Биение истинного сердца

Глава 26. О подготовке, внезапной атаке и полёте

Избушка Яги. Вечерело.

— Вот так и думал, что это вы тут набедокурили! — Серёжа забирает у Арсения карту, разворачивается, чтобы уйти из комнаты, и стучит по одной из стен костяшками. — Эй, пернатая, встань, разомнись. А то небось окорочка затекли все.

— Я это… — Дима как-то слишком задумчиво опускает взгляд. — Не полечу, короче.

— Чагой-то? — Серёжа аж разворачивается обратно и хватается рукой за стенку, чтобы удержать равновесие, ибо избушка послушно начала подниматься.

Арсений лишь крепче прижимает к себе Есению, тихо радуясь тому, что они сидят. Подъём избушки ему доводилось видеть только снаружи и всего пару раз, потому что Ёкки не таскал её на Большую Землю, а на Буяне Арсений бывал не так часто и в основном быстрыми набегами: что-то передать, что-то забрать, попить чаю и вновь воевать. В целом, зрелище не сильно впечатляющее для того, кто сам ставил эксперимент за экспериментом в попытках понять этот мир и приручить. Она сначала вытаскивала из-под себя одну ногу, затем вторую и выпрямлялась. Внутри, естественно покачивало, а снаружи просто дом на окорочках. Обычное дело.

— Да Машуня тут. — Дима коротко вздыхает и жалобно смотрит на остальных. — Ну не могу я её оставить, мужики. И дама. А с собой тащить… Ну чего ей там делать? Она хоть и дальняя родственница Буяновских, но здешнего в ней намного больше. Привыкла. Да и на меня Буяновские всегда криво поглядывали. Не нравится им живая мертвечина…

— Оставайся. — Арсений с улыбкой кивает, не давая остальным ничего возразить. — Я, кажется, могу сделать так, чтобы остров видели только те, в ком течёт Буяновская кровь. Ну… Чтобы вновь его не закупоривать. И можно было прилетать туда. — Он немного виновато жмёт плечами.

Ласковый ветерок, который бывает только на Буяне, забирается во влажные волосы, высушивая их. Здесь даже солнце светит немного иначе, чем на Большой Земле. Арсений глубоко вдыхает и поднимает голову, щурясь из-за яркого света. Тело немного ноет после перемещения, омрачая короткий отдых, но это всё равно лучше, чем прятаться в очередной грязной и холодной яме посреди леса, в ожидании очередного мага, желающего полакомиться дешёвой энергией дикарей.

— Держи.

Арсений переводит взгляд на Ёкки, который протягивает ему небольшой стеклянный бутылёк, и берёт его в руки, тут же открывая и делая маленький глоток. По телу моментально прокатывается волна тепла, расслабляя мышцы и снимая раздражающую боль. На секунду Арсений прикрывает глаза и закрывает бутылёк, а затем вновь смотрит на Ёкки.

— Мне нужен меч.

— Сходи в избушку и выбери. — Ёкки жмёт плечами, лениво скользя глазами по каменистому пляжу.

— Там обычные. — Арсений качает головой. — Сколько Горынычу осталось до первого перевоплощения?

— Не более двадцати закатов. Он ранний. Даже очень.

— Мощь обретёт?

— А я почём знаю? — Ёкки разводит руки в стороны.

— Нужно выпарить кровь, извлечь из неё железо и выплавить меч. — Арсений тянется к кожаному мешку, достаёт из него сосуд с алой жидкостью и протягивает Ёкки.

— Всегда говорил, что твои перемещения до добра не доведут. — Ёкки качает головой, но сосуд всё же берёт, придирчиво осматривая его.

— Мне нужно знать, сколько получится из этого. — Арсений кивает на сосуд и переводит взгляд на бескрайний океан.

— Нельзя такими вещами баловать.

Арсений тихо усмехается, не собираясь спорить. Ёкки всё равно сделает то, что требуется. И не ему сейчас рассуждать о морали ведения войн. Нет там её. Как и правил. А вот нападения исподтишка, предательства, ненависть, нескрываемая кровожадность во взгляде, когда выкручиваешь противнику внутренности, заставляя страдать, заговорённое железо и много чего ещё, рядом не стоявшего с моралью, — есть. И меч, выкованный из крови магов, из их силы и мощи — не самое страшное, что можно увидеть и почувствовать на Большой Земле.

— Передашь котёнке игрушку? — Арсений со всей осторожностью и нежностью достаёт из мешка чучело мыши, ведёт пальцем по его голове и протягивает Ёкки.

— Оставил бы ты её в покое, а. — Ёкки кривится, забирая игрушку. — На кой в неё силу свою вложил, окаянный? Всем известно, что к добру это не приводит! Нельзя, понимаешь? Нельзя не окрепших детей обрекать на взрослые тяжбы! Иди, забери, пока не поздно! Уж лучше сейчас больно ей сделать, чем в будущем погубить!

— Я видел наше будущее. — Арсений качает головой, мысленно отгоняя солёные волны, которые начинали подбираться к их ногам, учуяв энергетические перекосы. — Светлое. Равное. На Большой Земле.

