#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 27

Глава 13

Резиденция Енеревых, Будовск

— Камила, вот оно как, — пробормотал Альберт Игоревич, задумчиво опуская взгляд. — Спасибо, доченька, что рассказала о наших предках-иномирянах с некой Фемискиры. И Даниле передай отдельную благодарность. Он, оказывается, ведает о нашем роде больше, чем мы сами за всю жизнь сумели узнать. А можете нас оставить наедине с вашим братом, Ваше Величество? — подтрунил он дочку новым титулом.

Камила мягко улыбнулась.

— Конечно, папочка, — ответила черноволосая графиня рода Вещих-Филиновых, которая заехала в гости в отчий дом, и, поправив блузку на роскошной груди, грациозно покинула кабинет главы. Настоящая модель, не зря на неё когда-то зарились князья.

Альберт проводил дочь взглядом, потом обернулся к старшему сыну Эльдару. В комнате остались только они двое.

— Вот ведь, — задумчиво сказал Альберт, хлопая по подлокотникам кресла. — Раньше мы считали Камилу уникальной — мол, два Дара, редкость. А теперь выходит, что уникальна не только она, а весь наш род, похоже, инкубатор Даров.

— И что, не нарадуешься? — спросил Эльдар, ухмыляясь, как всегда.

Альберт честно ответил:

— Да не нарадуюсь, что мы не ошибились, когда выбрали Камиле мужа-телепата. — Он усмехнулся. — Были ведь варианты: князья, графы… А остановились мы на Даниле. Кто тогда мог знать, что он станет и графом, и лордом, и конунгом, и вообще королём?

Эльдар хмыкнул.

— Мы вообще думали тогда о другом, — заметил он. — Но да, повезло. Хорошая ставка оказалась.

— Именно, — кивнул Альберт. — Главное даже не титулы Данилы. Мы узнали, что носим в себе Дар Дарителя. Наш род — не периферийный, как мы думали. Он может стать великим. Проблема в том, что мы не знаем, как этот Дар развивать. А вот Камила — уже развивает. У неё получается.

— И что ты предлагаешь, па? — спросил Эльдар.

Альберт посмотрел в окно.

— Нам нужна помощь Данилы. Это очевидно. Камила, скорее всего, пробудила Дар благодаря его ментальному воздействию и, возможно, с подачи его главной жены, Лакомки, со всякими этими друидскими коктейлями. Но нельзя вечно брать и не давать взамен. Он и так сделал для нас больше, чем кто-либо.

Он замолчал, всматриваясь в небо.

— Потому думай, Эльдар, — произнёс он наконец.

— Думать о чём?

— О том, как нам выйти из состава Княжества Великопермского и вступить в клан Вещих-Филиновых. О чём же ещё?

Я несусь по степи верхом на Белогривом. Спринт подо мной будто сжат в тугую пружину, каждый мускул напряжён. Он скачет и рывками исчезает и появляется в новых точках, перемещаясь на десятки метров вперёд, пытаясь меня скинуть. Мне тяжеловато держаться без седла. Смастерил уздечку самодельную, из лиан. То натягиваю её, чтобы немного удержать направление, то отпускаю, чтобы не сломать ему шею при следующем скачке.

Ноги сжал крепко, упёрся коленями в его бока, чтобы не скинуло. Также я усилил себе вестибулярный аппарат через геномантию. Без этого меня давно бы уже вырубило. А так — держусь. Белогривого тоже начинает трясти, его дыхание сбивается. Изо рта брызжет пена. Но жеребец упрямо пытается меня скинуть. Пространство вокруг меняется каждую секунду: сначала степь, потом редкие кусты, потом скальный гребень, снова степь.

— Ты знал, что в эту игру можно играть вдвоём? — бросаю коню по мыслеречи, когда конь порядком устает или просто офигевает от моей упертости.

