Биение истинного сердца

Глава 12. О пытках, разрыве связи и шоке с утра пораньше

— Твой сегодняшний ответ?

В голосе за спиной — сталь, презрение и раздражение. Перед полуприкрытыми глазами — тёмные сырые камни. Тело ноет, руки, прикованные наручниками к потолку, ощущаются чужеродными, пальцы ног еле стоят на склизких камнях. По спине прилетает очередной удар хлыстом. Тело выгибается и изо рта вырывается невольное мычание. Нижнюю губу холодит — снова треснула. В месте удара словно ожог. А ещё здесь ужасно воняет. Металлом, мхом, плесенью, влажностью, потом и болью. У неё особый запах. Сладковато-мерзкий, с привкусом безысходности.

Пальцы переступают по склизким камням. Сегодня он затянул цепи выше — повернуться лицом к своему палачу будет проблематичнее, чем обычно. Жаль. Очень хочется посмотреть на отчаяние в его глазах. Раньше пытки он проводил раз в неделю. Последний месяц он приходит почти каждый день. Лишь иногда даёт выдохнуть. Слабая улыбка расползается по губам, заставляя кожу трескаться ещё сильнее. Он действительно думал, что сломал, когда получил доступ к артефактам. Действительно думал, что теперь станет признанным хозяином. Действительно верил в то, что перед ним будут ползать на коленях и отдадут всё. Совсем всё. Возвысят его, сделают почти непобедимым. Увы. В этой игре ему не победить.

Удары вновь сыпятся один за другим. Глаза зажмурены, зубы сжаты. Терпеть. С юга на восток летит лепесток. Любой, даже самый сильный маг рано или поздно выдохнется. Тем более, убить не сможет. Даже в голову такая мысль не придёт. Не сейчас.

— Я. — Удар. — Не. — Ещё удар. — Слышу.

И снова хлыст хаотично касается кожи. Звуки ударов мешаются с тяжёлым дыханием. Он выдыхается. Удары становятся слабее, менее точечными. Он злится. Теряет концентрацию. Держаться. Ветер изнутри на себе его прокати.

— Хозяин…

Тонкий женский голос выбивает из груди смешок. Наивная. Хочет остановить игру, которая длится уже двадцать лет. Боится, что в один прекрасный момент всё закончится смертью. Это было бы слишком просто. Слишком милосердно с его стороны. И слишком слабо. Умереть равно сдаться. Три слезинки, две песчинки. Слишком рано умирать. Последний удар обрушивается чётко по позвоночнику. За спиной тяжёлая отдышка и тихие женские всхлипы. Ты привыкнешь, милая. Все привыкают. Учатся закрывать глаза, когда стоило бы распахнуть и бежать со всех ног. Перестают замечать очевидное. Либо умирают, не выдерживая. Ты не умрёшь, милая. Слишком любишь его.

— Нет. — Из груди вырывается едва различимое сипение. — Сегодня мой ответ — нет.

— Если ты надеешься, что мне надоест тебя избивать и я сжалюсь…

— Я надеюсь, что ты продолжишь измываться над моим телом. — Губы вновь растягиваются в улыбке. — Но силу мою и покорность ты не получишь.

— Посмотрим, что ты скажешь через неделю.

Щелчок пальцами за спиной, и цепи перестают удерживать тело, которое летит вниз на грязные склизкие камни. Холодные, мокрые, грязные. Зажмурить глаза и…

Есения резко вдыхает, вздрагивая, и садится, проводя ладонями по лицу. Перед глазами темнота, воздух тёплый и сухой, под руками мягкий плед… Есения ещё раз проводит руками по лицу, пытаясь хотя бы так стереть кошмарные воспоминания, и поворачивается, ища глазами Арсения. Он лежит рядом, и Есения почти выдыхает с облегчением, но поза слишком зажата для спокойного сна, а на лице застыло напряжение, смешанное с ужасом. Князев… Есения осторожно касается Арсеньевой головы, зарываясь пальцами в волосы. Арсений видит. Арсений чувствует на себе все эти пытки… Лежать на сырых камнях, когда хочется выбросить тело, действительно неприятно, даже если это чужое осязаемое воспоминание.

