#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 27

Глава 7

Поместье рода графов Опчикарских, Московское Великокняжество

— Папа, что это вообще было? — Михаил не сдерживал раздражения. — Ты месяцами сидишь в Антарктике — ни письма, ни звонка. А потом вдруг заявляешь, что мы теперь в клане графа Филинова. Какого-то провинциального рода, папа! Мы же сами — один из сильнейших домов! Это нас должны просить о покровительстве, это мы должны поглощать других!

Мерзлотник молча смотрел на старшего сына. Они находились в старом семейном доме — в просторном, чуть прохладном кабинете с высоким потолком, где стены хранили шёпоты предков, а мебель помнила и крики, и молчание.

Он вернулся в Москву совсем недавно, в то время как Данила праздновал свою победу над монахами. В Антарктиде — как и у всей группы «Тибет» — для старого ледовика дел больше не оставалось. Он мог бы остаться на торжестве, потискать пару альвиек, поднять бокал, произнести пафосную тост-речь… Но выбрал возвращение в семью.

Теперь он снова занимал своё кресло главы рода. Сидел в нём так, будто и не уезжал вовсе. На лице — едва заметная полуулыбка: насмешливая, снисходительная, усталая. Как у человека, который уже всех пережил — и даже спорить с молодыми считает не делом, а рутиной.

— Миша, — бросил Мерзлотник. — Тебя смущает, что мы вошли в графский клан?

— А что же ещё! — всплеснул руками Михаил. — Мы никогда ни под кого не ложились. Всегда были только под Царём — и никем больше! А теперь вдруг между нами и троном появилась прослойка, как в слоёном пироге.

— Дурень, — бросил Мерзлотник, уже с нажимом. — Я тебя чему учил? Судить не по титулам. Смотреть на человека, а не на герб.

— И на кого мне смотреть, папа? — в голосе Михаила прорезалась злость. — На простолюдина, который каким-то чудом выскочил в графы?

В углу, на диванчике, тихонько сидела Василиса, жена Михаила, забежавшая по хозяйственным вопросам, да ненароком угодившая в семейную ссору. Она вжалась в подушки, будто желая слиться с мебелью. Симпатичная, утончённая, правда, с длинноватым носом. Михаилу она нравилась ещё со времён института, именно за это — за скромность, за умение не встревать, когда говорят мужчины. Сейчас она молчала. Но по глазам читалось одно: «ой, как же неловко».

Мерзлотник фыркнул.

— Ты сам себя слышишь, Мишка? Сейчас, в это самое время, в Антарктиде Данила устроил праздник. Там — Царь, Багровый Властелин, Председатель Организации. Три самых сильных мужика на всём белом свете. И все они собрались из-за Данилы. Им что, заняться нечем, по-твоему? Чтобы мёрзнуть в глуши, среди снегов, пить за его здравие и вручать дорогущие подарки? Да даже без титула он сейчас выше любого князя. Потому что сильные мира сего — слушают его.

Михаил резко качнул головой:

— Папа, ты с ума сошел! Какая разница, насколько сильный бывший простолюдин? Мы — род Опчикарских! Всегда были под Царём — и только под ним. Мы не встраиваемся в чужие цепочки!

Мерзлотник прищурился.

— Значит, я с ума сошёл, да?..

Михаил прикусил язык, но поздно спохватился.

— Папа, чего ты сразу? Не об этом речь вообще…

Грандмастер льда повёл плечом, встал из кресла — движение спокойное, но тяжёлое, как поступь танка. Развернулся к Василисе:

— Василисочка, выйди, пожалуйста. Нам с сыном надо поговорить по-мужски.

Жена наследника, не говоря ни слова, поднялась. Платье чуть шуршало о пол. Она кивнула мужу, свекру, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

— Ну, что, сынок? Похоже, ты охренел. — мягко, почти ласково сказал Мерзлотник. И прежде чем Михаил успел понять, что происходит, — схватил его за ухо.

Михаил взвизгнул. Скорее от неожиданности, чем от боли. Но всё равно — звучно.

— Пошли-ка, сынок, в спортзал, — скомандовал Мерзлотник. — Устроим спарринг. Пока до тебя не дойдет, как устроена жизнь, и пока в твоей голове не щёлкнет, в каком мире живём, — разговоров больше не будет.

— Пап, может, не надо?.. — из уст широкоплечего Мастера это звучало жалобно, почти детски.