Подключаю легионера-портальщика. Беру инициативу на себя и начинаю перемещения сам. Мы телепортируемся ещё быстрее. Белогривый пытается синхронизироваться, но явно прифигел. Начинает сбиваться в шагах, в один момент спотыкается, но сразу выравнивается. Неудивительно! Десять, нет, пятнадцать переходов подряд! Любого портальщика ранга Мастера уже бы вынесло! Я сам держусь только на энергопластырях. А на чем держится эта коняга, я без понятия!

И всё же он хрипит, напрягается, но не останавливается.

Я так увлёкся, что чуть не пропустил приближение посторонних. Поднимаю взгляд — и вдруг замечаю пыль у горизонта. Плотная линия войска разбивается на мелкие фигуры. Фокусируюсь ментальным зрением. Ага, многорукие на шестилапых скакунах пожаловали. Всадников больше тысячи. Идут в десятки рядов, быстро, направляясь прямо на нас, ну и, очевидно, на Сад, что за моей спиной.

Тут по мыслеречи Дед Дасара отзывается:

— Шеф, тут наши сканеры засекли войска многоруких.

— Ага, я тоже засёк, — киваю. — Вижу одно войско.

— А их две большие группы. Восточная — ближе всего к тебе. Вторая — западнее, но пока ещё далеко.

— Значит, я займусь восточной, — говорю в ответ. — А вы готовьтесь принимать западную.

— В восточной больше тысячи воинов, шеф, — замечает Дасар.

— Это ты к чему? — интересуюсь.

— Да так просто, к сведению, а то вдруг тебе одному мало покажется.

Всё это время я не отвлекаюсь от спринта. Да и попробуй тут отвлекись — мигом окажешься на земле со свёрнутой шеей. Белогривый тяжело дышит и снижает скорость, но он не выложился полностью и может ещё выкинуть сюрприз. Быстро протираю ладонью лоб от пота. Какой же упёртый конь! Всё мало ему! Откуда ты только взялся такой?

— Эй, животина! — бросаю спринту по мыслеречи.

Белогривый подо мной тут же резко дёрнулся, вскинув вверх круп.

— Да глянь направо, бестолочь! — я аж подпрыгнул, но вовремя стиснул ногами лошадиные бока.

Лошадиная спина выгибается, передние ноги подаются вперёд, будто он готовится к новому рывку. Но морда всё-таки поворачивается в сторону пыльного облака на горизонте. Спринт раздувает ноздри, втягивая горячий воздух степи, полный сухой травы. Уши дёргаются, ловя звуки: мерное дрожание земли, прерывистый ритм множества копыт, рассеянное гортанное гудение.

Я сжимаю поводья, стянутые из сырой лианы. Делаю это не для того, чтобы остановить Белогривого — хрен его остановишь, разве что только если ноги переломать, — просто удерживаю равновесие, не даю себе соскользнуть.

Насчёт многоруких мне уже примерно ясно, что происходит. Дикари очень вовремя пошли двумя войсками к Молодильному Саду. Как будто специально дожидались моей смены. Это решение не могло быть спонтанным. За ним, наверняка, кто-то стоит. Возможно, Ламар и Гагер. Оба лорда-дроу уже показали на банкете, что горят желанием подбросить мне жирную свинью.

— Дасар, — посылаю мыслеречь. — Держитесь на опушке и там ждите западное войско. А то вдруг наступление многоруких — всего лишь отвлекающий манёвр, потому нельзя покидать Сад.

— Грёбаные дроу и не на такое способны, — соглашается Дед Дасар, а он в этом деле сведущ — скольких он дроу переграбил, не счесть.

Белогривый застыл и весь напрягся, глядя на восток. Он подался вверх, как перед вставанием на дыбы. Не знаю, что у этого «ковбойского аттракциона» снова на уме, потому решаю сразу оборвать даже возможность возобновить скачки. Я хлопаю его по шее, перехватываю морду, пальцы ложатся на челюстной сустав, поворачивают голову в сторону марширующей массы.

— Смотри, — говорю чётко, спокойно. — Это племя многоруких. Они не пройдут мимо твоих сородичей. Если дойдут до Сада — заодно уничтожат весь табун. Всех твоих спринтов до последнего.

