Биение истинного сердца

Глава 20. О чуде, странном отпечатке и Яге

Временное обиталище Есении и Арсения. Вечер.

Есения глубоко вдыхает и выдыхает, стараясь унять беспокойное сердце, которое напуганной птичкой обессиленно бьётся о грудную клетку. Кажется, что ещё секунда, и она вновь провалится в небытие на неопределённое время, но проходит две, три, четыре, десять секунд, а она всё ещё дышит. В голове ужасная тишина, давящая на виски. Хочется заорать, вскочить, убежать, но тело не слушается, вялой тряпочкой покачиваясь из стороны в сторону.

Есения знает — реальность обманчива. Она любит играть в глупые игры, растягивая секунды перед прыжком в ничто на долгие часы, создавая ложные надежды. Хуже реальности только тело, которое мастерски искажает ощущения. Отсутствие энергии — всегда качка. Дезориентация, лёгкость, смешанная с тяжестью. Это похоже на обыкновенное человеческое опьянение, когда прикрываешь глаза и мир вокруг приходит в движение. Когда лишь слегка поднимаешь руку, а она взметается к небу словно ничего не весит. Когда чуть-чуть поворачиваешь голову, а вместе с ней разворачивается всё тело и падает, падает на грубый асфальт. Ужасные ощущения.

Она не хочет открывать глаза. Пока висишь на грани — всё возможно. И пусть слух вновь её обманывает, но Есения хочет слышать воображаемое дыхание Арсения. Было бы неплохо ещё ощутить биение его сердца, но Есения слышит только своё. Бам, бам, бам. Оно как метроном отбивает секунды до нового падения. В этот раз слишком долго. Вечность перед небытием всегда такая. Неприятно-спокойная и с привкусом «а может…». Есения знает, что не может. Она проваливалась уже тысячи раз, каждый раз надеясь, что именно сейчас тишина отступит, тело перестанет притворяться ветошью, огонёк внутри вспомнит, что тлеть — не вариант, проснутся практически бесконечные энергетические резервы, она поднимется на ноги, протянет Арсению руку, и они наконец пойдут дальше.

Есения знает, что всё это обман. И даже то, что наконец получилось, тоже. Сейчас пройдёт ещё немного времени, и Арсений отключится. А может, уже, просто тело продолжает играть в странную игру под названием «он дышит». Возможно, его прямо сейчас выжигает. Возможно, уже выжгло. Есения не видит. Не слышит. Не чувствует. Энергии не хватит даже на то, чтобы без последствий принять животную суть, а застревать где-то посередине… Нет, она не готова вновь болтаться посреди бесконечного неприятного чего-то, беспомощно скрестить изнутри, кричать, оглушая лишь себя… Уж лучше переждать последние мгновения перед небытием, чувствуя физическую слабость и слыша тишину.

Только вот Арсеньево дыхание никуда не пропадает. За окном всё так же ездят машины, шумит ветер, стуча ветками в стекло, где-то тикают часы, своё сердце успокаивается, решая, что нужно отдохнуть, на плечах вновь чувствуются Арсеньевы руки… Есения слабо хмурится и приоткрывает глаза. Мир кажется вполне реальным, а Арсений вздыхает глубже и, как будто бы, с трудом. Есения пробует пошевелить своими пальцами, и это неожиданно получается. Обычно перед небытием сознание теряет контроль над физической оболочкой, и она остаётся лежать безвольной тряпочкой. Сейчас же Есения чувствует себя слишком живой. Она не должна слышать обычные звуки, не должна улавливать разницу в дыхании, не должна чувствовать чужие касания. Сердце должно затихнуть, тишина поглотить, тело перестать ощущаться…

— Ты живой… — Есения, не без труда, открывает глаза полностью и заглядывает в Арсеньевы. — Живой…

Она видит, как Арсений хмурится, чувствует, как его руки пропадают с плеч, и не верит сама себе. Тело требует улечься куда-нибудь, голова слегка кружится, в мыслях ничего и никого постороннего не слышно, руки тяжёлые, словно весят каждая по тонне, но Есения всё же поднимает одну и с опаской касается щеки Арсения, словно тот мираж и вот-вот растает.

— Правда живой…

Немного осмелев и уверовав, что таять Арсений пока не собирается, Есения ощупывает его лицо двумя руками и спускается к сонной артерии, слегка надавливая пальцами. Бьётся. Всё ещё сомневаясь в реальности происходящего, Есения обхватывает его плечи, слегка сжимает и скользит ладонями ниже по рукам. Арсений живой. Моргает. Смотрит внимательно, слегка улыбается неосознанно. Есения хмурится, нагибается и прислоняет голову к сердцу Арсения. Бьётся. Тихо, спокойно, ровно. Словно и не был он недавно на дне подпространства.

Есения жмурится, прислушиваясь к размеренному стуку, а Арсений берёт и осторожно гладит по спине, кажется, успокаивая. Ужасно хочется спуститься под видимую реальность, услышать, о чём Арсений думает, почувствовать его настроение, увидеть собственными глазами, что внутри всё в порядке и никто не отнимет у неё Арсения через секунду. Но получается только беспомощно прижиматься щекой к толстовке и слушать размеренное ту-дум под рёбрами.

— Я же говорил. — В голосе Арсения слышится улыбка. — Умирать не собираюсь.

— В прошлые разы ты тоже не собирался… — Есения глубоко вдыхает и замирает, осознав, что она сейчас сказала.