— Надо, надо, — отрезал Мерзлотник и потащил его к выходу.

Жену сына он специально заранее отправил — чтоб не видела, как её муженёк будет сейчас позориться. А то ещё внуков от них ждём, не к чему молодым перед друг другом терять лицо. Это ведь потом сказаться может и в постели молодоженов.

Пока Феанор радуется моим словам, я прислушиваюсь к ощущениям. Стальная корона, увесистая на вид, сидит на голове неожиданно легко. Почти не ощущается — это работают руны Гумалина, без сомнений. Казид постарался на славу: втихаря состряпал такую тонкую работу, что и не скажешь. И правильно сделал, что из стали. Золотая мне ни к чему — ещё бы начали золото переводить на всякую мишуру.

Передо мной топчется Феанор. Лицо у него перекошено злобной радостью, глаза горят:

— Значит, согласен на поединок, Филинов? Отлично! Начнём прямо сейчас!

Не дожидаясь моего согласия, он тут же вызывает вулканический клинок. Раскалённая магма вспыхивает в его руке.

Слева от меня стоят Царь Борис, Багровый и Хоттабыч, наблюдая с живым интересом, будто перед ними не потенциальный поединок насмерть, а редкое зрелище из репертуара придворного театра. Что ж, хоть как-то развлечём сильнейших мира сего. Нашего батюшку Царя, пожалуй, уже можно уверенно отнести к этой категории — не зря ведь Багровый с Хоттабычем с ним ведут праздные разговоры.

Я никак не реагирую на вызов Феанором клинка.

— У тебя разве есть корабль, чтобы начинать сейчас?

Феанор моргает. На пару секунд зависает.

— Какой ещё корабль⁈ Зачем он нам⁈ Мы будем драться здесь, на месте!

Я хмыкаю. Говорю так, чтобы слышали все:

— Это первый поединок в восстановленном Королевстве Золотой Полдень. И он должен пройти так, как гласит легенда альвов о Валоре. Кто первым доберётся до него из устья Андуина на корабле — тот и король.

Феанора передёргивает. Он вскипает:

— Валор? Да какого хрена! Я тебя звал на поединок, а не в водный круиз!

Я поворачиваюсь к Алире и спрашиваю:

— Дорогая мама, Ваше Высочеств, как вы думаете, кто сейчас прав?

— Всегда прав король, — без сомнения отвечает Алира, тряхнув золотыми кудрями. — Значит, правы вы, Ваше Величество.

— Спасибо за разъяснения, леди Алира, — киваю спокойно. — Феанор, ты меня вызвал — я ответил. А значит, по всем законам будет именно так: и по праву Короля, и по праву вызванного. Потому что вызванный, как ты прекрасно знаешь, выбирает оружие. Так что — вперёд, ищи свой корабль. Гонка началась прямо сейчас, раз уж у тебя так нестерпимо свербело нарваться.

Охреневший Феанор дёргает плечом. Щёки горят, взгляд мечется. Он бросает короткий, судорожный взгляд на Гепару в платье с голыми плечами, и краснеет ещё сильнее. Стоит как дурак посреди бала с магматическим клинком в руке.

— Я пришёл драться, а не плыть черти куда! — выплёвывает он, будто надеется вернуть себе почву под ногами.

Рядом с ним, будто из воздуха, появляется Ледзор. Огромный мархад кладёт на плечо Феанора тяжёлую, костистую ладонь и говорит басисто, почти ласково:

— Дружище, ты не на базаре. С Королем Данилой не торгуются, его слушают. И меч, если не сложно, развей.

Феанор дёргается, собираясь возразить, но не успевает — с другого бока появляется Кострица. На ней строгий брючный костюм, галстук, красные волосы собраны в тугую косу. Наемница без лишних слов укладывает руку ему на второе плечо.

— Будь повежливее, — произносит она холодно. — А то вылетишь отсюда ногами вперёд. И до своего отплытия просто не доживёшь.

Феанор послушно развеивает меч — дошло, что если его сейчас грохнут, то никакого поединка уже не будет. Резко сбрасывает их руки, сверлит меня взглядом, полным ярости.

— Значит, гонка? Ну, как скажешь! Увидимся на Валоре, менталист! — он разворачивается и спешно выходит. — Там мы с тобой и сразимся!

Ледзор бросает ему вслед:

— Удачи в поисках лодки. Морской узел умеешь завязывать или показать как?

