части — природный зал, полный вычурно сложенных вдоль стен черепов, и вытесанную человеком лестницу, ведущую куда-то вверх, к солнцу и людям. Тут все стены пестрели проклятьем. — Почему эта проклятая Аквилита вообще стоит и не рухнула в пекло?

Дрейк рассмеялся:

— Ты думаешь, я знаю? Никаких работ по укреплению тут вести невозможно — из-за чумы. Аквилита давно висит на волоске от гибели.

— И потому опять-таки мы не можем отступить…

— Именно, Вики… Именно. Кстати, мы где-то под мэрией и полицией. Забавная лестница, тебе не кажется?

— Нашел несанкционированный спуск?

Дрейк кивнул:

— Точно. И судя по отсутствию пыли, им регулярно пользуются.

Вик рассмеялась, поднимая голову вверх:

— Мюррррай…

Дрейк промолчал.

А потом они опять шли, шли и шли, пока вдруг эфир не поменял цвет с мертвенно-голубого на красный, шипящий при этом как разозленный пчелиный рой.

— Пришли, Вики… — еле слышно сказал Дрейк. — Теперь я иду первым — я буду ключом или, вернее, отмычкой для защитной сети. Она тут крайне сложная, как в королевских номерах… Из-за моей спины ни на шаг — это опасно.

Вик закрыла глаза и проглотила стон — ключ! Точно, ключ от королевского люкса, где хранилась книга трубадуров. Эвана похитили из-за глупости Вик — она где-то ошиблась и оставила следы. И Мю… Нет, Мюрай пришел за её ключом, запирая в камере. За Эваном и его ключом пришел Кларк. Кларк, который не оставляет за собой свидетелей и ничего не боится. Это только её вина, что Эван в опасности — Кларк не остановится, пока не получит карту.