И Арсений замирает тоже, переставая перебирать волосы. Страх липкими лапками цепляется за внутренности и неприятно шепчет о том, что Есения-таки доигралась. Расслабилась. Нарушила главное своё правило: не напоминать Арсению о его прошлых жизнях. И в целом даже не намекать на то, что оно было, потому что опасно. Потому что беспокойному мозгу обязательно нужно докопаться до сути. Потому что даже сквозь защиты Арсений может сковырнуть опасное и сгореть. С опаской Есения медленно поднимается и вглядывается в Арсеньевы глаза. А в них тишина. Такая же, как и в голове Есении. Пусто. Ничего, что могло бы помочь понять его состояние.

— Что? — Арсений хмурится, разглядывая Есению в ответ.

— Всё… В порядке? — Есения садится поудобнее, укладывая руки на свои колени, и всё пытается разглядеть хоть что-то в бескрайней голубизне.

— А что должно быть не в порядке? — Арсений хмурится ещё сильнее, явно пытаясь соорудить на своём лице монобровь. — Внутри больше не жжёт. Никуда не тянет. Чувствую себя нормально. Только запасы энергии реально почти полностью слиты. Даже что-то максимально простое вряд ли смогу сейчас изобразить.

— Энергию восстановить не проблема. — Есения качает головой, всё ещё не отрываясь от глаз.

Проблема в отсутствии этой самой энергии. Есения не слышит, не представляет, что сейчас происходит у Арсения в голове, не чувствует. Беспомощность душит, пытаясь затопить паникой. Есения честно готова вскочить и бежать к ближайшему магу, чтобы выкачать из него всю энергию, хотя давным-давно забросила это ужасное дело. Бесполезно оно. Даже если каким-то чудом опустошит Волевого, то всех его запасов хватит буквально на пару минут. А потом всё просто уйдёт из её тела, даже не попытавшись задержаться.

Есении сложно. Слишком. Арсений так близко, так спокойно смотрит, и кажется, что всё в полном порядке, но Есения не верит. Сколько раз она пыталась вырвать Арсения из цепких лап подпространства? Сколько раз у неё не получалось, и оно всё равно забирало своё? Сколько раз Арсений умирал из-за мелочей? Есения сбилась со счёта уже давно. Смысл считать, когда количество и так перевалило за все разумные и не очень пределы? Всё равно каждый раз заканчивается одинаково.

Кроме этого.

Арсений на труп совсем не похож. И на собирающегося умирать тоже. Есении хотя бы одним глазком глянуть, что у него сейчас в голове… Не болит ли чего, не шалит ли душа, не скрывает ли Арсений что-то важное, что может стоить ему очередной жизни… Есения даже энергию толком стянуть к себе не может! А Арсений сидит, смотрит, ещё и улыбается чему-то спокойно…

— Ты точно в порядке? — Есения хмурится, нервно перебирая в голове все случаи, когда Арсений сходил с ума. Только смысл от этого… Всё равно без энергии она сможет исключительно посмотреть, как сумасшествие безжалостно съедает его…

— Ага. — Арсений улыбается шире и опускает взгляд ниже.

Есения внимательно следит за его взглядом, ожидая увидеть там что угодно. Но внизу она обнаруживает лишь свои руки, которые поочерёдно то сжимались, то разжимались, как у котов, и непонимающе смотрела то на них, то на улыбающегося Арсения, у которого бесенята во взгляде резвились. Секунда, две, три… И до Есении доходит весь абсурд ситуации. А ещё то, что она совершенно забыла про самоконтроль, и котовская сущность радостно полезла наружу.

— Да блин! Арсений! — Есения отодвигается, недовольно сопя, и пытается куда-нибудь спрятать руки. — Я же переживаю! Моих защит сейчас нет, и любая информация…

— Знаешь… — Арсений, перебивая, нагло перехватывает Есеньевскую руку, которую она не успела спрятать за спину, как первую — или вторую, тут смотря с какой стороны посмотреть, — и со всей нежностью и осторожностью подносит к лицу, касаясь губами костяшек.

Простейший жест, а у Есении вся ворчливость, скрывающая смущение, всё неверие, замешанное на страхе, неудобство из-за отсутствующей энергии отошло в сторонку, позволяя просто прочувствовать это волшебство на человеческом уровне.

— Я не знаю, что происходит и зачем. — Арсений осторожно опускает её руку. — Я ничего не помню, мало что понимаю. — Он убирает амулет в сторону и пересаживается поудобнее. — Я видел дно подпространства, слышал его. Видел, что у меня внутри какая-то гадость, которой быть не должно. — Арсений коротко вздыхает и смотрит на Есению. — И единственное, что я точно понимаю, знаю и осознаю, это мои неоднократные смерти и странные перерождения. Вопреки логике, здравому смыслу и мирозданию. Так быть не должно. Души при перерождении не доносят до сознания информацию о прошлых жизнях. Ни маг, ни человек не вспомнят и не осознают то, что уже когда-то жили, даже если им об этом сказать. Это закрытая территория. Ни умения, ни навыки, ни опыт, ни уровень силы не переходят в новое тело после нового рождения. Всё обновляется, и сознание в теле начинает путь с абсолютного нуля. А я почему-то уверен, что для меня прошлое открыто. Вся моя сила, все знания. И я, скорее всего, могу до них дотянуться, Есь. Но не буду.

— Почему… — Есения, не в силах выдавить из себя что-либо ещё, глупо моргает.