— Забывай, Арс… — Есения мягко гладит его по голове. — Это просто сон. Ужасно-неприятный, но сон. А ты лежишь в безопасности, я рядом, здесь так тихо, спокойно, хорошо… Прямо как на тихой лесной опушке недалеко от деревушки, где обитают сильные маги. Вокруг лето, птицы щебечут, деревья приятно шелестят листвой, а ты сидишь на поляне и подставляешь лицо тёплому ласковому ветру…

Боясь разбудить, Есения осторожно устраивается рядом с ним так, чтобы касаться его лба своим, а руку перемещает на тело, поглаживая уже его, чтобы снять напряжение с мышц. Арсений видит. Арсений чувствует. Арсений в голову только так влетает. Феноменальная способность, каждый раз поражающая Есению. Он всё помнит и знает, но при этом слепым котёнком упирается в стены, не понимая и не ощущая совсем ничего.

Он даже во сне, во время того, как всё сознание мага сосредоточено исключительно на нём самом, умудряется доставать чужие мысли, воспоминания и сны. Сквозь все защиты и преграды. Они для Арсения пшик. Одним лишь взглядом он мог бы уничтожать целые армии. Щелчком пальцев творить новые миры. Мог бы. Одно незримое в человеческом мире движение, и Есения может снести все стены в голове Арсения, чтобы тот вспомнил, чтобы понял, чтобы почувствовал, забрал обратно все свои силы. Есения видит перед собой эти переливающиеся полотна энергии. И Арсений видит тоже, но для него они сейчас просто волшебные сказочные поля.

Есения может собрать витающую в воздухе энергию и направить её в Арсения. Точечным ударом нарушить преграды и вернуть себе своё. Может. Но не может. Слишком просто и сложно одновременно. Блеск озарения в глазах и моментальная смерть ждёт Арсения, если Есения попытается дёрнуться в сторону помощи с вспоминанием. Только блокировать не нужное. Только оберегать от лишних движений. Только быть рядом, помогать и ждать.

— Есь? — Арсений сонно возится, пытаясь то ли отодвинуться, то ли улечься поудобнее.

— Всё в порядке, Арс? — Есения сама немного отодвигается, собирая энергию вокруг себя.

— Наверно? — Арсений садится, хмурясь. — Я… Чувствовал, как тебя пытали в подвалах…

— Просто сон, Сюш. — Есения касается ладонью его щеки. — Отголосок впечатлений от подвалов Тёмных, ничего такого.

— М… — Арсений кивает, явно пытаясь ещё о чём-то подумать.

Есения не даёт ему даже слегка зацепиться хотя бы за одну мысль. Сон — слишком тонкая материя. Там царствует подпространство, которое жадно впитывает всё произошедшее за день и перерабатывает это. Практически безопасное, ведь к утру всё необходимое перерабатывается, и маг забывает о своём полёте в бесконечном хранилище информации и энергии. Куда хуже состояние между сном и явью, в котором сейчас находится Арсений. Двери в подпространство всё ещё распахнуты, а ограничивающие факторы ещё не начали свою работу. Арсению нужно лишь слегка осознать своё состояние, чтобы соединить миры. Так заманчиво… Отпустить контроль и просто наблюдать. Он сам всё сделает, Есении не придётся помогать. Только вот бездействие в данном случае — слишком активное действие, на которое нет права. У Есении в принципе нет прав. На ошибку, на действия, на бездействия, на рассказы и молчание. Только на существование в строгих рамках и игру по правилам высших сил. Шаг влево, шаг вправо — и ты опять проиграла. Ей больше нельзя проигрывать. С каждым разом сложность повышается и, кажется, точка невозврата всё ближе.

И всё бы ничего, но Есения чувствует, что их здесь не двое. Только Арсения она бы быстро уболтала обратно в сон, даже прикрывая его от преждевременного разрушения барьеров. Хватило бы сил. С натяжкой, но хватило бы. А вот защищать при этом ещё и себя уже сложно. Князев. Он зовёт, напоминает о себе и о тех «прекрасных» временах. Есении всё равно, на самом деле. Прошлое прошло, хоть и не было приятным. Все раны давно зализаны, а уж ментально Влад всегда был слабее. Но рядом сверхчувствительный Арсений, для которого сейчас любая информация может стать брешью. Или, что гораздо, гораздо хуже, Арсений может среагировать на это всё, и тогда Князев узнает лишнего…

Главный офис Стражей Тьмы. Ночь. Подвалы.

