Чжунгоцзе, плетение узлов

Глава 5. Ах, для чего ж осенний ветер нас разметал?

— Я как раз баньку для тебя истопил. Второй день за тобой смотрю. Проверял, к лесному ты или нет, — говорил старец, слегка подталкивая Нежату в спину. Или поддерживая? Постепенно юноша приходил в себя, и в нем просыпалось любопытство:

— А почему ты не спрашиваешь меня, кто я? И, кстати, сам ты кто?

— Ну, кто ты, у тебя на лбу написано. А я — отец Феодул. Можешь меня просто отцом называть. В этом лесу всем я названый отец. Даже лесной уже не спорит.

— А кто он?

— Будто ты не понял, — с упреком проговорил старец. — Он — лесной. Леший, другими словами. А вот мы и пришли.

Они вышли на полянку, где прямо посреди огорода стояла избушка, а в зарослях смородины и малины виднелась покрытая дерном крыша маленькой черной бани.

— Ступай, помойся. Чистую одежду я приготовил. Вода горячая в чане, а холодной набери в ручье за банькой. Потом приходи в избу, покормлю тебя, чем Бог послал, — напутствовал Нежату отец Феодул.

Баня была такой маленькой, что, несмотря на темноту, Нежата легко отыскал ведро, ковш и лоханку.

Старец ждал Нежату в доме с горшком овсяной каши, медом и молоком. Нежата перекрестился на иконы и уставился на еду. Отец Феодул встал рядом с ним и стал на распев читать сто четырнадцатый псалом. Нежата слушал и чувствовал, как стихи псалма уносят его далеко от забот, от земных желаний. Никогда он не слышал, чтобы кто-то так читал, снимая слой за слоем и открывая все смыслы, заложенные в словах.

— Очи всех на Тя уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении. Отверзаеши Ты руку Твою и исполняеши всякое животно благоволения…

Старец закончил и стоял задумчиво, наслаждаясь ароматом растворенных в воздухе слов. Нежата же снова почувствовал запах каши, и рот его наполнился слюной.

— Что еще прочтем? — жизнерадостно спросил старец. — Может, семнадцатую кафизму? О, благоуханный, сладостный псалом! Он как солнце между псалмами. Когда читаю его, забываю о земле. А ты, Нежата?

Нежата кивнул, сглатывая слюну и переводя взгляд с горшка каши на иконы.

— Похоже, ты еще слишком молод, чтобы чувствовать то же самое, — заметил отец Феодул, глядя на юношу с жалостью к его годам и незнанию. Он придвинул Нежате горшок и присел на скамью. Нежата очень старался не торопиться, но у него получалось довольно плохо. Он, обжигаясь, ел горячую кашу и виновато посматривал на старца, а тот ласково улыбался в ответ. Потом Нежата уснул прямо на той скамье, на которой сидел, положив голову на подушку, набитую сеном.

С отцом Феодулом Нежата прожил до начала осени, помогая старцу по хозяйству: поливал огород, дрова рубил — делал то, что он отлично умел делать. Еще они вместе молились и читали. Нежата чувствовал себя на своем месте, и ему было хорошо. Почти совсем как в монастыре, а может даже лучше. Он отдыхал от бестолковых волнений тревожного пути, набираясь сил, чтобы идти дальше. Хотя он вообще-то совсем не хотел никуда уходить, ведь отец Феодул был очень похож на его старца Авраамия. Его теплое участие и понимание, его сердечная забота — все было таким же.

Они собирали целебные травы в лесу, ягоды и грибы, занимались маленьким огородом отца Феодула, переписывали книги, молились, по воскресеньям ходили в монастырь на службу. Но однажды утром отец Феодул сказал, что Нежате пора продолжить путь, ведь старец благословил его поклониться Печерским святым. Как ни жаль было Нежате уходить, но пришлось.

После завтрака старичок собрал своему гостю овсяных лепешек и лука в дорогу и пошел проводить до реки, следуя течению которой, Нежата мог выбраться из леса.

До реки они шли вдоль ручья, петлявшего в зарослях, потому путь их был довольно долгим и непростым. Кое-где даже приходилось перелезать через упавшие деревья или протискиваться под ними. Нежата запыхался, а отец Феодул шел легко и быстро. Однако, заметив, что юноша отстает, старец присел на замшелый ствол и предложил Нежате отдохнуть.

