#Бояръ-аниме. МИМ-2. Техномант

Глава 9

На улицах южной части вечернего Смекалинска все было по-старому. Тускло горели редкие уличные фонари, в тенях шныряли разные сомнительные личности, а редкие загулявшие сюда прохожие втягивали головы в плечи и старались как можно скорее отсюда убраться.

Вася Муха распахнул дверь и зашел в «Яму», привычно проверив кастет в кармане и морально готовясь к тому, что уже пропустил ежевечернюю драку. Судя по спокойной музыке и голосам, и отсутствию разрушений в баре — нет, пока еще не пропустил. Вот и отлично, а то еще надо Ваньке Шпале еще ответить за выбитый в прошлый раз зуб.

Муха прошел через прокуренный зал, слушая, как щелкают друг об друга бильярдные шары, и подошел к барной стойке, предвкушая рюмочку холодненькой, да с долькой лимончика. И еще одну сразу за первой, не отходя от кассы.

Но внезапно выяснилось, что место Мухи занято. В самом углу, откуда хорошо видно весь зал, на высоком барном стуле сидела тонкая невысокая фигурка. На ней были обтягивающие черные штаны, тяжелые ботинки с высоким голенищем, и свободная тоже черная кофта в глубоким капюшоном, прячущим от света лицо наглого выскочки.

Или, вернее, наглой. Судя по коротким ногтям, крашеным тоже в черное, но с какими-то витиеватыми красными буквами на каждом ногте, это была девушка, причем молодая. И, судя по всему, здешних правил она не знала.

Во-первых, вместо водки, виски или даже пива перед ней стоял высокий бокал и початая стеклянная бутылочка газированной воды. У бармена Гриди, конечно, была вода в баре, и даже газированная была, но наливал он ее только в одном случае — в коктейли, которые требовали пузыриков в составе. Получить у него газировку просто чтобы попить ее означало получить презрительный взгляд, и презрительное «педик».

Во-вторых, девчонка сидела, скрыв лицо, хотя в «Яме» действовало неписанное, но железное правило — здесь никто не скрывает лица и все друг друга знают и видят.

И в-третьих — черт возьми, эта пигалица сидит на месте Мухи! Все на свете знают, что это место Мухи! Весь Смекалинск!

Но Муха не дожил бы до своих лет, если бы он просто очертя голову бросался на все, что ему не понравилось с первого взгляда. Если девчонка в нарушение всех правил все еще находится в баре, значит, на то есть причины. И их надо выяснить.

Муха поймал короткий взгляд Гриди, который по неизменной привычке протирал стакан полотенцем, и указал глазами на девчонку. Гриди коротко глянул на нее, задумчиво потянул сережку в носу и покачал головой.

Ну что ж, раз Гриди ничего про нее не знает, то, значит, не знате никто. А то, что девчонка вообще здесь находится… Ну, бывает, и левые всякие забредают, куда без этого.

Муха глубоко вздохнул, расправил плечи и подошел к девчонке. Привалился к стойке и издевательски протянул:

— Миле-е-еди, добрейшего вечерочка! Смею вас побеспокоить, чтобы сообщить, что вы занимаете чужое место! Еще раз нижайше прошу прощения!

Муха сделал самый издевательский и саркастичный голос, какой только мог представить и выдавить из себя. Но девушка это будто бы совершенно не проняла. Она даже не повернула голову к Мухе, и только и сказала:

— Прошу прощения.

А потом она стекла с высокого барного стула так мягко и незаметно, что Муха чуть не полез протирать глаза, боясь, что ему показалось. Девушка в одно мгновение словно бы стала жидкой и просто обтекла высокую табуретку только лишь для того, чтобы через секунду оказаться на соседней. И стакан с бутылкой тоже переместились, причем совершенно незаметно.

Муха еще секунду подивился на гибкую девку, которая теперь сидела к нему лицом, и сел на свое место, нагретое ее задницей. Поймал взгляд Гриди, ухмыльнулся, и махнул ему рукой — как всегда.