Арсений выглядит абсолютно спокойным, и это сбивает с толку. Он должен был испугаться, разозлиться, что ему позволили упасть, уйти в себя из-за отсутствующей энергии, расстроиться, да что угодно! Но не сидеть с улыбкой на губах. Не должен Арсений так спокойно рассуждать о своих смертях при отсутствии барьеров. И жить сейчас по удручающей статистике не должен. Но живёт…

— А зачем? — Арсений улыбается, чуть наклоняя голову. — Во-первых, ты не хочешь, чтобы я копался в прошлом. — Он загибает палец. — И я уважаю твоё решение. Захочешь — расскажешь. Ну или придёт время и узнаю. Это не значит, что мне не интересно, не хочется закопаться, достать информацию. Очень хочу всё знать, Есь. Но если пока твоё решение не говорить, то пусть так и будет. И плевать, по каким причинам. А во-вторых… — Он вздыхает, опуская взгляд на загнутый палец. — Мне и так слишком много на данный момент. Я за пару недель обалдел от жизни так, как за всё своё существование магом не обалдевал. — Арсений криво улыбается и вновь поднимает взгляд на Есению. — Может, и не нужно оно, то, что спрятано. Может, смысл в том, чтобы остановиться и насладиться имеющимся. А может, это чей-то морок, и я сейчас лежу где-нибудь в подвале, пока из меня выкачивают последние капли силы.

Арсений качает головой, с застывшей мягкой улыбкой на губах, и это именно то, что так давно мечтала увидеть Есения. Именно такое осознанное спокойствие. Именно с пониманием происходящего. Именно с молчаливым «жесть, конечно, но ничего, вдвоём справимся».

Есения не слышала мыслей Арсения. Не могла почувствовать то, что скрыто под наружной маской. Но почему-то слышала и чувствовала. Не в привычном для себя понимании, а как-то иначе. Он смотрел с такой теплотой и пониманием, что у Есении сердце взволнованно стучало и глаза странно намокали от осознания, что Арсений реально жив и чувствует себя вполне неплохо.

Есения понимала его на каком-то человеческом уровне, ранее неведомом и оттого ужасно завораживающем и заставляющим вновь нервничать. К счастью, не глобально, не проваливаясь в готовность в любой момент вскочить и драться, а немного с интересом и каким-то трепетом. Арсений сейчас был для неё совершенно другим. Новым. Прежним. Казалось бы, явления несочетаемые, но у Есении они вполне себе соединились, ведь иногда «новое» это всего лишь хорошо забытое старое…

— Ты говорила, что энергию восстановить не проблема. — Арсений заглядывает в глаза Есении, отвлекая её от мыслей. — Расскажешь? Что нужно делать? Или не делать?

— Арс… Я… — Есения смущённо опускает взгляд и подтягивает к себе ноги, обнимая колени и утыкаясь в них лбом. — Я не думаю, что это хорошая идея. Ты только что чуть не умер, а это слишком древние техники, чтобы вот так беззаботно окунать тебя в них. Мало ли что пойдёт не так… Я даже защиту выставить не смогу…

— Я почему-то уверен, что всё пройдёт нормально. — Арсений осторожно касается волос Есении и рискует поделиться капелькой энергии.

С тихим вздохом Есения отрывается от колен и несмело смотрит на Арсения. Внутри снова страшно. Он смотрит так спокойно, с лёгким интересом, готовый поддержать вообще любую идею, и так хочется этому порадоваться, поверить, что вот он, настоящий Арсений вернулся, теперь больше не будет вечных разлук, но Есения не верит. Слишком уж часто реальность показывала ей, насколько обманчива. И всё же что-то во взгляде Арсения заставляет скромно кивнуть, и рискнуть восполнить силы. Хотя бы попытаться, ибо без них совсем тяжко…

— Садись напротив. — Есения ненадолго прикрывает глаза, уговаривая себя не паниковать и просто довериться Арсению, и пересаживается в позу полулотоса, укладывая руки на коленях. — Как я. Глаза нужно будет прикрыть. — Она передвигается чуть ближе и берёт Арсеньевские руки, которые он уже положил на колени. — Силу передаём одновременно, с одной скоростью. И… Старайся впитывать энергию из вне. Её мало, но, надеюсь, придёт. Я задаю темп, ты просто повторяешь, хорошо?

Арсений кивает, прикрывая глаза, и Есения, поглубже вдохнув, закрывает глаза и начинает едва слышно шептать мантру, медленно направляя потоки энергии через руки. Способ — самый неидеальный из всех возможных. Но других, направленных на быстрое восстановление их энергии, просто не существует. Давно забытый, да и раньше редко используемый, он направлен на преумножение общей энергии мага и фамильяра, что находятся в тесной связке. Через полное доверие и погружение на межподпространсвенные слои с помощью медитации.

Есения чувствует, как спустя буквально секунду, Арсений улавливает ритм и отпускает себя, плавно падая туда, куда ведёт её голос. Без сопротивления, абсолютно доверяя и даже не пытаясь задуматься о процессе. И это при том, что он слишком привык быть человеком среди людей. Слишком приспособился жить практически без магии. И сейчас мог бы не восстанавливать силы. Это даже было бы плюсом после подозрений Тёмных. Но Арсений…

Есения коротко качает головой и сосредотачивается на медитации. Энергия, уловив движения между ними, начинает потихоньку стекаться с окружающего пространства ближе к ним. Прилипает к коже, проникает внутрь, осторожно растекается теплом по телу, концентрируется рядом, привлекая ещё большее количество потоков. Есения начинает пропускать больше энергии через руки и чувствует, как Арсений моментально подхватывает темп, даже не задумываясь. Прямо как её Арсений. Тот самый, с пламенем в глазах и великой древней Силой внутри. Есении так и хочется спросить “как?”, но она продолжает тихонько повторять мантру, удерживая двоих на одном уровне.

