#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 27

Глава 15

Пустыня южнее Заиписа, Та сторона

Феанор брёл по раскалённой пустыне, чёрный от загара, с лицом человека, которого снова надули. Периодически он фыркал, вытирая пот с бровей.

— Грёбаные Организаторы… Это ж надо было так меня обмануть! Засранцы! Вот вы как слово держите, да⁈

Он уже и не помнил, что сам соврал Лиану про сватовство Багрового к сестре Филинова. Организаторы со своей стороны хотя бы выполнили свою часть сделки. Договаривались ведь, что они вернут Воителя на материк. Ну вот, вернули. Только зоной высадки они выбрали бесконечную выжженную пустыню, без единой души. Ни тебе людей, ни зверья, только кактусы.

И всё же пустыня будто бы услышала жалобы Феанора. Среди дюн, наполовину зарытое в песок, валялось весло. Самое обыкновенное, от небольшой лодки. Он вытащил его с трудом, покрутил в руках, восхитился. Весло! Осталось только найти ещё и корабль! И он обгонит Филинова!

С тех пор Феанор шёл вперёд, размахивая веслом. Солнце жарило макушку, песок сыпался за шиворот, а Воитель уже брёл в бреду, но весло не отпускал. Галлюцинации подкрались незаметно.

— Корабль… — бормотал он, щурясь от пота, стекающего на глаза. — Где мой корабль, мать его? Я же капитан!

И корабль вдруг появился. Силуэт посреди дюн — с мачтой, палубой, всё как надо. Он рванулся вперёд и вскарабкался на борт… точнее, на спину.

Потому под миражом корабля лежал гигантский песчаный скорпион с коричневой чешуёй. Монстр обернулся — и на несколько секунд завис. Кажется, даже офигел: какой‑то обугленный двуногий карлик стоял у него на голове и размахивал веслом, как флагом победы. Что за непотребство!

Огромная клешня взметнулась к альву, чтобы перекусить его пополам.

Феанор только отмахнулся от смертельной опасности. Магматический заряд выстрелил из его руки — и с хрустом отшвырнул клешню в сторону. Следом весло грохнуло по скорпионьей башке — смачно, с эхом по пескам.

— Стоять на якоре! — рявкнул Феанор.

Скорпион вздрогнул, начал выворачиваться, но опоздал. Феанор топнул ногой — и нога та моментально заковалась в магматическую броню. Толчок ушёл вниз, и гиганта впечатало брюхом в песок.

— Я сказал: стоять на якоре! — процедил Феанор, прохаживаясь по голове монстра. — Ты — мой корабль, понял⁈

Голову Феанора припекло так, что граница между реальностью и жарким бредом испарилась без следа. Он стоял на башке гигантского скорпиона, глядел вдаль с гордым прищуром и торжественно возгласил:

— Теперь ты будешь моим кораблём! Я нарекаю тебя… «Победа над Филиновым»!

Скорпион замер. Он был не тупой и понимал человеческую речь, в сущности, да только не знал, кто такой Филинов, что такое «корабль» и почему его, пустынного хищника, внезапно окрестили плавсредством. Но его натурально назвали. И, судя по взгляду двуногого безумца, это было всерьёз.

— Поднять паруса, живо! — скомандовал Феанор, грозно размахивая веслом.

Скорпион дёрнулся, вскинул хвост — на всякий случай. И это вполне устроило вулканического Грандмастера.

— Поднять якорь! — заревел Воитель, облачаясь в стихийный доспех.

Скорпион понял из двух слов только «поднять». Хвост он уже поднял, голову тоже, значит осталось только туловище. Осторожно приподнялся на лапах, будто проверяя — не психанет ли опять странный наездник. Не психанул. Наоборот — довольно притопнул по скорпионьему панцирю, указал веслом на восток и пророкотал:

— Полный вперёд, «Победа над Филиновым»!!

И монстр побежал. Рванул вперёд в панике, зигзагом, не разбирая дороги, вздымая за собой песчаные буруны, будто и впрямь рассекал бурные воды пустынного океана. А Феанор, восседая на голове скорпиона, довольно раскачивался на воображаемых волнах, смеясь в голос:

— Филинов! Снимай корону! Мой корабль скоро тебя обгонит!