Первая пошла по горлу, как ведро свежего масла в пятилитровый двигатель. За ней сразу же последовала вторая, и Муха почувствовал, что жизнь налаживается. Даже инцидент с наглой девкой стал почти неважным, хотя она и продолжала сидеть совсем рядом, и даже к воде своей ни разу не притронулась.

Кто же она такая все-таки? Муха все пытался подозвать к себе Гриди, чтобы расспросить, откуда она вообще тут появилась, или хотя бы как давно, но бармен как назло постоянно отвлекался на новых посетителей бара. Тогда Муха попытался рассмотреть лицо незнакомки, но хрен там на рыло — капюшон был таким глубоким, что под него не проникал даже свет, не то что взгляд Мухи.

Муха бахнул уже третью, и сразу же — четвертую, которую налил ему напарник Гриди, мелкий Бамбук. Он вообще ничего не знал про девчонку, потому что только что подошел за бар и раньше ее не видел.

Любопытство разбирало Муху все больше и больше, и после пятой он не выдержал. Встал и снова подошел к девушке на слегка заплетающихся ногах.

— М-миледи! — снова начал он. — Разрешите в-вас угостить! Наладать такскть контакт!

Девушка ничего не ответила, и даже не перевела взгляда на Муху. Вообще не двинулась, словно ее столбняк прошиб.

— М-миледи! — снова начал Муха. — Ну хотя бы давайте просто познакомимся! Я вот Муха, меня тут все знают!

Девушка слегка повернула к нему голову, секунду ее так подержала, и отвернулась обратно. Словно быстро просканировала и не нашла ничего интересного для себя.

Да что эта пигалица вообще себе позволяет⁈ Да за Васькой Мухой такие девки бегают, этой уж никак не чета! Наплялила на себя какие-то обноски, что ни рожи, ни жопы не видать, и еще рожу воротит!

— Э, слышь! — Муха протянул руку и ухватил девушку за плечо. — А ну повернулась, когда с тобой люди разговаривают!

Муха потянул девушку на себя, чтобы развернуть ее вместе с барным стулом…

А в следующую секунду его рука оказалась выпрямленной и заломленной под неестественным углом, да заодно еще и прижата к барной стойке!

— Э-э-э… — протянул Муха, в чей затуманенный алкоголем мозг едва пробивалась боль. — Э!

— Еще раз меня коснешься, я сломаю тебе вторую руку. — спокойно произнесла девушка, не отпуская руки Мухи.

— Вторую? — не понял он. — А первая?

— А первую уже сломала. — ответила девушка и сделала короткое движение корпусом, словно обруч на талии крутанула.

Рука хрустнула сразу в нескольких местах, и этого напора боли алкогольная блокада уже не выдержала. Ее прорвало, и Муха тихо завыл от боли и от вида того, как рука повисла бессильной плетью.

Из глаз от боли брызнули слезы, Муха отшатнулся от незнакомки, держась за плечо и тихо подвывая в ожидании, когда же боль утихнет.

А в это время в его голове уже созрел план мести коварной девке, которая воспользовалась его добротой и искренним желанием познакомиться! Ну, раз она играет грязно, то и другим тоже можно!

Продолжая подвывать, чтобы не привлекать внимания незнакомки, Муха резко выбросил вперед здоровую руку, схватил бутылку с водой, стоящую возле девушки, за горлышко, и ударил ею по голове, скрытой под черным капюшоном!

Но, даже раньше, чем бутылка начала движение, в воздухе мелькнула размытая черная молния. Мелькнула — и пересекла бутылку в районе горлышка.

И в руке Мухи только это самое горлышко и осталось. Остальная часть бутылки, крутясь и разливая вокруг себя воду, полетела в зал, но далеко не улетела. Незнакомка, далеко вытянув руку, перехватила ее в полете, а потом крутанулась на барном стуле, и с разворота впечатала бутылку в голову Мухе!

Бам!

Зазвенели осколки, в голове резко помутилось и затрялось, как от хорошей двоечки в бороду. Муха зашатался, ноги подкосились, и он упал на одно колено, едва держась.

