Черная смерть (СИ)

Глава 7 «Правильные вопросы»

«Раз-два-взяли» — несколько человек навалились на бортик повозки, пытаясь вытащить её из выбоины. Несколько мгновений они тщетно тужились, затем отступили назад, так ничего и не добившись.

— Не, не пойдет. Крепко оно, значица, засадило, — устало бросил один из караванщиков.

— И ведь перед самым, сука,хребтом засадило, — сплюнул второй, — Тут почитай, чуть-чуть вползти оставалось.

— Ещё раз попробуем? — шумно выдохнув поинтересовался третий.

— Не, не выйдет, — возразил первый, — Тут надо кого покрепчее звать. Да хоть того здорового наёмника. Как там его?

— Тур, — ответил второй.

— Тур! Эй, Тур, подь сюда! — во всю глотку заорал третий, наконец отлепившись от бортика телеги.

Я направил коня в бок, объезжая затор. Дорога и впрямь была довольно хреновой, так что рано или поздно этого стоило ожидать. Хорошо, хоть ось не сломали, а то мы бы точно застряли тут до утра.

Узкая каменистая дорога выводила на ровное, усыпанное мелкой галькой плато, увенчивавшее вершину скалистого хребта. По правую и левую руку от него возвышались серые, покрытые мхом и лишаём скалы. Судя по нескольким отметинам кострищ и небольшому биваку, собранному из старого, наполовину сгнившего бревна и двух крупных валунов, тут нередко останавливались на привал путники, давая ногам небольшую передышку перед последним рывком к столице.

Сейчас половину заняли телеги, кони и люди Яноша. Лошадей распрягать не стали, да и костёр разводить тоже. Никто не собирался задерживаться тут дольше необходимого. Торгаш хотел укрыться за городскими стенами до захода солнца, а путь ещё предстоял совсем неблизкий, так что времени на отдых попросту не было.

— Ну, чего там копаетесь? — крикнул Янош, обходя составленные в ряд повозки и направляясь к хвосту каравана, застрявшему посреди горной тропы, — Давай пошевеливайся. Живее вытаскивайте её, мать вашу, а не то жалованье в трое урежу.

Его тоже можно было понять. Даже там в городке, имея за спиной отряд обученных и облачённых в броню стражников, мы еле отбили атаку этих тварей. Если такая стая застанет нас в дороге да ещё и ночью, то не спасут ни щиты, ни копья, ни стрелы, ни борта телег. Нас просто порвут и сожрут. В двух шагах от цели нашего путешествия.

Я взял чуть в сторону, пропуская мимо себя ругающегося торговца и неторопливо поехал дальше. До головы каравана оставалось совсем немного. Две дюжины метров, не больше. Разминувшись ещё с несколькими праздно шатающимися караванщиками, мы с Гневко наконец-то вышли к краю плато.

Нашим глазам открылось поистине впечатляющее зрелище. Далеко внизу у подножия серого хребта расстилались зелёные холмистые луга, тянувшиеся почти до самого горизонта. На некоторых холмах виднелись небольшие рощицы и дубравы, шелестевшие густыми кронами на прохладном весеннем ветру. На иных расположились чёрные квадраты распаханных, но ещё не засеянных полей, рядом с которыми стояли коренастые домики хуторов. Большей частью обветшалые. Провалившиеся крыши, выбитые ставни, заросшее бурьяном подворье. Но кое-где всё-таки курились тонкие струйки дымка, таявшие в изумрудно-голубой вышине.

Травяное море разрезали многочисленные ленты мелких, быстрых речушек. Они бежали к широкому рукаву морского залива, по волнам которого яркое полуденное солнце расплескало серебристую рябь. На самом краю бухты, погрузив своё основание в воду, стояла исполинская башня, увенчанная ярко красной черепичной крышей. От неё тянулась крепостная стена из светло-бежевого камня, из-за которой торчали разноцветные острые крыши многочисленных каменных домов. Всего башен было девять, если не считать трёх надвратных бастионов, от которых расходились широкие тракты, мощёные всё тем же светло-бежевым булыжником.

В городе кипела жизнь. Коптили дымоходы, сновали по улочкам чёрные точки людей, по широким лентам дорог медленно ползли чёрные прямоугольнички тяжело груженых телег, а из гавани неторопливо, величаво выходил ещё один исполинский, трёхмачтовый парусник. Порывы ветра доносили до ушей звон корабельной рынды, стук кузнечных молотов, крики портовых рабочих, гомон торговцев на рынке, перекрываемый громким голосом королевского глашатая.