Да только обиженный Феанор уже вышел, и мы так это и не узнали. Лакомка с удивлением смотрит на меня и по мыслеречи передаёт:

— Мелиндо, я и не догадалась, что ты так ловко обыграешь легенду про нашего предка, что плыл на Валор. Хитро придумал.

Я усмехаюсь:

— Ну, богов там, скорее всего, я и не найду. Но будем считать так: признание богов означает — первым доплыть до Валора.

Тот, кто первым доплывёт — тот и будет избранным Королём, а кто не приплыл, ну, что ж, значит, боги его просто-напросто продинамили.

Мне на самом деле вовсе не хочется убивать Феанора. Я — король без пяти минут, да ещё и представитель другой расы. А он — альв, причём известный Воитель. Стоит мне сейчас его угробит — и альвы заволнуются не на шутку. А ведь именно Феанор настаивал на смертельном поединке, вот ему неймётся. Что ж, раз так хочется — пусть теперь ищет себе корабль или даже строит его своими руками, если придётся. Я, со своей стороны, даже помогу — незаметно, проверю его судно на прочность.

Забыв про Феанора, я бросаю по мыслерече Гумалину:

— Трезвый, значит, ты втихаря делал корону, а мне — ни слова? И устроил мне такую подставу!

Он ментально ёжится и пожимает плечами:

— Ну, шеф… Не мог я рассказать. С меня госпожа Лакомка клятву взяла. Потребовала молчать, хоть тресни.

Я фыркаю:

— Ну и заговорщики у меня в роду завелись…

— Шеф, корона тебе идёт, между прочим, — льстиво подкидывает Гумалин.

— Блин, — говорю я уже вслух. — Теперь весь день с этой штукой ходить…

Направляюсь к Багровому Властелину, Царю и Хоттабычу. Эта троица стоит у стола с закусками, о чём-то увлечённо переговариваясь. Царь Борис, разумеется, старается держать спину ровно, но я замечаю, как он гордо расправил плечи — польщён. Всё-таки не каждый день двое сильнейших существ на планете принимают его в разговор. Хотя он прекрасно понимает, чем вызвано такое внимание: формально он мой сюзерен, и мы оба отлично знаем, как именно это работает. Багровый и Хоттабыч заинтересованы во мне каждый по своей причине, а следовательно, проявляют уважение и к тому, кто, по иерархии, стоит надо мной.

— Простите за этот инцидент, уважаемые, — обращаюсь я к трем сильнейшим мужикам как равный. Ну а почему нет? Я теперь Король, а не просто конунг с лордом, так что принимайте вольность. Да и вообще конунг — это тоже властитель, но дело в том, что Тавириния — небольшое государство, а Золотой Полдень когда-то было влиятельное королевство.

Багровый машет рукой:

— Бывает, Ваше Величество. А ты ловко спровадил этого шумного Воителя. Не знаю, правда, почему ты его вообще не казнил, но это твое дело, значит, были причины. Наши подарки, выходит, как раз к твоей коронации.

— Выходит, так, — усмехаюсь я.

Я прохожу мимо, скользя взглядом по гостям. Замечаю Семибоярщину. Стоят в сторонке, скукоженные. Кто-то из бояр смотрит в пол, кто-то косится на меня. Переваривают. Я теперь — Король. Новая реальность, для кого-то непривычная.

Ко мне подходит Трубецкой и вздыхает:

— Ваше Величество, надеюсь, между нами больше нет обид?

Я улыбаюсь:

— Какие обиды? Вы сражались со мной против Южной Обители. Да, хитрили вместе с Паскевичем— но в итоге отдали мне всё Междуречье. Так что, думаю, мы с вами квиты.

Боярин от радости даже кланяется. А я уже поворачиваюсь к Масасе, которая уминает, наверно уже десятое яблоко.

— Вам идёт это платье, леди Масаса, — делаю комплимент, оглядывая ее глубокое декольте. Уж если девушка решилась на такое, надо поддержать. — Наряд просто потрясающий.

Она тут же краснеет. Несмотря на тёмную кожу — видно, как залилась краской. Чернокожая магиня спешно оправдывается:

— Это Председатель настоял! Я бы никогда такое не надела!

Как раз к нам подваливает и подпитый Хоттабыч.

— Да, Масасочка и правда огонь! Хоть и тихоня обычно… — его осоловевшие глаза смотрят сперва на неё, потом на меня. — Король Данила, бери её в жёны и приходи к нам в Организацию. Мы семейный подряд уважаем!