— Видел он! — Ёкки, всплеснув руками, обходит Арсения так, чтобы смотреть ему в глаза. — Это могло быть видение совсем не про Эну! Мало ли, как она будет выглядеть человеком! К тому же, ты видел до того, как силу вложил! А будущее — это тонкая материя, которая может в любой момент измениться! Опомнись, Верум Люмен Тэнэбрис! Вернись на Буян, оставь Большую Землю, нечего там порядки наводить, пусть сами разбираются! А ты здесь, в спокойствии и тишине твори всё, что угодно.

— С Буяном я закончил. — Арсений неуютно ведёт плечами. Полная форма имени из уст Ёкки звучала слишком уж осуждающе, словно тот отчаянно пытался напомнить о том, кто он есть на самом деле. — И сейчас мы закончили. Зови, если будет нужно.

Арсений разворачивается и уходит в сторону скал, за которыми организовал себе место для безопасного мгновенного перемещения. Невидимое для остальных жителей Буяна, недоступное, без случайной растительности и каких-либо насекомых, максимально стабильное во времени и пространстве. А внутри словно что-то разъедает. Как одно из зелий Ёкки, которое если пролить куда-то, то на месте тут же образуется шипящая дыра…

— Арсений? — Есения обеспокоенно касается рукой его щеки, позволяя наконец сфокусироваться на глазах.

— Всё в порядке. — Арсений слабо улыбается, осматриваясь вокруг. Остальные, кажется, даже не заметили его выпадения в воспоминания.

— Что значит «с Буяном закончил»? — Есения хмурится, отодвигаясь от Арсения.

В ответ он лишь жмёт плечами, ибо сам не знает, что это может значить. Есения, помедлив, кивает и поднимается на ноги, слегка покачиваясь вместе с избушкой. Совершенно не успокоившись и подозревая что-то неладное, но принимая короткое «всё в порядке». Арсений ей за такое бесконечно благодарен, ибо чувствует, что даже если они сейчас попытаются выяснить хоть что-то, то в лучшем случае ничего не получится. В худшем — забредут туда, откуда слишком долго выбираться, а времени у них нет. Совсем. Энергия вокруг затихла и потихоньку начинает оттекать от избушки. И значит это только одно — маги засекли вспышки и идут в их сторону.

— Ваше Светлейшество, будьте так любезны, подпитайте древесно-пернато-окорочковое изделие, а то крылья расправить не может. — Серёжа, помешивая очередные травки в ступке, заглядывает в комнату.

— Крылья… — Арсений со вздохом кивает. Мышление обыкновенного Стража практически отпустило, но всё же прошлое не до конца всплыло в сознании, чтобы перестать удивляться.

— И не смотри так. — Серёжа, сморщив нос, принюхивается к ступке. — Сам менял куриные на совиные. — Он переводит взгляд на Есению. — Ты — на кухню. Нужна пропитка для ступы. Дурман-траву заменишь на полынь в тех же пропорциях. — Серёжа передразнивает скривившуюся Есению и смотрит на Дениса. — А ты, радость огнедышащая, лезь на верха за ступой моей. И смотри, чтоб не бил её об стены!

Меч даже не успевает коснуться древесины, а ствол уже летит на землю. По плечам бьёт холодный дождь, вокруг уже образовалось древесное кладбище, а Арсению всё равно не хватает. Хочется снести всю Большую Землю и уйти на дно океана, упокоившись там навечно, как сделали многие.

Бесконечная борьба с магами выматывала физически и опустошала энергетически. Меч, выкованный из крови сотен магов, требовал особого отношения к себе. Огромная сила — огромная ответственность. Но вся эта вымотанность и частая опустошённость ничто по сравнению с тем, что постоянно зудело, ныло и скреблось изнутри. В бою Арсений мог забыться, концентрируясь исключительно на управлении мечом и на попытках не попасть под чужие чары или оружие. Он отдыхал, убивая. Ненавидел необходимость решать проблемы дисбаланса именно таким способом. Ненавидел себя за слабость и невозможность найти другой путь. Ненавидел своё существование в целом.

Но отдохнуть и отключиться от бесконечной монотонно-ноющей боли внутри мог только так.

Арсений перестал видеть смысл в своих действиях после того, как забрал меч у Ёкки, отдав ему в благодарность множество трав и материалов с Большой Земли, которые самому тяжеловато было бы доставать. А что, если он прав? Вдруг Арсений действительно видел совершенно другое волшебное существо возле себя, а найдя котёнку, переписал будущее. Из яркого и счастливого сделал мрачное, наполненное бесконечными войнами, ещё и молодое существо обрёк на вечные страдания. И вся эта возня с магами на Большой Земле…

Сколько бы Арсений не убивал — их всё равно больше. Сколько бы в нём не было силы — объединившись маги смогут ему противостоять. Практически у каждого из них есть то, чего у Арсения не было, нет и, возможно, не будет никогда. У них есть дом. Есть семьи, близкие люди, дети, смысл существования. Они защищают друг друга, борются за близких, погибают во имя спокойного будущего для детей. А Арсений…

Он уже давно захлебнулся в крови, но даже на крохотный шажочек не сдвинулся в сторону того, что видел когда-то.

— Димон, на тебе проверка повреждений.

