Бесконечная жизнь полная бесконечной похоти (СИ)

Глава 6. Дед и внучка (часть 1)

Вейгер проснулся, от ощущения того, как его тело покачивается из стороны в сторону, а лоб припекает жаркое полуденное солнце. Затылок упирался в тряпичную сумку, набитую непонятным содержимым. Мужчина лежал в деревянной повозке с высокими бортами, катящейся по дороге. Сбоку были свалены один на другой большие мешки с чем-то вроде картофеля или свеклы.

— Ойрова подмышка! — простонал он, хватаясь за голову, которая раскалывалась от жуткого похмелья.

Вместе с болью, сознание атаковали воспоминания нового сосуда. Перерожденец стиснул зубы и плотно зажмурил глаза. Такой пытки, одновременно физической и моральной он не испытывал уже давно.

Жизнь ублюдка рождённого от бродячего зверолюда и безродной нищенки была сущим кошмаром. В деревне его ненавидели ещё больше чем мать. Айка рожала дитя посреди леса, тайком от односельчан. Она была готова прибить неведому зверушку, которая выйдет из её чрева, лишь бы та не мучилась (об этом матушка лично поведала сыну, во время одной из ссор). Мальчик появился с лысым кривоватым хвостом и диформированными человечискими ушами. Чтобы химеру никому не захотелось утопить, селянка сразу отрезала чаду дефектный отросток торчащий из копчика. С тех пор, там у него остался шрам и костлявый бугорок, удалить который уже нельзя никак.

Бедолагу звали совершенно неподходящим под его тщедушный облик именем, Бернард. Он был невелик ростом, как и его отец, имел светло-голубые глаза и молочно-белые воздушные волосы. Несуразное курносое лицо никогда никому не казалось хоть сколь-нибудь привлекательным.

«И в кого ты такой удался…» — подумал Вейгер — «Все родители у тебя, на несколько поколений назад, красивые.»

Прошлой ночью красный от загара, молодой парень до блевачек напился в придорожном трактире. В этом жутком состоянии, под утро он завалился в случайную попутную повозку. Старый землероб согласился подбросить его за пару медяков до Нодльхорна, куда Бернард направлялся на заработки.

В большом городе, в отличии от Харачуна, дурная слава о прокажённом юноше ещё не разошлась. Всяких пришлых бродяг, подобных ему, там хватало. Поэтому он наделся, смешаться с толпой и спокойно пожить, как обычный неприметный человек.

Но больше всего Бернарду нравилось в Нодльхорне, что там есть богатые бордели с роскошными шлюхами. В отличии от беззубых бомжих прибивающихся к трактирам и продающих свою грязную дырку за пять копеек, там можно купить секс с чистоплотными гладкожими пышнозадыми красотками. Единственное, что зарабатывать на один такой половой акт, деревенскому обалдую придётся месяца два, не меньше, сидя на воде и сухарях. Но это ничего. В жизни выродка и так мало радостей, а другого способа отыметь столь привлекательную женщину, для него просто нет.

«И кого же мне тобой склонить к близости…» — подумал мужчина, вздымая торс с деревянной платформы и опираясь на руки.

Одет Бернард был в захудалые портки и рубашку с воротом на шнурках. Вместо пояса, бёдра обтягивала обычная верёвка. На грязных стопах сидели старые кожанные сандали с протёртой дыркой в подошве. Сумка, на которой он спал, принадлежала ему и представляла из себя мешок с пришитым ремешком для повешения на плечо. Внутри её наполняли: небольшой запас дешёвой пищи, замотанные в платочек десяток монет низшего номинала, запасные шорты, сточившийся нож и примитивное огниво, на случай, если ночевать придётся под открытым небом.

Полог закрывающий от дождя и спальный мешок у парня стибрили ещё на первой стоянке после родной деревни. С тех пор спать ему приходилось на лавочках в обеденных залах разных харчевен или на стопках сена в хлевах отзывчивых хозяев. Очень немногие решались пускать под крышу бродягу со странными ушами…

Брод осмотрелся, выглядывая из-за деревянных бортов. Вокруг повозки медленно проплывали бескрайние площади холмистых полей засаженных разными овощами и зерновыми культурами. Судя по зрелости саженцев в Драугфаге царствовала поздняя весна. Чистое безоблачное голубое небо простиралось от горизонта до горизонта.