— Да не будьте вы таким дураком! — вскипает Масаса и, не выдержав нарастающего испанского стыда за своего босса, разворачивается и уходит. Каблуки стучат по полу.

Председатель тут же спешит следом, крича ей в спину с заботой:

— Ну, Масасочка, чего ты сразу-то? Я же пытаюсь тебе жизнь обустроить! Ты одна уже сколько сотен лет…

Сам я немного офигел. Мда, и не понять же: притворяется Хоттабыч или, правда, напился. Да только как Председатель в ранге Высшего Грандмастера может опьянеть? Точно какой-то розыгрыш.

Я подхожу к Ольге Валерьевне. Она стоит неподалёку и радостно мне улыбается. И пусть княжна явилась как член царской свиты, это ничуть не мешает ей смотреть по сторонам с выражением восхищения и журналистского голода — глазами, в которых живёт охота за сенсацией.

— Ольга Валерьевна, хотите, я вас представлю Багровому Властелину?

— Ой, конечно, Ваше Величество! — отвечает она с идеальной светской любезностью.

— Для вас я всегда как минимум Данила, — улыбаюсь. — Хотя при людях можно добавлять и отчество.

— Поняла, Данила, — шепчет она едва слышно, а потом уже громче добавляет: — Степанович.

Я отвожу её к Багровому, который как раз немного отошёл в сторону и с задумчивым видом глазел на подоконник, где, растянувшись, лежала Красивая.

— Ваше Багровейшество, позвольте представить: княжна Ольга Валерьевна Гривова. Наша осветительница событий, вестница новостей.

Багровый поворачивается к ней, кивает, чуть склоняя голову:

— Новости… Значит, вы сможете представить меня вашему миру?

— С радостью, Ваше Багровейшество, — отвечает она, легко склоняясь в изящном реверансе.

Потом бросает на меня быстрый взгляд и посылает быстрый воздушный поцелуй. Лёгкая благодарность за эксклюзивное интервью.

Что ж, похоже, праздник удался. Да еще мне тайком устроили коронацию. Хотя радости от этого у меня немного, рановато все-таки произошло, но что уж теперь.

А вот за Феанором теперь нужен глаз да глаз. Да и с кораблём, пожалуй, стоит ему помочь.

Заипись, Та Сторона

Путь в Заипис был коротким. Феанор перенесся через портал из Антарктиды в Шпиль Теней, оттуда его доставила наёмная тройка, и вот он в портовом городе, полном криков, солёного ветра и запаха рыбы, въевшегося в доски и души. Воитель резким шагом направился в ближайшую судоходную контору. Внутри — обшарпанный деревянный прилавок, запах смолы и человек, похожий на ожившую бочку: крепкий, загорелый, с руками в татуировках.

— Мне нужен корабль, — бросил Феанор без лишних приветствий.

Владелец прищурился на его острые уши:

— Вы ведь альв из Королевства Золотого Полдня?

— Какая разница? — отрезал Феанор.

— Большая, — добродушно улыбается мужчина. — Лорд Данила много сделал для нашего города, потому дадим вам скидку.

Феанор дернулся, как от пощёчины. Лицо стало каменным:

— Мне не нужна никакая скидка.

Он вытащил из кармана и швырнул на стойку увесистый мешок. Звякнуло золото.

Владелец, конечно, не возражал. Заглянул в мешок, прифигел и повёл Феанора к дальнему причалу:

— Это одно из моих лучших суденышек. Быстроходное. Летит, как ветер. Лично обшивал. Вёсла не скрипят, парус в комплекте, с плотной прошивкой и усиленным кантом.

Феанор молча взошёл на палубу. Потоптал доски палубы, прошёлся, отметил состояние мачты, свежую смазку на поворотных осях руля. Корабль был достаточно новый.

— Быстроходное — это хорошо, — пробормотал Воитель почти одобрительно.

Вода за бортом вдруг вспенилась. Как будто что-то массивное скользнуло к поверхности. Мелькнул массивный плавник.

— Что это? — Феанор резко выпрямился. — Откуда тут киты?

Владелец фыркнул, будто ему задали детский вопрос:

— А, это аномальные речные киты. У нас тут живут, местные. Большие, но мирные. Обычно.

Про китов Феанор знал. Андуин был настолько большой рекой, что в нем жили даже киты.

