Чжунгоцзе, плетение узлов

Дополнительные главы. Глава 13. Разные слова

Это коротенькие зарисовки на заданные слова, написанные для какого-то челленджа. Всегда интересно посмотреть на своих персонажей с непривычной стороны.

Фиолетовый

Цвет сон-травы, хохлатки, колокольчиков, мышиного горошка… Цвет аметистов в окладе напрестольного Евангелия в Мирожском монастыре… Нежата назвал бы его «багряный», уходящий в синеву, подсвеченную солнцем. Юньфэн зовет его «цзы». Но в фиолетовые сумерки одиннадцатого месяца они молча сидят рядом, протянув ладони к жаровне, и слушают сюнь зимнего ветра.

До луны

Лунные ночи спокойны и прозрачны. Разве может кому-то не быть дела до луны, до ее ледяной красоты? И как не подумать о величии Бога, сотворившего этот небесный светильник, столь ясный, столь великолепный? Нежату радует чуткость народа Поднебесной, ведь у них есть день, посвященный любованию луной. Жаль только, что они лишь восхищаются небесным телом, но не умеют восхвалять его Творца…

Музыка

Музыка хороша как универсальный язык чувств. Пока Нежата не научился понимать речь Юньфэна, он слушал мелодию его голоса и угадывал его мысли. Пение циня рассказывало Нежате о том же: о поиске, сомнениях, одиночестве каждого человека.

Годы

Нежата оказался в Сун странным, чудесным образом, миновав в один миг тысячи ли, версты долгих и опасных путей по мановению чьей-то невидимой руки. Наверное, он скучает по родному городу, по своему монастырю, по обедне, по Святым Тайнам… Может быть, пройдут годы, прежде чем он сможет вернуться. Может быть, он не вернется назад никогда…

Морковь

Морковь Нежата впервые увидел, попав в Сун. Темно-красная, она добавляет цвета постным блюдам, которые готовит Юньфэн. И вкус у нее яркий, сладкий. Может, Нежата возьмет с собой семена, когда отправится домой, посадит где-нибудь… Правда, он тот еще огородник.

Вслед за

— Ты как будто повторяешь вслед за Кун-цзы, — говорит Юньфэн. — «Благородный думает о должном»! Но я не умею так.

— Я сам так не умею. Надо стараться. Кун-цзы говорит еще: «Можно всю жизнь проклинать темноту, а можно зажечь маленькую свечку». Всего-то маленькую свечку.

— Зачем мне ее зажигать? У меня уже есть.

Качели

В детстве Нежата никогда не качался на качелях: он не любил шумные праздничные забавы, а в монастыре качелей не было. Вот у Юньфэна в крошечном садике качели висят: Сюэлянь любит на них качаться.

«Ты можешь тоже», — улыбнулась она, заметив, как он наблюдает за ней. — «Иди, попробуй». Тогда он впервые взлетел над землей. Удивительно.

Флаг

Флаг? Знамя… Хоругвь. Никогда на крестных ходах Нежате не давали нести вышитое на бархате золотыми и серебряными нитками, расшитое жемчугом изображение Спаса Нерукотворного. Такое тяжелое, что Нежата вряд ли удержал бы его в руках. Он только иногда подавал кадило…

Герой

Любимым святым Нежаты в детстве был Евстафий Плакида — язычник, устремившийся за Божественным оленем и потрясенный чудом. Его любовь к Богу была так велика, что он с радостью и смирением принял все испытания, выпавшие ему на долю. Нежата хотел бы быть похожим на него, но он совсем не воин и не герой. Иногда он ропщет, душа его двоится и, наверное, «он не тверд во всех путях своих»[1].

Каштаны

Каштаны, как и многое другое, Нежата впервые попробовал в Сун. Юньфэн готовит из них нежные сладкие пирожные. Но все равно Нежата никогда не ел ничего вкуснее похлебки из крапивы и сныти, которую варил старец Феодул. Будто эти травы были принесены из райских садов.

