Биение истинного сердца

Глава 2. О пропаже, находке и странностях

Главный офис Стражей Света. Медицинский этаж. Два часа ночи.

— Пётр Алексеевич… — Дима прижимает телефон к уху, нервно расхаживая по коридору из стороны в сторону. — Тернитасов пропал!

Ночную тишину нарушают только Димины шаги, да сонное шелестение по ту сторону телефона, усиленное динамиком. Они с Арсением вчера договорились дежурить по очереди, и первым вызвался Тернитасов, сказав, что уснуть в ближайшие часы не сможет точно. Дима был не против, ибо денёк выдался так себе, и покемарить хотя бы пару часиков он мечтал ещё с утра. Проснувшись, он налил себе кофе и пошёл искать Арсения, чтобы отправить того спать. Тишина на этаже внушала спокойствие, и Костин был уверен, что найдёт его где-то возле шестой палаты или, в крайнем случае, уснувшим возле кулера в окружении растворимого кофе. Но Арсения не было ни у кулера, ни в коридоре, нигде его не было. Будто сквозь землю провалился. Дима даже три раза весь этаж обошёл и в палаты свободные заглянул. Не было Арсения.

— Костин… — Пётр Алексеевич тяжело вздыхает. — Два часа ночи… В туалете смотрел?

— Смотрел, конечно, Пётр Алексеевич! — Дима, слишком громко возмутившись, оглядывается по сторонам и продолжает тише. — Весь этаж три раза обошёл. Нет его.

— Может, вышел? — Пётр Алексеевич зевает. — Погуляет да придёт.

— Куда? Я на ночь всегда выходы заклинанием страхую. Если бы кто-то вышел, то я бы узнал.

— Ну а в палате смотрел? — Пётр Алексеевич вздыхает.

— В какой? — Дима хмурится, стоя посреди коридора.

— Костин… — Пётр Алексеевич опять вздыхает. — Ты как ребёнок, ей богу. В палате с фамильяром. И если ты сейчас начнёшь уточнять, с каким именно фамильяром, я тебя прибью.

— Туда не заходил. — Дима встаёт напротив шестой палаты. — Сигнала не было, дверь закрыта…

— Открывай и смотри.

Дима со вздохом и стараясь не закатывать глаза, подходит к двери. Если нырнуть на пятый уровень подпространства, то можно увидеть, как вся поверхность слегка мерцает, словно покрытая инеем. Шестая палата — особенная. Она не просто защищена заклинаниями от незапланированного входа или выхода, она построена на магии. Каждый кирпичик, её окружающий, пропитан защитными заклинаниями. Не подсмотреть, не подслушать, не сломать, не сбежать. Даже дверь снаружи не увидеть, если Пётр Алексеевич отвод глаз не снимет, или не разрешит видеть.

Вчера перед уходом он вернул всю защиту на место и оставил видимость только для Димы и Арсения. Зачем и почему второго фамильяра так не охраняли, он не знал, но за годы службы у Света, Костин привык не задавать лишних вопросов. Если уж сам — важный палец вверх — Пётр Алексеевич что-то делает, значит, нужно именно так и никак иначе. Поговаривают, что он, как маг вне категорий и рангов, способен погружаться в подпространство настолько глубоко, что может видеть прошлое и будущее не только этой реальности, но и всех остальных существующих. Соответственно, и различные исходы тех или иных действий он также знает заранее. Дима весьма скептически относился к таким слухам, ведь знай он всё наперёд, то и войн между Светом и Тьмой не происходило бы. Да и скучно, наверное, жить, когда знаешь абсолютно всё…

Осторожно взявшись за ручку, Костин открывает дверь. Заклинания, её охраняющие, к счастью, не сбоят и пропускают сразу, моментально считав ауру желающего зайти. Внутри царит полумрак, освещаемый лишь лунным светом, проникающим сквозь незашторенное окно, да тусклой желтоватой полоской, образовавшейся из-за приоткрытой двери. Дима поправляет на всякий случай очки, но всё равно видит лишь очертания предметов и две яркие точки посреди палаты, что словно зеркала отражают ночное коридорное освещение.