— Лон мэрта мора. — В котёл летит камушек, запечатавший в себе энергетический след. — Шэн уна ла дэра — Из небольшой пробирки в котёл льётся кровь. — Ми эсса лон рами. — Щепотка волос отправляется туда же. — Лунарэ ми миа. — По запястью проходится сталь, разрезая кожу. — Эс сейя эс номи. Ун ксэ ми тэррано. — Из кармана извлекается крохотный пузырёк, в котором мечется чистая голубая энергия. — Дэлано ла вэтта. Делано ла мора. — Энергия, нехотя, присоединяется к неприятному месиву. — Услышь, Кэс Эну. Ликхитум ин нунки.[1]

Арина подскакивает к Владу, перевязывая его запястье. Сам он стоит с закрытыми глазами перед дубовым алтарём и пальцем помешивает жижу. Сырые камни освещают факелы, которые отбрасывают жутковатые тени и превращают пространство во что-то воистину ужасающее и отвратительное. В мире людей подобное моментально бы приписали к сатанизму, окрестили мерзостью и всех участников радостно арестовали бы.

Арина иногда очень жалела, что родилась не человеком. Ей часто казалось, что в человеческом мире их союз с Владом мог бы быть совсем другим. Не лучше, нет. Нельзя обесценивать то, что имеешь. К тому же, она сама выбрала этот путь. Покорности. Принадлежности. Помощника. Верного спутника и советчика. Дай ей кто выбор: уйти сейчас из подвала в лучшую жизнь или остаться, она бы выбрала остаться. Однако мысли, назойливо твердящие, что в человеческом мире на их пути не стояла бы Есения, так и крутились в голове. Она за них ответит. Обязательно ответит. Фамильяру не положено рассуждать и думать без приказа хозяина. Тем более о таких вещах.

Влад в трансе взывает к Есении. Продирается сквозь её защиту. Она у неё мощная. Даже когда та лежала обессилевшая в подвалах, Влад не мог добраться до её души и сломать её. Сейчас он не ломает. Просто напоминает о себе и о том, что между ними было. О пытках, боли и о смерти того мага. Ритуал на крови и энергии сам по себе достаточно мощный, а уж в комплекте с яркими и болезненными воспоминаниями…

Есения — сильная, однако Арина помнит её слёзы отчаяния. Тщательно скрываемые, но слишком едкие, горькие, оставляющие после себя светлые дорожки на испачканных грязью и травмами щеках. Ей так нужно было вырваться… И Арине нужно было, чтобы она вырвалась. Влад с каждой пыткой становился всё безумнее, а Есения словно назло распаляла его ещё сильнее. От неё требовалось-то всего лишь склонить голову да отдать свою силу. Влад даже не тронул бы её запасы артефактов! А Есения всё сопротивлялась. Терпела. Смеялась. Сказки рассказывала, когда Арина ей еду приносила и мокрые тряпки, чтобы могла хотя бы обтереться, ибо о душе речи не шло…

— Мэморэ, Есения?[2] — Влад ведёт пальцами по лицу. — Или лучше называть тебя Кэс Эну? Думаешь прикрыться за громким именем? Ты просто очередное животное, возомнившее себя слишком важным!

Арина сглатывает, отползая в дальний угол. Есения спит и во сне видит все эти пытки. Она слышит Влада. Чувствует. Не может не чувствовать. Привязанного, даже против своей воли, фамильяра не спасёт ничего от зова хозяина, когда он зовёт через кровь и энергию. Конечно, Есения не побежит сквозь ночь к зовущему. Не тот уровень. Да и защиты вокруг неё всё ещё полно. В марионетку не превратить. Но цель Влада не в этом. Ему не нужна Есения на блюдечке. Всего лишь напомнить о себе. Погрузить в воспоминания, чтобы начать мучительную деморализацию. К тому же, того мага, за которого так цеплялась Есения, Влад устранил. И в этот раз тоже уберёт все помехи, если потребуется…

Квартира Петра Алексеевича. Поздняя ночь.

— Кир, ты знала, что сейчас идёт обновление энергетических циклов? — Пётр Алексеевич поправляет очки, откладывая книгу в сторону.

— Оно каждые девять лет идёт, Петь. — Кира зевает, отрываясь от экрана телевизора. — Ты всё пытаешься докопаться до той легенды?

— Можно сказать, докопался.