Он замер. Пелена над горизонтом поднимается выше. Я открываю мыслеканал и передаю жеребцу образ, как многорукие готовят конину. Сцена из головы одного из дроу, которого я убил в одной из старых стычек.

Белогривый всё понял. Он знает, что дикари обожают кушать лошадок. Ему не нужно объяснять — он в этой степи уже сотни лет гоняет кобыл и прекрасно знает, что за народы здесь живут.

Я продолжаю:

— Предлагаю тебе договор, раз ты такой умный конь. Со своей стороны я отпускаю твой табун. Твои подопечные станут свободны, будут жить не в клетках, но в то же время ты вместе с ними переходите ко мне на службу.

Белогривый отвечает громким возмущённым ржанием.

— А как ты хотел? Вы объели пол-Сада, вытоптали кучу растений, да и тех же троллей постоянно доводили до истерики, а психотерапия нынче недешёвая, — хмыкаю, не впечатлившись. — Возместить не в состоянии — значит, будете работать.

Белогривый храпит снова. На этот раз звук короче, без резкости. Затем — ещё один, глухой, как будто пустой внутри. Жеребец строит недовольную морду, но возражений больше нет. И наконец — лёгкое движение головой вперёд. Туда, где поднимается пыль. Где приближаются враги.

Он не поворачивается ко мне. Он просто ждёт, когда мы начнём.

— Ну и отлично, — говорю я вслух и резко подаю команду, хлопнув пятками по бокам Белогривого.

Жеребец мгновенно срывается с места. Мчится рывками, раз за разом телепортируясь каждые десять метров. Пространство вокруг дёргается, степь мелькает урывками — заросли травы, линии холмов, осыпающиеся глинистые трещины. Мы берём курс прямо на центр войска дикарей.

Теперь я не только ощущаю многоруких, но и вижу. Всё войско идёт на шестилапках. У кого-то из дикарей шесть рук, у кого-то — четыре. Попадаются и редкие — с восемью конечностями, громоздкие, мускулистые, наверное, местная воинская элита. Передние ряды — сплошь физики, в руках копья и мечи. Позади — воины в песочных доспехах. «Песочники», по-видимому, отвечают за дальний бой, и именно поэтому их скрывают за плотно идущими громилами.

Мы уже приблизились к ним, а они ещё не поняли, что происходит. Войско продолжает двигаться. Только передние ряды удивлённо вытаращились на спринта и всадника, в один миг оказавшиеся прямо перед ними.

Но заметили нас слишком поздно. Последний телепорт я делаю сам и переношу нас прямо к голове колонны. Белогривый молчит, не ржёт, не скидывает меня — он вошёл в боевой режим. Умеет же, когда может.

— Эй, мужи степи! — выкрикиваю я, усиливая голос Даром воздуха. — Не расскажете, по какому поводу пожаловали в защищаемый мной Сад?

По рядам проносятся шепотки. А затем небо заполняется песком: с десяток «песочников» на дальних позициях выпускают песочные техники, большей частью стрелы и клинки.

Я мгновенно переношу нас к левому флангу. Переход короткий, минимальная пауза. Вихрь пыли остаётся позади, а мы уже рядом с краем строя. Отсюда, с краю, видны ряды за передними всадниками.

— А теперь моя очередь, — произношу я, делая короткое движение.

Клинки Тьмы устремляются в дикарей. Десять многоруких успевают только повернуть головы, как их откидывает назад. Кто-то падает на землю, кто-то сползает со своего скакуна, один ломает шею при ударе о землю. В этом фланге возникает пробой.

В нас снова летят песочные стрелы с задних рядов. Песочники не оставляют попыток накрыть меня градом. Они хоть и Воины, но их там сотни, вот и надеются взять числом, думают — подловят. Я хоть и накрылся доспехом Тьмы, но у Белогривого нет даже седла, не то что защитной попоны. Поэтому попадания по нам нежелательны.

Секунда — и мы с Белогривым телепортируемся обратно на левый фланг. Мгновенно поднимаю руку — и выпускаю ещё одну волну клинков Тьмы. Пять многоруких падают сразу, сбитые в упор.