— Пётр Алексеевич… — Дима переходит на шёпот и нервно сглатывает. — Он на меня смотрит…

— Кто? — Пётр Алексеевич зевает. — Тернитасов?

— Нет… — Дима, словно заворожённый, не отрывает взгляд от ярких точек, окружённых всепоглощающей тьмой. — Фамильяр.

— Ну смотрит и смотрит, Свет с тобой. — Пётр Алексеевич чем-то шуршит. — Поверь, в данный момент я точно так же бы на тебя смотрел, Костин. Тернитасов там?

Дима, с трудом перестав смотреть в яркие точки, но всё равно стараясь держать их в поле зрения, осматривает палату. Вчерашний бедлам никто так и не убрал, поэтому Костину приходилось прилагать все свои усилия, чтобы не спутать Арсения с валяющейся тумбочкой, или упавшим шкафчиком. На куче у койки Димин взгляд притормозил. Там вроде можно было различить руку, которая лежала на матрасе рядом с головой, и остальное тело, которое то ли сидело, то ли ещё что на полу, и было, кажется, прикрыто пледом. Костин сделал шаг вперёд, чтобы подойти поближе и убедиться наверняка, но всепоглощающая тьма с двумя яркими точками начала тихо, но весьма угрожающе рычать.

— Пётр Алексеевич, он рычит. — Дима отступил назад, решая не связываться с тьмой.

— Тернитасов?

— Фамильяр.

— Костин… — Пётр Алексеевич в который раз тяжело вздохнул. — Прекрати называть её в мужском роде. Тернитасов там?

— Вроде… — Дима попробовал ещё раз шагнуть к вроде-как-Арсению, но тьма вновь зарычала. — Темно, Пётр Алексеевич.

— Так посмотри сквозь подпространство! — Главный Страж Света явно начинал злиться. — Заодно глянь, живой или уже не очень.

Дима кивнул сам себе и прикрыл глаза, опускаясь в подпространство. Ауры были видны уже на седьмых-восьмых уровнях. Они выглядели как слабое свечение кожи. У кого-то аура была светлой, у кого-то в красных тонах, у кого-то с зелёным оттенком, могла отливать фиолетовым или синим, а могла и вовсе переливаться разными цветами. Арсеньева аура, обычно серая, сейчас слабо вспыхивала синим в такт биению сердца. Дима такое уже видел у тех, кто находится в крепкой связке со своим фамильяром или в момент подпитки мага. Но у Арсения не было фамильяра. Да и никто его сейчас не питал. Нахмурившись, Костин перевёл взгляд на фамильяра и опустился ниже в подпространство. Их ауры можно было разглядеть только на четвёртом уровне. Однако сейчас Дима не видел вообще ничего. Пустота. Тишина. Даже отблеска силы, что вчера вливал в неё Арсений, и той не было.

— Пётр Алексеевич. — Дима открывает глаза, вновь натыкаясь на две яркие точки, которые будто хотят его загипнотизировать. — У Арсения с аурой что-то не то. А у фамильяра я её вообще не вижу.

— Костин, ты Тернитасова нашёл? Нашёл. Оставь как есть и иди сам отдохни.

— Но, Пётр Алексеевич…

— Сейчас отправишься в сказочное приключение, осквернять мир фаянсовых изделий.

— Понял. Оставить как есть и отдохнуть. — Дима, всё ещё не отводя глаз от пары ярких точек, кивает. — Спокойной ночи, Пётр Алексеевич.

Дима убирает телефон в карман и пробует ещё раз шагнуть в сторону Арсения. На этот раз рычание сменяется шипением, и Костин шустренько встаёт там, где стоял. Если бы не вчерашняя общая нелюдимость девушки-фамильяра, то Дима решил бы, что она охраняет Арсения. А так… Бред. Тернитасов просто спит и угрозы не представляет, а если Дима подойдёт, то разбудит его, и двое на одну уже опасно. Да и то странное мерцание ауры скорее всего просто следствие вечерней передачи силы. Отголоски энергии Петра Алексеевича. Странно, правда, что остался только синий след, который связан с интуицией и эмоциональной глубиной или связью, если речь идёт о контакте мага и фамильяра… Ещё и пульсировал, хотя чужое обычно оседает словно налёт…