— Как ты, отче, так споро ходишь? Неужели совсем не утомился? — удивился Нежата.

— Некоторые вещи пожилым даются легче, чем молодым, — отозвался старец. — К тому же у тебя мешок тяжелый. Что ты в нем, кстати, несешь такое?

— У меня там книга, — не без гордости ответил Нежата.

— Продать собираешься?

— Нет! — горячо воскликнул юноша. — Это же Псалтирь!

— А-а, любишь Псалтирь? А Евангелие не прихватил случайно?

— Нет, отче, оно огромное! — Нежата развел руки, показывая величину книги. — Там заставки нарядные, каждая глава начинается с большого инициала, написано крупно. А Псалтирь у нас маленькая. Мне ведь хотелось еще одну книгу с собой взять. И потом Евангелие я хорошо знаю, любимые отрывки даже наизусть, — он посидел немного, мечтательно глядя на деревья, причудливо сплетающие ветви, на игру света и тени в прозрачной воде ручья, и добавил. — А Псалтирь я просто люблю… Это диковинный лес, сад сладостных слов.

— Верно, верно, — согласился старец. — Это сад, тянущий ветви от земли к небесам. А Евангелие — свет, сходящий с небес на землю. Так ведь?

Нежата вздохнул. Отец Феодул встал, кивнул ему, приглашая идти дальше. Вскоре, пробравшись сквозь заросли бересклета и бузины, они вышли к реке. Она лежала узкой зеленой дорогой, поблескивая осколками неба у самых ног, она манила, звала коснуться отраженной синевы, обещала открыть все спрятанные в глубине тайны. Нежата спустился к воде и стал жадно пить, зачерпывая ладонью. Старец смотрел издалека, качая головой. Потом проговорил:

— Вода в этой реке дивная: течет через лес, и ключи студеные, сокрытые от человеческих глаз, ее питают. Не пей много: тяжело идти потом будет.

Нежата вернулся к нему и поклонился, прося благословения.

— Бог благословит, — отец Феодул широко перекрестил юношу и сказал напутственно. — Ступай вверх по течению, и скоро выйдешь из этого леса. Господь с тобой.

Он бормотал еще что-то про неотложные дела и неизбежные встречи, которые ждут Нежату, но тот ничего не понял, поскольку был очень расстроен необходимостью расстаться.

Нежата шел целый день. Густой смешанный лес не заканчивался, и даже просвета не было видно. Юноша начал бы тревожиться, если б не сам старец благословил его идти этим путем. Заночевал он, удобно устроившись на куче сухих листьев в корнях какого-то огромного дерева. Утром отправился дальше. Почва под ногами стала каменистой, река — бурной и узкой, берега — крутыми и высокими. Сосны совсем перестали попадаться, и вместо привычных берез и осин по склонам, усыпанным прелой листвой, росли высокие неизвестные Нежате деревья. Он положил ладонь на прохладный ствол с капелькой застывшей камеди. Бук, — назвалось дерево. Какое забавное имя. Нежата улыбнулся. Ближе к вечеру тропа, следуя за рекой, нырнула в глубокое ущелье между отвесными светлыми скалами, затем принялась взбираться вверх, и Нежате пришлось карабкаться, цепляясь за камни и корни. Уже смеркалось, когда он добрался до пещеры, где брал свое начало тонкий чистый ручей, которым стала теперь река.

Он присел на камень у входа и задумался. Если это имел в виду старец, говоря, что он выйдет из его леса, то да, пожалуй, он вышел. Однако оказался в таком загадочном месте, где растут… буки. Скалы кругом. И река закончилась. То есть здесь она начиналась, но куда идти дальше, Нежата не представлял. Придется, наверное, вернуться и переспросить отца Феодула. А пока нужно где-то переночевать. Нежате не очень хотелось лезть в пещеру: она казалась мрачной и неприветливой. Хотя, побродив вокруг и не найдя ни одного уютного кустика или ложбинки, он вынужден был признать, что пещера все же будет наилучшим убежищем на эту ночь. И, чуть пригнувшись, вошел под свод.