Хвост

Когда Нежата жил в Мирожском монастыре, отец Авраамий просто стриг его под горшок. Потом он жил в другом монастыре, и отросшие волосы завязывал в хвост или заплетал в косицу. Здесь… все очень странно. Его причесывает Юньфэн, закалывая волосы заколкой из дорогого дерева алоэ. Иногда Нежате это кажется неправильным. Он не знает, как быть.

Вслух

Нежата довольно долго живет рядом с Юньфэном, но не всегда его понимает. Дело даже не в чужом языке. Кажется, тот не произносит вслух что-то важное, что его беспокоит. Нежата спрашивает: «Что с тобой? Я чем-то тебя огорчил?» А Юньфэн молчит или отшучивается.

Для тебя

Как-то раз Сюэлянь пришла к Юньфэну и раскрыла перед ним шелковый лоскуток, в который были завернуты подвески на пояс.

— Эта для тебя, — она подала ему гладко отшлифованный зеленоватый нефрит. — А эта — для братца Чжайдао, — указала она на маленькую подвеску из белой яшмы.

«Теперь, когда ты будешь смотреть на него, ты непременно вспомнишь и обо мне. Я надеюсь».

Люблю тебя

Нежата много раз говорил эти слова… В отчаянии твердил умирающему наставнику: «Я люблю тебя! Не бросай меня, отче!»

«Я тоже люблю тебя… Только мне не место рядом с тобой», — сказал он девочке, отправляясь в путь.

…А самое большое «люблю» звучит как «Слава Тебе!» и «Помилуй меня».

Мраморный

Нежату никогда не восхищали роскошные вещи: позолоченный потир с разноцветными камнями, великолепные оклады икон в Преображенском соборе… Но у Юньфэна так много изысканных и красивых предметов. Мраморная тушечница, на гладкой поверхности которой можно увидеть горы и реки, подставка для кистей из красного сандала… Правда ведь, красота не всегда в блеске и разноцветье.

Моя звезда

Они не успели вернуться в Храм прибежища душ до темноты, вечер был теплым, и теперь они лежали земле и смотрели в небо. Что еще делать вечером в горах?

— Вон моя звезда, — сказал Нежата, показывая на Полярную звезду.

— Ишь куда махнул. Это же Бэйцзисин — Звезда северного предела. Бэйцзи — ее владыка — важная персона на небе.

— Владыка всех звезд, и солнца, и луны… ты же знаешь… Он самый щедрый, ведь дал нам возможность пользоваться всем этим миром совершенно безвозмездно.

Чай

То, что привык пить Нежата у себя дома не было чаем. Вкус настоящего чая он не сразу распробовал. Горький, терпкий, с ароматом травы и как будто дыма или… рыбы? На вид этот чай — зеленый и мутный, а сверху — белая пена. Но постепенно он понял его очарование, нежную изысканность жемчужных облаков, белые росы на листьях бамбука, густой туман в черной чашечке тяньму.

Слизь

Нежата думает, что есть вещи, о которых не следует говорить. Не потому только, что стыдно. Это так же опасно, как ходить со вспоротым животом. Потому-то душа сокрыта и невидима, как внутренние органы человека. Не надо показывать людям ни слизь, ни грязь. Это то, против чего человек должен стоять с милостью Божьей… Нежате недостает исповеди, но у него есть Ангел-хранитель, которому можно довериться. А Юньфэну трудно. Нежата всегда готов его выслушать, только вот чем помочь?

Ветер

Опять ветер гуляет в бамбуковой роще. И снова Юньфэн достает вэйци.

— Разве тебе не скучно со мной играть? Я ведь совсем не умею.

— Уже немного умеешь. И разве тебе не скучно?

Они смотрят друг на друга и смеются. Юньфэн ставит для Нежаты на доску пять черных шашек преимущества.

— Твой ход!

Яйцо

— Ты будешь только овощи? Только постное? Даже яйцо не будешь?

— Не буду яйцо. Но ты удивишься: я буду рыбу.

— А цзяоцзы с креветками будешь?

— Кто такие креветки? И цзяоцзы?