Дима прикрывает глаза, вздыхая, и открывает их, собираясь уходить, но взгляд будто цепляется за какую-то тоненькую ниточку, которая тянется между Арсением и всепоглощающей тьмой. Костин моргает, протирая глаза и… Больше не видит этой самой ниточки. Показалось, видимо. Прав Пётр Алексеевич. Отдыхать надо больше, а не гулять посреди ночи по чужим палатам. Абсурд ведь. Видимая связь между магом и фамильяром не возникает мгновенно. Её налаживать нужно, взращивать, а это иногда требует десятилетий. И речь не только о нитях, связывающих сквозь расстояние, но ещё и про ауры. Фамильяру нужно влить в мага приличное количество силы, прежде чем аура примет инородное. А тут и вовсе Арсений вливал. Дима со вздохом качает головой и окончательно выходит из палаты.

Мокрый лес за новым районом панельных девятиэтажек. Два часа ночи. Кто-то спит, а кто-то Птахов и остальные бедолаги, попавшие под горячую руку Влада.

— Видишь чё?

Птахов уже даже не пытается открывать глаза. Влажная трава, на которой он сидит, и ствол дерева под спиной кажутся самым удобным креслом. Руслан мирно посапывает, лёжа рядом, Голубев кидается шишками в тепловой купол, который сам же натянул над ними, собака Эмиля делает уже тысячный круг по лесу, пытаясь что-то обнаружить, а Эмиль…

— Помолчи. — Он вглядывается в месиво из грязи, волосинок, травы, камешков-артефактов и прочей гадости.

Усталость всё ещё не свалила их только благодаря заклинаниям бодрости, нашёптанным в термосы с кофе. Штука весьма поганая, ибо последствия весьма неприятные, но это совершенно точно лучше, чем попадать под гнев Владислава Владимировича. Тот в гневе страшен. А уж о его любви отправлять провинившихся чистить камеры, где сидели другие провинившиеся, но покрупнее, или работать чистильщиками туалетов, даже вспоминать не стоит. Птахов, когда только попал к Стражам Тьмы, прошёл через все круги ада. Начиная с камер фамильяров, которых насильно держали в животной сути, заканчивая отскребанием толстого слоя грязи неприятного происхождения, в одной из квартир, которые предоставлялись тем, кто своих не имел. Позже в этой же квартире его и поселили.

— Танцуйте. — Эмиль хватает пальцами один из камушков и поднимает над головой.

— Ты её нашёл?! — Птахов распахивает глаза и отрывается от дерева.

— И да, и нет. — Эмиль кидает камешек Птахову. — Фамильяршу не нашёл, но всплеск энергии засёк. То ли сама чего использовала, то ли кто из магов помог. Светлых. Пусть Князев с ними разбирается.

— Да зачем мне твоя энергия?! — Птахов вскакивает на ноги. Та грязь ему всё ещё иногда снится, и вновь отдирать это всё от ковра как-то не очень хочется. — Мне. Нужно. Место.

— А больше ничего не хочешь?! — Эмиль поднимается следом. — Что мог — сделал. Местоположение тебе не скажет даже Князев. Я без понятия, как Светлые это провернули, но её не видно. Совсем. Даже следа не оставила. И шерсть твоя не помогает.

— Не существует существ, от которых не фонит энергией! — Птахов озлобленно сунул камушек в карман. — Да даже от неживого фонит остаточным!

— По легендам существуют. — Руслан лениво разлепляет глаза и садится. Он единственный, кто решил не баловаться адским кофе. — Про Кота-Баюна слышали?

— Ой… — Птахов закатывает глаза. — Про Бабу Ягу ещё вспомни. Леге-енд ходило, боялись все. А по факту обычная тёмная ведьма, не выше пятого ранга.

— Так то без кота было. — Голубев усмехнулся и кинул ещё одну шишку. — А Баюн этот по легендам самому дьяволу принадлежал. Сказки тому рассказывал, а питался душами и плотью несчастных, что попадали в его лапы. Огромные такие, с железными когтями. И сам Баюн, говорят, мудрее Князева и Волевого вместе взятых.

— Ага. — Руслан довольно кивает. — А ещё он живой, но обитает в царстве мёртвых, оттого и энергии от него никакой не идёт.