— Вот они: Девять башен, — раздавшийся над самым ухом хриплый голос Бернарда, заставил меня вздрогнуть. Сержант стоял на краю плато, скрестив руки за спиной и пристально вглядывался горизонт, — Долго же мы сюда добирались.

Рядом с ним на осёдланной обозной кобылке сидела Айлин. Её распущенные светло-каштановые волосы, вьющимся водопадом упавшие на плечи, осторожно перебирал ветер. На лице блуждала лёгкая, но искренняя улыбка.

— Долго, — ответил я, с трудом отрывая взгляд от расстилавшейся передо мной панорамы, — Слишком долго. Остаётся надеяться, что оно того стоило.

— Совсем скоро мы это узнаем, — многозначительно хмыкнул Бернард, — По крайней мере, нам должны хорошо за это заплатить.

— И то верно, — кивнул я, — Главное, чтобы…

«Трогай!» — позади нас раздался крик Яноша, оборвав меня на полуслове. Похоже, караванщикам всё-таки удалось вытащить застрявшую телегу. Бернард сплюнул, кивнул мне и отправился обратно к обозу, на ходу отстёгивая фляжку. Я же легонько тронул пятками коня и вывел его на тропу, ведущую к подножию каменистого склона. Айлин неторопливо направилась следом.

Некоторое время ехали молча, любуясь раскинувшейся перед нами картиной. Первой тишину, нарушила девушка.

— Знаешь, — улыбнулась она, — Несмотря на всю суровость и неприветливость этого мира, временами он умеет быть по настоящему красивым.

— Знаю, — кивнул я, слегка придерживая Гневко, чтоб кобыла Айлин могла с ним поравняться, — Жаль, он нечасто радует нас этим.

— Или за всеми нашими заботами, мы просто разучились это замечать, — пожала плечами девушка.

— Кстати о заботах. Расскажи ка мне, какую часть фразы «Оставайся на борту», ты не поняла? — покосился на неё я, изо всех сил пытаясь изобразить на своём лице суровую мину.

— Ту, в которой эти гады начали жрать наших ребят. А может быть ту, где они тебя повалили на землю и чуть было не загрызли, — равнодушно пожала плечами девушка, — Я тебе уже говорила, ещё там в Риверграссе — я больше не буду стоять в стороне и безучастно наблюдать. Не смотря ни на какие приказы и на то, нравится тебе это или нет, — она немного помолчала, закусив губу, но затем все-же добавила, — Если тебя такой расклад совсем не устраивает, то возможно после девяти башен каждому из нас стоит пойти своим путём.

— Не пойми меня неправильно, — я снова слегка одёрнул Гневко, рвавшегося убежать вперёд, — Там, на поле боя твоё вмешательство действительно помогло нам. Если и не спасло положение, то сохранило жизни многим из наших ребят. И я благодарен тебе за это. Но здесь уже не Риверграсс, где к магам относились терпимо. Малые рифы — преддверие столицы. Преддверие владений ордена. Кто знает, сколько в той толпе, собравшейся на барке, у них было глаз и ушей? И сколько ревностных блюстителей веры решат на нас донести?

— Мы вообще-то им жизнь спасли, — поморщилась девушка, — Рискуя при этом собственными шкурами.

— Для фанатика это не довод, — покачал головой я, — Если его вера говорит, что ты враг, значит ты — враг, вне зависимости от того, сколько раз ты его выручил.

— Звучит так, будто у них совсем нет мозгов, — фыркнула Айлин.

— Ни мозгов, ни совести, — кивнул я, — Первое им заменили догматы, вбитые в голову святошами, а второе они просто-напросто глушат, каждый раз находя в своей вере оправдания. Собственно, для человечества в этом нет ничего нового. История повторяется каждый раз, когда очередным властьимущим удаётся убедить одну группу людей в том, что она чем-то лучше другой группы людей. И потому та, вторая, не имеет право на независимое существование или же на существование вовсе. Итог, впрочем, у всех подобных начинаний тоже всегда один. Как для поддавшегося на пропаганду народа, так и для его правителей. Ожесточение, разорение, забвение.