Битва с многорукими наконец-то отгремела, и теперь пришло время скучной, но необходимой рутины: выставлять патрули, наводить порядок в лагере, заниматься охраной Молодильного Сада и, главное, его возрождением.

Я захожу в свой шатёр, откидываю полог, падаю на складной стул и выдыхаю. Хорошо ещё, что Багровый Властелин отбыл в замок Ламара. Там всё же условия — приличнее, по‑багровейшественнее. А то делать мне больше нечего, как развлекать Его Багровейшество. Ещё, не дай Астрал, позарится на мой табун спринтов! Да нафиг он здесь нужен!

Перед отъездом Багровый, правда, позвал с собой Красивую — так, вскользь будто бы, но втайне надеясь, что она согласится пойти со своим молодым прадедом. Но полосатая тигрица фыркнула, зарычала и спряталась за мою спину, закачав хвостом. Багровый, к счастью, не дурак и понял, что ей нужно время, чтобы настроиться на разговор с ним. Ну и на прощание посмотрел на меня с надеждой, но я в их родственные дела не лезу, у меня своих родственников хватает — одних тёщ только четыре, а одна только Жанна Валерьевна — это уже вагон проблем.

Теперь сижу и разбираюсь с рутиной. С чего начать? Патрули. Расставить по периметру, в три кольца, да раскидать по тролльим тропам. Потом — само возрождение Сада. Нетривиальная задача. Всё-таки у этого места раньше был источник силы. Чувствовалось, что Сад дышал, жил, пел. Источник либо украли, либо он умер. Надо либо найти старый, либо выискать что-то новое. А дальше уже с восстановлением растений Лакомка точно разберётся, но сначала надо расчистить ей путь.

На складной стол, болтая голыми ножками в коротких шортах, присаживается зашедшая Настя. Её рыжие волосы слегка спутаны — после охоты с Красивой. Или, может, после гонки на спринтах — кто их теперь разберёт. Она тянется к компоту и выглядит вполне довольной жизнью. Ну да, Молодильный Сад — не Антарктида, здесь моим жёнам намного веселее.

В этот момент в шатёр влетает Дед Дасар, держа листок бумаги как трофей.

— Пять тысяч золотых, шеф! — сообщает он победным голосом. — Племя Рыжих Бродяг выплатили за возвращение их пленных!

Улыбается во все зубы и протягивает мне листок. Он оказывается списком с именами Рыжих Бродяг и галочками напротив каждого, означающими состоявшийся выкуп.

Настя морщит лоб, подсчитывая что‑то в уме, затем наклоняется ко мне:

— Но мы же больше половины Бродяг отпустили, получается. А если они затаили злобу на Даню и снова нападут?

— Вообще‑то на это и расчёт, Насть, — говорю я, откидываясь на скрипучую спинку походного стула. — Я подкинул в стойбище Рыжих Бродяг устройства подслушивания.

Этот мир тем и прекрасен: даже самые могучие лорды, какими бы они великими магами ни были, про земные технологичные игрушки — ни сном ни духом. Камеру размером с крупицу риса магией не засечь, да и никто её не ищет. А поставить такую — без проблем, Ломтик может. Так что если Рыжие Бродяги снова решат устроить шорох в нашем Саду — мы об этом узнаем ещё до того, как они на седла запрыгнут.

— Так что, если Ламар ещё раз пошлёт к Бродягам переговорщика, чтобы снова подговорить напасть на Сад, — продолжаю я, — то мы их мигом за задницу схватим. Снова разгромим Рыжих Бродяг, возьмём в плен, ну и продадим обратно в родное стойбище, только уже дороже раза в три.

— Неплохой такой финансовый поток, — восхитился Дасар, откручивая крышку термоса с чаем. — Шеф, вот смыслишь ты в инвестициях! Голова!