— Проснулся? — долетел вопрос от пожилого возничего.

Бернард обернулся назад и увидел сгорбленную спину в серой камизе, поджатой тонким поясом, и широкую соломенную шляпу, положенную на седовласую голову. Парень осторожничал и не спешил отвечать.

— Как раз добрались. Вот он твой Нодльхорн. — пробурчал старик и дёрнул головой, указывая подбородком направление.

Перерожденец аккуратно поднялся на ноги и развернулся, чувствуя как его мутит с бодуна. Голубые глаза увидели пригород Нодльхорна, знакомый арханурцу по давним воспоминаниям. За сто двадцать лет, городишко изрядно подрос. Несколько сотен новых построек подпоясали старую каменную оборонительную стену. Глубокий ров, заросший крапивой, куда-то исчез. Да и сама стена выглядела несколько иначе, нежели помнил Вейгер.

— Сколько раз его разрушали за последнее столетие? — поинтересовался юноша у седого землероба.

— Раза два точно было… А что? — мужик с короткой бородой обернул на него своё морщинистое лицо и глянул с прищуром.

— Да так… Ничего… — не отрывая глаз от древнего поселения, ответил бродяга.

Политическую ситуацию легендарный воин теперь знал, благодаря сведениям полученным из головы внука. Оказывается ещё с полвека назад Арханур развалился на две фракции из-за гражданской войны. Одна сила оставила столицу в Мильдхорне, а вторая утвердила новую, в Вильграде. С того момента, так и не нашлось лидера способного объединить людей под одним знаменем и возродить старую империю.

Полководец мечтавший стать королём давно сгинувшего государства, захотел в сердцах плюнуть себе под ноги. Уж он-то навёл бы порядок на этих землях будь у него возможность! Но Вейгер не мог и дальше жить чаяниями прошлого себя. Сейчас он каждый день был вынужден выживать в круговороте невероятных событий. Куда уж ему думать о короне, если нужно успеть до вечера оплодотворить здоровую и желательно привлекательную самку. Повезёт, если останется время на консультацию с чародеем, как вырваться из этого проклятого цикла.

Пока повозка едущая на тяге пары бурых кляч миновала первые бедные одноэтажные домишки, мужчина рассуждал над дальнейшим планом действий. В прошлые разы судьба сразу подкидывала ему оптимальную партнёршу для спаривания. Начиная с Шосо и заканчивая Паулем, главная проблема решалась, почти что, сама собой. Сейчас же он попал в тело нищего, слегка уродливого безродного паренька, и в голове у него не находилось ни одной зацепки, с кем бы можно было в ближайшей перспективе переспать. Впереди лежал лишь большой город, полный порока, ненависти и корысти, в котором Бернард никого не знал.

А Вейгер Брод… Назови он свою фамилию в Нодльхорне ещё лет сто назад, быть может это возымело бы эффект. Ну а сейчас, хорошо если его вспомнят самые старые из горожан. Он ведь был героем Арханура. А такой страны больше нет. Конечно, остаточное влияние семьи Бродов могло затеряться где-нибудь в здешних краях. Какой-нибудь лучик родового древа, тянущийся аж от великого деда…

Но как доказать, что он, это он, а не просто сумасшедший оборванец? Осталась ли в памяти наследников хоть какая-то давняя тайна, которая известна Вейгеру и позволит ему обрести доверие у местных элит? Мужчина опасался, что уловка сработавшая на Мандангусе, спустя целый век больше не прокатит. Скорее всего, ему прийдется рассчитывать только на собственные навыки и опыт, протащенные в сознании через несколько поколений… Что, в общем-то, уже неплохо, учитывая насколько он хорош в самом полезном прикладном умении — силовом воздействии на всё живое.

«Похоже подступил тот момент, когда я больше не могу строить из себя нравственного добряка.» — подумал перерожденец — «Придётся сломать несколько невинных рож, дабы выжить.»

Нодльхорн имел форму вытянутого овала и располагался на возвышенности зажатой между двумя низинами. Городская стена достигала высоты в четыре метра и была усилена множеством широких башен. В древнем поросшем мхом коричневом камне отметилось множество борозд, трещин и выбоин, оставленных битвами прошлого. Основные ворота и по совместительству главные въезды в город располагались с западной и восточной стороны, напротив пологих подъемов на возвышенность.