Его окатило сиянием, теплом, нежным благоуханием, и, привыкая к свету, он увидел перед собой сад. Как это может быть? И за какие свои заслуги он оказался в столь дивном месте? Может быть, в раю… Цветы, плодоносящие деревья, поющие птицы, порхающие бабочки таких волшебных оттенков, что подобное не снилось даже иллюстратору «Христианской топографии»… Нежату охватил трепет: смеет ли он видеть такую красоту? Не воровство ли это? Достоин ли он? Юноша поспешно развернулся к выходу, и тут его окликнула вышедшая из цветущих зарослей женщина в голубом платье с легким покрывалом на голове — Арунна.

В том чудесном месте Нежата оказался из-за Ариши: девочке в руки попала книга… Выглядела она как обычная записная книжка или, скорее, скетчбук. И Ариша написала в ней о том, как однажды на улице встретила Нежату. А книга эта на самом деле была непростой.

Жил когда-то сумасшедший человек, учитель Арунны, волхв, желавший знать о сотворенных мирах все. При помощи алхимии и тайных заклинаний он создал эликсир, выпив который стал бы всеведущим. Но в результате он просто превратился в книгу с пустыми страницами. В Книгу, исполняющую желания, изменяющую путь, стоит в ней только что-нибудь написать. Поскольку этот волхв так преобразился, произошел всплеск магической силы, и книгу выкинуло из того времени и пространства. Много тысяч лет о ней не было известий, и, наконец, она нашлась у Ариши. Девочка написала несколько слов, и книга подала голос, создавая путь, по которому должен был пройти Нежата, чтобы встретиться с нынешней хозяйкой книги.

— Ты должен отправиться в тот мир и вернуть мне книгу. Это ведь очень опасно — хранить такие артефакты в доступном для людей месте, — объяснила Арунна, показывая ему девочку, бредущую по лесу за водяной стеной. — Она сама должна мне ее принести, иначе книга может убежать. Такая уж она своевольная.

— Хорошо, — согласился Нежата. — Тогда я пойду.

***

Сначала он немного удивился, увидев Аришу, но он ведь и раньше подозревал, что с ней что-то не так. Значит, она просто каким-то чудесным образом попадала к нему из другого времени и пространства. Теперь вот пришла очередь ему навестить ее. И он вошел под струи водопада.

Через мгновение Нежата вынырнул из кустов на тропинку среди деревьев. Не успел он оглядеться, как из-за поворота появилась Ариша. Сначала она не поверила глазам, замерла, разглядывая его, потом прошептала:

— Ты ведь Нежата?

Он кивнул. Она кинулась ему на шею, приговаривая: «Как я рада! Как я рада! Это невероятно! Как такое возможно? Это чудесно! Ты здесь! Ты пришел ко мне!»

Он молчал, ждал, пока она успокоится. Она сама не знала даже, что натворила.

— Идем, идем, я отведу тебя домой. Я все тебе здесь покажу, покажу, как у нас тут хорошо. Тебе обязательно понравится.

Может быть, вода в водопаде Арунны была волшебной. Но Нежата даже не упал в обморок, когда увидел Аришин город, людей, машины. Он как будто не удивлялся, возможно, потому что удивление взорвало бы его мозг, как выразилась Арина. Он позволил себе немножечко удивления, когда она купила ему мороженое. И когда увидел ряды книг на полках в доме — в квартире Аришиного брата, который жил сейчас в каком-то другом городе. Это были очень большие толстые книги с очень маленькими упрощенными буквами. На них было написано: «Детская энциклопедия», — и Нежата, вкратце рассказав Арине о причине своего появления, принялся за чтение. Сначала было немного трудно и непривычно, но потом он освоился и дело пошло быстрее.

Весь вечер он сидел, уткнувшись в книгу, время от времени задавая Арине странные вопросы, вроде: «Если свет состоит из частиц, то он что, разве материален?»

Он ставил этими вопросами девочку в тупик, она тыкала в телефон и зачитывала Нежате: «Э-э-э… тут написано: «частицы света — фотоны — не имеют массы покоя. Они существуют только в движении…» А дальше так замудрено, что лучше этого не знать. Короче говоря, свет не является материальным.

Но Нежату, кажется, уже не интересовал ответ.

Арина сидела, подперев щеку рукой, и смотрела на него.

— Слушай, ты ведь все равно не сможешь все это прочитать.

— Почему же не смогу? — удивился Нежата. — Кто-то же смог это все написать.

— Тебе понадобится очень много времени. Но у тебя ведь полно времени?

— Полно времени?

— Да, хоть всю жизнь читай.

— Нет-нет, мне надо возвращаться.

— А как же книги?

