Буржуйка

ГЛАВА 26

Сэр Борофф досмотрел репортаж из США — отправку очередного транспорта с неграми на историческую родину — и протянул на ладони ягоду клубники своему розовому слонику.

— Американцы надоели, — брюзгливо проворчал он. — Сами давно ничего не производят, кроме своих ядерных зонтиков — а только жрут и жрут. Какая-то мировая жральня! Взбесились с жиру. Пора с этим кончать. Ганнибал облизнулся, кивнул и тихонько пукнул от возмущения — обычная реакция. Борофф глянул на него остро искоса. Он с каждым днём убеждался, что розовый трансген понимает намного больше, чем полагается слону, даже научно помноженному на курицу. Порой взгляд чёрных глазок-бусинок пугал его своей осмысленностью.

— Сэр, вас вызывает Москва! — раздался предупредительный голос референта.

— Да, Петра. Рад вас слышать. Проблемы?

— Сэр, у нас через неделю коронация — а тут Дума на этот же день назначает внеочередное заседание. Явный саботаж! Куда их?

— На пинках! Кормушка закрыта! — трахнул сэр Эфраим ладонью по столешнице. Ганнибал пугливо юркнул за монитор. — И запомните, Петра — русская нефть теперь — наша, а мы не намерены кормить всех местных дармоедов. Если хочется — пускай заседают дома на кухне. За свой счёт.

— Но сэр… Демократические институты… Что скажет мировое сообщество?

— Будет молчать в тряпку, пока его не попросят вякать. Но повод вякать надо мировому сообществу оставить — мало ли, что взбредёт на ум вашей недоделанной принцессе!

— Лариса не недоделанная! — обиделась госпожа Скандалли. — Она очень умненькая девочка и схватывает всё на лету.

— Тем более надо держать про неё кнут за голенищем. Вдруг схватит от большого ума чего не того? Да, кстати об умных дамах. Что там у нас с госпожой Греч?

— В аэропорту удалось незаметно передать ей спутниковый телефон. Основные инструкции я до неё довела. Может, желаете добавить что-нибудь от себя лично?

— Не сейчас. Я занят — учу Ганнибала основам геополитики.

— Что — он действительно у вас такой умный? — деланно умилилась донна Скандалли.

— Да уж, думаю, не глупее вашей Романовской. Шучу, не сердитесь. Я знаю, как вы к ней привязаны.

— Ничего я не привязана! — Её Преосвященство сердито нажала «отбой». В её жизни по большому счёту было всего два мужчины, которые что-то для неё значили — и оба по очереди сегодня её обхамили. Ну, сэр Эфраим — это духовный наставник, почти отец. На него нельзя по-настоящему сердиться. А вот Пёдор — её детище, этот недоделанный гермафродит! Он-то что себе позволяет!

Под крылом «Боинга-314» на бескрайней сияющей глади океана взорам Маши и Никифора открылась странная картина. Большой ржавый корпус сухогруза без движения застыл на волнах, отдавшись на волю ветрам и морским течениям. На верхней палубе, подобно чёрным муравьям, суетилось множество обнажённых по пояс негров. Дон Гаспачо из любопытства снизил машину — и они разглядели на мачте сухогруза чёрный флаг, на котором гордо реяла алая эмблема — кулак с отогнутым кверху средним пальцем. Снизу до них донеслись звуки хип-хопа. Броуновское движение на палубе объяснялась просто — кто-то из афроамериканцев самозабвенно плясал, кто-то играл в баскетбол, а самые организованные занимались тем, что развешивали на реях связанную по-двое команду судна во главе с капитаном.

— Факин ниггерз! — процедил дон Падло. — Захватили судно, а управлять не умеют. Хотел бы я знать, куда их прибьёт. Надо будет сообщить координаты Цзю — ему нужны рабы.

Машка, отвлекшись от грустных дум, во все глаза глядела вниз — на разгул чёрной стихии.

— Нет, ну это беспредел! — воскликнул Никифор. — Они же вешают администрацию. Надо что-то сделать.

— Всё, что вы можете, дон Ник, это сделать им на голову по-большому, — ответил Гаспачо.

— Ну, хоть так. Просто нет сил спокойно смотреть…

— О-кей! Приготовиться к бомбометанию! — дон Падло, хищно оскалившись беззубым ртом, заложил крутой вираж и летающая лодка начала с рёвом пикировать на судно. Негры прекратили пляску и подняли вверх испуганные лица.

— Янки атакуют! — пронёсся панический вопль по палубе. Двое самых отважных взбежали на мостик и сдёрнули чехол со станкового пулемёта. Из открытой кабины «Боинга» свесилась массивная бело-розовая задница и, произведя бомбометание в густую толпу, быстро скрылась.

— Есть контакт! — воскликнула Машка, кидая в толпу негров, следом за Никифором, свой вклад в дело белых — волосатый кокосовый орех.

— А теперь сваливаем! — Дон Падло круто задрал нос самолёта к облакам, набирая высоту. Длинная пулемётная очередь со скрежетом пропорола фюзеляж. Вторая перерезала крыло, заклинив правый двигатель.