Повозка с овощами ведомая старым землеробом подъезжала с восточного направления. Здесь, между плотными рядами жилых и нежилых построек, до самых врат тянулась широкая грунтовая дорога усеянная мириадами следов колёс ног и копыт. Над улицей витал едкий смрад гниющих овощей и экскрементов животных. Угрюмые прохожие одетые в дешёвое тряпьё тягали наплечные корзины гружённые углём или зерном. Из тёмных глазниц оконных проёмов на проезжающую телегу выглядывали пытливые лица домочадцев. Озорная детвора босиком скакала по грязи, под ногами у взрослых, за что изредка зарабатывала сердитые замечания, а то и жёсткие оплеухи. Столбики сизого и чёрного дыма выходили из дымоходов и вздымались над камышовыми и черепичными крышами.

Особого внимания стоящий в полный рост, в кузове, невзрачный юноша не привлекал. На него лишь вскользь бросали безучастные взгляды. Вейгер же искал среди простолюдинов прекрасную особу, уготованную ему судьбой. Но нет, никаких красавиц на пути следования не встречалось. А те страшненькие бабёнки, что изредка попадали в поле зрения, старались с ним в гляделки не играть. Стрёмная рожа и нищебродская одежда мгновенно убивали интерес в любой женщине.

Перерожденец пожурил себя, что он опять в первую очередь рассуждает о внешней привлекательности предполагаемой любовницы, а не о практической выгоде от их союза.

«Мне нужно найти не просто красивую женщину, согласную на секс.» — подумал он — «Важно подобрать хорошую мать для будущего сосуда моей души. Чтобы в каждой следующей жизни я получал более развитое тело и более выгодные стартовые условия, необходимо всякий раз поднимать планку требований к партёрше. Первый мой секс, после перерождения, был в роли подрастающего дворянина с обычной служанкой. Это стоило мне падения на самое дно и многолетних скитаний по Забытым Землям в телах всяких животноподобных… Переспав с Айкой я сделал правильный ход и от животного поднялся обратно к человеку. Теперь нужно воспользоваться близостью города, чтобы от деревенского босяка перескочить, хотя бы, на зажиточного горожанина… Вот только, будучи нищим уродцем, обрюхатить состоятельную, да ещё и привлекательную даму почти невозможно. С другой стороны, в последнее время я уж больно разбаловал себя соитиями с разными красотками. Если же понизить планку в параметре внешности, не факт, что у меня вообще встанет на какую-нибудь старуху или толстуху… Получается, выбор не велик, а задача стоит сложная. Ну ладно, что-нибудь придумаем.»

Сбоку от воза остановился сухопарый старичок в шерстяной шапчонке. Он перескочил взглядом с возничего на пассажира и промолвил надтреснутым голосом:

— С кем из вас выгодней сторговаться⁈

Землероб тут же потянул за поводья, останавливая кляч. Затем ловко развернулся к пожилому горожанину и наклонился, упираясь локтём в колено.

— Товар мой. — твёрдо заявил он, поправляя шляпу, чтобы видеть лицо собеседника.

— Что везёшь, по какой цене? — дальше спрашивал прохожий, сосредоточившись уже только на возничем и щурясь от яркого солнца.

Они быстро переговорили о деталях возможной сделки. Пешеход сразу предупредил, что дороже чем на торговой площади не возьмёт. Хозяин, ответил, что скинет цену, лишь в том случае, если брать будут не меньше трёх мешков. Мужчины обменялись ещё парой колкостей, после которых стало ясно, что консенсуса им не достигнуть. Прохожий раздражённо отмахнулся и зашагал восвояси. Возничий брюзгливо прыснул губами и вдарил поводьями по лошадиным спинам. Повозка тронулась с места.

Вейгер продолжал стоять, сосредоточившись на очищении своего разума от панических настроений и негативных мыслей. К горлу подступали рвотные позывы, с которыми он также героически боролся, чтобы не проблеваться на проходящих мимо людей. Широкие крепостные ворота, зажатые меж двух толстых зубчатых башен неумолимо надвигались навстречу. Чем ближе становилась городская стена, тем выше и роскошнее вырастали дома по бокам. Но настоящие красоты, доказывающие превосходство одних мещан над другими, очевидно, откроются внутри.