— Обойдусь без них.

— Значит, возвращаться?

— Да.

— Ну возвращайся. Кто тебя тут держит?

— Ты.

— Я?

— Да, и вот эта штука, — Нежата постучал ладонью по Книге, лежащей перед ним на столе.

— И что ты предлагаешь?

— Пойдем отнесем ее Арунне.

— Прямо сейчас?

— Почему нет?

— Потому что темно и страшно.

Нежата посмотрел в окно. На самом деле уже стемнело: он не заметил, как прошло время — в комнате было светло, как днем. И он снова позволил себе удивиться.

— Тогда завтра, — согласился он, снова уткнувшись в книгу. Арина вздохнула. Посидела еще немного и пошла на кухню варить пельмени.

— Что это? — удивился Нежата, когда девочка поставила перед ним дымящуюся тарелку.

— Они с рыбой, не волнуйся, — успокоила его Арина.

Они ели из одной тарелки, и Нежата, не замечая вкуса, восторженно пересказывал Арише то, что он успел прочесть.

— Все-таки Земля шарообразная! Все-таки тот купец ошибался. И она висит… висит в пространстве, прямо как святитель Василий пишет, что «все в совокупности содержится силою Творца»[1].

— А как тебе теории о происхождении Земли? Не пошатнули твою веру?

— А твою не пошатнули? Нет?

— Так я-то все это с младенчества знаю, а ты… может, тебя эти знания шокировали.

— Шокировали? — Нежата задумался немного над значением этого слова. — Да… ошеломили. Но, ты знаешь, святитель Василий правильно говорит, что «изумление перед великими предметами не уменьшается, когда открыт способ, каким произошло что-то необычайное»[2]. Напротив, еще больше удивляешься, как целый мир, состоящий из разрозненных, разнообразных элементов, Господь связал любовью в… в единую гармонию[3].

После ужина он снова уткнулся в книгу, Арина — в телефон. Только время от времени поглядывала на него, пытаясь понять, как все это с ней случилось. Откуда вообще взялась эта история, вся эта любовь.

Эта любовь была очень требовательной и сильной. С чего она началась? Почему именно Русь? Ариша и прежде задумывалась об этом. Церкви в Серпухове, мимо которых они иногда проезжали? Альбомы Московской школы иконописи и Андрей Рублев? Фрески Дионисия? Толстенная книженция Вздорнова «Искусство книги в Древней Руси» или издание Киевский псалтири, которые неожиданно оказались на полке в квартире старшего брата? «Слово о полку Игореве», конечно. А потом приятель брата, студент истфака, археолог, специализирующийся на Новгороде, посоветовал ей Балашова: «Хотя… эммм… даже не знаю. Это вроде бы не очень детское чтение. Не рано ли тебе? Впрочем, я в твоем возрасте и не такое читал. И, возможно, это даже лучше, чем «Дафнис и Хлоя», — он скосил глаза на книжку, которую Арина держала в руках («Нам по литре задали!» — поспешно выпалила она, чуть не отбрасывая ее в сторону). — В некотором роде. Ну не детское, да. Ну и пускай. Когда детей это останавливало, правда?» И скинул ей на читалку кучу исторических романов. И все это лишь готовило почву к тому, что произошло тем летом два года назад, когда они поехали с художкой в Псков на пленэр. Тогда Аришина любовь обрела родину. Кремль был прекрасен. А как девочке хотелось обнять и расцеловать каждую белую коренастую церквушку — такими они были трогательными и такими величественными. И Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря с его удивительными фресками, проступающими из глубины времени.

Ее воображение искало что-нибудь или кого-нибудь, на кого можно было бы обратить эти чувства: восхищение, почтение, трепетную нежность…

В тот вечер она читала про Александра Невского, старую книжку из серии ЖЗЛ, которую взяла в библиотеке, чтобы почитать что-то про XIII век и про северо-запад. Почему XIII век? Откуда все это берется? Ариша давно перестала понимать природу своего увлечения. Когда брат Саша с недоумением спрашивал: почему? Она только руками разводила, а Федя просто сказал: «Ну, это любовь. Никто не знает, как это происходит. Любовь необъяснима».

Читая книгу, Арина задремала и оказалась в саду. Блуждая между деревьями, искала кого-то. Но нигде никого не было. Кажется, она гуляла там совсем одна. И все же увидела мелькающий между стволами силуэт, побежала следом и разглядела мальчика в льняной небеленой рубахе и линялых портах. Так, собственно, они и встретились — Нежата и Ариша. Только познакомиться не успели.