Энергия, раскачавшись, начинает собираться на коже в язычки голубого пламени, которые совсем не обжигают, и Есения позволяет себе осторожно приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на Арсения. Спокойного, расслабленного и такого… Прежнего. От Светлого мага-поисковика на его лице нет и следа. Как и скромности, слабости, неуверенности. Напротив сейчас тот самый сильнейший маг, которого Есения так давно мечтала увидеть…

— Это… — Арсений так же осторожно приоткрывает глаза, внимательно смотря на руки, по которым бегают голубые огоньки.

— Чистая сила. — Есения всё же прерывает мантру, чувствуя, что энергия и без этого спокойно движется и прибывает всё сильнее. — Не родная для Большой Земли. Ну… — Она вздыхает, чуть отодвинувшись назад, но руки никуда не убирает. — По легендам.

— Энергия Буяна. — Арсений с какой-то странной улыбкой кивает и направляет ещё чуть больше энергии.

— По легендам. — Есения тоже выпускает больше энергии.

— Есь. — Арсений качает головой и внимательно смотрит в глаза. — Я не дурак.

— Да. — Есения сдаётся, даже не попытавшись повоевать. — У нас с тобой…

— Одна душа на двоих. — Арсений чуть наклоняет голову, заставляя энергию вокруг активнее впитываться в тело.

— Собранная из двух. — Есения кивает, прикрывая глаза.

Главный офис Стражей Света. День. Кабинет Петра Алексеевича.

— Чем обязан? — Пётр Алексеевич кивает на ярко-жёлтый стул.

— Тебе бы цветовую гамму сменить. — Влад цокает, проходя к указанному месту.

Его никогда не радовала такая неуместная кислотность в кабинете главного Стража Света. Волевой словно принижал уровень, одобрял частичное нарушение субординации, пытался глупо выделиться. И эти жёлтые стулья в комплекте с розовым креслом главы Света даже не несли в себе никакой сути! Просто разбавление рабочих будней яркими красками. Отвлекающими, не соответствующими статусу!

— Да, думаю, к весне зелени добавить. — Пётр Алексеевич невозмутимо кивает и откладывает в сторону стопку бумаг. — Ты за этим лично пришёл в мой кабинет? Решил переквалифицироваться в дизайнера? Сомнительная затея. Тебе больше подойдёт должность какого-нибудь креативного продюсера. Будешь создавать шоу для масс, накачиваться их энергией…

— Только если ты будешь клоуном с микрофоном, который со сцены шутки шутит. — Влад закатывает глаза и садится на стул.

— Неплохая идея. — Пётр Алексеевич кивает. — Выкладывай, дорогой. Очередное пророчество откопал, которое вот-вот сбудется, или за ведьму всё ещё беспокоишься.

Влад с нескрываемым презрением цокает. Светлые. Думают, что они здесь главные, самые умные, самые правильные, а на деле держат у себя гадость, которую следовало ещё в первые секунды добить и забыть. Но нет же! Добренькие! Всех залечить, на ноги поставить, оба офиса подставить…

— Здесь, — Влад кладёт на стол камень, который ему отдал Денис, — отпечатки энергий Тернитасова и Котовой. Опережая твои язвительные комментарии, скажу, что они отличаются от тех, которые сдавали официально.

— Откуда? — Пётр Алексеевич хмурится, мгновенно подбирается и ведёт рукой над камнем, проверяя, не подсунули ли ему заговорённую гадость. — Оксан, принеси, пожалуйста, образцы энергий Тернитасова и Котовой. И всё, что по ним есть.

— С твоего офиса, Петь. — Влад усмехается, наслаждаясь его дёрнувшимся глазом. — Странно, что не ты ко мне пришёл с этим.

— Ты подсадил ко мне крысу. — Пётр Алексеевич осуждающе смотрит, пока камень медленно подползает к нему поближе. Не рискует трогать руками.

— А ты ко мне нет? — Влад вопросительно выгибает бровь.

Волевой едва заметно морщится и сосредотачивает внимание на камне. Вот и поговорили. Вечно эти Светлые пытаются казаться лучше, чем они есть. Зато когда начинаешь играть по их схеме, то сразу вопят как ненормальные «это неправильно, так делать нельзя»… Хорошо хоть у Волевого хватает мозгов и достоинства не устраивать лекции о морали, когда сам её даже не касался.

— Это не аргумент. — Пётр Алексеевич отрывается от камня и благодарно улыбается зашедшей Оксане, которая быстро кладёт две папки на стол и выходит. — Я таких подлогов с десяток прямо сейчас без проблем сделаю. Всего лишь странный налёт. К тому же, едва заметный.

— Поэтому я здесь. — Влад жмёт плечами и вытягивает руку, над которой вспыхивает чёрный огонёк. — Я, Князев Владислав Владимирович, Тёмный маг вне рангов, собираюсь погрузиться на нижние слои подпространства, что эквивалентно использованию магии первого ранга. Требую от Волевого Петра Алексеевича, Светлого мага вне рангов, ответного погружения того же уровня. Таким образом мы, Тьма и Свет, не нарушим баланса, который обязаны соблюдать в рамках Кодекса.