— Главное — теперь у нас будет возможность схватить языка с доказательствами, что за всей этой чехардой стоит лорд Ламар, — говорю. — А то в этот раз Рыжих Бродяг надоумил напасть на Сад брат вождя — это он продался Ламару и придумал про «ананасы бессмертия и вечного либидо», но сам не пережил атаки нашей кавалерии, а потому ниточек к Ламару и нет.

— Хитро, Даня, — кивает успокоенная Настя. — Впрочем, как и всегда.

Ламару в замок, кстати, Ломтик тоже подкинул подслушивающие устройства. Правда, пока что оттуда идёт только трёп о податях, доставке вина и спор о породе черепах в гербе.

И тут снаружи раздаётся громкое ржание. Спринты что‑то расшумелись, да, похоже, там весь табун голос подаёт.

Я, хмыкнув, поднимаюсь. Настя первая выбегает наружу, я — за ней, Дасар — сразу следом, притормаживая, чтобы не пролить чай из термоса.

В лагере царит форменное безумие. Спринты носятся туда‑сюда, как угорелые. Песок и клочья травы летят во все стороны. Белогривый — мой красавец, гордость табуна — скачет по крышам джипов, как по булыжной мостовой. Телепортируется с крыши на крышу, не жалея их. Хорошо, что тачки бронированные — выдержат даже слона, так что не прогнутся под копытами жеребца.

— Что за… — обращаюсь я к подскочившему воеводе Дибурду.

— Спринты попробовали овёс, конунг, — отвечает воевода.

— Какой ещё овёс?

Дибурд кивает на дежурного тавра — мятого, с сеном в волосах (похоже, прилетело от лошадок) — и тот докладывает:

— Обычный, с добавками дроттнинг Лакомки. Первая кормёжка, конунг, вот кони и перерадовались, похоже.

Быстро анализирую нервы Белогривого. А вот оно что. Лакомка, видимо, создала настоящую лошадиную амброзию, раз до этого спринты и правда не пробовали такой вкуснотищи. Спринты испытали прилив активности, возникло состояние возбуждения, активизировалась деятельность симпатической нервной системы.

Ладно, надо успокоить лошадок. Высылаю ментальные щупы к спринтам. Я не могу напрямую подчинять спринтов — да и любой телепат не может, они ментально устойчивы, разве что только если нашпиговать их пси‑стрелами. Но можно подавать импульсы, мягкие, и так влияю на эмоции. Успокаиваю одного, второго. Привожу нервную систему в норму. Через пару минут лошади приходят в себя. Белогривый внезапно осознаёт, что находится на верхушке дерева. Телепортнулся туда с крыши последнего джипа.

Он стоит на толстом суку, удивлённо вертя головой. Потом с гордым видом телепортируется на землю. Приземляется, отряхивается с невозмутимой мордой.

Я качаю головой. Настя подходит к своей Рыженьке и гладит по носу.

— По моему опыту, конунг, — вставляет Дибурд, — следующая кормёжка пройдёт легче. Лошади привыкнут к энергетическим добавкам. Шестилапки в наших конюшнях тоже поначалу бесились.

— А вообще это хорошо, — нахожу я большой плюс в этой истории. — Зато спринты теперь к кустам Молодильного Сада даже не сунутся. Овёс Лакомки вкуснее. Ладно, попрыгун, иди ко мне, — подзываю своего скакуна.

Тот фыркает, приблизившись. Я взбираюсь на Белогривого. Направляемся в сторону Молодильного Сада по тролльим тропам. Белогривый шагает спокойно, на «вкусные» кусты больше не смотря. Овёс выиграл в поединке за его сердце.

Застаём нескольких троллей у широкой тропы.

Бумба смотрит на меня как побитый мамонт. Остальные топчутся вокруг, будто случайно, но на самом деле — к его услугам. Он тут ведь вождь. И что‑то у него с настроением — явно не пляжное.

— Ты чего такой унылый, Бумба? — спрашиваю.

Он бурчит:

— Бумба‑рубама…

Отлично. Всё как всегда. Бумба делает вид, что говорит на каком‑то своём языке, которого нет в помине. Мне приходится повторить вопрос. В этот раз он переходит на универсальный язык жестов.

