Букет для улитки

22. Падающие звезды цифрового неба

Ночь с 20 на 21 мая. Шоссе E25 Брюссель-Люксембург

Такси на 450 километров недешево, но если платит евро-бюджет, то почему бы и нет? Покинув Брюссель в 2 часа после полуночи, опергруппа катилась в комфортабельном автомобиле на юго-восток, и должна была прибыть на служебный аэродром Карлсруэ примерно в 7 утра. Как вдруг, проехав примерно треть пути, машина заглохла.

— Что за черт? — сердито произнес водитель, откатывая такси по инерции к бордюру на скоростной трассе, собираясь включить аварийные огни, но обнаружив, что они сами включились, — Что за черт! Извините, но сеть исчезла! А без сети эта модель не едет.

— Дружище, ты не одинок, — сообщила ему Жаки Рюэ. Она заметила, что неподалеку к бордюру таким же маневром с заглохшими моторами прижались еще две машины.

— Какой-то сбой интернета, — предположил полковник Штеллен, и тут машина громко запищала и завыла, мигая фарами.

— Противоугонная сигнализация! — констатировал майор-комиссар Тарен. — Давайте-ка выйдем из тачки, а то оглохнем.

Рекомендация была разумная, и все выполнили ее, включая таксиста, продолжавшего растеряно повторять:

— Что за черт? Что за черт?

— Дело-то дрянь, — заявила Рюэ, окидывая взглядом несколько автомобилей в таком же состоянии: прижавшиеся к бордюру, мигающие фарами, с вопящей противоугонкой.

— Дело темное, — высказал свое мнение Тарен, провожая взглядом автомобиль, который только что совершенно спокойно проехал мимо без всяких неполадок.

— У меня тоже пропала сеть, — сообщил Штеллен, демонстрируя всем экран смартфона. Причем на втором, служебном смартфоне та же ситуация.

— Мой работает, — ответил Тарен, показав свой смартфон, который, судя по индикации, находился на устойчивой связи со станцией провайдера.

— Сейчас разберемся… — пробурчала Рюэ, и вытащила из карманов куртки сразу четыре разных гаджета. Между тем, мимо нормально проехали еще несколько автомобилей.

Она разбиралась около пяти минут и объявила результат:

— Упало больше половины сетевых провайдеров, и почти все сетевые СМИ. Новостные агрегаторы залиты трэшем про Третью Мировую войну с клипами атомных грибов.

— Массированная хакерская атака? — предположил Штеллен.

— Тогда это атака-чемпион, — сказала стажер-эксперт, — как два года назад в Китае.

— А мне, — произнес Тарен, — не нравится зарево на востоке, рановато для утренней зари.

— Да… — Штеллен кивнул и привычно определил азимут на тусклое зарево с помощью армейских наручных часов, — что-то горит немного южнее Люксембург-Сити.

— Вот и мне так кажется. Давайте пройдемся назад до полицейского дорожного пункта, который мы проехали. Это меньше километра.

Километр быстрым шагом — 10 минут. Они добрались до павильона — опорного пункта бельгийской дорожной полиции (последнего перед границей Люксембурга). Персонал опорного пункта, похоже, в полном составе находился на улице: полисмены глазели на зарево над восточным горизонтом. И тут опергруппа RCR допустила психологическую оплошность, предъявив свои служебные ID. Реакция оказалась неожиданной: полисмены, увидев эти ID, сразу послали гостей в… В общем, метафорически очень далеко и лексически очень грубо. Лишь благодаря профессионализму Штеллена и Тарена и обаянию Рюэ удалось хоть немного поговорить в информативном ключе. Итак: Во-первых, полисмены были абсолютно уверены, что в случившемся дерьме виноваты спецслужбы, прежде всего — INTCEN (в структуру которой входит RCR). Во-вторых (почему они виноваты), какого хрена было провоцировать зоофилов? Кому мешало, что они трахают улиток? Так нет ведь: надо было наехать и довести до этого. Во-третьих (о природе случившегося дерьма), сейчас горят два крупных дата-центра в Гаспериче, на южной окраине Люксембург-Сити: EDH и EBRC. По слухам, горят еще несколько дата-центров: в Амстердаме, Страсбурге, Франкфурте, Цюрихе, Базеле и на берегах Ла-Манша — и на французском, и на британском. Там же горит дата-станция трансокеанского оптоволоконного кабеля. Или может, станция горит южнее. В любом случае, дерьма столько, будто метагалактическая жопа насрала. Никто пока не сказал, сколько петабайт данных утеряно, но упали банковские серверы, упали диспетчерские службы аэропортов и морских портов, упала наземная трассировка грузоперевозок. Но страшнее всего то, что поджог дата-центров проведен чем-то радиоактивным, поэтому здания пришлось эвакуировать. Надежды восстановить работу в ближайшее время нет вообще. И все это из-за долбанных спецслужб, так что катитесь в… (Далее полисмены снова назвали метафорический адрес).