— Оставьте это Шрёдингеру. — Птахов злобно осматривает всех присутствующих, хватает с травы рюкзак и идёт в сторону выхода из леса. — К тому же, Баюн - кот. А у нас тут кошка. Идите по домам. Завтра с утра чтоб не опаздывали!

Главный офис Стражей Света. Медицинский этаж. Где-то около полуночи.

Арсений допивает кофе, выкидывает стаканчик в урну и осматривает коридор. Удивительно, но при ночном освещении он не выглядит зловеще, как большинство больничных коридоров. Здесь тихо. И весьма спокойно. Не пищат аппараты, не фонит болью и смертью. В офисе в целом ночью хорошо. Почти все разбегаются уже к семи вечера, остатки разбредаются к девяти. Остаётся только человек пять-десять на случай, если у патруля случится что-то внезапное. Арсений редко остаётся на ночь в связи со своей абсолютнейшей бесполезностью. Ну что может потребоваться от слабого мага-поисковика? Патрули ходят с маячками и их местоположение отслеживают компьютеры. Срочной работы у него обычно не бывает. Ищет всякие мелочи, которые не особо повлияют на баланс сил, если их вдруг Тёмные первыми обнаружат. Арсений — совершенно обыкновенный винтик в огромной машине. Не важный и легко поддающийся замене.

В одной из палат слышится тихий смех, и Арсений, недолго думая, решает, что, как минимум, стоит проверить. Как максимум, присоединиться, чтобы не помереть со скуки, расхаживая взад-вперёд и гипнотизируя взглядом палату с котодемоном. Арсения туда вроде и тянет посмотреть на чудо заморское, но, с другой стороны, становиться чьим-то обедом или просто разорванным на куски в планы не входило совершенно. Тихонько приоткрыв дверь, Арсений с удивлением распахивает глаза и заходит уже нормально, обращая на себя внимание совсем не единственного, как он думал, обитателя палаты.

— Привет. — Катя лучезарно улыбается Арсению, сидя возле койки на стуле.

— Привет… — Арсений, в небольшой растерянности, прикрывает за собой дверь.

Катя, слегка смущённо, переглядывается с парнем, которого сегодня избивали пару ведьмаков. Выглядит он вполне живым и совершенно не побитым, будто прошло не несколько часов, а как минимум пару дней. Фамильяры регенерируются достаточно быстро, конечно, но всё же не настолько, чтобы после хорошей такой драки выглядеть свежим, как после санатория. Да ещё и что-то странное чувствовалось в воздухе. Такое, что Арсений совершенно точно когда-то уже ощущал, но никак не мог вспомнить, где именно.

— Мы как-то не познакомились. — Он подходит ближе и протягивает руку фамильяру. — Арсений, отдел поиска, пятый ранг.

— Юра. — Парень жмёт протянутую руку. — Фамильяр. Спасибо тебе. Ну, что не проехал мимо.

— Да… — Арсений чешет затылок. — Не за что. Любой Страж Света сделал бы так же. А чего они тебя?

— Тёмные. — Юра фырчит себе под нос. — Хотели взять энергию силой.

— Ага. — Катя активно кивает. — А Юра молодец. Отбивался от них, даже несмотря на то, что их было в два раза больше! Вот поймают этих… нелюдей, пусть сразу к Судьям отправляют, отвечать по всем законам. А то ишь! Распоясались! Средь бела дня на улице нападают! Будто им своих несчастных мало. Кстати, надо бы Судьям ещё рассказать о том, что тёмные с фамильярами плохо обращаются…

Арсений со вздохом берёт стул и садится, переглядываясь с Юрой. Тот явно тоже не фанатеет от бесконечной женской болтовни обо всём и ни о чём одновременно, но на лице у него полная готовность слушать её столько, сколько потребуется. И не с безысходностью, с какой слушает Арсений, а будто с каким-то умилённым снисхождением, смешанным с восторгом. Тернитасов с таким видом слушал свою бывшую девушку, будучи ещё не идентифицированным магом. Болтает уже полчаса о чём-то, что можно было уместить в пару предложений, а в ушах словно музыка из её голоса. И она это с таким воодушевлением болтает, что и Арсению хорошо, хотя не особо-то и нужно. Да и не сильно интересно, если уж совсем честно, но прерывать не хочется совсем.