Сначала раздвигает ноги. Потом подпрыгивает на месте, так что у ближайших кустов листья слетают. Потом указывает между ног рукой и машет туда‑сюда, показывая, что пусто.

— А‑а, ясно… Тоже хочешь кататься верхом?

Бумба разводит руками.

— Бумба, ты коняшку раздавишь. Глянь на себя: ты размером с грузовик. У нас таких спринтов просто нет.

Он вздыхает и, повернувшись к своим, забирается на плечи другому троллю, что стоял рядом. Тот приседает от тяжести, но не смеет перечить вождю. Покачнулся — и стойко попёр вперёд по указке Бумбы.

Я провожаю их взглядом. Может, правда, раздобыть троллям ездовых животных под них? В ответ они будут навеки благодарны мне. Да только кто выдержит такую массу? Хоть мамонтов сюда тащи…

Едем дальше. Подъезжаю к Лакомке — она стоит у старого, иссохшего дерева в глубине сада. Дуб чёрный, обугленный, без единого листа. Вроде бы сухостой, ничего примечательного. Она склонилась к нему и что‑то ковыряет у корней. Рядом Золотка щипает траву.

— Заинтересовалась валежником? — спрашиваю, спрыгивая со скакуна.

— Да нет, мелиндо, — отвечает Лакомка, обернувшись с улыбкой. — Он живой. Я сначала тоже думала, что всё — сухостой. А потом случайно почувствовала в нём жизнь. И вот теперь не пойму, что с ним.

Я кладу ладонь на кору, закрываю глаза и «включаю» легионера‑друида. Внутри дерева правда теплится жизнь, будто оно спит.

— Странно… — замечаю. — Мне показалось, что когда я прикоснулся, от моей ментальной энергии он чуть оживился. Как будто дрогнул внутри.

Лакомка приподнимает бровь:

— Может, он реагирует на телепатические волны?

— Ага, похоже, это особое дерево, которое питается астральной энергией. Или хотя бы чувствует её.

Я задумываюсь, чешу подбородок. Дерево‑телепат? Чего только на свете не встретишь…

— Надо будет мне заглянуть в московское имение, — говорю вслух. — У меня есть артефакт, который можно наполнить астральной энергией из Карманов. Если подключить его к корням — может, дерево и правда очнётся.

Лакомка сразу загорелась.

— Это было бы потрясающе, мелиндо! Представляешь, если мы оживим его? Это же будет наша первая победа по возрождению Сада.

— Ага, неплохо получится, — киваю.

— Кстати, мелиндо, а что это за шум был недавно со стороны лагеря? — спрашивает Лакомка, вспомнив вдруг. — Лошади ржали громко что‑то…

Я киваю, усмехаясь.

— Ага. Спринты попробовали твой овёс и офигели от счастья. Так что, когда будешь Золотку им кормить в первый раз — будь осторожнее. А то и у неё крышу снесёт и, может, тебя лягнёт случайно.

Лакомка прыскает, но вид у неё слегка виноватый.

— Всё‑таки переборщила со стимуляторами.

— Да нет, там просто не с привычки, — отмахиваюсь. — Привыкнут. — Я разминаю шею и спрашиваю: — Кто из жён поедет на банкет к Багровому Властелину?

Багровый решил отпраздновать в замке Ламара вроде как мою победу над Рыжими Бродягами, но думаю, это только повод снова увидеться с Красивой, а может, ещё для чего‑то.

— Ну, я, конечно, — сразу говорит Лакомка. — И Настя тоже. Камила сейчас на дизайнерских курсах. Лена — в Невском замке, держит руку на пульсе корпоративных дел, да и Кате легче в её присутствии. А Светик на сносях, ей не до банкетов.

— Понял. Значит, вы с Настей.

Мы с альвой возвращаемся в лагерь. По дороге Лакомка решает, что ей с Настей надо ненадолго переместиться в Невский замок — проведать Олежека и заодно переодеться к банкету. Всё‑таки в этот раз мы не просто на тусовку Ламара и Гагера с Гюрзой едем, а на банкет при Его Багровейшестве. В прошлый раз мы ввалились в походных костюмах, потому что ещё толком лагерь не поставили и не обустроились. В этот раз надо блистануть, да и вообще — заводить потихоньку связи с другими приграничными лордами.