Внезапно один из китов вынырнул наполовину из воды и с силой ударил хвостом по борту. Корабль резко дёрнулся, протяжно скрипнул всеми шпангоутами и угрожающе накренился. Почти сразу второй кит со всего размаха врезал в корму, и где-то внизу с глухим треском пошли пробоины.

Феанор еле удержался на ногах. Палубу трясло, как в бурю. Владелец завизжал, схватился за канат, споткнулся и, матерясь, побежал по трапу к причалу.

— Сегодня они с ума посходили! — прокричал он откуда-то из-за ящика с сетями. — Даже не знаю что с ними!

Феанора облило брызгами. Соль закапала с волос. Он заорал, ударив по борту кулаком:

— Зато я знаю! Ах ты, грёбаный Филинов! Это твои твари!

Ответом был очередной удар снизу. Корабль накренился. Фонтан воды взметнулся у самого борта. Феанора подбросило — и снесло за борт. Воитель упал в реку с громким, оглушительным всплеском.

Праздник завершился пару дней назад, и Лунный Диск с Крепью Пагубы уже вернулись из Антарктиды в свои миры. Однако разговор с Багровым по поводу Красивой мне ещё предстоит — и, скорее всего, не один, потому что он в так просто не оставит надежд пообщаться со своей правнучкой.

В Южной Обители к этому моменту установился порядок: новый гарнизон занял крепость, восстановив внутреннюю дисциплину и контроль. Жёны, включая Гепару, разъехались по своим делам.

Я же остался здесь на несколько дней вместе с Красивой. Она, конечно, могла бы отправиться в Невинск, как остальные, но предпочла валяться на подоконниках возле меня.

Несколько дней я провёл в тишине. Погрузился в архивы Обители. Читать эти свитки — почти как кроссворды решать. У гомункулов особая манера письма: в каждом фолианте куча шифров, к которым прилагаются отдельные словари.

Кроме того, ещё оставались последние лампы с Демонами. С ними нужно было договориться о службе. Я провёл с демонюгами несколько часов один на один, ну и вроде они согласились дальше, если что, биться с нами. С остальным пусть Второй разберётся, если понадобится. Он не хуже меня знает, как лампы работают, и точно дольше меня ими пользуется. Второй теперь — комендант Южной Обители, кстати.

Позже я поговорил с Красивой о Даре Дарителя. Молчаливая оборотница немного разговорилась за кусок сырого стейка и сказала, что этот Дар есть только у прямых потомков Дианы. А значит — Камила произошла от Дианы. Надо будет как-нибудь сказать жене об этом. Ей, наверное, будет интересно узнать, что она произошла от иномирян. И, конечно, нужно держать Камилу подальше от Багрового Властелина.

Из-за одной Красивой у него и так уже крышу сносит. Но если Багровый ещё узнает про Камилу, то сразу же запишет её в свои «внучки» или «правнучки» — и начнёт лезть в её жизнь с той же одержимостью. Не надо нам такого счастья.

Я также распорядился разместить гарнизон в Молодильном саду. Пока командует там Дед Дасар. На его совести безопасность объекта, и я ему на короткий срок доверяю. Но надолго одного Дасара там не оставишь. Скоро я собираюсь сам присоединиться к гарнизону — надо разобраться, кто и зачем вообще угрожает этому саду. Багровый ведь не поручил бы его защиту просто так, вот прям жопой чую. По-любому еще вскроется какая-нибудь серьезная дрянь.

Но пока — Москва.

Через два дня мы с Красивой вылетаем из Невинска. В столичной усадьбе нас встречает не только Гепара, но и Светка с Камилой. Ладно, с Гепарой позже пообщаемся насчет подарка Хоттабыча — телепатического обруча. Сейчас важны жены.

Вот уж кто необычно смотрится — так это Светка с большущим животом. Нет, к животам-то я уже привык, благодаря опыту с Лакомкой, но бывшая Соколова в состоянии беременности выглядит как мне кажется парадоксально. Просто я прекрасно помню, какая в школе она была мелкая, голенастая и стервозная, а теперь гляньте-ка на нее — будущая мать!

Настя, кстати, тоже сейчас в Москве, но живёт у родителей. А Камила вернулась с дизайнерских курсов, притащила с собой ворох тканевых образцов и уже успела собственноручно сшить в усадьбу новые шторы.