Серёжа уходит, а Арсений кладёт руку на пол и пропускает сквозь неё энергию, которой даже после открытия Буяна оставалось в избытке. На острове избушка самоподпитывалась, а здесь не могла, ибо требовалась ей однородная энергия, а не разрозненная. Из-за наплыва воспоминаний начинает болеть голова и противно зудеть в районе солнечного сплетения, а ещё Арсений чувствует волнение Есении, которое совсем не помогает в сложившейся ситуации. Закрываться от неё не хочется. Но если этого не сделать…

Арсений тянет озябшие руки к костру. В глубинном лесу всегда холодно и мрачно. Сюда даже дикари не забредают, и Тёмные маги сторонятся, хотя в таких местах преобладает именно их энергия. Это место будто создано специально для него, но и здесь Арсению плохо. Слишком холодно. Слишком темно. Слишком одиноко.

Подкинув охапку веточек в костёр, Арсений ложится рядом с ним, обнимая меч. Ему нет места на этом свете. Ни на Большой Земле, где маги не принимают равенство и постоянно пытаются подчинить Арсения себе, переманить на свою сторону, заставить бороться либо за Тьму, либо за Свет, а если не соглашается, то стараются уничтожить. Ни на Буяне. Там он слишком маг для волшебных существ, которые сторонятся рождённых на Большой Земле. Арсения, конечно, уважают, ценят, но в дом никогда не примут. Он для них всего лишь важный гость. Ни Ёкки, ни Кощею, ни кому-либо ещё нет никакого дела до одинокого мага. Даже здесь, во тьме, холоде и сырости ему места нет. Арсений чувствует, как его отталкивает отсюда. Как в каждом движении воздуха сквозит молчаливое «погости и уходи. Это не твой дом».

Безусловно, есть те, кто помогут, если будет необходимо. При желании Арсений сможет призвать половину Буяна на свою сторону и заставить их бороться с магами. Но зачем? Кощей поможет, Ёкки подскажет, пару магов с Большой Земли передадут весточку. Но какой от этого толк, если они никогда не разделят его стремление привести весь мир к единому порядку? Никогда не поддержат абсурдные идеи, будут смотреть как на безумца, не поверят полностью и абсолютно искренне, не посмотрят, как на что-то бесконечно ценное…

Оставалась ещё котёнка, с которой Арсений в очередной раз ошибся. Ёкки прав. Нельзя было наделять её силой и спасать из леса. Возможно, она бы умерла тогда. Пришёл бы зверь какой-нибудь и перекусил. А возможно, её бы нашёл другой маг и спас. Или сама выбралась и выросла. А так Арсений действительно обрёк её на гарантированную смерть, не оставляя вообще никаких вариантов и шансов на спокойную жизнь. Стоит котёнке вырасти и ощутить силу, как Буян ей наскучит, ибо наречена она воином. Даже если Арсений с ней никогда не пересечётся, то она всё равно дойдёт до войны. И погибнет. Рано или поздно. Так или иначе.

Арсений понимал, что нужно уходить. Не из леса, а на совсем. Остановить бесконечные войны оказалось не в его силах. Он только плодил трупы, всё сильнее падая в кровавую трясину, которая тянула в сторону Тьмы. Большая Земля погибала от его рук. Буяновские жители всё более настороженно относились к его визитам, каждый раз словно ожидая, что и им настанет конец. И единственно возможным выходом было оставить хотя бы их в полной безопасности, закрыв остров.

Глубоко вдохнув, Арсений начинает тихонько напевать песенку, вкладывая в простые и кажущиеся бессмысленными слова всю свою силу и знания. С юга на восток лети лепесток — чтобы задать направление, и вся его мощь не попала не в те руки. Ветер изнутри на себе его прокати — подпитка стихиями и умение ими управлять. Три слезинки, две песчинки — всё мироустройство, что он успел изучить и понять. И комочек пыльцы с лапки доброй пчелы — дар маленькому существу, которое Арсений по глупости обрёк на смерть. Это кажется справедливым передать именно ей всю свою силу, тем самым разрывая связь. Можно, конечно, и просто уйти из этого мира, но тогда есть все шансы, что энергия, покинувшая его тело, попадёт не в те руки. А так котёнка будет защищена. Лишь коснёшься меня ты, силой будь моей внутри — слова, позволяющие привести в действие все остальные.

Можно было бы обойтись и без подобных заклинаний, просто придя на Буян и лично передав силу котёнке, но… Арсений понимал, что Ёкки не позволит ему этого сделать. Не позволит закрыть остров, не позволит уйти. А так можно будет сказать, что это не жизнь, заключённая в словах, а просто колыбельная или милая песенка для детей. Важны ведь не слова, а то, что в них вложили. И Ёкки не будет знать истинного смысла. Споёт её котёнке, ничего не подозревая…

— Ёкки. — Арсений снимает с себя все защиты, позволяя связи, которую он обрубил, как только забрал меч, вновь заработать. — Ёкки. Услышь мой зов.

— Да неужели! Где тебя носило столько времени, Верум Люмен Тэнэбрис?!

— Это не важно. — Арсений хмурится, чувствуя что-то неладное, ибо Ёкки, кажется, намного ближе, чем должен быть.

— Конечно, не важно! Черномор до Буяна доплыл! И здесь собирается его подкрепление, чтобы добить остров!