— Белогривый, триста метров назад, — передаю приказ мыслеречью.

Он мгновенно срывается с места. Телепорт на добрых полкилометра — и мы уже за пределами досягаемости песочников. На том месте, где мы только что были, земля заросла острыми, хрустящими песочными стрелами. Ещё бы секунда — и Белогривого подо мной бы нашинковало. Да и мой доспех бы сильно ослаб.

Но дикари не сдаются. Из разбитой линии переднего рубежа вырываются десять физиков — массивные, на шестилапках, вооружённые тяжёлыми мечами. В каждой руке по клинку, тела в боевых бинтах.

Ну нахрен их!

— Пошёл! — бросаю Белогривому, разворачивая его в противоположную сторону от преследователей.

Жеребец рвётся вперёд, взрывая копытами степную пыль. Скачки перемежаются небольшими телепортами. Шестилапки, какими бы крепкими они ни были, не выдерживают темпа и отстают. Белогривый уводит нас с лёгкостью. Он-то умеет рвать дистанцию. Никакая шестиногая лошадь не сравнится со спринтом.

Я оборачиваюсь через плечо. Отправляю по мыслеречи преследователям:

— Ну что же вы такие медленные? Как черепахи, ей-богу!

Ментальные щиты у них, конечно, есть. Но эмоции щитами не блокируются. И если мыслеречь сделать колкой, с ехидцей — ранимые кочевники тут же вскипят и потеряют рассудок от жажды мести.

И физики, как задумано, срываются. Кричат, улюлюкают, бьют пятками ездовых животных. Двое вырываются вперёд, кипя от бешенства. Именно этого я и ждал.

В момент, когда они максимально оторвались от остальных, я даю спринту мыслекоманду. Белогривый телепортируется, и мы оказываемся сбоку от вырвавшейся пары. Они замечают нас только в последний миг. Глаза расширяются, но уже поздно.

Я всаживаю кулак в челюсть первому громиле. Он вылетает из седла и кувыркается через себя по склону. Второго сшибаю пси-стрелой в висок.

Оставшиеся восемь резко сбавляют ход, чтобы не врезаться в шестилапок без всадников.

Ну а я накрываю здоровяков Каменным градом. Валуны сбивают их всех с сёдел.

Я разворачиваюсь и снова несусь к войску. Хочу прорваться поближе к передним рядам, чтобы достать песочников в глубине. Хотел было метнуть ещё один залп Тьмы. Но песочники снова включаются: с задних рядов обрушивается новый шквал стрел и техник. Приходится отступить на недосягаемую для них дистанцию, ну и оттуда снова запульнуть Каменный град — впрочем, не так успешно. Едва дотянулся до дёрнувшихся вперёд трёх всадников.

Многорукие смекнули, что я от них не отстану просто так, и закричали друг другу. Войско встало. Физики спешились и стащили с сёдел притороченные деревянные щиты. Массивные доски установили перед собой, закрывшись от моих гостинцев. Щиты, наверняка, артефактные, хоть и выглядят простыми деревяшками.

Перегруппировка идёт быстро. Многорукие поняли: хоть я и один, но если выслать за мной отряд физиков — я его снова выбью с сёдел. А если передние ряды останутся в седле — я их так же могу достать. Значит, остается только глухая оборона. И стоят они теперь, глядя на меня, прикрывшись щитами.

Я пробую подойти — но стоит подобраться ближе, как нас накрывают шквалом песочных техник. Белогривый ржёт громко, и мы телепортируемся назад.

— Смотри, — говорю жеребцу. — Мы остановили целую армию. Есть чем гордиться.

Спринт мотает головой. Фыркает. Грудь у него ходит быстро — выложился, но доволен.

Я же не теряю надежды поговорить с многорукими. Отправляю мыслеречь в ряды дикарей:

— Ну что, кто следующий? Может, ещё десяток на снос?

Дикари ведутся и улюлюкают яростно. Они посылают новую штурмовую волну: не десять — двадцать физиков, да ещё в придачу пять песочников. Они идут широким полукольцом, пытаются окружить.