В лагере иду к себе в шатёр. Остаюсь один. Сажусь на край койки, вытягиваю ноги, да задумываюсь о ещё двух насущных проблемах.

Первая — сватовство Хоттабыча к Кате. Председатель даже не объяснил, нахрена это ему вообще надо. Хитрый старик никогда не делает шагов просто так. Влюбиться в незнакомую девушку он не мог, властью мы пока обладаем не такой уж значимой в масштабе мироздания, чтобы заинтересовать Хоттабыча породниться.

Вторая — пропавший Феанор. Где его теперь носит? У меня было в планах подержать его на диком острове подольше, он уже там завёл жён, да и дети бы скоро появились — может, и Воитель бы подуспокоился тогда. Но фиг с маслом. А ведь я через Ломтика раскидал на острове жучки. Судя по обрывкам сообщений, Феанору помог выбраться Лиан. Вот от турбо‑пупса я вообще не ждал такой подставы.

Вряд ли это совпадение. Хоттабыч начинает переговоры о браке, и незадолго до этого Феанора уносит с острова Организация. И какая тут связь?

Пока размышляю о ребусе со сватовством Хоттабыча и исчезновением Феанора, в шатёр заходит гвардеец.

— Леди Масаса прибыла, — сообщает.

Я моргаю. Помяни Организацию — как она тут как тут.

Велю гвардейцу привести магиню, а также моих жён заодно — пускай гостье угощение готовят. Вскоре мы собираемся за столом, и пока с магиней приветствуем друг друга, Настя колдует над чайником, как покладистая жена.

Фигуристая негритянка, кстати, приоделась в обтягивающее платье с глубоким декольте. Притом магине явно неудобно в нём — так и смущается.

Лакомка по мыслеречи тут же шепчет восторженно:

— Смотри, какие у неё бидоны, мелиндо!

— Лакомка, — удерживаюсь я от того, чтобы не закатить глаза. — Давай ты такие вещи будешь лучше обсуждать с «сестрами»?

— Да я не о том, — отмахивается главная жена. — Это точно неспроста, мелиндо. Леди Масаса такие платья терпеть не может, ты сам знаешь. Обычно в мантиях щеголяет или в глухом платье. Значит, кто‑то прислал её соблазнить тебя.

Хм, тут не поспоришь. Чёрт, что за воду Хоттабыч опять мутит?

Настя уже заварила чай. Принимая походную жестяную кружку, Масаса благодарит нас.

— Конунг Данила и дроттнинг Люминария, спасибо вам за яблони, — видимо, леди Масасе привычнее обращаться к нам как к конунгу и дроттнинг, чем к королю и королеве. Но вообще мне без разницы. Один титул другому не мешает. — Они уже цветут, скоро будут первые яблоки.

— Простите за прямоту, леди Масаса, — говорю я, — но всё‑таки это земли Багрового Властелина, а он не любит Организацию, поэтому лучше нам разговор побыстрее закончить, чтобы не подвергать вас риску. Так по какому поводу вы к нам заглянули, леди Масаса?

— Чтобы получить ответ, — произносит она мягко, — касательно предложения Председателя Хоттабыча о сватовстве к Екатерине Игоревне, вашей сестре.

Я хмыкаю, отставляю кружку.

— Простите за прямоту снова, но с чего это вдруг ему взбрело в голову — жениться на совсем юной менталистке, да и тем более моей сестре?

— Конунг Данила, а почему бы и нет? — отвечает она как‑то вяло. — Хоттабыч — знатный мужчина, между прочим. Уважаемый. Могущественный.

Настя не выдерживает:

— Но он же старик! — и тут же одёргивает себя. — Ой… Простите.

Масаса качает голову, слегка смутившись:

— На самом деле, он всего на три сотни лет старше меня.