— Карамба! — процедил Гаспачо, тщетно дёргая рукоятки. Самолет, дымясь, пошёл на снижение. — Приготовиться к жёсткой посадке! Нас подбили.

Через восемь часов болтанки на мёртвой зыби они допили последнюю каплю пресной воды, которая нашлась на борту. Близился вечер, но солнце по-прежнему палило немилосердно. На горизонте тёмным штрихом маячил корабль с неграми — его влекло куда-то тем же океанским течением.

— А что — в России сейчас, наверное, морозно? — осведомился Падло, утирая со лба обильный пот.

— Н-да уж… — Никифор окинул безнадёжным взглядом блистающую гладь океана. — Интересно, как там сейчас наша Вика?

Машка вздохнула:

— Всё бы отдала, чтобы оказаться сейчас в её шкуре!

Быстро темнело в лесу — быстрей, чем в поле. В кронах сосен тоскливо завывал ветер, заметая последние следы тропинки. Красков уже клял себя, что решил срезать через лес — хотелось быстрей убраться как можно дальше от жуткого людоедского хутора. Он поднёс к глазам карту — вроде, лес давно должен кончиться — а ему ни конца, ни краю.

— Что, начальник — заблудились, да? — уныло спросил Гоча, подъезжая.

— Тихо! — скомандовала вдруг Вика. — Слушайте!

Они замерли, вслушиваясь в стоны метели.

— Я слышала лай собак! Вроде бы, оттуда — она указала варежкой куда-то вправо.

— Сейчас проверим! — Антон вытащил из кобуры пистолет и выпалил в воздух. Их осыпало снегом, эхо вернуло звук выстрела. Вдалеке справа, действительно, залились лаем собаки. А слева вдруг поднялся к небу многоголосый, леденящий душу вой.

— Волки! — всадники, пришпорив коней, устремились направо, ломясь сквозь кустарик и увязая в снегу. Вой раздался за спиной — на этот раз совсем близко. Кони испуганно захрапели — волки настигали.

— Не уйдём, — Антон развернул коня навстречу опасности. — Вика, приготовься. Стреляй в переднего, подпусти поближе. Держимся спина к спине.

Зелёные спаренные огоньки замерцали в темноте со всех сторон одновременно — стая окружила добычу. Первым прыгнул вожак — распластался в воздухе, целясь приземлиться на загривок красковского коня. Два пистолетных выстрела слились в один — и матёрый зверь, скуля, засучил лапами на снегу. Тут разъярённая стая атаковала разом — двустволка прогремела дуплетом, отрывисто затявкал ПМ, кони взвились на дыбы, дробя копытами волчьи черепа. Первая атака стаи захлебнулась — в пятнах крови на изрытом снегу издыхали три волка. Вика переломила ствол, достав из патронташа ещё два патрона — но зарядить не успела. Откуда-то сбоку, из-под брюха Гочиного мерина, вдруг стрелой вынырнула молодая волчица — и, рыча, прыгнула ей на спину. Поднятый воротник шубы спас шею Вики от мёртвого хвата страшных клыков — она завизжала и повалилась лицом в снег. Волчица, терзая шубу, подбиралась к её горлу. Красков, атакованный одновременно двумя волками, расстрелял в них остаток обоймы и рывком вставил новую. Конь его, танцуя на задних ногах, отбивался копытами от наседавшей стаи — стрелять из такого положения по волчице было невозможно, он бы наверняка задел Вику. Чувствуя смрадное дыхание зверя на своём лице, она поняла, что это конец.

Неожиданно прямо над её ухом прогремело два выстрела — и Вика почувствовала, что повисшее на ней тяжёлое тело напряглось и обмякло.

— Эй, Вика-джан, жива? — над ней, улыбаясь, стоял Гоча Махач, в руке его поблескивал неизвестно откуда взявшийся серебристый револьвер. Перевалив в снег труп волчицы, он протянул ей руку, помогая подняться.

В это время Антон, отогнав остатки стаи на безопасное расстояние, сумел подъехать к ним. Кровавый снег был усеян волчьими трупами. Вика, повиснув на своём спасителе, тихонько по-собачьи скулила в воротник. Зелёные огоньки исчезли — волки сочли за лучшее отступить.

— А ты молодец! — Красков одобрительно хлопнул по плечу Махача и помог Вике взобраться в седло. — Вот только откуда у тебя пушка?

— В карты выиграл, — ухмыльнулся Гоча. — На даче, у Агнессы.

— Ну, если в карты… — развёл руками Антон. Да и что тут скажешь? Они поскакали на звуки собачьего лая. Вскоре лес расступился — сквозь метель проглянули тусклые огоньки деревни. Когда проезжали мимо старого тополя на околице, кобыла под Викой вдруг захрапела и шарахнулась. Она глянула — и не сразу поняла, что это свисает с могучих ветвей дерева на гнойно-розовом фоне заката наподобие тёмных длинных плодов.

— Красков! Глянь…

Антону, в отличие от неё, доводилось по службе видеть повешенных.

— Вперёд! Разберёмся на месте… — он решительно пришпорил усталого коня.