Опергруппе RCR оставалось только катиться… Точнее, идти пешком, поскольку было просто не на чем катиться. Впрочем — благодаря наблюдательности Тарена — был шанс решить проблему. Пока такси ехало, он видел дорожный магазин-«24 часа» с прокатом и продажей туристических велосипедов. Предстояло топать три километра — ну и ладно. Дорога была пуста: кто мог — проехал. Остались лишь заглохшие машины у бордюров. Водители и пассажиры растеряно торчали рядом, не зная, что делать. Некоторые даже окликали деловито идущих трех персонажей, надеясь получить какую-нибудь помощь. Тщетно. Сейчас опергруппа RCR не могла помочь никому из них. Они и сами пока не представляли, что делать дальше. Пока была высказана лишь идея, чего не делать.

— 300 километров до Карлсруэ на велосипедах мы не поедем, — твердо сказал Штеллен.

— Мы можем проехать 60 километров до Тьонвиля, — предложила Рюэ.

— Гм… — Тарен помахал руками на ходу, — Тьонвиль. 40-тысячный городок, где всем скучно кроме туристов. И что мы будем там делать, потратив два часа на дорогу?

— Там, — сказала стажер-эксперт, — мы зайдем к Юхану и одолжим его пикап. Это старая японская тачка без дурных сетевых вставок.

— Гм… А ты не хочешь сначала позвонить ему?

Жаки Рюэ кивнула и уточнила:

— Позвоню, когда мы добудем велосипеды.

— Ладно, давайте-ка прибавим шагу, — сказал майор-комиссар и сделал это.

— Давайте, — согласилась она, и тоже ускорилась.

— И давайте обсудим ситуацию, — произнес Штеллен, тоже перейдя на быстрый шаг.

— Ситуацию? — Рюэ фыркнула. — Это не ситуация, это метагалактическая жопа, как нам лейтенант полиции заявил.

— Конкретнее? — спросил полковник.

— Конкретнее: ты помнишь, чем угрожал фантомный улиткофил Руди?

— Помню. Дословно: «я сотру Четвертый рейх из памяти человечества».

— Вот, — продолжила Рюэ. — Практически так и сделано. Я, разумеется, против грубого и циничного именования Евросоюза «Четвертым рейхом»…

— Жаки, мы поняли, что ты против именования. А что по существу?

— По существу, если тот лейтенант не ошибся про разрушения дата-центров, то Европа действительно стерта из памяти человечества в социально-техническом смысле. Такой объем информации о людях, имуществе и корпорациях невозможно восстановить. На цифровом отражении мира, которое только и имеет значение для нынешней культуры, Европа похожа на труп, эксгумированный из брюха акулы через год после съедения.

— Но… — не очень уверенно произнес майор-комиссар, — остались какие-то архивы на бумажных носителях.

— Ну конечно! — откликнулась она. — В библиотеках и нотариальных конторах что-то из прошлого века. Еще в музеях, рядом с вавилонскими клинописными табличками или средневековыми пергаментами. Чертовски актуально для сегодняшней экономики. Но, впрочем, я не уверена про библиотеки и нотариальные конторы. Там все оцифровано в прошлом десятилетии, и бумага утилизирована. На дворе эра цифровой бюрократия, а жизненный принцип бюрократии — загружать общество максимумом информационного мусора. В прошлом веке мусор исчислялся мегабайтами, сейчас — петабайтами. Проще говоря, бюрократического мусора стало в миллиард раз больше, чем 100 лет назад. И разумеется, каждый долбаный байт мусора считается очень важным для общества.

Майор-комиссар снова помахал руками на ходу.

— Погоди, Жаки! Ты хочешь сказать, что эта прорва петабайт безвозвратно пропала?