Светка тут же налетает:

— А чего без короны, Даня? — смеётся, обнимая.

— Да ну её таскать повсюду, — отмахиваюсь. — Высокая, тяжёлая, а толку — ноль. Только потолки карябать.

— Ты специально, да? — прищуривается она. — Сделал меня беременной ровно в тот момент, когда у тебя самый эпик: монахов победил, корону тебе на голову нацепили…

— Ага, — киваю. — Подгадал. Чётко под финал сезона.

— Ну Даня! — закатывает глаза Светка, крепче сжимая мою отвыкшую шею.

Я оглядываюсь и подзываю Камилу:

— Камил, надо кое-что тебе рассказать.

Брюнетка подходит, с заинтригованным огоньком в глазах, пока я огорошиваю:

— Камила, в общем, ты потомок амазонок с Фемискиры.

Камила приподнимает правую бровь.

— А кто это вообще такие, Даня?

Ах, да, она же еще не в курсе.

— Иномиряне, — отвечаю. — Если точнее, боевые дамы с острова, где, похоже, есть залежи мидасия. Вы с Красивой, кстати, родственницы.

Камила поворачивает голову к тигрице, та — к ней. Обе одновременно моргают, слегка приоткрывают рты и с одинаковым выражением «че, правда?» уставляются друг на друга.

— А ещё, — продолжаю я, — раз уж ты наследница Фемискиры, надо бы найти тот остров. Вдруг тебе полагается наследство. Пускай даже горстка мидасия, ведь это уже целое состояние.

Камила явно подзависла от новостей, ну а я с чувством выполненного долга собираюсь уходить — встреча с Опчикарскими на носу — когда в кармане трещит связь-артефакт. Смотрю — Феанор.

— Нашел уже лодку?

— Ты играешь нечестно, Филинов!

Я хмыкаю. Кто бы еще предъявлял?

— Ты взял и чуть не испортил мне праздник. Что ты вообще хотел? И что значит — «нечестно»?

— Меня не остановят твои киты, — отрезает он. — Я куплю новую посудину, понял, менталист?

— Удачи в поисках корабля.

И сбрасываю звонок. Да, речных китов я еще давно взял под контроль. А что, так удобно топить всяких пиратов, а то они взяли моду высаживаться у Шпиля Теней.Ну и тут немного их попросил поиграться. А самое интересное: у заиписовцев есть поверие, что если кит на кого-то напал, то этому человеку нельзя ничего продавать, так что Феанор не скоро найдет себе корабль.

Усадьба Вещих-Филиновых, Москва

Светка сидела на подушках, придерживая живот, и косилась в окно.

— Вот Даня… — произнесла она вслух, не отрывая взгляда от улицы. — Скоро опять куда-нибудь помчится. В Молодильный сад, например. А я всё ещё тут сижу, как блин на вынашивании. Греюсь, как тесто в духовке.

Голос Лакомки прозвучал в голове — по мыслеречи. Она была далеко, но её интонация передалась с идеальной точностью: ленивое потягивание с оттенком заботы.

— Так можно же ускорить роды. За две недельки управишься.

— Чего? — Светка резко повернула голову. — А так разве можно?

— Можно, — безмятежно отозвалась Лакомка. — Мы тебе всё обеспечим. Энергококтейли, снадобья. Плюс глубокий регулируемый сон — он хорошо заживляет ткани. Всё аккуратно, без последствий.

Светка моргнула. Раз. Другой.

— Лакомка, ты издеваешься⁈ И почему ты мне раньше не сказала⁈

— Я думала, тебе нравится быть беременной мамочкой, — пожала плечами Лакомка.

Светка закатила глаза и бухнулась спиной в подушки.

— Ну уж хватит мне с этого. Давай свои снадобья! Мне уже хочется в бой или хотя бы снова в нормальные джинсы влезть.

Поместье рода графов Опчикарских, Московское Великокняжество

— Скоро встреча с Филиновым. Я собираюсь предложить, чтобы он прошёл через Ледяное Подземелье, — Михаил говорит жене, потирая разбитую физиономию, которую Целители уже залечили, но фантомная боль от батиного кулака все равно осталась. — Скажу прямо: раз уж он решил стать главой нашего клана, то пусть будет готов пройти тот же путь, что и все предыдущие главы. Я ведь там сидел. И если я должен был как наследник, то и этот телепат пусть не ищет обходных троп.