— Я… — Арсений резко садится и тушит костёр. — Я сейчас туда перемещусь и помогу.

— Здесь помоги! Если не устранить всех знающих и собирающихся, то Буян никакое твоё присутствие не спасёт!

— С какой стороны сдерживать? — Арсений поднимается на ноги, покрепче хватаясь за меч…

Арсений морщится, выдыхая сквозь зубы, но энергию в избушку не прекращает перекачивать. Вокруг становится совсем тихо, и это очень сильно плохо. Ещё хуже то, что магов очень грамотно замаскировали, и даже на глубинных уровнях разглядеть количество не получается. Скорее всего Князев с Волевым отдали приказ брать в кольцо, но сами сюда пока не сунутся, будут проверять уровень силы…

— А зачем нам ступа, если есть крылья? — Денис, пыхтя, спускается вместе со ступой.

— Дурак совсем? — Серёжа отдаёт ступку с месивом Диме, который уже обнаружил брешь. — Она сколько веков нормально не летала? К тому же, с управлением у неё всегда проблемы были. Ни развернуться нормально, ни с потоками воздуха справиться. На буксир возьму, чтоб посреди океана внезапно не рухнула от усталости и не унесло её никуда.

Арсений хмыкает и тихонько перенаправляет часть энергии. Ёкки, кажется, долго ругался и возмущался, когда Арсений ей крылья отрастил. Говорил, мало ей ног, так ещё и на крыше отростки куриные. Почему-то замена на совиные ему так же не понравилась по началу. А потом ничего, привык. Даже по Буяну отпускал летать иногда.

— Ты что натворил, окаянный?! — Серёжа влетает в комнату с явным желанием убивать.

— Что? — Арсений беззаботно моргает, стараясь не подавать виду, что виски вновь начали пульсировать болезненнее.

— Ты на кой ей хвост отрастил?! Ещё и длинный такой! Она ж цепляться за всё им будет! — Серёжа демонстративно хватается за сердце. — Эй! Чешуя трёхголовая! Градусник неси! Арсений бредит!

— Арсений? — Судя по звуку, Есения почти роняет что-то на кухне и со всех ног несётся в комнату. — Тебе плохо? — Она падает на колени рядом с Арсением и заглядывает ему в глаза. — Что случилось? Чем помочь?

— Да бредит он! — Серёжа возмущённо вскидывает руки. — Избушку мою уродует, ирод окаянный!

— Нормально всё. — Арсений слегка улыбается Есении и переводит взгляд на Серёжу. — Ничего она не зацепит в воздухе. А рулить проще будет.

Арсений, поморщившись, вытирает меч куском меха и оглядывается. Несколько дней его не покидает ощущение слежки и какой-то заинтересованности. Кто-то ищет. Идёт практически по пятам и скоро настигнет. Арсений качает головой, косится на тело мага, энергия которого полностью перетекла в меч, и идёт дальше. Пусть приходят. Арсений и с ними разберётся. А потом закончит задуманное.

На выходе из небольшого лесочка его уже поджидала очередная армия магов. Коварно усмехнувшись, Арсений качает головой из стороны в сторону, разминая шею, и покрепче перехватывает рукоятку меча. Перед ним очередная армия трупов. Арсений чувствует, как внутри полыхает Тёмное пламя, и не собирается его успокаивать. Он пытался отойти от убийств. Пытался оставить магов разбираться самих. Но они решили, что могут позариться на Буян! На мирный остров, который никогда и ни при каких обстоятельствах не собирался воевать! Его жителям не нужны были ни территории, ни сила, ни сама Большая Земля. Максимум несколько небольших кусочков Кощею и Ёкки ради сбора растений, не растущих на Буяне.

Арсений пытался не трогать магов. Но такую наглость он терпеть не собирался. Взмахнув мечом, Арсений с вызовом смотрит на армию, в глубине души надеясь, что они отступят, сохранив свои жизни. Он всегда оставлял им шанс на спасение, но кажется, что и в этот раз они им не воспользуются…

Арсений вновь чувствует взгляд со стороны на себе и поворачивает голову, натыкаясь в этот раз на два внимательных голубых огонька чуть в отдалении. В них всё. И страх, и заинтересованность, и что-то такое знакомое… Арсений хмурится, не веря в то, что это именно те самые глаза. Такого просто не могло быть. Прошло слишком мало времени. Она не могла так быстро вырасти…

Засмотревшись, Арсений практически пропускает атаку магов, но над головой пролетает огромная тень, и пламя отсекает нападающих от него. Задрав голову, чтобы посмотреть на трёхголового змея, Арсений теряет из виду существо невероятной красоты и силы, ужасно похожее на то, которое было в видениях, а затем чувствует движение снизу, опускает голову и обнаруживает возле своей ноги огромную кошку, поражающую своей мощью.

— Командуй…

— Э, мужики. И дама. — Дима стучит по полу, обращая внимание на себя, чем вызывает явное недовольство избушки, которая покачнулась из стороны в сторону. — Ничего не чувствуете?

— Тишина, спокойствие. — Денис жмёт плечами, сдувая пыль со ступы.

— Вот именно. — Дима важно поднимает палец вверх. — Слишком тихо!