— Нет, Поль. Я думаю, пропала примерно четверть, в общем, меньше, чем половина.

— Это, — заметил полковник, — даже хуже, чем если бы пропало все.

— Так и есть, — откликнулась она.

Остаток пути они прошагали в быстром темпе и вышли на парковку с типовым ярко освещенным павильоном магазина-24. На парковке стояла одинокая малолитражка и жалобно гудела, мигая фарами. По самому павильону уныло слонялся единственный сотрудник — мальчишка чуть старше двадцати лет.

— Простите, пожалуйста, но у нас ничего не функционирует, — сообщил он, когда трое посетителей вошли через автоматически открывшиеся стеклянные двери.

— Сраный цифровой мир, — ехидно прокомментировала Рюэ. — Без подключения к сети нельзя купить даже бутылку воды.

— Воду всю скупили еще до полуночи, — сообщил сотрудник. — Еще консервы, сахар и спагетти. Еще мыло. В общем, все, что для апокалипсиса нужно.

— А ты самый смелый и не испугался апокалипсиса? — предположил Тарен.

— Не то что я смелый, но мне предложили тройную ставку за эту ночную смену. Вот я и подумал: может, ничего не случится. Но — на всякий случай — я запасся чернобыльскими таблетками с йодом от радиации. Как апокалипсис начался, я сразу принял две штуки.

— Чернобыльские таблетки от радиации? — удивился Штеллен.

— Да. Украинцы-гастарбайтеры продавали недорого, — мальчишка-продавец извлек из кармана пластмассовую банку с яркой картинкой (наподобие скриншота из триллера о падении астероида) и надписью «Vita Naturals (tm) Radiation protect. Potassium Iodide». Дальше на этикетке было еще что-то западно-кириллическим шрифтом.

Жаки Рюэ скептически хмыкнула, и парень немедленно спросил:

— Что, думаешь, не поможет?

— Зависит от дозы, — ответила она. — А дозу надо измерять.

— Так я купил дозиметр, вместе с таблетками, со скидкой, — с этими словами продавец извлек из другого кармана включенный украинский армейский дозиметр. — Только я в цифрах радиации не очень разбираюсь. Думал, гляну это в Google, но сеть упала.

— Дай посмотреть, я разбираюсь, — сказала Рюэ.

— Ух ты, правда что ли?

— Да, — она махнула перед его лицом своим ID эксперта-стажера RCR/INTCEN.

— Wow! Круто! — обрадовался он и передал ей украинский армейский гаджет.

— А почему ты решил, что апокалипсис начался? — спросил Тарен.

— Так это сразу видно было. Над Люксембург-Сити синенькая хрень вспыхнула. Как в сериале HBO-Sky про Чернобыль. Я сразу проглотил две таблетки, включил дозиметр, надел противосолнечные очки, чтобы защитить глаза, вышел на улицу и снял клип на смартфон. Но не очень получилось. Во-первых, синенькая хрень уже погасла, и только оранжевые искры прыгали. Во-вторых, сеть пропала, а я-то хотел залить клип на блог, который у меня на MySpace. Было бы круто! Апокалипсис online — это сразу рейтинг, а рейтинг — это свисс-коины за рекламные вставки. Профит. Эх, некстати сеть пропала.

Стажер-эксперт похлопала его по плечу.

— Не переживай. Свисс-коины и архивы MySpace в Европе, вероятно, накрылись.

— Как накрылись?

— Элементарно. Вместе с ключевыми европейскими дата-центрами.

— Хреново. У меня в свисс-коинах была почти сотня евро по курсу. Мир — дерьмо. Зря я старался. Хорошие клипы, а на хрен они теперь?

— Вообще-то, пригодятся, — сказала она. — Как тебя звать?

— Денкер. Это в сети. Или Денни Керрик, если для протокола.

— А меня — Жаки Рюэ. Вот что, Денкер, скачай мне твои клипы и массив данных твоего дозиметра. Я напишу тебе расписку… Хотя лучше, если Вальтер напишет.

— Точно лучше, — подтвердил тот.

Продавец внимательно посмотрел на него и произнес.

— Вроде, я видел тебя по TV.

— Вполне возможно. Я полковник Штеллен, шеф RCR.

— Wow! Круто! А можно будет сфоткаться вместе? Мне ведь не поверят иначе.