Жена Василиса взволнованно говорит:

— Миша, это же рискованно для неподготовленного. Ты сам говорил — там опасно.

— Для неподготовленного — рискованно, а для главы клана — это заслуженный риск, — отсекает Михаил резко. — Отец проглотит и не посмеет спорить. Потому что таковая воля предков. А с предками не спорят. Они завещали: «глава рода должен пройти через лёд, ночь и тварей». Без этого ты не глава.

Он начинает ходить по комнате взад-вперёд,

— Конечно, предки не могли предвидеть, что мы когда-нибудь войдём в чужой клан. Но я уверен: если бы они знали — то были бы только «за». Потому тот, кто управляет Опчикарскими, должен подтвердить, что он достоин, а иначе какой он глава?

Жена вздыхает. Смотрит в пол. Она не спорит. Не потому что согласна — просто знает, что Михаил сейчас бесполезно переубеждать.

У Опчикарских я встречаюсь с Мерзлотником и его старшим сыном и наследником главы рода, Михаилом.

Мерзлотник начинает первым:

— Вот мой наследник Миша, Данила. Не смотри, что у него лицо уставшее, — прищуривается он. — Это он после спаррингов еще не отошел.

Мерзлотник явно что-то недоговаривает. На энергетическом уровне я отчётливо вижу остаточное свечение Целительной магии на лице Михаила. Похоже, на спаррингах ему досталось знатно. Крепко, с размахом. В духе старого ледовика.

— Очень приятно познакомиться, Михаил Семёнович, — киваю я вежливо, протягивая руку.

— Взаимно, Данила Степанович, — отвечает на рукопожатие Михиал под строгим отцовским наблюдением.

— Если никто не против, перейдем сразу к обсуждению интеграции вашего рода в мой клан, — начинаю. — Скажу сразу, вы будет как отдельная структура, и ваши ресурсы и доходы не будут распределяться на весь конгломерат, за исключением вассального налога.

— Это разумно, Данила, — кивает Мерзлотник, а Миша вдруг вставляет:

— Знаете, Данила Степанович, до сих пор наш клан был только под Царём. Ни под кем больше. И каждый новый глава рода обязан был провести трое суток в Ледяном Подземелье.

— Миша, ты что опять несёшь? — вздыхает Мерзлотник и поворачивается к нему с тем выражением лица, которое означает «сейчас будет педагогика». — Я же тебя предупреждал…

Михаил почему-то рефлекторно прикрывает правое ухо, но не отступает.

— Отец, я говорю о наших традициях!

— Традиции рода Опчикарских действительно ценны, — соглашаюсь. — Но что вы хотите этим сказать, Михаил Семенович? — уточняю спокойно.

— Под нашей рязанской усадьбой выстроен целый ансамбль подземных ходов, — быстро продолжает Михаил, явно стараясь выглядеть увереннее. — Всё залито льдом. Там водятся аномальные звери, редкие виды. Наши предки их туда запускали. И, по традиции, новый глава клана должен провести там трое суток.

— Это не к клану относится — только к самому роду, — возражает Мерзлотник.

— Но раньше род Опчикарских был главным в клане, — замечает Михаил. — А потому и к клану тоже!

— Михаил Семенович, — говорю я, — тогда составите мне компанию?

Он моргает.

— Зачем?

— Чтобы вы лично убедились, что я эти трое суток действительно проведу в Ледяном Подземелье, — пожимаю плечами. — Не хочу, чтобы у вас остались сомнения в моем уважении к традициям рода Опчикарсикх.

Михаил оживает — наконец-то диалог по понятным правилам:

— С радостью, Данила Степанович.

— Ты не обязан, Данила, — вмешивается Мерзлотник, качая плешивой головой. — Это ритуал только для нового главы рода, а не клана.

— Мне не сложно, Семен Глебович, — пожимаю плечами. — Только я собирался взять с собой избранницу. Нам нужно провести там медитацию с одним артефактом.

Михаил фыркает:

— Медитацию? Там, в подземелье? Нам будет не до медитаций!

— Мы уж найдём время, — спокойно отвечаю я. — Поверьте, с этим проблем не будет.

Михаил нахмуривается. Он явно пытается понять — я издеваюсь или, правда, не боюсь их Ледяного Подземелья.

Я не жду, пока он решит, в какую ячейку меня класть. Разворачиваюсь и бросаю через плечо:

— Готовьтесь к погружению, Михаил Семенович.