Девушка не спеша стекла с барного стула и подошла к Мухе. В руке у нее лежал длинный черный нож, простой формы, без всяких там зубьев и пил…

И почему-то именно его простота пугала больше всего… Сразу становилось понятно, что это инструмент для убийства. Настолько же простой, насколько и эффективный.

— Я предупреждала. — тихо прошелестела девушка, подходя ближе.

— Я тебя не коснулся! — заорал Муха, опираясь на здоровую руку. — Я тебя не коснулся!

— Знаю. Поэтому и ломать руку тоже не буду.

И ее нож тремя короткими росчерками мелькнул в воздухе, пересекаясь с рукой Мухи в трех местах. Запястье, локоть и плечо.

Секунду все оставалось на своих местах, а потом рука внезапно подломилась и просто перестала слушаться. Дощатый пол бара внезапно резко подпрыгнул, и ударил Муху прямо в нос, отчего тот поплыл окончательно. Он упал на пол, кое-как перекатился на спину, и попытался позвать на помощь, но из легких донесся только булькающий хрип.

А потом над ним склонилась незнакомка. Ее лицо все еще прикрывал широкий капюшон, но в его глубине хорошо были видны глаза девушки. Ярко-зеленые, с невозможными вертикальными зрачками, как у кошки.

— Увижу тебя еще раз… — прошелестела она. — Выпотрошу, как свинью на скотобойне. И гарантирую — ты после этого даже останешься жив. Какое-то время.

И она исчезла, оставив Муху дергаться на полу бара. Хлопнула входная дверь, звук громко ударил по больной голове, заставляя мир гулять и крутиться вокруг. Муху замутило, и он почувствовал, что еще чуть-чуть — и он окончательно вырубится.

— Ты идиот! — над Мухой возникло лицо Гриди. — Что ты творишь⁈ Я же тебе с самого начала показал — не связывайся с ней!

Муха попытался объяснить, что он воспринял это как «Я ее не знаю», но из легких опять вырвался только булькающий хрип. Сознание уплывало куда-то вдаль, свет постепенно мерк, и откуда-то издалека, как через слой ваты, снова донесся голос Гриди:

— Тебе еще повезло, что ты жив остался! Она же из Черных Сестер!

Следующие два дня были очень напряженными. У нас не только продолжались занятия по университетской программе, но и добавились тренировки по аэроболу. Команда, с которой меня познакомил Маус, поначалу восприняла мое появление без энтузиазма… Впрочем, судя по их виду, они все воспринимали без энтузиазма — как и сам Маус поначалу.

Но как только мы немного поиграли вместе, их мнение изменилось. Когда они увидели, как я забиваю мячи, уворачиваюсь от вышибал и делаю на вылетах радиуса всякие трюки (вспомнил сноубордическое прошлое, грешен), их мораль резко поперла вверх. Да так поперла, что они украдкой, когда думали, что никто не видит, даже позволяли себе обсуждать вероятность победы в следующей игре.

Аэробол действительно оказался несложной игрой. Травмоопасной — да, но по крайней мере правил в ней было меньше, чем в том же футболе, а зрелищности — на порядок больше. С аэроболом я подружился в рекордно короткие сроки…

Чего не скажешь о магии. За два дня мы изучили все виды магии, и я не смог добиться успеха ни в одном из них, кроме техномагии. Да что там, говоря честно — я был полнейшим бездарем! Я не смог даже отрастить перышко на голове на мутомагии, не смог залечить простой порез на медимагии и не смог оживить гусеницу на геномагии. Псиомагия тоже не поддавалась мне — на администрагии я не смог контролировать даже бабочку. На вертигомагии я так упорно пытался навести головокружение на Аду, что в итоге голова закружилась у меня самого, а на когитомагии не смог прочитать ее же мысли даже после того, как она начала уже знаками мне подсказывать, о чем думает.

Со стихийной магией было чуточку получше. У нее были четкие формулы, и нужно было просто добавить немного маны, чтобы заклинание сработало. Разница заключалась в том, что у тех, кто хорошо владел элементарной магией, заклинания получались мощнее и требовали меньше маны, а у остальных — наоборот. Я был среди остальных. В самых последних рядах остальных, если говорить точно. На то, чтобы заставить двигаться по стеклу каплю воды, у меня ушло столько маны, что я мог бы сотворить тысячу «поводков», повесив на другой конец каждого из них по круизному лайнеру.