— Ты же согласен со мной, Арсений? — Катя поворачивается к нему, всем своим видом изображая вопрос вселенской важности.

— Ну… — Тернитасов глупо моргает, ибо вообще потерял нить повествования, но на всякий случай кивает. — Да.

Катю, судя по тому, что она продолжает болтать, повернувшись к Юре, такой ответ более чем устроил, и Арсений с облегчением выдыхает. Угадал. Хоть в чём-то удача повернулась к нему лицом. Юра с Катей так смотрят друг на друга, что дыхание перехватывает от невозможности происходящего. Они ведь всего лишь поехали за фамильяром, а вышло так, что буквально столкнулись в нужном месте, в нужное время. Арсений честно, искренне и совершенно по-доброму завидовал этим двоим. Фамильяры — существа весьма универсальные, как и маги, впрочем. Но иногда срабатывает что-то такое, что в людском мире зовут судьбой или родственными душами. Когда со всеми хорошо, но с одним конкретным человеком чуть лучше, есть понимание с полувзгляда и мысли текут в одном направлении.

От этих двоих даже воздух будто бы теплее становится и уютнее. Хотя, почему «будто бы»? Энергетические поля вовсе не шутка и не выдумка сумасшедших. Чем выше ранг у мага, тем сильнее он может влиять на поле вокруг себя, и тем сильнее чувствует поля остальных. А ещё, поговаривают, что маги высших уровней могут предчувствовать те или иные события. Энергетические поля всегда находятся в движении. Переплетаются, смешиваются, сталкиваются. И абсолютно всегда перед каким-либо событием есть предпосылки к тому, что оно произойдёт. И чем ближе, тем сильнее энергия стекается в одном направлении.

Для Арсения это всё до сих пор является полнейшей теорией. Да, что-то почувствовать на интуитивном уровне он изредка может, но так, чтобы в энергетических хитросплетениях разбираться? Нет уж. Это как пытаться расплести намертво связанные в один огромный ком тонкие ниточки. Можно, разумеется. Лет так за двести. Не критичный срок для мага, но убивать столько времени на бесполезную фигню…

Бам!

За стенкой что-то громко падает, и Арсений вздрагивает, не ожидая услышать что-либо подобное среди ночного спокойствия. Юра странно косится на стену, и даже Катя замолкает, прислушиваясь. Кроме того звука больше ничего не слышно и это начинает беспокоить.

— А чего это там? — Катя кивает на стену, за которой всё ещё тишина. — Там же вроде ничего нет…

— Пойду, проверю. — Арсений медленно встаёт со стула, раздумывая, стоит ли соваться туда, где сейчас тишина. Ну, мало ли чего там упало…

— С тобой сходить? — Юра тоже подрывается встать, но Арсений машет рукой, останавливая.

— Не стоит.

Катя с Юрой понимающе и немного с облегчением кивают. Арсению бы их облегчение… Это ведь для них там за стенкой нет никого и ничего. А он-то видел те глаза, полные страха и ненависти ко всему живому. Вдруг эта кошка специально шкаф уронила, чтобы Арсений пришёл, а потом его цап и съесть… Со страхом внутри Тернитасов выходит из палаты, в которой обитает Юра, и подходит к палате с демоном. Из-за двери по-прежнему не доносится ни звука, а внутри Арсения ещё и тревога разрастается. Вдруг там не обед запланировался, а случилось чего?

Вдохнув побольше воздуха, Арсений распахивает дверь, в полной готовности принимать удар когтями. Он даже зажмурился. Секунда, две, три и… ничего не происходит. Арсений с опаской приоткрывает один глаз, затем второй и почти роняет челюсть на пол. Лунный свет из окна подсвечивает бледную кожу с множеством ран и ссадин, отбрасывает тени на выступающие позвонки, выхватывает многочисленные родинки, которые рассыпаны словно звёзды на небе. От ужасающей эстетики у Арсения перехватывает дыхание. На ватных ногах он идёт к телу, что лежит на полу и почти не дышит. Притрагиваться страшно, но Тернитасов направляет немного энергии в кончики пальцев и касается прохладной кожи. Тёмные ресницы девушки-фамильяра слегка подрагивают, словно она спит и видит кошмар, губы сжаты, как и кулаки, и вся она как камень: мышцы напряжены настолько, что Арсений даже и не подозревал о том, что такое возможно.