— Нас берут в кольцо. — Арсений убирает руку от пола и тяжело вздыхает, смотря на Есению, в глазах которой промелькнула паника. — Проверка силы. Готовьтесь к отлёту. Я справлюсь. — Он поднимается на ноги, собираясь идти за мечом.

— Я с тобой. — Есения поднимается следом, мёртвой хваткой вцепляясь в руку Арсения.

— Да угомонитесь вы. — Дима недовольно цокает, преграждая Арсению путь. — Я всё равно не лечу. Так что отвлеку. К тому же, убить они меня не смогут. А вас — запросто.

— Взлетайте. — Денис отходит от ступы. — Я догоню. Кто тронет мышу — получит в подарок огненную депиляцию всего тела! Он летит с нами. В мир и спокойствие.

Арсений кивает, обнимая Есению, и прижимает к себе, пытаясь вложить в эти объятия всё спокойствие, всю веру в то, что они справятся, что пока волноваться не о чем, ибо магам до них ещё минут двадцать, а если вдруг решат бегом бежать, то эту кучку они без проблем раскидают по сторонам и всё равно улетят. Основная мощь, судя по колебаниям энергии, всё ещё в Московии и выжидает. Хотят ударить разом, повторить то, что когда-то сделали маги, объединив силы, но на этот раз наверняка.

— Она выдержит долгий перелёт? — Есения благодарно тыкается лбом в плечо Арсению и поворачивается к Серёже.

— Да кто ж её знает. — Он жмёт плечами и идёт к ступе. — Если потоки никто не перекрыл и если попадём в них, то долетим.

— А если нет — доплывём. — Арсений ободряюще улыбается Есении.

Домик на секунду закрывает тень — Горыныч полетел разведывать местность, — а Арсения накрывает очередной приступ головной боли. К счастью, Есения, подгоняемая Серёжей, убежала на кухню за пропиткой для ступы. Нельзя ей сейчас видеть слабость. Мало ли, что может пойти не так. Прикрыв на секунду глаза, Арсений решает ещё немного подпитать избушку. Изголодавшаяся по домашней энергии, она и доплыть не сможет, а в ступу даже вдвоём не влезут. Арсений, конечно, когда-то сделал коридор энергетических и воздушных потоков, позволяющих донестить до Буяна часа за два-три, но не факт, что он всё ещё существует. И не факт, что они смогут в него попасть, ибо высота нужна приличная. А без потоков неделю полёта они точно не осилят…

Арсений внимательно наблюдает за тем, как Кэс Эну осторожно порхает руками над множеством ран. Бой выдался тяжёлым, маги, словно почуяв, что силы против них выросли, стали бить вдумчивее. Не кидались в лоб толпой, а разделялись, нападая сразу со всех сторон. Укрывались от огня сверху, отвлекали, пытаясь первым делом уничтожить кошку, пользовались сразу всем и нападали, нападали, нападали, выматывая и не давая даже вздохнуть.

— А если мы попробуем убрать у них злость? — Кэс Эну ненадолго отвлекается от ран, поднимая взгляд на Арсения, и тут же смущённо улыбается, вновь опуская взгляд на раны.

Арсений, в отличие от неё, смотрит не отрываясь, каждый раз обещая себе, что это их последний бой. Сейчас залечат раны, отыщут Ёкки, который перестал выходить на связь, и Арсений перенесёт их на Буян, где по последним новостям всё в относительном порядке. Бои идут, но подмоги Черномору не поступает, и он начинает сдавать позиции. А потом он передаст силу, закроет остров, чтобы больше никто не потревожил покой их жителей, уйдёт в небытие…

И каждый раз Арсений нарушал своё обещание. Смотрел в горящие интересом глаза и сдавался, вновь и вновь возвращаясь к экспериментам. Сам не верил в успешность, но веры Кэс Эну хватало с лихвой на двоих. Она тянулась к знаниям, великолепно вела бои, с энтузиазмом предлагала всё новые и новые эксперименты и, кажется, искренне была счастлива в этом неприветливом мире. И Арсений был счастлив тоже. Они пели вечерами у костра ту самую песенку, из слов которой Арсений временно убрал всю силу, много смеялись, вместе создавая диковинные растения, которые, конечно, не приживались, но выглядели ужасно забавно, рассказывали друг другу истории, засыпали рядом, ибо ночи были холодными…

— Тогда мы получим перекос в безвольную массу. — Арсений не может не улыбаться, смотря на задумчивость на лице Эну. — Злость — это движение. Её нужно направлять в нужную сторону, а не отключать.

— Зато безвольная масса вряд ли захочет воевать. — Кэс Эну вновь бросает быстрый взгляд, скромно улыбаясь.

— Вряд ли. — Арсений кивает. — Но мы всё равно получим перекос. Если уж и убирать, то совсем всё.

— А потом можно попробовать добавлять разностороннее, приводя к общему балансу. Как думаешь? — Кэс Эну заканчивает с залечиванием порезов и синяков на теле, поднимает взгляд, чтобы подлечить лицо, и замирает, смотря в глаза.