Пётр Алексеевич потягивается в кресле, привычно просматривая атмосферу во всём доме. К каждому в квартиру не лезет, но общий настрой проверяет обязательно перед тем как лечь спать. Быть главой Света — огромная ответственность и ещё большие риски. Тьма не дремлет. Особенно, под предводительством Князева. Заслать шпиона или мелкого пакостника — вполне в его стиле, тем более, сейчас, когда у него из-под носа увели потенциальных жертв, ведьму, убили двоих сотрудников, ещё и фамильяра спрятали… Странно, что до сих пор тишина. Даже не звонит, не назначает встреч с целью обсудить текущие дела и попытаться незаметно выведать какую-либо информацию…

В доме царит тишина и спокойствие. Люди предвкушают выходные, отдыхают расслабленно, даже энергия еле-еле шевелится, почему-то стекаясь в квартиру, где сейчас находятся Арсений с Есенией. Пётр Алексеевич хмурится, заглядывая к ним. Не в привычном понимании подглядывания, всё же совесть есть, а желания копаться в личном нет. Он просматривает исключительно энергетический уровень. И вот на нём у них там чуть ли не искрит. Зарядили так, что не рвануло бы ненароком…

— Есения как магнит для энергии. — Кира с улыбкой качает головой. — И для Арсения тоже.

— Надеюсь, Есения знает, что делает. — Пётр Алексеевич качает головой, вздыхая. — Вечером всплеск такой мощный был, а сейчас явные следы ментального воздействия. Слабенького, отсекающего.

— Разберутся. Пока не лезь.

— Мне и без них хватает. — Пётр Алексеевич выключает телевизор и ещё раз заглядывает в квартиру на всякий случай.

Вмешиваться он не собирается, но происходящее вряд ли можно назвать обычным вечером в их многоэтажке. Кто-то из них двоих тянет энергию из пространства. Без ущерба для окружающих, ибо её и так с избытком. Арсений практикуется? Но у него и так с избытком. Есения? Почему тогда именно тянет? Фамильяры и без того её всегда впитывают, не спеша перерабатывая. Она что-то задумала на завтра?

— Тёмных рядом нет. — Кира, перехватив беспокойство мужа, ведёт носом.

— И не собираются. — Пётр Алексеевич кивает.

— Спуститься к ним?

— Нет. — Пётр Алексеевич качает головой, рассматривая линии реальностей. — Сегодня спокойная ночь.

— Хорошо. — Кира кивает, расслабленно откидываясь на спинку дивана. — А с легендой чего?

— Каждые девять лет — мелкое обновление. Сейчас же идёт завершение трёхсотлетнего цикла. Плюс трёхгодичная корректировка энергетических полей. Плюс три тысячи лет после глобального катаклизма, когда чуть ли не все плиты пришли в движение, вулканы взрывались, острова затапливались… Плюс тридцать тысяч лет назад был суровый поздний палеолит. Исчезновение неандертальцев и появление кроманьонцев. И, как вишенка на торте, триста тысяч лет назад начали появляться первозданные магические существа. Ну и история магии, как Светлой и Тёмной, начинается именно с тех времён.

— Сказочные тройки…

— Волшебные. — Пётр Алексеевич с улыбкой кивает. — Символизируют полноту и завершённость, ведь содержат начало, середину и конец. Именно триста тысяч лет назад на землю пришло что-то, что разделило магов на два лагеря. Но перед разделением это что-то поймали и прокляли. И по легенде это проклятие должно спасть, когда все тройки сойдутся воедино. То есть сейчас.

— Что за проклятие? — Кира с интересом наклоняет голову.

— Да Свет его знает, Кир. — Пётр Алексеевич вздыхает. — Я только легенду во что-то целое сложил. А с этим проклятием совсем мрак. Одни пишут, что Сила сама себя прокляла, другие, что маги её умудрились поймать, третьи чуть ли не Богом считают и говорят, что вновь придёт порядки наводить, четвёртые обещают магам конец, когда та Сила сможет от проклятия освободиться. И хоть бы один расписал, в чём именно то великое проклятие заключалось. А то так-то и мелкие сглазы, и понос, будь он неладен, к разделу проклятий относятся. Вариантов — бесконечность. От превращения в камень, до ежедневного поноса при каждом моргании. Единственное, что точно подсказывает интуиция, это то, что ответы могут быть у Есении. Или в ней. Слишком уж много не договаривает. И с Арсением не просто так сближается.

— А если зайти через Арсения? — Кира пересаживается поближе к мужу. — Заглянуть в прошлое, поискать там ответы.