Когда Ариша проснулась, она поняла, кто ей был нужен.

Она давно уже наседала на Федю, и тот обещал привезти ей выкройки по ее времени и региону, достать подходящую ткань, обувь и украшения. Это было дорогое удовольствие, но брат поддерживал Аришу в ее увлечении и готов был помочь. После этого сна Арина принялась за дело и в течение месяца у нее была вполне аутентичная душегрея, рубаха, платок, отличные черевики немного на вырост и даже холщовая сума. И в один прекрасный, а точнее, очень мрачный мартовский денек, девочка нарядилась и отправилась к тому месту, где были проходы.

Эти проходы между мирами первым когда-то открыл ее брат, и эта история совсем о другом. Арина точно не знала, сможет ли попасть туда, куда нужно ей, но просто надеялась. И попала. Она внезапно оказалась на берегу реки, только это была не знакомая ей речушка, а какая-то другая река. Девочка осмотрелась: поблизости никого не было; на другом берегу, вдалеке, виден был монастырь. Ариша приготовилась ждать.

Но ждать долго не пришлось. Зашуршала сухая трава, и из зарослей вышел мальчик с вязанкой хвороста. Вот он какой, Нежата…

Тогда она даже переночевала у них в келье, потому что идти домой, за реку, откуда она якобы пришла в монастырь, на ночь глядя было страшно и опасно. С тех пор ее нежность к Нежате только росла, а когда он ушел из Пскова и Арина потеряла его почти на два месяца, она поняла, что не хочет жить без него.

Когда девочка в очередной раз глянула на Нежату, он спал, склонившись на раскрытую энциклопедию. Арина растормошила его и уложила на братнин диван. Сама расположилась на раскладушке рядом. Она была взволнована, и ей не спалось. А Нежата, наверное, очень утомился, преодолев эти пространственно-временные врата: он спал очень крепко. Повернулся во сне, и рука свесилась с дивана. Арина обхватила его пальцы и прижалась щекой к ладони. Так она и уснула…

Утром Нежата встал рано, как привык. Арина еще спала, и он, умывшись и помолившись, снова погрузился в чтение энциклопедий.

Солнце было уже высоко, когда на кухню вошла встрепанная Арина и спросила:

— Что, все читаешь?

— Это удивительно интересно, — отозвался Нежата.

— А голова не пухнет?

Нежата потрогал голову и честно ответил:

— Вроде бы нет.

Арина расхохоталась.

— Перестань читать эту белиберду. Я тебе дам кое-что получше, — и она протянула ему небольшую книжку в мягкой обложке.

«Плаванье святого Брендана». О святых Нежата привык читать и доверял таким текстам. Он сидел на кухне и ничего уже не видел вокруг: он плыл по Океану на судне, обтянутом кожей, к земле, святым обетованной.

— Нежата, что ты будешь есть на завтрак? — Арина потрогала его за плечо. — Тебе, наверное, лучше кашу сварить овсяную?

Нежата рассеянно кивнул и отправился дальше в путь. Он читал медленно и успел добраться лишь до острова, называемого Птичьим Раем, когда Арина поставила перед ним тарелку каши.

— Может быть, ты все-таки отвлечешься и поешь? — спросила она.

— А, да, конечно, — он отложил книгу и, помолчав, добавил: — Никогда не читал ничего более увлекательного.

Эта каша была больше похожа на кисель. А на вкус вообще что-то невероятное: соленая, сладкая… но, в общем, пожалуй, вкусная. Сама Арина ела бутерброд с сыром и пила какао.

— Хочешь попробовать?

Он попробовал. Но это оказалось слишком сладко. За едой Нежата вспомнил о цели своего визита.

— Ты знаешь, — сказал он, — ту Книгу… ее надо отдать Великой Помощнице.

— Что? Какую еще книгу? — переспросила Ариша с наигранным непониманием.

— Которая у тебя. Книга, исполняющая желания.

— Ты что, серьезно? Ты хочешь сказать, то, что я написала случайно, действительно имело такую силу?

— Конечно. Только это Книга имеет силу, а не твои слова. Поэтому ее и нужно вернуть, понимаешь? — беспомощно отозвался Нежата.

— Ну хорошо. И как?