Оставшиеся дисциплины стуктурной магии и техномагии мы пока что не затронули, но зато затронули другую интересную тему на монстрологии. Затронули, причем, случайно — когда обсуждали очередных разломных тварей, и перепрыгнули в итоге на сами разломы.

— Неужели никто не пытался отправиться внутрь разлом и… Не знаю, закрыть его изнутри? — спросил я, когда до этого дошло.

— Еще как пытались! — всплеснула руками преподавательница. — Многие пытались, я бы даже сказала, многие десятки! Увы, ни у кого ничего не вышло!

— Что с ними случилось?

— В самом лучшем случае — они просто теряли свою магию. В более плохом — возвращались мертвыми. А в самом ужасном — не возвращались вовсе. — преподавательница скорбно покачала головой.

— Есть идеи, почему маги теряли магию? — не отставал я.

— Конечно, есть! И даже несколько теорий! Но основной является теория «бутылки». Согласно ей, хранилище маны любого мага сродни бутылке, имеющей дно и вмещающей определенный объем маны. А разлом излучает из себя огромное, просто невообразимое количество маны, которая неминуемо проникает в мага, если он пытается войти в разлом. Это неизбежно, ведь мана льется оттуда, из другого мира, в наш мир, а маг пытается идти навстречу этому поток.

— И бутылка переполняется.- я кивнул, показывая, что понял. — И лопается. Я понял, спасибо. Вопросов больше не имею.

Этот разговор навел меня на несколько интересных идей, но проверить их не было возможности. К тому же игра была на носу, и я проводил все свободное время на стадионе с командой, изучая их тактики и предлагая свои идеи.

И вот наступила суббота — день игры. В выходные в Урмадане занятий нет, но я все равно проснулся рано, сбегал на пробежку и размялся на стадионе, чтобы быть в форме. Только после этого начали приходить остальные.

Первыми явилась команда структурников. Среди них были сплошь студенты старших курсов, все рослые, высокие, в одинаковой золотисто-белой форме, прямо как Ада любит. Они прошли мимо меня, высоко вздернув носы, и ни один не то что не поздоровался, проявляя спортивное уважение, а даже просто не взглянул на меня.

Ну и ладно. Посмотрим, куда и как будете глядеть, когда вас размажут по восьмерке.

Команда техномантов, подтянувшаяся парой минут позже, выглядела не ахти. По ним было видно, что весь их запал и энтузиазм, которым они лучились на тренировках, резко пропал, да и вообще они были бы рады сюда не являться вовсе. Но, раз уж явились, придется играть.

И это хорошо. Аппетит, он, так сказать, приходит во время еды. А в нашем случае — во время игры.

Мы отправились в раздевалку, чтобы переодеться, и я снова с неудовольствием отметил медленные и неуверенные движения моей команды. Один только Маус смотрел на меня с надеждой, и я ему кивнул, показывая, что надеется он не зря.

— Эй! — позвал я, когда все уже переоделись и построились для выхода на стадион. — Просто делайте все так же, как делали на тренировках. Не делайте ошибок, и мы победим.

Маус открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут в раздевалку внезапно ворвался голос комментатора, Никиты Журавлева, объявляющего о нашем появлении:

— А теперь на поле появляется команда факультета техномантов! Вы все их знаете, но протокол обязывает меня потратить время на нужное перечисление, поэтом не будем тянуть! Перед вами — защитник Герман Маус! Бомбардиры Катя Парова и Данила Кашин! Нападающие Лена Коленова и Денис Романов! И спринтер, он же темная лошадка, он же восходящая звезда аэробола в отдельно взятом университете — Олег Стрельцов, так же более известный как О-о-о-оникс! Дамы и господа, придержите ваши аплодисменты, они вам еще понадобятся для тех моментов, когда мяч окажется в кольце… А окажется там он оч-чень скоро, ведь мы уже начинаем! Мяч в игре… И, поехали!