— Надеюсь у тебя никаких грехов за душой? — не оборачиваясь, спросил старик в соломенной шляпе.

Бернард промолчал.

— А то не хотелось бы за твои ошибки молодости тоже отвечать перед городской стражей…

Перерожденец немного покопался в памяти сосуда. Вроде ничего преступного юнец не совершал.

— Будь спокоен, я не такой дурак, каким выгляжу. — сурово ответил Вейгер.

Услышав с какой интонацией говорит пассажир, возничий всё-таки обернулся. Его испытывающий пристальный взгляд, кажется мог прожечь в молодом парне дыру. Старый воин выдержал это давление, не поведя и мускулом на лице.

— Какой-то ты-ы… Какой-то не такой. — уже отворачиваясь обратно, недоверчиво протянул старик — Когда пьяный был, совсем другой был.

— Я впервые за долгие годы протрезвел. — не своим голосом сказал бродяга.

Возничий быстренько, пару раз, нахмурив брови, глянул на него, через плечо

— Это сколько же ты выпивал?

— Не хмелем я был пьян, а слабым духом. С самого рождения и по вчерашний день. — бравурно провозгласил Брод — Но теперь всё изменилось.

— А-а-а… — о чём-то догадался землероб — Так ты это… Покорять большой город приехал? Думаешь раз из деревни сюда перебрался, то теперь Арантия по колено? Держи руки шире… С годок поживешь за стеной, так и ускачешь назад, к мамке под юбку. И будешь ещё бедней и несчастней, чем заезжал.

Вейгер отчаялся найти по пути приличную девушку и молча глядел на грязную улицу под копытами лошадей, слушая поучения сгорбленного старика. Знал бы возничий, что он не намного его младше и прекрасно понимает о чём тот говорит… Полководцу довелось выживать не в каком-то провинциальном Нодльхорне, а в самой столице столиц, Мильдхорне, в те времена, когда страна была вдвое больше, а значит и ставки выше. Уж кто-кто, а он знает, что такое распутывать змеиные клубки вокруг собственной шеи, сплетенные завистниками, подлецами и нахлебниками. Неумение выстраивать хитрые заговоры, а также быть до конца жёстким и беспринципным, Вейгер вменял себе в главную причину почему он так и не достиг титула абсолютного монарха.

«Предательство за предательством, вновь и вновь отодвигало меня от желанной цели.» — вспоминал былое перерожденец — «Тогда я и утвердился в мысли, что за смертную жизнь не успею воплотить всё, что задумал. Тогда я и встал на путь поиска бессмертия.»

— … таких желторотиков, как ты, город пережёвывает и хорошо, если выплёвывает. — всё стращал и стращал землероб.

«Видать тебя неслабо в своё время пожевало.» — подумал арханурец, но вслух грубить не стал.

— Деда, не нагнетай. Башка и так трещит. — сказал он.

Возничий глянул на юнца, возмущенно приподняв одну бровь. Потом с досадой плюнул вниз и отмахнулся.

Мысленно мужчина отметил, что он начал искренне молодиться и считать себя далёким от всяких дряхлых пердунов. Раньше он делал так, только ради соответствия внешнему образу, или не делал вовсе. Теперь же он ощущал, что постоянное нахождение в молодом теле всё больше влияет на его мировосприятие.

Строить дома впритык к оборонительной стене воспрещалось государственным законом, поэтому прямо перед городскими воротами раскинулся широкий перекрёсток. Здесь постоянно размываемую дождём грунтовку засыпали песком и щебнем, чтобы самый оживлённый участок дороги не заполоняли ямы и лужи. Толстые деревянные створки, укрепленные десятью лентами металла, были открыты нараспашку. Две железные герсы (наружная и внутренняя), рядами острых зубьев нависали над проходом. Пара вертикальных знамён расположились по бокам от проёма. На их фиолетовых полотнищах изображались скрещённые золотые меч и чародейский посох.

Профессиональный взор Вейгера мигом оценил всю охрану выставленную на въезде. На земле он насчитал шесть пикенёров облачёных в кольчугу. У кого-то на голове сидел каплевидный шлем, у кого-то кольчужный капюшон. На стене дежурило не мение десятка стрелков, вооруженных арбалетами. Каждый из этих бойцов был одет в фиолетовое сюрко, с вышитыми на груди тремя золотыми треугольниками. Бернард не знал наверняка, но старый вояка в его голове догадывался, что так обозначается их воинское звание.