Блестящий

Юньфэн кажется Нежате… Как бы сказать? Блестящим. То, что называется «кровь превратилась в нефрит». Выражение, над которым они подшучивали, но Юньфэну оно подходит. Умный, начитанный, утонченный, благородный, помнит наизусть столько текстов на этом сложном книжном языке, сдаст экзамен, сможет получить хорошую должность и приносить пользу людям. И жена его — красивая, умная, любит его. А что может Нежата? Рассказать ему о Боге?

Нога

Лепестки в воздухе, лепестки под ногами. Цветут персики и сливы. Люди в Сун называют этот месяц очень забавно: Цзинчжэ — «пробуждение червей». Он похож на цветень[2], на самый его конец, но по солнцу скорее сухий[3]… Здесь намного теплее, чем в Пскове. И снега зимой почти не бывает, только в горах. И это каждый раз как первый снег в листопадник[4] — нежный и влажный, мягко скрипит, тянет вниз длинные листья бамбука.

Это красиво.

Гроза

Вроде бы в грозе нет ничего особенного, ничего мистического, никакого гнева Перуна или другого темного божества. Но Нежата ничего не может с собой поделать: он боится грозы. Когда полыхают молнии и гремит гром, он забивается в дальний уголок комнаты и читает Иисусову молитву.

У моря

Нет, у настоящего моря Нежата так и не побывал. Даже когда они с Юньфэном жили в Линьане. Зато они любовались на речные приливы там, где в море впадает река Цяньтан. Да и прекрасное озеро Сиху разве не похоже на море со множеством островов? Им нравилось гулять среди ив по дамбе Су, кататься на лодке или сидеть в чайной на берегу, любуясь отражением луны в воде, пить местный чай и говорить ни о чем.

Лето

Лето в Сун такое жаркое! Нежате иногда кажется, будто привыкнуть к жаре намного сложнее, чем к холоду. Можно только сидеть в тени, есть охлажденные фрукты и обмахиваться веером. И никакие серьезные занятия на ум не идут. Лишь вечерами, когда духота немного отступает, получается брать в руки кисть и выводить странные очаровательные знаки — слова чужого языка.

Вверх ногами

Когда Нежата был совсем маленьким, он любил вставать вниз головой и смотреть на мир, перевернувшийся вверх ногами. Так рассказывала сестра, сам-то он уже не помнит. А она со смехом вспоминала, как заглядывала к нему сбоку, теребила за ребра и он, веселясь, катился в траву. Ему тогда не было и двух лет. А теперь он играет так с Шаньхуа, дочкой Юньфэна. Почему детям так нравится, когда мир повернут вверх ногами?

Желтый

Только цветы, подражая императору, имеют право одеваться в желтое.

Ивы у реки Сян цветут так же, как ивы над Мирожкой, и Нежата замирает, «сережек ивовых пленен невинной желтизной»[5]… А Юньфэн, задумавшись о чем-то, отламывает ветку и, вдруг, точно испугавшись, бросает ее в воду[6].

Пух

«Вновь я безумен, как ивовый пух, пляшущий на ветерке»[7]… Может, и не безумен, но Нежате кажется, будто он похож на ивовый пух, ведь его носит каким-то сверхъестественным ветром то туда, то сюда. Кому рассказать, не поверят. А он уже перестал удивляться. Только все же хочется найти место, где можно остановиться и прорасти.

Смелость

Юньфэн считает, будто Нежата смелый. Но самому Нежате кажется, что тому, кто доверился Богу, смелость уже не нужна[8]. А Юньфэн говорит: чтобы довериться, тоже нужна смелость…

[1]Иак. 1:8.

[2] Апрель

[3] Март

[4] Октябрь

[5] Ян Цзюйюань, пер. Б. Мещерякова.

[6] «По древнему обычаю, путнику при расставании вручали на память ветку ивы» М. Басманов, примечания к сб. стихотворений Синь Цицзи.

[7] Ду Фу, пер. Б. Мещерякова.

[8] Там была цитата из Евангелия: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц» (Матф. 10:29-31).