— Князев засечёт. — Пётр Алексеевич качает головой. — Пока есть время не давать ему поводов затребовать разрешение на вмешательство того же уровня, что требует копание в прошлых воплощениях, буду искать самостоятельно. А уж если прижмёт…

Временное обиталище Арсения и Есении. Поздняя ночь.

Арсений хмурится, смотря на Есению. Вокруг магия мерцает мелкими звёздочками, щеку приятно греет тёплая ладонь, на лице напротив застыла слабая улыбка, а ко лбу прилипла чёлка. Арсений тянется рукой, убирая её, и всё становится как будто немного правильнее.

В голове странная пустота, но Арсений отчётливо понимает, что пару минут назад видел не себя. И это был явно не сон в привычном человеческом понимании. Не кошмар, не видение, не воспоминание, искажённое сознанием. Арсений чувствовал каждый удар хлыстом. Во рту всё ещё оставался лёгкий привкус подвала, а на коже будто липкой плёнкой осела холодная влажность. Это точно случилось с Есенией. Осознание ярким огоньком зажигается где-то в сознании. Арсений не понимает, откуда такая уверенность, но это словно аксиома. Он может хоть в лепёшку расшибиться, доказывая и уверяя себя в обратном, но факт есть факт и никуда он не денется.

И сейчас Арсений, кажется, всё ещё спит. Слишком странное ощущение абсолютной безопасности и спокойствия расползается по коже, устраняя липкую плёнку влажности подвалов. Где-то за окном — ветер, холод, неприятности. За пределами квартиры — слишком много разрозненной человеческой энергии, суета, ночь тёмная и полная ужасов, а здесь… Арсений тянется второй рукой к лицу Есении и обхватывает его, заглядывая в глаза. Точно сон. Мог бы он наяву видеть огненное свечение во взгляде напротив? Нет, конечно. Совершенно идиотская шальная мысль пролетает в голове, и Арсений приближается к Есении, касаясь кончиком своего носа Есеньевского. Она слегка ошарашена, но не отталкивает, не возмущается, лишь искорка то ли борьбы, то ли грусти проносится во взгляде.

Что-то неладное происходит. Арсений заглядывает глубже в глаза, закапываясь в самую суть. Пусть всего лишь во сне, но зато может себе это позволить. Наяву Есения даже сидеть бы на месте не стала, а уж позволять копаться в голове… Там подвал. Алтарь дубовый, смердит кровью и влажностью, а в углу какой-то комочек. У алтаря мужчина, от которого тянутся тоненькие ниточки энергий к чаше, в которой максимально неприятное месиво. Лицо разглядеть не выходит. Он словно надел маску, заставляющую взгляд соскальзывать. Колдует что-то. На низких уровнях, чтобы не вызывать лишних вопросов. Магия древняя, тяжёлая, но не требует слишком глубокого погружения… Арсению не нравится. Хочется снести алтарь и устранить колдующего мага. Разорвать все ниточки, что тянутся и причиняют дискомфорт. Только вот у Арсения ни рук, ни ног. Он поток. Он энергия. Он сила…

— Уходи.

Арсений отсекает все нити, разрывая связь и закрывает ментальную дверь, оставляя того мага в недоумении хлопать глазами, и вновь становится спокойно. В глазах напротив — шок, а Арсению почему-то так забавно и легко… Он улыбается, ещё раз прикасаясь к кончику носа, осторожно обхватывает запястье Есении и ложится, утягивая её за собой. Ну а что? Сон на то и сон, что в нём дозволено творить всё, что в голову взбредёт. Тем более, эти действия кажутся такими привычными, такими правильными, словно он ежедневно тыкается перед сном в кончик носа и укладывается, обнимая, ведь сон в контакте — магическая безопасность и заземление. Мало ли что можно натворить в беспамятстве. А так они друг друга оберегают. От вмешательства извне и от собственных необдуманных действий. Арсений прикрывает глаза, собираясь уснуть во сне, и слышит рядом тихо-шокированное «Эл риза молэни, Арсений…»[3]

Временное обиталище Арсения и Есении. Утро.

— Да встаю я, встаю.

Арсений недовольно спускает ноги с кровати, потирая глаза, встаёт и идёт шаткой шаркающей походкой открывать дверь каким-то утренним звонителям. Сначала дверной звонок ощущался весёлым рождественским колокольчиком посреди ярмарки, а потом сознание догрузилось и оказалось, что просто кому-то не спится с утра пораньше. Впрочем, почти полдень вряд ли можно считать прям утром. Быстро глянув в подпространство, Арсений с удивлением вскидывает брови и открывает дверь, обнаруживая на пороге слишком довольных Серёжу и Диму.