Впереди всех стоял префектурный проверяющий в пышной махровой шляпе, кожаных облегающих штанах и фиолетовом простёганном жиппоне. Его звание можно было понять по серебристой броши, в виде скрещенных меча и пера, наколотой на грудь. В одной руке он сжимал деревянный планшет с закрепленными на нём листами пергамента, в другой аккуратно держал пальцами перо с чёрным заострённым кончиком. С правой стороны на поясе у него висела откупоренная чернильница, а с левой на серебристой цепочке болталась небольшая книжечка.

К проверяющему выстроилась не длинная очередь из пеших людей и повозок. В неё встала и тележка подвозящая юношу приехавшего на заработки.

«Столько стражи на обычном налоговом учёте?» — тут же заподозрил неладное Брод — «Власти города чего-то опасаются… Может пришла весть о скором нападении? Ищут в толпе вражеских лазутчиков? Тогда где-то неподалёку должен быть и боевой маг, а не только арбалетчики…»

Подошла их с землеробом очередь и проверяющий быстро заглянул им в глаза.

— Откуда⁈

— Заболоть.

— Откуда⁈

— Харачун.

— Что везёшь⁈

Старик в спешке перечислил перечень своих товаров.

— Пять медяков в казначейство!

Седовласый мужчина потянулся к кошелю на поясе.

— Не мне! — проверяющий махнул рукой в сторону въезда — Сборщик стоит перед торговой площадью! Проезжай!

Возничий хлестнул поводьями три раза, чтобы тягачи трусили копытами половчее. Холодные взгляды стражников проводили телегу ныряющую в арочный туннель. Вейгер не смотрел на них в ответ, чтобы не вызывать подозрений, но боковым зрением, по привычке, контролировал каждое движение вооруженных людей.

«Они на взводе.» — оценил царящую вокруг атмосферу опытный воин — «Внешне спокойны, но внутри себя готовятся к чему-то плохому…»

С внутренней стороны въезжающих встречал тоже перекрёсток, но не такой широкий. Здания из дерева и камня плотненько тулились к невысокой стене. По бокам от выложенной брусчаткой улицы, на скамейках и возах, расселся охранный гарнизон из дюжины солдат. Они общались между собой, почти не смотрели на прохожих, были безоружны или в полурасстёгнутых доспехах. В общем, пребывали в нулевой боевой готовности. Вейгеру аж под ложечкой подсасывало, как хотелось их всех построить и отчитать, выписать несколько тумаков и заставить отжиматься.

Неподалёку, на волокуше со стогом сена разлёгся какой-то щеголь в фиолетовом халате и бежевом шёлковом шарфе. Он чвано откинул голову назад и накрыл глаза предплечьем, спасая их от полуденного солнца. Его ноги в узорчатых тапочках с загнутыми носками были вальяжно закинуты одна на другую.

Учитывая, что стражи не гнали в шею этого расфуфыренного фраера, Вейгер делал вывод, что он и есть тот чародей, которого выделил местный орден на подмогу простым смертным. В голове мужчины проскользнула самонадеянная мысль, обратится к первому встречному колдуну за советом, по поводу его непростой ситуации. Но он сразу остановил себя и категорически отбросил такой вариант. Броду требовался не малоопытный «принеси-подай» ученичок-простофиля, а маг высшего ранга, разбирающийся в заклинаниях божественного или, хотя бы, полубожественного уровня. Такого точно не поставят охранять ворота, по очередной надоедливой просьбе губернатора, а значит и лезть с расспросами к этому пижону, не имеет смысла.

— Я сейчас поеду на рынок. Где тебя высадить? — поинтересовался возничий у Бернарда.

Перерожденец судорожно стал вспоминать расположение улиц в Нодльхорне. Если город не стирали до основания за прошедшие сто лет, он сумеет сориентироваться по старой памяти.

— Э-эм-м-а… Довези меня до поворота на торговую площадь. — сказал парень.

Старик обернул на него подозрительный взгляд.

— Так ты здесь не впервой? — серьёзно спросил он.

— Ну как сказать… — попытался быстро оправдаться Вейгер, но не придумал ничего убедительного. — Короче! Это не твоё дело, дедуля. Меньше знаешь, крепче спишь.