Я встречаю их, как и предыдущих. Сначала убегаю, подразнивая, а затем — Каменный град по самой быстрой пятёрке физиков — и тела летят с сёдел. Песочников и оставшихся физиков же накрываю Голодом Тьмы. А так как они все низкоуровневые, то нет никаких шансов пережить мощную технику.

Я снова приближаюсь к центральной линии, где стоят щиты. Но едва я подбираюсь ближе — снова летят песочные техники. Укрыться невозможно. Приходится отступать опять.

— Мда, ситуация выходит патовая, — задумчиво бросаю.

Дикари не могут идти вперёд — я сразу собью передних всадников. Но и я не могу приблизиться — у них плотный залп на ближней дистанции. Да и толку долбить по щитам?

Что ж, мне не хочется торчать здесь весь день. Да и тратить время и силы, чтобы угробить целую армию в одиночку, у меня нет цели. Потому можно снова попробовать договориться.

Я усиливаю голос воздушной техникой.

— Кто здесь главный?

Ответа нет. Лица за щитами не двигаются. Никто не поднимается. Вожак не спешит подставляться. Я для них слишком непредсказуем. Какой-то одинокий берсерк явился на телепортирующемся коне и мочит их без разбору. Ага, конечно, скажут они мне, кто главный. Размечтался.

Тогда попробуем по-другому. Я кричу снова:

— Кто из вас знает Вереша⁈ Вереш! Есть такой⁈

И вот, наконец, кто-то откликается. Из второго ряда поднимается многорукий — крупный, в песочном доспехе. Восемь рук, широкие плечи, голос грубый:

— Вереш — мой племянник! Ты откуда его знаешь⁈

Я усмехаюсь. Надо же, как свезло.

— Я — король Данила. Тот, кто вытащил твоего племянника из лап циклопов. Он не рассказывал?

Немая пауза. Ясно, вспомнили.

Тот же многорукий выходит вперёд, отодвигая бойцов:

— Так это ты тот самый король Данила⁈ Ты тех двоих гигантов завалил?

— Верно, — киваю.

Он поворачивается к своим, вскидывает руки. Все шесть, кроме двух, которые остались на поясе.

— Оружие уберите, олухи! — орёт он в сторону дикарей. — Не видите, кто перед вами⁈ Этот золотой человек спас моего племянника. А Вереш сейчас, между прочим, охраняет наше стойбище с женщинами и детьми! Нехрен наставлять оружие на друга племени, говорю!

Другие дикари недовольно заворчали, опуская мечи:

— Хорош «друг племени»! Уложил сорок наших!

Я поправляю:

— Вообще-то только десятерых. Остальные — просто вырублены, ну… или находятся при смерти, — вынужденно поправляюсь, просканировав лежачих. — Зато шестилапки почти не пострадали, — нахожу положительный момент.

Многорукие расступаются, убирая щиты и пропуская ко мне дядю Вереша.

— Я — Хмен! Вождь племени Жёлтых Рук! — восклицает многорукий и, оборачиваясь, снова кричит: — Да уберите вы уже оружие, не видите, с кем говорим⁈

Он сам первым скидывает с себя стихийный доспех, оказавшись в тканевой жилетке поверх льняной рубахи. Руки у него все на виду: восемь мощных, с узлами мышц и кольцами на запястьях.

Я скидываю доспех и спрыгиваю с Белогривого. Всё тысячное войско вылупилось на меня с одинаковым выражением ступора.

— У него всего две руки! — с гулом проносится по рядам.

Видимо, для них это настоящий шок, что какой-то двурукий приперся, раскидал их физиков Камнем и Тьмой, вырезал штурмовые отряды — и держал целую армию на месте.

Белогривый за моей спиной не убегает. Теперь-то он осознал, что его табун пойман, и ему придётся работать со мной. А может, ему просто понравилось громить конеедов.