— Можно, — сказал Штеллен и повернулся к Рюэ. — Что там с радиацией?

— Сейчас 40 микрорентген в час, это втрое выше природного фона, но безопасно.

— Так мне дальше глотать таблетки — или нет? — спросил Денкер.

— Проглоти еще две, вреда не будет точно. А если на дозиметре вот эти циферки станут больше чем сотня, то сматывайся отсюда.

— Как сматываться? Моя тачка накрылась, гудит на парковке, видели наверное.

— По-любому сматывайся. Хоть на велосипеде…

— Кстати, о велосипедах… — напомнил майор-комиссар Тарен.

— Да, — она кивнула. — Вот что. Денкер, мы реквизируем три велосипеда, OK?

— Берите, никаких проблем. Только мне на это тоже расписка нужна.

— Будет, — подтвердил Штеллен, и тут ожил его смартфон, издав трель приема SMS.

Все напряглись в ожидании. Полковник прочел короткий текст и сообщил:

— Предсказуемый приказ из штаба. Вылет откладывается, однако оперативное задание сохраняется, теперь под кодом top-secret.

— Ух, круто! — обрадовался Денкер. — Как в X-files. Классный сериал, хотя старый.

— Был культовый во времена моей юности, — сообщил Тарен.

— Короче, Денкер, показывай велосипеды, — сказала Жаки Рюэ.

Примерно часом позже. Предрассветное время 21 мая. Городок Мон-сен-Мартен, у схождения границ Бельгия-Люксембург-Франция.

Юхан Эбо на пикапе встретил их, как договорились: у моста через речку Шинет, очень удачно отмечающего северный край городка Мон-сен-Мартен.

— Чудно смотритесь на велосипедах! — заявил он. — Как три всадника Апокалипсиса.

— Тебя четвертого не хватало! — резко огрызнулась Жаки Рюэ, затем прыгнула на него, повисла на его шее и торсе, как белочка на ветке, и куснула за ухо, — Юхан, ты вообще классный! Мы бы загреблись крутить долбанные педали, но ты поехал навстречу, как Лоэнгрин на лебеде. Знаешь, кто такой Лоэнгрин?

— Солнышко, я ведь психоаналитик, — напомнил он. — И если говорить о Лоэнгрине, то с позиции архетипов Юнга, это эпигон Зевса-лебедя из мифа о Леде и рождении Елены Троянской. В мифах Круглого Стола короля Артура спасение Эльзы Лоэнгрином не содержит эпизод секса. Но спасение отменило ее брак с Тельрамундом, а значит…

— …Значит, — перебила Рюэ, — эпизод секса никуда не денется. А пока знакомься.

— Вальтер Штеллен к вашим услугам, — слегка церемонно произнес полковник.

— Юхан Эбо к вашим, — так же церемонно ответил психоаналитик, и они раскланялись.

— Ну, а я Поль Тарен, — сказал майор-комиссар и добавил: — вы смелый человек. Такая неспокойная ночь, но вы сразу решились поехать навстречу.

— Нет, Поль, дело не в смелости, а в любопытстве. Я искал лишь повод, чтобы поехать кататься. Мои предки в Вальхалле начали бы презирать меня, если бы я просидел дома великую ночь Рагнарека, ночь гибели богов и рождения новой вселенной.

— Вы этнический скандинав? — спросил Штеллен.

— Да. И даже внешне соответствую. Ne ladno skroen da krepko schit, как говорится.

— Это по-японски? — предположил Тарен, сопоставив фонетику и японский пикап.

— Нет, это по-русски, и значит: похож на очеловеченного медведя. В моем бизнесе это помогает, поскольку архетип медведя, происходящий из символизма мифов древнего язычества, ассоциируется с жизнеутверждающей биологической стороной человека. И кстати, имя короля Артура происходит от кельтского названия медведя.

— Понятно… — майор-комиссар кивнул, затем прислушался к интуитивному ощущению сходства между фразами этого психоаналитика и фразами гуру аргонавтов, с которым довелось общаться в городе Неум, и спросил: — Юхан, вы знакомы с Яном Хубертом?

— Да, я знаком с доктором Хубертом, и мы с ним неоднократно полемизировали…

— Милорды рыцари, — вмешалась Рюэ, — может, уже погрузим велосипеды и поедем?