— Не сказала бы, что орден или его последователи хоть как-то поплатились за свои преступления, — возразила Айлин, — По-моему они вполне себе живут, здравствуют и очень сладко спят по ночам, ничуть не переживая о возможном возмездии.

— Уже поплатились, — я отпустил поводья и отстегнул с пояса небольшую фляжку, в которой плескалась вода, слегка разбавленная дешёвым, кислым вином. Отхлебнул глоток, отёр рукавом гамбезона усы и продолжил, — Чума. Маги наверняка смогли бы её остановить. Да и учёные мужи быть может справились бы. Но орден истребил магов. Запугал деятелей науки, вынудив их разъехаться или попрятаться по углам. Начал охоту на знахарей, загнав их в подполье. А сам не смог ничего противопоставить болезни. И сдаётся мне чума — только начало их расплаты. Дальше будет больше.

— Скорее бы, — зябко поёжилась Айлин, — А то справедливость как-то совсем не торопится выносить свой приговор. Ну да ладно. Будем надеяться, что если в той толпе и были фанатики, то они оказались достаточно тупыми, чтобы не связать мой щелчок пальцами и случайное самовоспламенение стаи. Но в одном ты прав. С магией стоит быть поосторожнее.

Замолчали. Над дорогой вновь повисла тишина, нарушаемая лишь криками чаек, круживших в голубой вышине, далёким шумом прибоя, шелестом ласкового весеннего ветерка в молодой траве, изумрудным ковром расстилавшейся по склонам предгорья. Где-то за спиной изредка покрикивали караванщики, подгоняя друг-друга. Изредка до ушей доносился приглушённый звон корабельной рынды.

— Кстати, нам в прошлый раз так и не удалось закончить разговор, — нарушил молчание я, направляя Гневко на мост, перекинувшийся через быструю, мелководную речушку, дно которой было устлано небольшими зелёными валунами, — О том, как ты умерла.

— Да… — девушка замялась, — Честно признаться, воспоминание отнюдь не из приятных. Я мало что запомнила из того сна. Кажется, это был совет каких-то важных шишек или что-то вроде того. Я там разносила вино. Не знаю, о чём они совещались. Помню, только, как несколько человек схватились за горло и начали задыхаться. Остальные вскочили со своих мест, достали оружие, и полилась кровь. Я хотела убежать, но один из этих уродов схватил меня за платье, повалил на землю и кажется вспорол живот, — Айлин замолчала, нервно покусывая губу, — Нет, не помню. Помню только липкий, животный страх. И что руки у меня было в крови.

— Мда уж, — покачал головой я, слегка дёргая коня за узцы. Тот, заметив на обочине особо аппетитный одуванчик, начинал заметно забирать в сторону, — Тебе и впрямь с платьями не везёт.

— Очень смешно, — фыркнула девушка.

— Но, если говорить серьёзно, — продолжил я, — То такие сны могут рассказать о многом.

— Например?

— Например о том, что это не первая наша «итерация». До неё были и другие, но после смерти система стёрла о них воспоминания, перезагрузив нашу чистую копию на сервер. И теперь кто-то зачем-то нам пытается вернуть эти воспоминания через сны.

— Думаешь? — с сомнением покосилась на меня Айлин, — Может это что-то вроде остаточной памяти?

— Сомневаюсь, — я покачал головой и снова отхлебнул из фляжки, — Не забывай, что у нас мозги то электронные. Не думаю, что сами по себе мы можем видеть вообще, хоть какие-то сны. Не говоря уже о фрагментах прошлых жизней, воспоминаний о которой у нас просто физически не могло остаться. Нет, кто-то или что-то явно нам помогает, вмешиваясь в «естественный ход вещей».

— Вот только кто, и зачем? — задумчиво протянула девушка, поудобнее усаживаясь в седле.

— Сложно сказать, — пожал плечами я, — Пока этот паззл упорно не хочет складываться в цельную картину, хотя с каждым днём у нас появляется все больше его фрагментов.

— Например?

— Например, ты не думала над тем, почему наши родные, заплатившие за оцифровку немалые деньги, ни разу не попытались нас отыскать или как-то по-другому выйти на связь? — я тронул пятками Гневко, который всё таки задержался на обочине, чтобы сорвать тот самый одуванчик, который ему приглянулся, — Ведь, если мне не изменяет память, основной смысл оцифровки и заключается в том, чтобы ты мог продолжать общаться со своим родственником даже после его физической смерти.