— Сделка, значит. — Пётр Алексеевич качает головой, а потом тоже вытягивает руку, над которой вспыхивает белый огонёк. — Я принимаю твоё предложение, Тёмный. Все действия свершатся здесь и сейчас.

Огоньки, без какого-либо энтузиазма, взметаются вверх, переплетаясь под потолком. Они не смешиваются. Скручиваются в плотную спираль и взрываются, оставляя в воздухе аромат озона. Сделки между магами — вещь достаточно частая, ибо никто не хочет нарваться на пакость, когда свою силу потратил на совершенно другое, а потом ещё и от начальства выговор получить. Сделки же между главами Стражей — совсем другое. Слишком редко возникали ситуации, в которых требовались одинаковые действия от обеих сторон. Ещё реже возникало желание сливать возможность использовать магию высших рангов на абсолютно бесполезные для одной из сторон вещи. Значит, не считает Волевой это всё подлогом. Значит, и сам чувствует что-то неладное…

— За ручки возьмёмся или без романтики? — Влад берёт папку Тернитасова и открывает её, быстро пролистывая. Специфической информации там нет, идентичная копия хранится в офисе Тьмы, а вот освежить память не помешает.

— Ещё обняться предложи. — Пётр Алексеевич открыто морщится и вновь смотрит на камень.

А Влад подтягивает к себе папку с информацией по Есении. Им в офис успели принести все материалы, но Влад не открывал и не просматривал. Решил оставить на десерт. И правильно сделал. Есения, милейшая фамильярша по мнению Светлых, настолько нагло наврала самим Судьям, что впору памятник ставить в её честь. Сто пятьдесят лет ей, как же. И жила-то, оказывается, тихо-мирно под Винетой, а потом в Московию решила переехать да наткнулась на негодяев, что все документы забрали…

— Это ещё что такое… — Пётр Алексеевич хмурится, явно спускаясь глубже в подпространство.

Влад, решая лично взглянуть на причину шока коллеги, привстаёт, чтобы удобнее было смотреть, и сосредотачивает внимание на камне. Запечатлённая энергия выглядит как обыкновенная переливающаяся клякса. По смеси и соотношению цветов можно без проблем определить мага или фамильяра, с кого «записали» использованную энергию. Она, как отпечаток пальца — уникальна. У Тёмных магов преобладали тёмные оттенки, часто грязные. У Светлых, соответственно, светлые. Существовали также маги, у которых соотношения были примерно равны.

У Тернитасова отпечаток ожидаемо отливал светлыми цветами на верхних уровнях. У Есении пропорции были равны, что тоже не вызывало особого удивления. Почти все фамильяры — универсальны. А вот если спускаться глубже… Едва заметный чужеродный отблеск становился всё отчётливее. Он как налёт покрывал каждую разноцветную ниточку. Хотя энергия, что у магов, что у фамильяров, на всех уровнях должна выглядеть одинаково. Не зависит её соотношение от уровня силы. У Есении, кроме сильнее нарастающего налёта, ничего не менялось. Идеальный баланс. А вот у Арсения с каждым слоем соотношение энергии уравнивалось, причём тёмные оттенки становились ярче, словно Свет ему не родной. Влад видел однажды такую картину у переученного мага. Тот изначально примкнул к Тьме, обладая практически равным соотношением, а затем ушёл к Свету, и какое-то время тёмные цвета в его отпечатке казались ярче, но общую картину не меняли. У Арсения же она кардинально менялась. Вопреки всем нормам и законам.

— Скажи, что ты уже видел такое раньше. — Влад сглатывает, не в силах оторваться от яркого однородного голубого «налёта», который практически полностью перекрывал собой все остальные цвета.

— Я сомневаюсь, что даже Судьи такое видели… — Пётр Алексеевич качает головой и выплывает из подпространства. — Такого просто… Не должно существовать. Энергия не бывает настолько однородной. И не покрывает собой другую…

— Пророчество. — Влад выплывает следом, сдерживая ликующее и весьма раздражённое «я же говорил». — Истинная Сила.

— Слишком много несостыковок. — Пётр Алексеевич хмурится, барабаня пальцами по столу.

— Слишком много их здесь. — Влад подцепляет Есеньевскую папку и перекидывает её поближе к Волевому. — Сто пятьдесят лет? И ты поверил?

— Нет, конечно. — Пётр Алексеевич закатывает глаза, цокая. — По всем признакам она — Баюн. Та самая, да. Не заметил, пока в подвалах держал?

— То есть ты, прекрасно понимая, что рядом ходит не фамильярша, а, Тьма её побери, Баюн, преспокойненько сидел и ждал, пока та восстановит силы?! — Влад выпрямляется, грозной тучей нависая над Волевым.

— Ещё и помогал. — Пётр Алексеевич морщится и лёгким движением руки усаживает Влада обратно на стул. — Не люблю, когда обзор загораживают.

— Допомогался. — Влад дёргает руками, словно стряхивая чужое воздействие, и садится удобнее. Злость злостью, но в чужом кабинете лучше не спорить с хозяином. К тому же, личное ещё успеют выяснить, а сначала нужно с парочкой опасных существ разобраться. — Где Тернитасов с этим зверьём?

— Выходной сегодня взяли. — Пётр Алексеевич жмёт плечами в ответ на вопросительно-возмущённый взгляд Влада.

— Замечательно. Ещё скажи, что против их ареста.