— Только встал что ли? — Серёжа первым входит в квартиру. — Даже я столько не сплю. О. Вот это висюльки.

— Висюльки у тебя на окнах вместо штор. — Дима заходит следом. — А это антиквариат!

Арсений косится на люстры, которые чудом не зацепил головой, и мысленно соглашается с Серёжей. Ну реально. Висят же.

— Собирайтесь. — Серёжа с деловым видом разувается. — Пётр Алексеевич приказал провести выходные за городом на тренировочной базе. Кофе есть?

— Есть. — Арсений хмуро кивает, медленно соображая, что Есении в кровати не было. А ещё, её даже в квартире, кажется, нет. Ведь если была бы, то открыла… — Куда? — Арсений хмурится сильнее, доходя до осознания сказанного Серёжей. — Чего?

— Пойдём. — Серёжа машет рукой, задевая раздевающегося Диму. — За кофем расскажу. А то совсем не проснувшийся какой-то. Бурная ночка?

Серёжа хихикает, проходя на кухню, а Арсений как стоял столбом, так и стоит. Определённо ещё не проснулся. Он на всякий случай щипает себя. Не спит. Уже хорошо. А то ночью снилось что-то совсем выходящее за рамки. И приличия, и здравого смысла. Будто наяву, но совершенно точно нет… Дима, качая головой, хлопает его по плечу и проходит за Серёжей. Арсений, оставшись перед выбором без выбора, идёт за ними, ибо так и стоять столбом как-то глупо и странно.

— А где Есения? — Дима с деловым видом подходит к кофемашине. — Я б осмотреть её хотел в человеческом виде.

— Кажется… Её нет. — Арсений, хмурнее тучи, смотрит на друзей, разворачивается, обходит квартиру, осматривая каждый угол, и возвращается обратно. — Реально нет…

Внутри что-то сжимается. Страх пробегает по телу, вышвыривая из головы все спокойные варианты её отсутствия вроде «поднялась к Петру Алексеевичу». Остаются только самые страшные. Украли, убили, ушла и её поймали и всё равно убили…

— Сбежала, что ли? — Серёжа моментально переключается с хиханек-хаханек на серьёзный тон.

— Сплюнь, а. — Дима тоже хмурнеет, включая шайтан-машину.

— Надо, наверно, Петру Алексеевичу рассказать… — Арсений хлопает себя по карманам домашних штанов. Отсутствие Есении бодрит лучше кофе.

— Да, звони. — Серёжа кивает, доставая свой телефон. — А я пока патрули подниму.

Щелчок замка заставляет всех вздрогнуть. Арсений пулей выскакивает в коридор, ожидая увидеть там Петра Алексеевича с деловым видом, а в худшем случае, с бесконечной скорбью на лице, но видит лишь взъерошенную Есению в лёгкой курточке, спортивных штанах и кроссовках.

— Ух ты… — Есения хмыкает, стягивая кроссовок. — Вы словно инопланетянина увидели.

— Ты где была? — Арсений тяжело выдыхает, чувствуя, как с тела падает что-то невероятно тяжёлое.

— Бегала. — Есения жмёт плечами и вешает куртку на крючок. — Здравствуйте, господа. — Она коротко кивает Диме с Серёжей, которые тоже вывалились в коридор. — С вашего позволения я сначала посещу ванную, а затем можете рассматривать меня, как экспонат в музее. Разумеется, под обсуждение запланированной поездки.

Арсений не верит ни своим глазам, ни ушам. Есения слишком беззаботно протискивается мимо всех них и гордо скрывается за дверью, будто бы не из-за неё чуть инфаркт у всех присутствующих не случился.

— Помните, мем был? — Серёжа оживает первым. — Дорогой, где ты был? Бегал. Странно, но футболка сухая и совсем не пахнет…

[1] В этом мире смерть, появившаяся из ниоткуда, усмирённая мной в воплощении этом. Услышь меня. Она день, она ночь. Та, кто мне принадлежит. Дыхание смерти, дыхание жизни. Услышь, Кот Баюн. Здесь и сейчас.

[2]Помнишь, Есения?

[3]Я в шоке, Арсений