— Честно? — девушка смерила меня долгим, задумчивым взглядом, — Думала. И не раз.

— И что надумала?

— Ничего хорошего, — покачала головой Айлин.

— Вот и мне в голову на этот счёт ничего хорошего не приходит, — я замолчал, пытаясь собрать пляшущие в черепной коробке мысли одну, хоть сколько-нибудь структурированную кучу, — Объяснений, конечно, может быть несколько, но мне кажется, самое простое в нашем случае и будет самым верным. Они просто не знают о нашем существовании.

— Думаешь?

— Почти уверен. Просто потому, что мы, очевидно, не оригиналы. А копии. Сама подумай, если ты уже смог перенести сознание человека с биологического носителя на электронный, чего тебе стоит сделать парочку запасных копий, одну из которых вручить скорбящим родственникам, а вторую — использовать в личных целях?

— Ну… — девушка на мгновение задумалась, — Технически — почти ничего.

— Вот и я о том же, — я чуть перевесился с седла и сплюнул в придорожную пыль. Во фляжке плавал дохлый муравей, который при первой же возможности попробовал перебраться мне на язык, — Скорее всего наши родичи сейчас преспокойненько общаются с нами. Другими нами, живущими в какой-нибудь уютненькой симуляции на отдельном выделенном сервере. Быть может даже тот твой кавалер продолжает поддерживать связь с «оригинальной» тобой, если, конечно так вообще можно назвать то, что получается в результате оцифровки личности.

— Знаешь, — Айлин заметно погрустнела, — Я, когда размышляла над этим, пришла почти к такому же выводу. Но решила… Решила, что пусть лучше остаётся всё как есть.

— Почему?

— Потому что нынешняя я… — девушка кашлянула, на мгновение замолчала, а после поправилась, — Нынешние мы, и те, как ты выразился, «оригиналы» оказавшиеся у наших родственников — это совершенно разные люди. Не знаю… Не могу выразить этого словами. Просто мне кажется, что от той наивной девочки, которую оцифровали полгода назад почти ничего не осталось. Этот мир просто выжег большую часть моей личности калёным железом. А то, что уцелело — извратил… Нет, не так, — Айлин снова на миг задумалась, — Изменил. Думаю о тебе можно сказать то же самое.

— Плюс-минус, — кивнул я, — Одно можно утверждать наверняка. После всего, что мы тут творили, пускай даже ради собственного выживания, обратно в «цивилизованный» мир нам уже ходу нет. Нас там просто не поймут. А мы не поймем их. И закончиться это взаимное недопонимание может крайне плачевно.

— Значит, ты знаешь, о чём я, — грустно улыбнулась Айлин.

— Угу, — кивнул я.

Мы замолчали. По правую руку от дороги мимо нас медленно проплывал небольшой хуторок, обнесённый покосившимся плетёным забором. Три мазанки, сарай со скотиной, подворье с несколькими пристройками, по которому с важными видом расхаживал громко гогочущие гуси, собачья конура внутри коей виднелся чёрный отблеск влажного носа. Возле плетня стояли два ребёнка. Мальчик лет шести. Русые волосы, чумазое лицо, серая льняная рубаха, доходившая тому до колен. И девочка, чуть помладше. Одета так же и такая же чумазая. Если б не две косички, то от пацана отличить, наверное, было бы невозможно.

Несколько секунд они стояли, молча раскрыв рты и провожая нас изумлёнными взглядами. Затем девочка подпрыгнула, прижала пальцы к голове на манер рожек и начала строить гримасы. Айлин дружелюбно улыбнулась ей. В ответ девчушка громко хихикнула и показала язык. Я тоже попробовал улыбнуться. Дети на мгновение замерли. Затем паренёк побелевшими пальцами вцепился в плетень, глядя на меня широко раскрытыми, испуганными глазами. Его младшая сестра ойкнула. Отступила на шаг назад. Поскользнулась и с размаху шлёпнулась в лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя. Тут же вскочила и стремглав бросилась прочь, размазывая слёзы по грязным щекам. Пацан надулся, как индюк и погрозил мне кулаком. Но спустя секунду внезапно передумал и предпочёл ретироваться вслед за своей сестрой.