Я хмыкаю:

— А так и не скажешь. Выглядит он потрёпанным, простите за честность.

— Председателю нравится облик такого седобородого старца, — поясняет Масаса, вздохнув. — Что же поделать.

— Леди, — вздыхаю я, — в любом случае, решать будет Катя. Я не против переговоров, но Катя — самостоятельная девушка. Думаю, шансы у лорда Хоттабыча невелики. Моя сестра его даже в лицо толком не знает. А для неё главное, как для любой молодой девушки, — эмоциональный контакт.

Масаса кивает:

— Понимаю. Я всё передам.

Она допивает чай, аккуратно вытирает губы салфеткой. Когда леди уже удаляется, Лакомка переглядывается с Настей и фыркает.

— Прямо диверсия, а не сватовство.

Замок лорда Ламара, возле Молодильного Сада

Леди Гюрза сидела у себя в покоях, откинувшись в кресле у окна. В руке лениво покачивался бокал вина, рубиновая капля неторопливо стекала по стеклу. Сейчас Гюрза не думала о придворных интригах и не примеряла на себя фальшивые маски благородства, которые она, как воспитанная дочь Великого Дома дроу, привыкла носить. В голове у неё шумел ветер. И вилась клубами пыль. И гремел бешеный, неистовый галоп.

Вот это была скачка!

Она вспоминала, как мчалась тогда рядом с королём Данилой. Воронёная лошадка, которую она прозвала Бусинкой, телепортировалась на полном скаку, уносясь на сотни метров в одно мгновение, и Гюрза летела вместе с ней, чтобы ударить псионикой в остолопов‑многоруких. Эти спринты — настоящее чудо, а не лошади! Ни одна шестилапка не шла с ними ни в какое сравнение!

Гюрза снова улыбнулась воспоминаниям о кавалерийском наскоке. Время, проведённое с, казалось бы, врагом — с этим тупоухим человечишкой, раздражающим Данилой, — было, как ни крути, замечательным.

Она подумала: «А, похоже, зря я его недооценивала? У этого Данилы не только глаза умные, но он ещё устроил, что я сражалась на его стороне — хитрый менталист. Да, он меня использовал, гад такой, но всё равно подарил мне приятные ощущения, а потом в пылу схватки с многорукими не ударил в спину, как сделали бы большинство дроу‑лордов на его месте. Хотя, конечно же, он понял, почему я была в лесу и убила поджигателей. Потому что они могли сдать меня — вот почему!»

Жаль, что король Данила — враг. Хотя такой враг — лучше, чем большинство союзников. Уж точно лучше, чем её садист‑жених, гори он в аду.

Гюрза встала, подошла к окну, попивая винцо из ностальгии по умопомрачительной скачке. И тут она замерла.

Во двор въезжал никто иной, как лорд Химериэль, верхом на чёрном гигантском носороге, сверкающем обсидиановыми щитками. Над ним летал орёл с металлическим оперением, словно выкованный в кузне.

— Он‑то что тут забыл?.. — вырвалось у леди.

И почти в тот же миг дверь влетела внутрь, распахнувшись без стука. Вошёл Гагер — как всегда с той нахальной ухмылкой, от которой ей хотелось выцарапать жениху глаза.

— Почему ты никогда не стучишься⁈ — зло бросила она, не поворачивая головы.

— Ты моя невеста, вот почему, — нагло сказал он, подходя ближе и обнимая за талию.

— Невеста, Гагер, а не жена, — прошипела Гюрза, ударив его по пальцам.

Она не могла выносить его. Отец настоял на том, чтобы она вышла замуж за этого мясника. Виной тому — политика. А ей было тошно даже смотреть на Гагера. На того же человечка Данилу и то приятнее смотреть — ведь он подарил ей такие незабываемые ощущения скачки на спринте.

— Ты видела, кто приехал, невеста?

— Да вот, только что, — сухо ответила она, не отводя взгляда от дворцового двора.

Гагер хмыкнул.

— Будет весело, — сказал он. — Я слышал, Химериэль прибыл по личному поручению Багрового Властелина. Интересно, зачем?

Время отправляться на банкет.

