Брачный контракт по-драконьи (СИ)

Глава 46 Раны

Разрешение получено, осталось толкнуть дверь и войти. Всего-то пара движений, но почему же так сложно?

Потому что страшно. Дико страшно, но я беру волю в кулак и делаю то, что должна, — вхожу. Решительно переступаю порог, закрываю за собой дверь, оборачиваюсь в полной решимости и… застываю.

Нет, вовсе не потому, что передумала, а потому что лорд Рэдгард Соул голый!

Точнее, наполовину голый, так как черные штаны на нем все-таки имеются, а вот все, что выше, бронзовые перекаты мышц, мускулистые руки, перетянутые жгутами вен, мокрые темные волосы, с кончиков которых слетают капельки воды прямо на загорелую кожу.

— Диана?

Глаза лорда округляются, когда он обнаруживает застывшую меня.

«Диана, Диана, а вы кого-то еще ждали в таком виде, лорд Соул?» — так и хочется сказать ему, но язык, как будто онемел.

Смаргиваю, пытаясь прийти в себя, — не помогает. Встряхиваю головой — становится получше. Тело начинает подчиняться, мозг снова работает, а к щекам тут же приливает кровь.

— Вы зашли, чтобы проверить, жив ли я, а поскольку это так, пытаетесь сразу сбежать? — выдает мне Соул, как только я в какой-то дурацкой панике тянусь к ручке двери.

В самом деле, что я творю? Мне не восемнадцать, чтобы краснеть и бегать от него, как дурочка? Нет!

Хотя от восемнадцати я не особо далеко ушла, а учитывая, что последние годы ровела почти в заточении, так вообще их будто не прожила.

Хотя торсы Теней видеть приходилось. И ни на один из них не было подобной реакции.

Соберись, Диана.

— Не хотела вас смущать, лорд Соул, — прочистив горло, говорю я.

Оборачиваюсь, выпрямляю спину. Держусь так хорошо, что мысленно даю себе премию. Главное, чтобы румянец на щеках меня не выдал. Но в комнате мало света. За окном ночь, а здесь горит лишь пара канделябров, откидывая причудливые тени.

— Полагаю, вы не мне велели входить, учитывая… кхм… ваш вид. Потому и хотела выйти, — объясняю я.

— Если бы я знал, что это вы, Диана, то разрешение войти выпалил бы в два раза быстрее. — Он еще и умудряется шутить. — Впрочем, очень интересно, кого я, по-вашему, хотел встретить в таком виде.

Отличный вопрос, учитывая, что в доме, кроме меня и слуг, никого нет.

— Если вы о Леме, то она мою спину еще с детских лет видела, когда работала няней. Не обманывайтесь ее лицом. В качестве премии и подарков она всегда просит редкие дорогие омолаживающие зелья, — рассказывает лорд.

Ого, а я бы не подумала, что они настолько хорошо знакомы. В этом доме все чересчур скрытные! Хотя... мне ли заррекаться о скрытности?

— Знаете, Диана, благодаря вам, это вечер перестает быть скучным. Кто бы мог подумать, что ревность так вам к лицу, — добавляет Соул.

Чего?! Ревность?

А вот это уже лишнее.

— Вам показалось, — решаю я не скандалить, я ведь не затем пришла.

Я вообще по делу, а тут… это все!

— Да? Жаль.

От прямоты Рэдгарда я вновь сбиваюсь с мысли.

— Тогда зачем?

— Если вас это не затруднит, накиньте что-нибудь, и я расскажу. — Я бы рассказала и так, но щеки вот-вот расплавятся, да и вообще в этой комнате не помешает открыть окно.

А лучше сразу все три окна! Жара такая!

Или... погодите! Жарко только мне?

Так, что тут происходит? Может, рядом есть какие-то порошки или зелья, магические свойства которых я могла видоизменить силой темного оникса от растерянности?

Поднос со склянками нахожу, но в них — жидкости, а я ничего не пила, ясное дело. Тогда почему меня так кидает в жар?

— Разумеется, — тем временем произносит Соул, самую малость наклоняется за белоснежной рубашкой, накинутой на напольную вешалку, а я замечаю красные пятна на его спине.

Внутри все застывает. Это следы от той вспышки? Да по нему будто плетью десяток раз прошлись, да так, что кожу расщепило до плоти. А он, вместо того чтобы лежать и стонать, еще и подшучивает надо мной.

— Что такое? — Рэдгар, заметив, как я побледнела, тут же встает так, чтобы скрыть спину, и спешит натянуть рубашку.

— Не надо. Так больнее будет. Вы ведь раны собирались сейчас обрабатывать?

Наконец-то доходит до меня, почему он был «голым».

— О пустяках не переживайте, леди Роуэлл.

— Вы пострадали из-за меня. Это не пустяк, — спорю я, а сама думаю, что он может вновь пострадать.

Я пришла сюда, чтобы поделиться с ним своим планом. Нет, сначала я хотела задать несколько вопросов и уже, исходя из ответов, которые он даст, решить, разделить ли с ним свою миссию.

Единственное, что заставляло сомневаться в этой идее, — страх, что мужчина все-таки сдаст меня своему ордену, когда я призна́юсь, а сейчас… Сейчас ситуация выглядит для меня совсем иначе.

— Вот эта мазь, верно? — Я делаю несколько шагов и поднимаю со столика баночку без крышки.

Магия в ней есть, и сильная. Оникс на нее реагирует. Значит, эта штука должна заживить, если не мгновенно, то быстро.

— Хотите поиграть в лекаря? Не стоит утруждаться, — пытается отделаться от меня Соул.

Выглядит это несколько грубовато, но, кажется, я наконец-то поняла, что он делает.

Беспокоится, что если я увижу, как сильно ему досталось, то огорчусь? Значит, он настолько заботится обо мне? Или я хочу в это верить?

Надоели догадки. Пора получить прямые ответы.

— Я видела вашу спину. В обморок не упаду. А вам самому будет неудобно, — заявляю я Соулу.

И, судя по его по-мужски красивому лицу, все мои предположения верны. Он не хотел моей помощи именно поэтому.

— Вы же не хотите, чтобы я и дальше чувствовала вину за ваши травмы?

— Решение было мое, леди Роуэлл, на вас оно не накладывает никакой ответственности.

— Кроме кексов.

— То был каприз.

— И я его выполнила. А теперь, суровый и грозный лорд Соул, будьте добры и исполните мой каприз. Развернитесь и дайте мне обработать ваши раны, — строго говорю я ему. — Или что, боитесь подставить мне спину?

Ой... Кажется, последний вопрос был зря.

Нет, Редгард ничего не говорит, но его секундный взгляд молнией попадает прямо в сердце. А я будто слышу в собственной голове рычащее «Уже подставил и подставлю еще сотню раз, если потребуется».

Что это? Что за голос?

Виду, что что-то слышала, стараюсь не подавать, так как грозный дракон наконец-то решил послушаться свою фиктивную невесту и почти уже жену. И эта фальшивка… то есть я, глотает ком горечи, когда взору открывается роспись ран на его коже.