Энергия медленно растекается по коже, слегка подсвечивая её, и тут же будто впитывается. Арсений, если честно, совершенно не представляет, что делать дальше. Влить столько же энергии, как вечером, он не сможет, ибо нет поддержки Петра Алексеевича, а свои запасы совсем не безграничны. Поднять и переложить на кровать тоже весьма сомнительная идея, потому что Арсеньево телосложение, как и запасы энергии, оставляет желать лучшего. Оставлять на месте — бред. Петра Алексеевича вызванивать? Так тот пока доедет…

От размышлений Арсения отрывает тихий стон и слабые шевеления. На всякий случай он вновь зажмуривается. Одного превращения с массовым разрушением палаты хватило, чтобы заранее готовиться к самому худшему. С опаской Тернитасов приоткрывает один глаз и мысленно крестится, потому что натыкается на внимательный взгляд голубых глаз. Благо, что человеческих. Открыв второй глаз, Арсений медленно убирает руку от тела — в голубых глазах так и читается «одно неосторожное движение, и ты труп».

— Я это… — Арсений прочищает горло, не зная, куда деть руку, которую от тела-то убрал, но так и не опустил до конца. — Услышал, что ты… Вы упали. Ну и это… Помочь пришёл, все дела. Я Арсений. Арсений Тернитасов. Пятый ранг, поисковой отдел. Вчера силой помогал.

— Уходи. — Девушка отворачивается от Арсения и пытается опереться руками об пол, чтобы встать.

— Сначала помогу. — Арсений быстро встаёт на ноги и протягивает руки. — У меня приказ. Давайте помогу добраться до кровати и подпитаю, на сколько смогу. Вам сейчас лучше в животной сути быть.

— Сама. — Девушка с явным недовольством фыркает.

Арсения так и тянет фыркнуть в ответ, но он сдерживается, прекрасно помня вчерашнее. Не отходя далеко, чтобы в случае чего подстраховать, он осторожно рассматривает пострадавшую. Тёмные волосы спутанной копной прикрывают слишком худые плечи. Бледная кожа усыпана некрасивыми ранами, которые очень хочется залечить, но Арсений вряд ли способен на подобное. И откормить её очень хочется, а то ну слишком уж худая. Зато кошачьи уши из волос больше не торчат, что не может не радовать.

Девушка еле-еле садится, опираясь на дрожащие руки, и Арсений, решая, что лучше получит по лицу и услышит о себе много неприятного, чем позволит упасть, обходит её со спины и подхватывает, приподнимая. Отбиваться она, к счастью, не пытается, и спустя целую вечность, состоящую из пыхтений и попыток не навредить ещё сильнее, Арсений-таки дотаскивает её до кровати и сажает на неё, тяжело выдыхая, а затем ещё и укладывает поудобнее, укрывая одеялом, чтобы не замёрзла.

— Может, Диму позвать? — Арсений отходит в сторону. — Третий ранг, лекарь.

— Не поможет. — Девушка прикрывает глаза и тяжело выдыхает.

— Тогда Петра Алексеевича вызову. — Арсений тянется рукой к карману, в котором лежит телефон. — Подпитаем, как вечером. Вам надо обратно в животную суть.

— Твоей. Хватит.

Арсений замирает с телефоном в руке. Здравый смысл требует вызвонить Петра Алексеевича и разбудить Диму, потому что сам он в медицине абсолютный ноль. Арсений даже свои синяки не всегда может затянуть. А тут фамильяр. Под охраной от Тёмных и неразглашением среди абсолютно всех. Кажется, Арсений должен был вызвонить Петра Алексеевича ещё перед тем, как зашёл в палату… Но внутри что-то говорит не делать этого, а просто послушать девушку и подпитать тем, что есть. Ещё и интуиция, которая в обычное время в основном молчит, сейчас будто подсказывает, что всё будет в порядке и нечего народ тормошить…

Со вздохом Арсений убирает телефон обратно, обходит койку и садится на пол, протягивая руку к девушке и пальцами касаясь её кожи. Экстренной подпитки, вроде, не требуется, поэтому Арсений направляет медленный поток энергии через кончики пальцев. Говорят, так даже лучше, чем сразу много…

Ресторан в центре Московии. Дальний столик в углу. Около восьми вечера.