— Ты должна отнести ее.

— Сама? — в ее голосе звучал ужас. — Куда? Как? Почему именно я?

— Ты хозяйка. Просто нужна река. У вас тут есть река?

— И? Я должна буду куда-то уйти? Надолго? А как же мои родные?

— Подожди, я не знаю. Думаю, ничего страшного не будет. Я же пришел сюда… И, видишь, все в порядке.

— Нет, я не могу. Я не хочу. А можно я что-нибудь напишу в этой Книге… ну, что все жили долго и счастливо, Книга улетела к Великой Помощнице, а Нежата остался жить со мной?

— Остался с тобой? Здесь? — Нежата в недоумении посмотрел на девочку.

— Конечно. Разве ты не хочешь здесь остаться?

— Нет, ни капли. У вас тут очень… очень страшно.

Ариша рассмеялась.

— Чего же страшного? Уж не страшнее, чем у вас. Там у вас всякие эпидемии, антисанитария, вооруженные столкновения, голод! У нас намного безопаснее жить. Сейчас очень много хорошего…

— Даже слишком много. В ваше время человеку со средневековым сознанием жить тяжело. К тому же я ничего не умею делать: только переписывать книги. Чем я у вас займусь?

— Ладно, хорошо. А что если я пойду с тобой?

— А как же твои родные?

— Плевать, — зло отозвалась Арина. — Я хочу быть с тобой, а если ты уйдешь, я снова тебя потеряю и, боюсь, уже навсегда. Я так не хочу.

— Но мне некуда тебя забрать: у меня даже дома нет. К тому же это ведь очень трудно. Тебе будет тяжело. Да ты и не умеешь ничего. Тебе не справиться.

— Не умею — научусь. Вышивать я умею. Могу вышивать для храма. Я хорошо вышиваю.

— Ты не представляешь, о чем говоришь, Ариша. Это сложно. Тебе будет не по силам эта участь. К тому же я не хочу на тебе жениться.

— Но я люблю тебя, как я буду без тебя жить? — обезоруживающе возразила девочка.

— Этого не может быть. Ты не можешь и не должна меня любить: мы принадлежим к разным мирам, разным эпохам. Мы не можем быть вместе. Ты кого-нибудь у себя тут найдешь, непременно.

— А если нет?

— Тогда иди в монастырь, — просто ответил он.

— Ага, «Офелия, иди в монастырь или замуж за дурака»[4], да?

— А? — не понял Нежата.

— Ладно, не парься… то есть не обращай внимания, — она резко отвернулась.

Он видел, что Арина расстроена и злится. Но чем он мог ей помочь? Он ясно понимал, что ради нее не может пренебречь своим путем.

Какое-то время они молчали, не глядя друг на друга. Наконец Нежата решился заговорить:

— Так ты отнесешь эту книгу?

— Куда?

— Тут ведь есть река?

— Ну есть, и что?

— Надо просто идти… я шел вверх по течению, значит. Чтобы вернуться, надо идти вниз.

Арина взяла книгу и кивнула Нежате: мол, пойдем, раз так.

И они пошли.

Всю дорогу они молчали, не зная, что еще можно сказать. За городом Нежате стало легче на душе, оттого, может, что не было видно этих устрашающих некрасивых огромных домов-крепостей и жутких машин, ревущих, уродливых, дурно пахнущих. И еще не было людей, болтливых, суетливых, беспокойных. Была только Ариша среди этих заливных лугов, заросших морковником и полынью, такая маленькая и беззащитная.

— Странно, — проговорил Нежата. — Вот сейчас я знаю, что листья зеленые, благодаря хлорофиллу, который участвует в фотосинтезе… — он поднял взгляд и посмотрел на другой берег реки, где над холмами трогательной голубизной разливалось небо. — А небо голубое потому, что таким образом рассеивается солнечное излучение в атмосфере Земли… Но это все равно ничего не дает. Это немногим больше того, что я знал о мире прежде. И, в сущности, отец Феодул прав, говоря, что так сотворил Бог. И это полноценный, всё объясняющий ответ, — Нежата улыбнулся.

— Дурак ты дурацкий, — отозвалась Ариша жалобно. — Почему все так? Почему ты не можешь остаться со мной?

Нежата вздохнул и ничего не ответил.