Хмен выходит навстречу. Останавливается в нескольких шагах, на открытом месте. Ни щита, ни доспеха. Только рубаха, жилетка и восемь открытых рук. Глаза чёрные, серьёзные, но без злобы.

— Скажи, король Данила, — говорит он. — А почему ты на нас напал-то?

Я хмыкаю:

— Это вы напали на меня, вообще-то. А ещё я — Страж Молодильного сада, и вы ведёте войско туда с очевидными немирными намерениями. Ты серьёзно думаешь, что я должен был встретить вас объятиями?

Белогривый рядом недовольно переступает ногами, подрагивает холкой и издаёт низкое, раздражённое фырканье. Ему явно не по вкусу, что мы остановились и что больше не крушим конеедов, а также что я говорю с вождём, а не мчусь вперёд, разбрасывая их по степи. Я тянусь к его гриве, хлопаю по башке, передаю в мыслеречь:

— Тише, парень… Видишь — я договариваюсь. А конеедов ещё потопчем. Если не этих, так других.

Он фыркает в ответ, упрямо, но голос больше не подаёт. Хмен тем временем разъясняет свою позицию:

— Король Данила, да, мы действительно шли к Молодильному саду, но только потому, что туда движется другое войско. А именно — наши кровные враги, племя Рыжих Бродяг. Если они доберутся до ананасов бессмертия — всё, конец. Они будут жить вечно, а нам их не победить. Я не могу этого допустить.

Я морщу лоб:

— Чего? Каких ещё ананасов бессмертия?

Хмен искренне удивляется. Его глаза расширяются, он даже взмахивает верхними руками:

— Как это «каких»? Это у вас же они растут. Говорят, что жёлтые такие, шипастые. Если съешь хоть один плод — то будешь жить вечно, а ещё потом летать и стрелять молниями из глаз.

— И ещё отрастает новая пара рук с клешнями! — добавляет кто-то из войска.

— И ещё обрастаешь густой шевелюрой! — замечает лысый многорукий оттуда же.

— И с женщинами всегда можешь в постели! — кивает совсем уже старый дикарь.

— По слухам, у вас растёт в Саду целая роща таких ананасов, — грустно кивает Хмен. — Мы не можем позволить Рыжим Бродягам стать настолько сильными и наплодить огромное потомство.

Я качаю головой:

— Нет у нас никаких ананасов бессмертия. Это, друг мой, видимо, байка. Или кто-то вас дезинформировал.

Хмен зависает. Он скребёт затылок четырьмя руками сразу, щурится, бормочет:

— Даже так? Может, нас и правда ввели в заблуждение, раз сам Страж Сада так говорит.

И тут по мыслеречи говорит Дед Дасар:

— Шеф. Со вторым войском договориться не получилось. Сразу начали осыпать нас огнём. Кричат, чтоб мы им выдали какие-то «ананасы бессмертия и вечного либидо», или они вырежут всех и унесут нас в мешках. Кажется, они совсем охренели. Видимо, будем принимать их как положено.

Я отвечаю мысленно:

— Ясно. Зато я в шаге от того, чтобы договориться с восточным войском. Мой приказ остаётся без изменений. Стройтесь на опушке, как договаривались.

Я возвращаю взгляд на Хмена. Тот все еще растерянно чешет голову, видимо, ждёт моего решения.

— Что мне теперь с вами делать, Хмен? Вы напали на меня целой армией. Это не забывается. Теперь вы в долгу.

Он не спорит. Только кивает, вздыхает, отвечает честно:

— Мы и так тебе должны за спасение моего племянника. Он жив благодаря тебе. У нас принято держаться за родню и щедро благодарить за её спасение.

— Отлично, — говорю. — Значит, будете биться со своими врагами — с вашими этими Ржавыми бомжами, как вы и хотели. Только теперь — под моим командованием и с моей боевой поддержкой.

Хмен расправляет плечи, его лицо проясняется. В голосе — искренняя радость:

— Конечно! С таким сильным союзником нам никто не страшен. Веди нас в бой, король Данила!

Я запрыгиваю на спринта, хлопаю Белогривого по шее.