— Надо же… — Пётр Алексеевич удивлённо вскидывает брови. — Не со смертной казни начал.

— Я бы ей закончил ещё неделю назад, не будь ты таким… — Влад раздражённо машет рукой. — Всё равно заведёшь свою шарманку о том, что сначала нужно убедиться. Для тебя же не аргумент, что пока мы здесь общаемся, они могут наращивать мощь и готовиться к уничтожению мира!

— Дома они. Поднимай своих, а я своих предупрежу. Берём тихо и без шума. — Пётр Алексеевич тяжело вздыхает и тут же хмурится. — Хотя погоди… Недалеко от офиса чувствую.

Временное обиталище Арсения и Есении. Позднее утро.

Арсений лениво потягивается на кровати, откладывая книжку в сторону, и смотрит на Есению, которая всё ещё спала на другой половине, свернувшись в человеческий комочек под пледом. Ноябрьский ветер лениво шевелил закрытые шторы, а им совсем не холодно — Арсений, после того, как они вернули прежний уровень энергии и осторожно ещё немного подсобрали, вновь практиковался со стихиями, и сейчас они лежали под воздушным куполом, который пропускал свежий воздух, а холод оставлял где-то снаружи.

Вздохнув, Арсений прикрывает глаза и видит что-то такое светлое… Огромный дуб, за ним лес густой, но совсем не страшный, за лесом горы, с другой стороны пляж песочный, много цветов, тихое приятное пение птиц и бескрайнее спокойствие. Защищённость. Безопасность. Свобода. И много-много разных существ, равных по силе. Арсений откуда-то знает это место. Не по рассказам, не по подглядываниям, а словно сам ходил по мягкой земле, подставлял лицо под солнечные лучи, вдыхал тёплый воздух, наполненный энергией… Арсений не просто видел или слышал про Буян. Он знает, как ощущается это место…

— Ты ловишь мои ощущения. — Есения сонно бурчит откуда-то из пледа. — Не придумывай.

— Хорошо. — Арсений усмехается и широко зевает.

Он, если честно, ещё не разобрался, как работает их связь. Да и спать они легли после того, как энергии напитались, не до разбирательств было. Хотя Есения успела рассказать что-то ну слишком умное про чувствование. Арсений из всей её десятиминутной лекции понял только то, что всё на двоих — абсолютная норма при налаженной связи. А ещё то, что если тыкнуть Есению пальцем в коленку, то это не будет ощущаться точно так же. Арсений проверил. Это вообще никак не ощутилось. Да и чтение мыслей пока казалось чем-то не сильно полезным, ибо улавливал Арсений что-то не сильно связное, вялотекущее и совсем не запоминающееся. Вот как человека, залипнувшего в стену, спросить «о чём ты сейчас думал». Он только моргнёт и вряд ли найдётся с ответом, ибо думал сразу обо всём и ни о чём одновременно.

— Привыкнешь. — Есения потягивается, разворачиваясь из комочка, и смотрит на часы. — Ого… Мы в офисе уже часа три как…

— У нас выходной. — Арсений, не вставая с кровати, прикрывает форточку и начинает подогревать воздух за пределами купола. — Я вчера Серёжу с Дашей предупредил, сказал, что ты мне здесь поможешь к экзамену по боевой магии подготовиться.

— Как продумано… — Есения усмехается, садясь на кровати. — Завтракать… Или уже обедать… Не важно. Будешь?

— Буду. — Арсений с улыбкой кивает.

Энергия вокруг будто бы смирилась с тем, что здесь происходит, и перестала сходить с ума, концентрируясь в опасных количествах. Есения как-то умно это вчера объясняла, точнее, честно пыталась объяснять, пока Арсений проверял, насколько далеко можно зайти, чтобы не вызвать энергетический бум. И всё, что он смог точно понять, так это то, что проблематичны только первые разы, когда начинаешь использовать магию стихий и внешнюю энергию. А потом тело настраивается и само начинает перенаправлять энергию так, чтобы та не собиралась в кучу.

Арсений не совсем понял, как именно, но главное, что оно работало, и лампочки больше не взрывались. Энергия и сейчас прилипала тоже. Арсений уже начинал сомневаться в том, что их вместимость ограничена, ибо на свой около третий ранг он добрал энергии ещё вчера. И перешагнул его, особо не заметив. А Есения подумала, да насыпала сверху, пробив очередной потолок возможностей. Точнее, специально влила побольше энергии в Арсения, чтобы уложить её аккуратненько до того, как накроет внезапным приливом.

Барьер всё ещё оставался на месте. Арсений его видел, чувствовал, но ощущался он как-то иначе после вчерашнего. Не сдерживающее поле, а оберегающее. Не то, что может в любой момент дать трещину и сжечь оболочку, а что-то подконтрольное, то, чем можно управлять. А ещё Арсений прекрасно осознавал сейчас, что Есения совершенно спокойно и ментально расслаблена. Чувствует, что порядок, что никуда не нужно будет подрываться в следующую секунду, не переживает из-за незнания. Приятный штиль и их собственный тихий мирок, окружённый стенами этой комнаты. Теперь всё ощущалось предельно правильно. Словно они давным-давно были созданы друг для друга кем-то могущественным, сильным, мудрым. Тем, кто точно знал, что их союз принесёт пользу миру, а не разрушение.

— А Баба Яга существует? — Арсений заходит на кухню, где Есения уже вовсю колдует с едой.