— Здравствуй, дорогой. — Пётр Алексеевич расплывается в доброжелательной улыбке, подходя к столику, за которым расположился глава Тьмы.

Ресторан был непримечательным, хоть и располагался в одном из самых проходных мест. Люди предпочитали более пафосные, расположенные по соседству, а сюда заходили скорее в виде исключения и такие же любители тишины и покоя.

— Опаздываешь. — Влад без интереса пробегается глазами по главе Света. — Что задержало?

— Работа, сам знаешь. — Пётр Алексеевич садится на стул и машет рукой официанту, чтобы тот не подходил, а принёс как обычно. — Ты хотел о чём-то странном поговорить, если мне память не изменяет.

— Что с моей ведьмой, Пётр Алексеевич? — Влад откидывается на спинку стула. — И с ещё двумя ведьмаками. Твои сегодня гадость на них какую-то наложили. Ответить не хочешь за это?

Пётр Алексеевич внутренне хмыкает. Будь его воля, он бы на всех Тёмных что-нибудь наложил. Тот же понос, к примеру. Впрочем, желание это, скорее всего, весьма взаимно, но Кодекс требует сидеть и играть в вежливость. Пока на какой-либо из сторон не случится весомый перевес…

— За ведьму уже говорил, Владислав Владимирович. — Пётр Алексеевич с улыбкой кивает подошедшему официанту. — Привезут, допросят, отдадут. А вторые, если я не ошибаюсь, избивали фамильяра посреди улицы. Уверен, что хочешь судить моих ребят? Тем более, там новенькая была, только-только на службу заступила, не боевая совсем, ехала с ещё одним моим сотрудником на задание, а тут твои на дороге. Испугалась, девочка, что с неё взять. А вот твои…

Пётр Алексеевич внутренне ликует, замечая, как напрягаются мышцы у Влада. На лице у того вселенское спокойствие, но кулаки явно сжимаются под столом от гнева. Маленькая, но победа. И один спасённый фамильяр в копилку Света.

— Это был наш фамильяр. — Влад с улыбкой на лице, которую будто приклеили туда, отпивает чай.

— Было ваше — стало наше. — Пётр Алексеевич жмёт плечами. — Сам знаешь, что фамильяры не собственность. Захотел — устроился к вам работать, передумал — ушёл в свободное плавание или к нам. Или вы против Кодекса рабство устроили?

— Чушь не неси. — Влад поджимает губы.

— Даже не думал. — Пётр Алексеевич отодвигает от себя тарелку. — Просто ты хотел поговорить о странных вещах, а мы обсуждаем обыденность, до которой нам дела быть не должно.

— Слухи ходят. — Влад выпрямляется, внимательно смотря за каждым движением главы Света. — Говорят, пророчеству скоро срок подходит. Вернётся истинная Сила, а нам всем конец. Не будет больше ни Света, ни Тьмы. Под себя всё заберёт.

— Слухи на то и слухи, Владислав Владимирович. — Пётр Алексеевич качает головой. — Сколько веков живём с тобой, а ещё ни одно пророчество не сбылось.

— Однако, перестраховаться не помешает, как думаешь? — Владислав Владимирович слегка наклоняет голову вбок.

— Не помешает, разумеется. — Пётр Алексеевич с улыбкой кивает. — Ты же знаешь, что я всеми руками за безопасность. Пусть твои ребята приходят, проверяют всё. И мои к тебе заглянут. Отправим завтра с тобой запрос Судьям, пусть рассмотрят, одобрят, сделаем всё официально, да?

— Разумеется…

Главный офис Стражей Света. Медицинский этаж. Кабинет Дмитрия Максимовича. Около пяти утра.

— Димо-он. — Серёжа без стука заваливается в приоткрытую дверь и плюхается на диван с такой силой, что Костин аж подскакивает. — Плесни кофейку, я не могу уже.