Лакомка и Настя управились в Невском замке за четыре часа — проведали Олежека, переоделись и вернулись сияющие, как две супермодели с обложек светских журналов.

Лакомка выбрала тёмное платье с глубоким вырезом, но не вызывающее, а подчёркивающее достоинства. Настя — в наряде совсем другого толка: короткое джинсовое платье да тёмные колготки. Выглядит как девочка с характером, которая может подбросить нож в воздух и поймать его лбом оппонента, если достать. Впрочем, у дроу джинсовка не будет считаться уличной из‑за экзотики.

Мне, в отличие от жён, не нужно наводить сложный марафет, потому я сам переодеваюсь у себя в шатре в чёрный смокинг. В этот раз к процессии присоединяются и ящеролюди. Они летят на грифонах над нашим джипом. Без понтов никуда. Колонна лорда или короля — это не просто способ добраться из точки А в точку Б, это ещё и демонстрация силы.

Подъезжаем к песочному замку Ламара. Да, издалека он действительно похож на детский замок на пляже.

Во дворе, на выходе из машины, нас встречает сам Ламар с кислым лицом. Протягивает руку, кивает, делает вид, что рад. В этот раз банкет проходит в самом замке; внутри уже собрались Зар и Яриэль, которая сразу бежит восхищаться Лакомкой и Настей. Жёны не остаются в долгу и тоже рассыпаются комплиментами перед леди‑дроу, ну а я разглядываю других гостей, которые представляют из себя местную элиту.

Леди Гюрза замечает меня первой. Вскидывает голову, сверлит злым взглядом. И чего она так ко мне прицепилась? Впрочем, на своего жениха она смотрит с презрением и брезгливостью, так что мне ещё повезло. Выглядит она при этом безупречно: декольтированное алое платье, чёрные волосы уложены, чтобы выделить единственную алую прядь.

Вскоре ко мне приближается она, Гагер и ещё один незнакомый дроу с металлическим орлом на плече. Птица будто выкована из стали, но живая. Смотрит на меня так, будто сканирует.

Гагер не теряет времени:

— Позволь представить, король Данила. Это лорд Химериэль — величайший наездник среди дроу. В нашем кругу он известен как тот, кто приручил тысячу опаснейших зверей.

Дроу величаво кивает:

— Помню, пару сотен лет назад я как‑то пробовал объездить местного Серебряного Луча, но не вышло. Жалко, что Его Багровейшество наложил запрет на убийство этой непокорной твари. Безумно хотелось оторвать ей ноги.

Гагер тут же подливает масло в огонь:

— Неужели? А король Данила как раз смог приручить Серебряного Луча.

Химериэль бросает на меня удивлённый взгляд, который быстро наполняется завистью и ненавистью.

— И как же вы это сумели сделать, король Данила? — бросает он. — Не поделитесь секретом?

Я улыбаюсь.

— Никакого секрета нет, лорд. Просто мы с Серебряным Лучом нашли общий язык.

С Химериэлем разговор не завязался, а дружба — и тем более, так что вскоре Гагер с ним уходят. Мы с Гюрзой оказываемся вдвоём — чуть в стороне от зала, где шумит банкет. Здесь, под галереей, тише. Только фонтан плескает в темноте, и аромат жареного мяса где‑то на периферии. Леди‑дроу молчит, стоит, глядя куда‑то мимо. Я первым нарушаю паузу:

— Кстати, леди, если соскучитесь по верховой телепорт‑езде — приходите. Можете кататься на той чёрной кобыле сколько угодно. Вы, похоже, ей понравились.

Она вздрагивает, её скулы краснеют:

— Я понравилась Брусничке⁈ — и тут же сама себя осекает, голос становится колючим: — Да что с вами такое? Вы же всё понимаете, король Данила!

Я смотрю на неё равнодушно.

— Вы про то, что прикончили тех поджигателей, чтобы они не успели сдать вас? Безусловно, понимаю.

Она округляет чуть раскосые глаза, потом разъярённо шипит:

— Тогда в чём дело? Почему вы вежливы со мной? Почему в гости зовёте?