— Покажи класс, дружище! — бросаю, стиснув бёдрами конские бока.

Он послушно поднимается на дыбы, громко ржёт. Многорукие притихли, глядят. Потом Хмен, вскочив в седло, выкрикивает боевой зов. И вскоре всё войско оживает и следует нашему примеру.

Я направляю Белогривого вперёд, к Молодильному саду. За спиной разносится топот. Войско Жёлтых Рук вскакивает на шестилапок и несётся за мной, громко улюлюкая.

Молодильный сад, Та сторона

Леди Гюрза в одиночестве скакала по зелёной равнине, поднимая за собой вихрь пыли. Позади мерцал горизонт, а впереди — уже виднелись кроны Молодильного сада. Она приближалась не затем, чтобы остановить поджог. Напротив. Хотела увидеть, как вспыхнет этот проклятый Сад, который когда-то пытался возродить её отец. Его попытки были безуспешные. Не хватило чего-то, может, силы, воли, поддержки. Теперь Сад должен исчезнуть, а именно — сгореть до тла, чтобы тот человечишка, называющий себя королём альвов, не смог возродить его и не стать правой рукой Багровому Властелину. Да кем этот Данила себя возомнил! Ничтожество! Он всего лишь человек, а смеет брать в жёны альвиек, называться правителем альвийского народа, а теперь ещё и власть над дроу хочет захапать! Не зря жених Гюрзы Гагер так возненавидел этого менталиста! Есть за что!

Но тут в пышной груди телепатки кольнуло. Лёгкий дрожащий импульс, словно что-то в пространстве изменилось. Она вскинула голову.

Багровый Властелин. Он здесь!

Не было сомнений, что Его Багровейшество где-то неподалёку. Гюрза почувствовала его ментальными щупами. Дрожащие пальцы леди схватили связь-артефакт. Быстрым судорожным движением она активировала его, вызвала Ламара.

— Ламар! Срочно отзови своих поджигателей! Багровый Властелин здесь! Если он узнает, что мы затеяли, нам всем конец.

Ламар в ответ — испуганно:

— Поздно. Они отключили артефактную связь, чтобы их не засекли. Там уже началось.

— Идиоты… — прошипела Гюрза.

Она резко разворачивает коня и мчится к Саду. Только бы успеть!

Молодильный сад, Та сторона

Багровый Властелин стоял на склоне, высоко над равниной, и безмолвно наблюдал, как остаточные волны Тьмы медленно рассеивались в воздухе. Тонкий чёрный дым клубился над землёй — след от недавнего артефакта. Он знал эту структуру. Это был Всплеск Тьмы, техника характерной сборки, почерк Гагера. Как этот артефакт оказался у Данилы?

Внизу, в долине, тавры уже заканчивали операцию. Пойманных спринтов загоняли в клетки с магической защитой, пригнанные на прицепах. Эти клетки, по-видимому, не позволяли зверям телепортироваться.

А ведь добыча выдалась щедрая. Не просто табун — табун Серебряного Луча. Легенда степей.

А Данила и вовсе умчался на самом вожаке. Выйдет ли у него объездить жеребца? Багровый сильно сомневался. До сегодняшнего дня этот спринт считался неоседланным. Давным-давно лорды-дроу пытались заполучить его на спор, устраивали охоты с усыпляющими чарами, подсылали менталистов — всё напрасно. Он рвал узы, крушил клетки, скидывал всадников, топтал укротителей.

Конечно, Серебряного Луча можно было ранить — даже убить. Но это было запрещено. Сам Багровый Властелин наложил запрет под страхом смертной казни. С этим жеребцом у него были связаны важные, личные воспоминания. Запрет прозвучал давно, и за сотни лет его почти все забыли — как и о самом непокорном спринте.

Когда табун уже увозили, к Багровому Властелину подошла девушка в чёрном тактическом костюме, плотно облегающем гибкое, тренированное тело. Волосы — золотые, стянуты в толстую косу.

— Чем могу помочь вам, Ваше Багровейшество? — спросила она вежливо.