И Арсений замирает тоже, совершенно теряя смысл последней сказанной фразы. Кэс Эну такая красивая, так смотрит… До Арсения не сразу дошло, что кошки взрослеют быстрее, и срок, который он прикидывал, вышел намного, намного раньше. А выглядела недавняя котёнка совсем как Арсений — молодая взрослая, и мышление успело развиться до такого же уровня. Да, она немного отставала в опыте, но и схватывала всё настолько моментально, что Арсений иногда чувствовал себя неопытным котёнком.

Робко коснувшись рассечённой щеки, на которой запеклась некрасивая корка, Кэс Эну вздрагивает и вновь отводит взгляд, кажется, даже не дыша. И Арсений не дышит тоже. Лишь чувствует, как энергия вокруг начинает приятно окутывать двоих…

— Арсений!

Он моргает, фокусируясь на обеспокоенных голубых глазах напротив. Избушку слегка покачивает, рукой Арсений держится за стену, Серёжи не видно, а Есения, кажется, готова сама вот-вот умереть. Глубоко вдохнув, Арсений прикрывает глаза и притягивает к себе Есению, утыкаясь носом куда-то в её волосы. Хочется спрятаться от всего мира и просто побыть вдвоём. В тишине, спокойствии, без лишних переживаний, чтобы Есения смогла наконец выдохнуть и расслабиться. Но Арсений даже телепортировать их не может. Слишком рискованно спустя столько времени.

— Это скоро пройдёт. — Арсений прижимает Есению сильнее. — Пройдёт.

— Мы можем не лететь. Остаться, сбежать, сжечь всех…

— Посмотри на меня. — Арсений перехватывает её за плечи и мягко от себя отстраняет. — Всё будет хорошо. — Он берёт руку Есении и кладёт на солнечное сплетение. — Чувствуешь? Оно не выжигает и не собирается.

— Да хорош здесь любезничать, голубки! — Серёжа слишком недовольно влетает в комнату. — На какой высоте потоки? Хочу проверить, осилит ли ступа.

— Нет времени на проверку. — Арсений качает головой, и, словно в подтверждение его слов, достаточно близко слышится огненный гул. Предупреждающий. Горыныч нашёл их. — Взлетаем.

— Куда?! С дуба рухнул?! А если не поднимемся? А если развалится?

— Пешком, значит, побежим. — Арсений сжимает руку Есении, стараясь не морщиться от очередного приступа боли, и слышит ещё один огненный залп. Уже ближе. — Поднимай ступу, а я цепями энергетическими избушку привяжу.

Ругаясь себе под нос, Серёжа выталкивает ступу за дверь, запрыгивает в неё и, оттолкнувшись метлой, поднимается в воздух. Арсений выходит за ним, сразу же пропуская энергетические цепи между окорочков и оплетая ими стены. Судя по тому, как покачивает ступу и какими рывками она поднимается вверх, привязывать лучше покрепче, ибо полёт обещает быть не самым мягким. Есения, отодвинув подальше всю свою панику и переживания, за его спиной молчаливо кладёт руку на плечо, пропуская сквозь неё энергию. Привычный жест, удивительным образом успокаивающий и отвлекающий хотя бы ненадолго от боли и назойливых воспоминаний.

Арсений шустро накидывает цепи на ступу и затягивает их покрепче, ибо где-то совсем рядом Горыныч вновь выпускает залп огня. Не убивает, целится так, чтобы максимально отсечь незваных гостей и не дать им прорваться раньше времени. А Дима, с быстро накинутой маскировкой, уже отвлекает на себя внимание со стороны, в которую им взлетать.

Увидев Серёжин кивок, Арсений разворачивается и практически заталкивает Есению в дом, захлопывая за ними дверь. И очень вовремя — избушка взмахивает крыльями, бьёт хвостом по земле и медленно начинает подниматься выше. Ей бы разбег взять, но места вокруг хватает только на то, чтобы не задевать крыльями деревья. Древесина трещит, на кухне что-то разбивается, и Арсений садится на пол, утягивая за собой Есению. Смотреть, что происходит вокруг, безопаснее сквозь подпространство. И в целом сейчас лучше уйти в него, максимально обезопасив тела.

Чем выше они поднимаются, тем сильнее начинает трещать древесина. Арсений, тихонько ругнувшись, протягивает ещё больше энергетических цепей под лапами, создавая подобие гамака, и дополнительно обвязывает ими стены, чтобы избушка смогла сохранить свои формы. К счастью, ступа вес выдерживает, а вот с полётом у неё явные проблемы, ибо постоянно бросает из стороны в сторону, а подъём происходит исключительно рывками. Снизу что-то ударяет, кажется, попадая по окорочку, и избушку начинает трясти сильнее, словно они попали в зону сильной турбулентности. Есения, кажется, начинает нашёптывать слова песенки, а Арсений…

— Быстрее! — Арсений машет рукой, скрываясь за деревьями.

Чёрная кошка, перепрыгивая тела, в несколько прыжков догоняет его и бежит глубже в лес. Над головой чешуйчатые крылья разрезают воздух, а за спиной слышатся крики магов, пришедших на смену своим погибшим союзникам.

Перепрыгивая корни, Арсений наспех заметает следы и преграждает магам путь. Кажется, они всё же сумели добиться их объединения, ибо атаковали сразу и Тёмные, и Светлые, даже не пытаясь разбираться между собой. Только вот достижение это скорее всего кратковременное, крайне сомнительное и плата за него — три жизни сейчас, а чуть позже остров с несколькими сотнями мирных существ.