— Обалдел? — Дима возмущённо уставился на своего коллегу.

Он присел только минут пять назад. До этого всё прислушивался к происходящему в шестой палате, патрулировал коридор, заполнял документы, до которых всё никак не мог добраться, Катю выгонял из палаты, ибо не положено ночью с больными тусоваться, даже если это теперь твой личный фамильяр. Хватит одного исключения в виде Арсения, который ещё и похрапывал периодически. Дел — уйма, а тут ещё и этот притащился, на диване расселся и кофе требует.

— Не могу больше в допросной торчать. — Серёжа строит глазки как у кота из Шрека. — Ну будь другом, сделай, а? Пожа-алуйста.

Дима недовольно поправляет очки, но всё же встаёт и идёт к шкафу за ещё одной кружкой, а затем к кофемашине. Не мог Костин на него долго и всерьёз злиться, и Куликов об этом знал, ещё и пользовался активно. Благо, что не злоупотреблял. Впрочем, даже если бы и да, то Дима всё равно бы не долго ворчал.

— Чего стряслось? — Костин включает кофемашину, бросая взгляд на друга, который уже развалился на диване.

Лет сорок назад именно Серёжа вытащил Машу из горевшего дома. Тёмные подожгли. Хотели, по их словам, от артефакта избавиться, который был семейной реликвией и перешёл Маше по наследству от бабушки. Тьма знает, зачем им понадобилась слабенькая побрякушка, которая от всяких простуд защищает. Видимо, в очередной раз решили просто подгадить Свету, вот и подожгли. А там Маша была. Молодая девчонка, ещё не идентифицированная. Тогда ситуацию замяли, ведь никто не пострадал, ещё и Свету новый маг-лекарь достался. А Диме жена и лучший друг.

— Ведьму притащили. — Серёжа с улыбкой кивнул, принимая кружку из рук Димы. — Вчера вечером. Понимаешь, да, о которой я говорю? Поносную эту. Отправил на допрос. Думал, щас Макар быстро всё запишет, отчёт составим, до утра ради приличия подержим и отправим к Тёмным, чтоб те сами со своими разбирались.

— А она чего? — Дима двигает Серёжины ноги и садится рядом, изображая на своём лице крайнюю заинтересованность. — Молчит, что ли?

— Да если бы. — Серёжа грустно хмыкает в кружку. — С вечера твердит одно и тоже. Как пластинку заело, ей-богу.

— Не виноватая я? — Дима усмехается, отпивая свой уже остывший кофе.

— Эслихиту какое-то. — Серёжа хмурится, качая головой. — Бессмыслица.

Дима прикрывает глаза, ныряя в подпространство. В том, что Серёжа не дурак и проверил это через внутренний переводчик, Костин не сомневался, но мало ли недоглядел по вымершим языкам. Выходила и правда бессмыслица. Ни с известных, ни с вымерших языков оно не переводилось. Даже чего-то похожего не находилось.

— Глушняк там, не смотри. — Серёжа отпивает кофе.

— А Петру Алексеевичу звонили? — Дима открывает глаза.

— Когда поняли, что глушняк, он уже на встрече с этим, который считает себя важным гусём из-за фамилии, сидел. А потом не дозвониться стало.

— Понятно. — Дима хмыкает, качая головой.

— А у вас тут чего? — Серёжа садится поудобнее. — Что-то мне подсказывает, что не обычная зверушка к нам под ноги свалилась.

— Фу. — Дима морщится. — Ты с ведьмой переобщался что ли?

— Дмитрий Максимович. — Серёжа качает головой. — Стыдно классику не знать.

— Там было про неведому, во-первых, а во-вторых, я ничего не знаю. — Дима закатывает глаза и отпивает кофе.

— Ещё бы ты знал. — Серёжа фыркает, ставя кружку на столик. — Думаешь чего?

— Да Тьма её знает. — Дима откидывается на спинку дивана. — Она походу, как и Арсений, невосприимчива к чужой силе. Редкая гадость. И всё у нас.

— Да-а… Дела-а… — Серёжа качает головой. — Чувствую повеселимся скоро. Два фамильяра в один день… Не хорошо.

— И ведьма, несущая бред. — Дима вздыхает.