Ауст инстинктивно напрягся. Багровый повернулся к альве:

— Откуда ты узнала, что я здесь, королева Люминария?

— По поручению короля-супруга отныне я слежу за Садом, — ответила Лакомка, мягко склонив голову. — Теперь я чувствую всех, кто входит в его пределы. Всех без исключения.

Багровый Властелин молча кивнул. Друидская техника высокого уровня. И, разумеется, именно главная жена Данилы обладала ею. Сколько же сюрпризов таит в себе род Вещих-Филиновых?

Он снова перевёл взгляд на равнину. Туда, куда унёсся Серебряный Луч. Умрёт ли сегодня легенда о непокорном жеребце? Покорится ли самый быстрый спринт человеку-менталисту? Багровый знал о вожаке-спринте очень много, но о короле Даниле — очень мало, и потому уже не знал ответа.

На равнине вдруг появились две армии многоруких. Одна — ещё только точка на горизонте. Вторая — уже близко. Всё отчётливее становились видны силуэты шестилапых скакунов. Гул копыт поднимал над землёй пыль, густую и вязкую.

Ауст сощурился на приближающуюся армию.

— Сколько многоруких! Весёлое время мы выбрали для посещения, Ваше Багровейшество, — сказал лорд азартно. — Интересно, сможет ли менталист Филинов отбиться!

Из-за холма, от одного войска, на бешеной скорости нёсся всадник. Серебристый спринт сиял на солнце, как полированная сталь, и на нём верхом сидел Данила. Менталист всё же смог приручить Серебряного Луча! Багровый удивлённо покачал головой.

— Почему Филинов бежит не к врагу, а от врага⁈ — возмутился вслух Ауст.

Королева-блондинка холодно посмотрела на лорда-дроу.

— Вы невнимательны, лорд, — только и сказала она, но не пояснила, что имеет в виду.

Тем временем Данила мчался прямо к Саду. Пыль за его спиной клубилась тяжёлыми завитками, словно след от торнадо.

Менталист приблизился к склону с Багровым, замедлил шаг и, даже не спешиваясь, бросил:

— Ваше Багровейшество! Решили заглянуть на огонёк?

Ауст вскинул бровь.

— Почему ты, король Данила, скачешь от дикарей, а не стоишь и не сражаешься за Сад?

Данила усмехнулся, расслабив колени, что сжимали конские бока:

— Вы ошиблись, лорд Ауст. Вообще-то я, наоборот, привёл этих доблестных многоруких. Это племя Жёлтых Рук. Они пришли, чтобы дать бой Рыжим Бродягам — а вот те как раз и направляются навредить Саду. Так что всё по плану.

Багровый Властелин, приподняв правую бровь, спросил:

— Король Данила, когда ты успел встретиться с войском многоруких? Ты разве не мчался объезжать Серебряного Луча?

Данила переглянулся с обернувшимся на него скакуном, легко хлопнул его по шее:

— Так ты, оказывается, Серебряный Луч? Ну, прости, всё равно будешь Белогривым, я уже привык.

Скакун мотнул головой без недовольства, мол, пофиг вообще.

Данила же усмехнулся Багровому:

— Вы правы, Ваше Багровейшество, я также объездил и этого спринта. Это не заняло много времени.

— «Не заняло много времени», говоришь? — переспросил Багровый. — Забавно слышать. А ведь этого зверя триста лет никто не мог усмирить. Ни один всадник не держался на нём дольше минуты.

— Да? И, правда, забавно, — без интереса бросил Данила. — Простите, но у меня дела.

В этот момент появился один из людей Данилы, быстрым шагом подходя к спринту.

— Дасар! Где спринты? — спросил Данила на ходу.

— Где-где… в клетках, как ты велел, шеф. Пойманы все.

— Отлично! А теперь выпускайте табун, — коротко сказал менталист.

— Выпускать⁈ — офигел Дасар. — Мы их для этого ловили, что ли?

Данила даже не повернулся, только бросил через плечо:

— Ага. Чтобы выпустить, и мои тавры сели верхом. Время собирать портал-кавалерию.