Похоже, моя рожа, изуродованная мечом и когтями твари, уже просто не была способна выдать даже подобие дружелбной улыбки, каждый раз превращая её в жуткий оскал голодного до чужой крови зверя. Впрочем, оно может и к лучшему. В работе пригодится.

— Ну вот. Ты их напугал, — едва заметно улыбнувшись, фыркнула Айлин.

Я лишь молча пожал плечами. А затем покосился на неё, как бы задавая немой вопрос, мол, я что и правда, такой страшный?

Девушка несколько секунд сверлила меня долгим, изучающим взглядом, а затем вынесла свой вердикт.

— И вовсе нет. Ну, по крайней мере, не страшнее прочей наёмничьей братии — это точно, — улыбнулась она.

— И на том спасибо, — хмыкнул я.

— Ну ладно, — девушка легонько ударила пятками спавшую на ходу кобылку, — Две части паззла ты назвал. Даже три. Мы копии. Это не первая наша жизнь. Кто-то из внешнего мира помогает нам вспоминать наши предыдущие «забеги» чёрт знает зачем. Всё верно?

— Ещё одно, — поправил её я, — Мы путешествуем уже полгода. Даже немного больше. Сколько за это время нам встретилось на пути «игроков»? Тех, которые, вроде как, настоящие. Живые.

Копыта лошадей застучали по доскам очередного моста, перекинувшегося через мелкий, заросший камышом и почти пересохший ручеёк, поблёскивавший мокрой грязью с самого дна широкой ложбины.

— Ммм… — Айлин поправила растрёпанные ветром волосы, — Кажется девять. Если считать тех магов из Вестгарда и Ансельма.

— Четверых. Одного в Деммерворте и троих в Риверграссе, — отрезал я, — Те маги были такие же «оцифрованные», как и мы с тобой. Да и Ансельм, в общем то тоже.

— Ну и…

— Тебе не кажется, что это, мягко говоря, маловато для популярной онлайн игры?

— Тут большой мир, — пожала плечами девушка, а затем ловко свесилась с седла, сорвала с обочины дороги какую-то длинную былинку, покрутила её между пальцами и ловким щелчком запустила обратно в траву, — Легко затеряться.

— Оно конечно так, — хмыкнул я, — Вот только, думается мне в городах и деревнях игроки всяко должны были оставить следы своей… жизнедеятельности. Но…

— Не оставили, — закончила за меня девушка, — Что наталкивает на ещё одну, не слишком то весёлую мысль.

— Именно, — я кивнул и снова приложился к фляжке. Солнце, конечно уже понемногу клонилось к закату, окрашивая прозрачную синеву высокого неба в тёплые оранжевые тона, но всё ещё ощутимо припекало, — Это вообще не игра. А что-то вроде полигона.

— А как же те четыре игрока? — скептически заметила Айлин

— Они могли быть точно такими же виртуальными болванчиками, что и мы, — пожал плечами я, — Просто им внушили, что они настоящие. Точно так же, как и нам внушили, что мы — оцифрованные. После чего стравили нас между собой.

— И зачем же?

— Чёрт его знает. Может потехи ради. А может с какой-то другой целью. Тренировка нейросети, тестирование искусственного интеллекта, или ещё что-нибудь.

— Знаешь, — задумчиво протянула Айлин, поворачивая к центру дороги. Тракт тут проходил через небольшую рощицу раскидистых ив, густые космы которых свисали по обочинам, так и норовя зацепиться за одежду или волосы беспечных путников, — Мне кажется, ты очень сильно заморачиваешься раньше времени. До столицы осталось пара часов пути, а может и того меньше. Приедем и на месте всё узнаем. Чего сейчас то голову зря ломать?

— Не думаю, что нам так просто возьмут и всё расскажут, — покачал головой я, — Вспомни ту херню, которую наплёл нам Ансельм, воспользовавшись тем, что мы вообще не понимали что происходит, не имели времени и возможности просто подумать над его словами. При ближайшем то рассмотрении эта бредятина рассыпается словно карточный домик под порывом ветра. Однако тогда ему её хватило, чтобы по полной попользовать нас, затянув в конфликт к которому мы не имели никакого отношения. Думаю наши столичные «друзья» попытаются сделать то же самое.

— Тогда какой смысл вообще доверять их словам? — скептически заметила девушка.

— А доверять и не стоит. Но какую-то информацию вытянуть из них вполне можно. Правда, при одном условии: если мы зададим им правильные вопросы.