Сквозь вселенское спокойствие и умиротворение до сознания Арсения всё же долетает волнующий со вчерашнего дня вопрос. С тем, что Есения — Баюн, а у Шило три головы, Арсений как-то смирился. Всё же человеческие сказки не на пустом месте придуманы. А некоторые и вовсе были записью реальных событий. Но действительно существующая Баба Яга? Не собирательный образ ведьмы, не выдуманный персонаж, а вот прям реально существующая?

— Мертва. — Есения оборачивается и хмуро смотрит на Арсения, убавляя огонь.

И у Есении в глазах отблеск огоньков. Буяновских. Чистых. Обычная энергия никогда не бывает однородной — её потоки в атмосфере чем-то напоминают разводы бензина на асфальте. Тёмное смешивается со Светлым. Радость с горечью, злость с любовью, нежность с ненавистью. Всё имеет свой отблеск. А на выходе — каша. Буяновский огонёк умудрялся ни с чем не смешиваться, всегда сияя нежно-голубым. Кажется, это было связано с тем, что остров буквально вытащили из воды, которая отражала чистейшее небо. А может с тем, что энергия там изначально была однородной и включала в себя сразу всё. Как человеческий кофе «3 в 1», только «всё в 1». На большой же земле потоки так и оставались отдельными.

— Хм… — Арсений улыбается, замечая на лице Есении вопросительную озадаченность, пока в голове складывается осознание, что мир несколько теснее и забавнее, чем он думал, и продолжает, не дожидаясь, когда Есения озвучит вопрос, который уже начинает формироваться в её голове. — Я когда был внизу, слышал голос. Он говорил найти Ягу и вернуть камень Горынычу.

— Она мертва. — Есения возвращается к готовке. — С тех пор, как улетела с Буяна, от неё ничего не слышно. Либо вернулась обратно, что весьма сомнительно, потому что Буян закрыт, и туда даже я вернуться не могу, либо мертва, что наиболее вероятно.

— В смысле «закрыт»? — Арсений хмурится и идёт доставать тарелки.

— В прямом. — Есения вздыхает, выключая огонь. — Я его не вижу. Не чувствую. И в принципе сомневаюсь, что остров ещё существует. — Она качает головой и смотрит на Арсения, подходя ближе и касаясь его щеки рукой. — Позволишь? Я предельно осторожно. Хочу услышать тот голос и формулировку.

Арсений кивает, прикрывая глаза. Есения могла не уточнять про осторожность, ибо он прекрасно чувствовал, что она хочет коснуться исключительно голоса, который говорил на дне подпространства, не трогая произошедшее и не погружая туда вновь. Арсений, если честно, не особо понимал, как именно Есения собралась это всё проворачивать, ибо на обучении им рассказывали исключительно о поэтапном погружении в чужое прошлое. Как плёнку отмотать назад. Без перескоков. И это весьма неприятно, когда сознание выворачивают наизнанку, заставляя прожить и прочувствовать всё, что происходило до нужного момента. А если уж момент был давно…

Есению Арсений даже не почувствовал, с восхищением смотря в её глаза, и, судя по взгляду насквозь, она была явно не здесь, и слышала тот самый голос, повторяющий «найди Ягу. Верни камень Горынычу». Арсений совершенно не представлял, кому он может принадлежать, а вот Есения, кажется, поняла, ибо внезапно стала мрачнее тучи. Рука её медленно сползла с щеки, а взгляд соскользнул ниже. И уловить получалось только повторяющееся «да ну нет… бред какой-то»…

— Может… — Арсений осторожно берёт Есеньевскую руку в свою. — Жива она? И нам действительно стоит…

— Нет. — Есения качает головой, даже не дослушав. — Это был голос Черномора.

— Того самого? — Арсений хмурится, вспоминая, что Есения успела про него рассказать. — Получается, он мёртв? И значит, что Яги там на дне нет, и…

— Арсений. — Есения качает головой и осторожно убирает свою руку из Арсеньевской. — Его назвали не в честь моря. Это не дядька из сказок, который витязей своих выгуливает и царевн спасает, не забывая ещё и добрым молодцам помогать. Это Чёрный Морок. Чёрный Мор. Маг, который несёт за собой смерть, который путает сознание, после ухода которого, Большая Земля вздохнула свободно, а Буян…

— Ты же говорила, что понимаешь его. — Арсений внимательно прислушивается к ощущениям. Есения не боится, не переживает, но совершенно точно тревожится. — Что он пришёл к вам за помощью, будучи давно в отчаянии…

— Я его прекрасно понимаю, Арс. — Есения вздыхает и перекладывает еду в тарелки. — Сама не святая. И слухи о жестокой кошке-убийце часто совсем не слухи. Иногда выходов других не было, иногда времени на решение другими способами. И я искренне сожалею о многом. Можно было где-то притормозить, где-то договориться, решить мирно, без жертв… А он даже не пытался рассматривать другие варианты. Всегда через силу, всегда через убийства, обманы. Он пришёл за помощью, да. Но не просить, а взять насильно. Заставить нас помогать. Подчиняться, унижаться. И даже то, что в нём практически не было Света — не оправдание. Точнее… — Есения прикрывает глаза, и Арсений чувствует, с каким трудом она уговаривает себя не замолкать. Потому что опять боится задеть триггер. Не хочет повторения и убеждает себя, что его не будет… — Я верила в то, что Тьма себя по-другому не может вести, и это нужно просто принять. И, желательно, избавиться от неё. Ну или попробовать добавить к ней Свет. А потом я встретила одного мага, у которого Света внутри было не больше, чем у Черномора. Сплошная Тьма… — Есения замолкает ненадолго, явно проверяя не случилось ли чего. — Но он не хотел убивать. Понимаешь? Такой же Тёмный, но совершенно иной…