Арсений стискивает зубы, высматривая Горыныча. Он всё ещё дышит огнём в сторону магов, но уже почти сумел догнать. Где-то сверху слышится смачное ругательство, а сразу после избушка словно подскакивает на кочке и падает в яму…

— Тише, тише. — Арсений падает на колени рядом с Кэс Эну, которая лежит на сырой земле, перекинувшись в человека, и отплёвывает в сторону сгусток крови. — Потерпи немного, моя хорошая.

Он ведёт рукой над её телом, залечивая раны, полученные в бою. Какой-то поганый маг умудрился переломать ей несколько рёбер, ударив ботинком. А Эну даже не пискнула, продолжая воевать, а потом ещё и смогла убежать на безопасное расстояние по заросшему лесу.

— У тебя плечо вывихнуто. — Кэс Эну слабо улыбается, стараясь отдышаться.

— Не важно. — Арсений качает головой, стараясь ничего не пропустить.

Раны не болят. А вот осознание, что Кэс Эну могла умереть, раздирает изнутри. Разъедает, как едкое зелье Ёкки, и в голове в очередной раз всплывает его фраза про то, что нельзя было бездумно обрекать маленькое существо на верную смерть. Эну — воин. Прекрасная, сильная, ловкая, практически неуловимая, однако с тем напором, с каким на них наступают маги, долго они не протянут. Дни превратились в бесконечную череду смертей, крови и настолько коротких передышек, что они часто не успевали смыть с себя предыдущий бой.

Они проигрывали. Не успевали восстанавливаться. Все запасы зелий от Ёкки давно закончились, а на связь он так и не выходил. То ли маги сумели блокировать, то ли жизни в нём больше не было.

— Оторвались. — Рядом опускается Горыныч, ломая крыльями ветки. — Но ненадолго.

Арсений стискивает зубы, со всей нежностью ведя пальцами по царапинам на теле Кэс Эну, залечивая их. Срочно нужно было дополнительно обезопасить себя и Кэс Эну, которая несмотря на всю свою мощь всё ещё оставалась достаточно хрупким существом. Горынычу в этом смысле повезло. Маги в воздух бить не привыкли и часто промахивались. К тому же, его чешуя служила хорошей бронёй, а три головы позволяли следить сразу за всем. Серьёзных ран он не получал никогда. Кэс Эну, в общем-то, тоже. В основном отделывались царапинами или чем-то не особо угрожающим жизни, но ведь это пока… А если случится что-то серьёзнее? Если кого-то зацепит как Кощея? Тот ведь тоже прекрасный воин, но один пропущенный удар, всего мгновение, которого не хватило, чтобы развернуться и защититься, и вот он уже умирает. Арсений, конечно, смог его вытащить, но повторить это так ни с кем и не получилось. Вдруг и Эну он не сможет вытащить? Он ведь себе не простит, если с ней что-то случится…

— Я хочу попробовать объединить наши души. — Арсений, сглотнув, смотрит в голубые глаза напротив, в которых вновь горела жажда жизни.

— Давай.

— Давай, Арс, давай… — Есения гладит его по щекам слегка подрагивающими пальцами. — Возвращайся сюда. Не падай, прошу тебя…

Арсений с явным усилием втягивает воздух и закашливается. Избушку заволокло какой-то пылью, кажется, травяной. Её всё так же дёргает, качает, бросает из стороны в сторону, она постоянно ныряет в ямы и подскакивает на кочках. Без синяков они точно отсюда не выйдут. Арсений пытается сесть ровнее и ныряет в подпространство, с удивлением понимая, что они уже добрались до океана и, кажется, всё же смогли попасть в потоки.

— Насколько я отключился? — Арсений с трудом поднимает руку и прижимает Есеньевскую к своей щеке.

— Часа два. — Есения с облегчением выдыхает, но совсем не расслабляется.

— Два… — Арсений качает головой, чувствуя, как боль только усиливается.

— Держись, прошу. — Есения прикрывает глаза, стараясь унять панику. — Нам бы только долететь. А там сядем, наверняка найдётся множество существ, которые смогут нам помочь…

— Поможешь? — Арсений серьёзно смотрит на Горыныча.

Он впитал в себя потрясающую способность Кощея и Ёкки кропотливо следовать инструкциям в любых экспериментах. В отличие от Кэс Эну, которая не могла терпеливо заниматься мелочами и всё время куда-то торопилась.

— Командуй, Люмен Тэнэбрис. — Горыныч с улыбкой жмёт плечами.

— Нужно действовать быстро, но крайне осторожно. — Арсений на всякий случай накрывает их куполом, заранее понимая, что он практически бесполезен. — Когда опустимся, берёшь наши души, делишь пополам, перемешиваешь, соединяешь и возвращаешь на место. Как делали в тот раз.

— Понял. — Горыныч кивает так беззаботно, словно доставать из магов и существ души для него такое же привычное действие, как просыпаться с восходом солнца.