— Все потому, — продолжала Арина. — Что ты — дурацкий дурак. У тебя на лбу написано, что ты ни на ком не женишься, а в монастырь уйдешь. Думаешь, я не понимаю? — вдруг она уткнулась ему в грудь и разрыдалась.

— Ну полно, полно, — повторял он, похлопывая ее по спине.

— Да я с тобой сейчас навсегда расстанусь, почему мне пореветь нельзя? — Ариша вытерла лицо рукавом и вдруг удивленно воскликнула: — Ой, а тут этого моста не было!

— Значит, мы пришли.

По шаткому мостику они перешли на противоположный берег. Вот и пещера, скрытая за водопадом, вот и Арунна в дивном своем саду. Ариша вернула Книгу и, стоя перед водяной завесой, еще раз с робкой надеждой предложила Нежате пойти с ней.

— Прости меня, — сказал он, прижимая ее к себе. — Прости. Я буду о тебе молиться.

— Разве так можно? Меня ведь еще нет в твоем времени.

Нежата просто пожал плечами:

— Но ты есть в Промысле Божьем.

— Так значит… значит, тринадцатый век, Псков — вот это вот все… — она уставилась на него, пораженная догадкой. — Значит, это все ты? Да?

— Ну подожди, я ведь еще не начал… — он беспомощно развел руками.

— У себя не начал, но у меня-то… Ах, вот оно что… — Ариша покачала головой. — Ладно, Бог с тобой. Я возвращаюсь, — и она нырнула в прозрачные струи. Нежата какое-то время еще следил за тем, как она идет вдоль реки по проселочной дороге среди лугов, заросших морковником и пижмой, потом обернулся к Арунне, поклонился ей и вышел из пещеры на берег лесной речушки, с медной водой, точно настоянной на лечебных травах.

Нежате казалось, будто он провел в пути всего несколько дней, но, оказалось, тут прошли месяцы. Был, наверное, октябрь: желтые листья почти облетели, а то, что осталось, сбивал ледяной, смешанный со снегом дождь. Путаясь в его струях, будто это были вервия и цепи, Нежата пустился вниз по течению в надежде вернуться в избушку отца Феодула.

***

Проведя в монастыре Линъинсы более полугода, домой Ао Юньфэн собрался только после Праздника двух девяток[5].

Погода неожиданно очень испортилась. Хотя затяжные дожди не характерны для этого времени года, но случаются и такие аномалии.

Странный дождь проливался над Поднебесной в девятом месяце третьего года периода правления Баоцин[6], долгий дождь, такой холодный, точно он брал свое начало не на небе, а в подземной реке — Стиксе, Найхэ, Смородине — и своими тягучими струями, точно нитями, сшивал край неба и угол моря, стягивая тысячи верст, тысячи ли…

Он лил и над небольшой речкой, потерявшейся в лесу в нескольких десятках верст от Смоленска. И лил он оттого, что один неосторожный юноша снова прошел сквозь пространственно-временные врата. И вот, в потоках этого потустороннего дождя двое людей увидели друг друга, хотя находились они на расстоянии… на очень большом расстоянии друг от друга. Увидели — и, странное дело, возможно, просто чудо, сразу почувствовали родство душ.

Один увидел юношу в иноземной одежде с глазами цвета воды и волосами цвета речного песка. Только небожители могут так выглядеть, — мелькнуло у него в голове.

И второй увидел юношу в иноземной одежде… Глаза феникса[7], брови — ивовые листки, высокую переносицу, тонкий нос, узкое лицо… Как вы помните, внешность сюцая Ао была довольно изысканной, недаром дева Сюэлянь так хотела выйти за него замуж. Впрочем, вряд ли Нежата как-то был особенно падок на мужскую красоту, но любая красота все-таки заставляет задержать на себе взор, а потом под ней открывается что-то еще, что-то большее, чем просто красивая внешность.

Видение это быстро рассеялось, и каждый путник пошел своей дорогой. Но забыть об увиденном было уже нельзя.

[1] Василий Великий. Толкование на Шестоднев, гл. 1

[2] Василий Великий. Там же.

[3] Василий Великий. Там же, гл. 2

[4] А. Ахматова, Читая «Гамлета»

[5] Девятый день девятого лунного месяца, то есть примерно начало октября

[6] 1227 год. А пойдите проверьте, было или не было.

[7] Глаза феникса — глаза удлиненной миндалевидной формы с небольшими лучистыми морщинками на конце.