— Есь… — Арсений переставляет тарелки на стол. Есения не хочет об этом говорить и думать, не сейчас. Арсений словно и сам хочет закопаться под одеяло и не высовываться оттуда примерно до лета. — Можем забить. Это всё похоже на какую-то плохую сказку. Пойди туда, сделай это и в конце, если умудришься не умереть и сохранить рассудок, получишь царевну и полцарства в придачу. Покалеченный, с дёргающимся глазом, рядом царевна стоит, которая вообще не стоила подобных усилий…

— И жили они долго и счастливо. — Есения улыбается и, кажется, с облегчением выдыхает.

— Ага, на словах. — Арсений усмехается и ободряюще подмигивает Есении. — А на деле «долго и счастливо» может закончиться так толком и не начавшись. В сказках умело упускают тот факт, что после всех этих подвигов и завоёвываний начинается притирка с бытовыми делами, которую далеко не все переживут.

— Мне не понравится то, что ты сейчас предложишь. — Есения тяжело вздыхает и садится за стол, заглядывая в глаза Арсению.

— Не понравится. — Он кивает. — Но мы, вроде как, давно притёртые, а Яга не факт, что мертва.

— Факт в том, что Черномор никогда не станет помогать по доброте душевной. Яга — не добрая бабулька, а такое же сильное существо как я и Горыныч. А ещё факт в том, что мы — Буяновские — по умолчанию чувствуем родную энергию в других существах. И Ягу я не чувствую уже ох как давно.

— А ещё ты не можешь меня найти, пока лично не увидишь, и Дениса не рассекретила, пока не вывернула его практически наизнанку.

— Ты…

— Сам не слышал, но в памяти отложилось. — Арсений берёт Есеньевскую руку в свои. — Я поисковик, Есь. Дай хотя бы попробовать её найти. Не получится — забьём и будем дальше думать, как избавляться от моих барьеров, не рискуя жизнью. Ну или как жить, не трогая их.

Есения мнётся, опуская взгляд. Арсений чувствует её сомнения и нежелание связываться с Ягой, но причины не понимает, как и мысли уловить не может. Закрылась, засранка. И дело вряд ли в перестраховке. Что-то с Ягой не то. Не нравится она Есении. Максимально странное чувство, когда ты даже не знаешь, что это за существо такое, а внутри «не хочу» бегущей строкой светится. Хотя Арсений хочет её найти. Как минимум, ради того, чтобы своими глазами увидеть увековеченную в сказках. Причём Есения её саму не боится. А вот того, что…

— Арсений. — Есения с осуждением смотрит на него. — Хочешь попробовать — пробуй. Но я очень сильно сомневаюсь в этой затее.

Коротко вздохнув, Есения кладёт руку Арсению на щёку и прикрывает глаза. В целом, образ можно и без касаний передать, но так как-то надёжнее. Арсений и сам прикрывает глаза. В темноте весьма уверенно появляется человеческий образ, на который начинает накладываться энергия. Практически классический отпечаток, только в идеально ровных пропорциях и с голубым налётом.

Кивнув, Арсений отодвигается и сосредотачивается на энергии. В теории всё максимально просто — перебрал магов, у кого совпало, тот и нужен. На практике — только в Московии магов числится около пяти тысяч. А ещё фамильяры. И быть она может совсем не в Московии, а где-нибудь на другом конце света. Или не быть.

Из общей массы Арсений сразу отсекает всех с явным перекосом энергий. Сильно легче не становится, ибо мир всё ещё слишком пестрит энергиями. Качнув головой, Арсений осторожно ныряет чуть глубже. А потом ещё немного. И отпускает образ. На обучении рассказывали о том, что маги высших рангов никогда сами не сканируют территорию, если есть образец искомого. Просто «кидают» его и позволяют «прилипнуть» к оригиналу. Как магниты на стол положить и тихонько толкать друг к другу. Только здесь и толкать не нужно. Притянет откуда угодно, потому что в подпространстве понятие «пространство» отсутствует, как бы странно это не звучало.

— Есь? — Арсений, не выплывая из подпространства, чувствует, как она осторожно касается плеча.

Энергия, которую Есения показала, как образец, «прилипла» к офису Стражей Света. Арсений, не особо веря в то, что такое в принципе возможно, пробегается взглядом по зданию и по присутствующим в нём. С офисом Тьмы такой фокус не вышел бы — защиты не пропустят. Покажут вместо магов пустоту. А в офисе Света вовсю кипела работа. То там, то тут вспыхивала энергия, смешивалась, перетекала между этажами, а необходимая уверенно светилась где-то около кабинета боевых магов…

— Проверим? — Арсений выплывает из подпространства, с надеждой смотря в глаза Есении.

— Ну… Тут уже даже мне интересно. — Есения задумчиво качает головой. — Но сначала поедим. Ты же сможешь движение отследить, в случае чего?

— Думаю да. — Арсений кивает. — Но если она такая же сильная, как и ты…

— Она не закроется. — Есения качает головой. — Если бы хотела, то не показывалась бы. А так… — Она берёт вилку и замирает. — Давай я одна схожу? Мало ли… Драка или подстава какая…

— Вместе идём. Не обсуждается.