Впрочем, после стольких совместных экспериментов, подобные действия уже никого не пугали и не вызывали вопросов. Даже несмотря на то, что из точно удачных была всего парочка. В Арсения верили. Доверяли ему целиком и полностью. Особенно Кэс Эну. Если Горынычу часто было интереснее заниматься чем-то своим и к Арсению он приходил исключительно помогать, то Эну ныряла с головой в каждую идею. Иногда с опаской, но никогда не отвергала. И сейчас смотрела с таким доверием, с такой уверенностью в то, что всё получится, что Арсений и сам начинал верить в исключительно удачный результат.

И именно благодаря Эну Арсений всё ещё не сдавался. Им даже удалось ненадолго успокоить бунт магов, создав Судей и небольшой свод правил. А потом маги отдохнули и решили, что они вдвоём угроза для Большой Земли. Что если уж создали Судей, сурово следящих за соблюдением всех правил, то и с остальными могут что-то сделать. Или и вовсе захватить Большую Землю. Стать единственными правителями, уничтожить всех, если вздумается… И вновь начали нападать. Но уже прицельно, чтобы избавиться…

Арсений моргает, чувствуя тяжесть на своей груди, и понимает, что лежит на полу, прижатый Есенией, которая тихонько напевает их песню. Сверху Горыныч взял на буксир ступу, и лететь они стали чуть ровнее, но треск брёвен никуда не делся. Вся избушка ходила ходуном и не разваливалась только благодаря энергетическим цепям. Арсений кладёт руку на спину Есении, передавая ей силу, и молчаливо показывает, как можно направить потоки воздуха, чтобы удержать избушку, если та вдруг снова начнёт падать. Горыныч точно не удержит весь этот вес. Его максимум — слегка подтягивать и задавать направление, ибо у ступы с ним всё совсем плохо стало, а избушку этому никто не успел научить.

— Что-то идёт не так. — Горыныч хлопает по щекам Арсения. — Поднимайся, Верум Люмен Тэнэбрис!

Арсений и сам чувствует, что их эксперимент начал трещать по швам сразу после попыток вернуть души на место. Ещё и маги начали приближаться со всех сторон…

Он смотрит на Эну, которая не подаёт вообще никаких признаков жизни. Со спокойной улыбкой на губах она лежала бездыханной в верхнем мире, пока здесь, внизу, души распадались на части, не желая соединяться вместе. Энергетические швы, наложенные Горынычем, рвались и у Арсения, но его половина почему-то могла более-менее жить, хотя и отвергала вторую.

Арсений видел, что потенциал сращивания всё же есть, но не хватало чего-то внешнего, словно сам мир в данный момент отвергал возможность соединения. Не особо понимая, что именно он делает, Арсений начал смазывать границы душ у Эну, смешивать их вручную, забирая всю боль на себя. Он действовал как в густом тумане, сквозь который видел только безграничное спокойствие на лице Эну. Арсений не мог допустить её смерти. Не вот так. Не из-за глупого эксперимента, который должен был защитить их!

Смешивая души, Арсений опускается глубже. В темноту, где нет места живым, и начинает выстраивать вокруг своих кусков стены, перенося на каждую швы. Одна стена — один шов, один шаг к сращению. И своих кусков и кусков Эну. И на каждой стене — руны, при разрушении которых души и сознание будут уходить на перерождение, возвращаясь в мир более целыми с одним зажившим швом. Арсений действовал наощупь, словно руководимый древними душами, которые появлялись задолго до него и уходили в небытие, так и не найдя своё место в этом мире.

С каждой новой стеной Эну начинала выплывать на свет. Кажется, Арсений смог срастить её куски душ в долг перед самим мирозданием, взяв на себя ответственность за оплату. И это более чем устраивало. Эну справится, она сильная. Арсений был согласен даже на бесконечные болезненные перерождения, лишь бы Эну и дальше дышала и исследовала мир с огоньками в глазах…

— Проклятия не было… — Есения аж поднимается с Арсения, во все глаза смотря на него. — Точнее, оно оказалось бесполезным против нас…

— Ты… — Арсений хочет открыть глаза, но боль не даёт этого сделать.

— Видела, Арс.

— Прости… — Арсений болезненно улыбается. — Я хотел…

— Как лучше, да… — Есения кивает.

Пересилив боль, Арсений всё же открывает глаза и смотрит на Есению, по лицу которой не понять, то ли она рада, что они не обречены вечно умирать, то ли не очень, ибо проклятие можно снять, а что делать с собственноручно организованными перерождениями и сколько их осталось…

— Это последнее, Кэс Эну. — Арсений тяжело выдыхает, морщась от боли, и вновь ищет глазами Буян, нырнув в подпространство. — Снижайтесь.

— Куда?! Искупаться захотелось?! — Ёкки аж стучит метлой по дну ступы от переполняющего возмущения. — Я если сейчас опущусь, больше поднять не смогу! Развалимся посреди океана!

— Снижайтесь! — Арсений сжимает кулаки, чувствуя, что если не сейчас, то они пролетят мимо и тогда точно не хватит ни сил, ни возможности, чтобы развернуться и приземлиться более-менее целыми. — Приказы…

Арсений закашливается, кажется, слыша, как Есения продолжает за него. Хочет подняться, открыть глаза, ждёт, что его накроет очередным воспоминанием, готовится к ещё одной порции боли, слышит Есин крик и... Темнота всё же забирает его в свои объятия…