Я улыбаюсь искренне.

— Потому что пытаюсь вас купить.

Она даже рот раскрыла от удивления:

— Купить лошадью?

— Верно, — киваю. — Я знаю слабые места леди. Не такие уж они и слабые, если честно. Очень даже красивые.

Она поджимает губы, бросает взгляды по сторонам, а потом вдруг переходит на мыслеречь.

— Сама не знаю, зачем с вами делюсь, но Химериэля вызвал сам Багровый Властелин. Лорд‑наездник не просто так здесь. Очень возможно, что это будет иметь прямое влияние на вас, король Данила.

Я смотрю на неё всё так же с улыбкой.

— Спасибо за информацию, леди, — благодарю по мыслеречи.

Она отворачивается первой и быстрым шагом уходит прочь. Подумав, бросаю вслед ей:

— На Брусничку никто ещё не садился, кроме вас, — и смотрю, как грудь леди радостно вздымается, а лицо расцветает улыбкой.

Подходит слуга и сообщает, что меня вызывают к Багровому Властелину. Он‑то наверняка обиделся, что я не взял Красивую с собой. Но, во‑первых, сударыня сама не захотела. Во‑вторых, странно было её брать — она мне не жена и не избранница, да и в тигрином облике она бы тут тоже не смотрелась бы.

Меня ведут через коридоры замка, в одну из каменных гостиных. Багровый уже в комнате. Стоит у окна, словно разглядывает двор. Но едва я вхожу, бросает без всяких вступлений:

— Король Данила, хочу тебя попросить об одной вещи.

— О какой же, Ваше Багровейшество?

— Женись на Красивой.

Я моргаю. Один раз. Второй.

— Что?

Древний маг в теле юноши разворачивается, глаза сверкают властной уверенностью, как у человека, который не просит, а даёт приказы.

— Она тебе доверяет, — объясняет он. — Как больше никому другому. Если она будет с тобой ближе, то постепенно снова начнёт доверять людям. Тогда она сможет говорить со мной.

Ну и предложение. Женись на моей правнучке, чтобы она со мной поговорила. А уисосика на хлеб не положить, Ваше Багровейшество?

— Я отлично отношусь к Красивой. Уважаю, ценю. Но между нами — нет ничего такого. И до этого ещё далеко. Это точно, — бросаю твёрдо.

Багровый сужает глаза.

— Вот значит как? Хорошо, — бросает он, отводя взгляд. — Как скажешь, король Данила. Я тебя услышал.

Вернувшись в зал, сразу подхожу к Лакомке. По мыслеречи бросаю:

— Я только что отказал Багровому Властелину в одной его просьбе. Так что ждём укола.

Она кивает, не проявив эмоций, только поправив золотую прядь в причёске. Настя рядом оборачивается, будто почувствовала напряжение.

И вот Багровый Властелин входит в зал и улыбается внимающей толпе своих подданных.

— В первую очередь хочу поздравить короля Данилу с отличной защитой Молодильного сада! — возвещает он, и зал наполняется аплодисментами. — Это было эпичное зрелище!

Я стою неподвижно, дежурно улыбнувшись. Затравка брошена. Ждём коронную фразу.

И она звучит.

— А теперь главное. Разведка доложила, что огромоны движутся крупным войском к Примолодильным землям. В связи с этим я принял решение назначить Химериэля губернатором Примолодья.

В зале нарастает гул удивления, но быстро стихает, едва Багровый продолжает, посмотрев на меня:

— Сразу обозначу границу должностных полномочий. Химериэль не будет вмешиваться в твою работу над Садом, король Данила. Он здесь исключительно для защиты провинции путём координации сил. А теперь и ты скажи слово, лорд‑губернатор.

Химериэль выходит вперёд и кланяется низко:

— Благодарю за доверие, Ваше Багровейшество. А всех остальных лордов… — он делает паузу, — я прошу привести гарнизоны в боевую готовность. Они подвергнутся моей немедленной проверке на боеспособность, — тут лорд смотрит прямо на меня. — Это касается всех в этом зале без исключения.