Барышня с подвохом или гонка на выживание продолжается

30. Отлучение

Швейная фабрика отошла к Надежде тихо и без проблем, чему способствовали упавшие в край акции и торопливость не пожелавшей ждать аукциона, купеческой дочки Дарьи Ильиничны Борской.

— Ах, я вся в нетерпении. Мой Франсуа, так и сказал, что готов в следующий месяц представить меня родителям, — щебетала крупная, розовощёкая деваха, небрежно подмахивая договор купли — продажи и блаженно улыбаясь, — ах, а мне же еще подготовиться надо! Очень удачно, что вы эту дурацкую фабрику покупаете, а то толку с нее совсем нет, только и ноет управляющий, что ему какая-то шерсть особенная нужна, то красители, то жалование работникам пора выплачивать. Ах, я же в этом совсем ничегошеньки не понимаю.

Дарья Ильинична ткнула оставшимся от отца, родовым перстнем в документы и подняла светящиеся от счастья глаза.

— Фух, наконец-то я свободна! Теперь осталось забрать вещи у модистки и упаковать их. Уверена, мой Франсуа счастлив будет, что я могу переехать во Франкию насовсем. Бонжур, ав ревуар, пока, пока, — выдало это чудо не к месту и, чудовищно перековеркав слова, помахала вовсе не аристократической, а скорее пудовой ручкой.

Надежда, присутствовавшая на подписании договора, только головой покачала неодобрительно. Очень хотелось сказать, что возможно Франсуа и не понравится потеря фабрики предполагаемой невестой, но глядя на безалаберное, безмозглое, по ее мнению существо, мудро промолчала.

— Каждый должен совершить свои ошибки и на них же научиться, — выдохнула она философски, и довольно потянулась.

Егор Леонидович аккуратно собрал подписанные листы договора, улыбнулся в ответ и тут же предложил не откладывать поездку на приобретенное производство.

— С управляющим, Савелием Анисимовичем, я встречался уже. Вроде дельный он — от батеньки этой девицы остался еще, но проверить не мешало бы, — подытожил он серьезно.

Надежда улыбнулась ободряюще.

— Ну и замечательно. Спихнем финансы Матвею Владимировичу — пусть он ревизию проводит, — дождалась согласия от финансиста и ободряюще дернула уголком губ, — а мне ассортимент производимой продукции проверить надо, да под запросы мои обновить, — согласилась задумчиво. — Эх, еще бы стекольную мастерскую, где приобрести — вообще бы замечательно было. Вы, кстати, не знаете ничего подходящего? Не помню, чтобы у меня в наследстве что-то похожее значилось.

Мужчины, конечно, удивились такому разбросу интересов девушки, но быстро вспомнили, что маленькая мастерская при заводе вин, что принадлежала Константину Валентиновичу, все же имелась, хотя как отдельное производство вроде и не числилась.

— Там для подарочных дорогих вин бутылки изготавливали, — пояснил Петр Васильевич, — бутылки все были штучные, разные и необычные, а заведовал ею Никита Лексеич с внуком Савушкой. Никого чужого не подпускали, все сами делали. Даже и не знаю, действует ли она сейчас.

Глаза Надежды загорелись предвкушением.

— Вот как? Очень интересно! — А устрой-ка мне, дядюшка, встречу с ними, — попросила она азартно.

Петр Васильевич поморщился и вздохнул растеряно.

— Там дед с внуком, мало того что сами по себе нелюдимые, так они меня и раньше недолюбливали в связи с некими обстоятельствами, упоминать о которых я бы не хотел, — признался мужчина отведя глаза, — но я подумаю конечно.

Надежда приподняла бровь в удивлении, но давить на дядюшку не стала — сам расскажет, когда готов будет.

— Ну и славно! — подытожила итог разговора, — за работу тогда, хватит бездельничать, а то еще немного и по миру пойдем со всеми этими пустыми разговорами.

****

Вечер снова начался со скандала.

За столом Лиля как всегда была недовольна. Сначала она накричала по надуманному поводу на прислугу, потом наговорила гадостей еще не отошедшей до конца и вялой барышне Вольской, отчего та сжалась в комок и не поднимала глаз от тарелки, а после и вовсе замахнулась на заступившуюся за девушку Анечку.

Застав уже финал скандала, Надежда перехватила занесенную для удара руку и, понимая, что вредная девчонка перешла все границы дозволенного, разозлилась. Нет, терпеть такое поведение родственницы нельзя однозначно. Уже сейчас становится понятно, что еще немного и девчонка жизнь всех обитателей усадьбы, в ад превратит. Не зря даже обе девушки горничные скоро рыдать от запросов малолетней заразы будут.

— Или ты ведешь себя прилично в моем доме или завтра же, на ближайшие три года, перебираешься в пансионат для родовитых девиц и до того времени пока я не найду тебе мужа, в поместье чтобы больше не появлялась! — рявкнула она злобно, сжимая в руке заледеневшую чашку.

На мгновение Лиля испугалась, отшатнулась, но уже спустя пару минут, пустила неискреннюю слезу и, заверещала еще громче.

— Из-за них, из-за девок безродных ты меня, свою родную кровь отослать прочь хочешь? — завопила она, топая ногами и кривя губы от мнимой обиды и вселенской несправедливости, — да как ты вообще смеешь так поступать со мной?

Надежда Константиновна, итак уставшая за этот длинный, нелегкий день, вздохнула раздраженно. Встав со стула, она подошла к девчонке, совсем не ласково схватила ее за руку и обратилась к родовому дару.

В голове полыхнуло болью, рваной, чуть просвечивающей чернотой и горечью, словно ядовитые всполохи разлетелись, впиваясь в плоть и разливаясь желчью на языке.

— Ненавижу. Почему она Глава Рода? Чем я хуже? Я замуж хочу, а она специально мне мужа искать отказывается. Даже во дворец с собой не взяла, чтобы меня боярин какой не приметил, — мелькали разрозненные, заполошные, злые мысли.

Не ожидавшая такого напора Надежда, уже хотела отпустить ладонь родственницы, но тут мелькнула и пропала еще одна картинка, словно экран черно-белого телевизора моргнул.

— Выведи ее из себя, а потом мы подадим прошение царю о том, что Надька безумна и не умеет управлять магией, — говорил ее бывший опекун Николай Андреевич, — ну, чего смотришь? Как только эта стерва потеряет контроль, а лучше убьет кого безвинного, то все, она попалась, да и прикрыть ее некому будет. Дашь показания на кристалле правды, и тогда причины содеянного никого интересовать не будут — ее точно в дом к сумасшедшим магам засунут и от управления Родом уберут, а останешься лишь ты как последний носитель фамилии.

Мелькнули злорадные, победные эмоции Лилии, но тут же появились растерянность и неуверенность.

— А Петр Васильевич как же? Он меня давно ненавидит и даже на порог не пустит. Его куда денем? — несмело спрашивает она.

Опекун смотрит снисходительно и смеется неприятно.

— Не твоя забота то, — говорит он, чуть успокаиваясь, — ты главное Надьку подставь — не так да по-другому придумай что, а с Петрушей мы сами разберёмся. Есть у меня людишки нужные, не впервой, небось, зарвавшихся сволочей к Единому отправлять. Ты главное сама не подведи — сделай все как надо и может быть, я даже сам тебя замуж возьму, когда от Машки избавлюсь.

Эмоции глупой девчонки ввинчивались яркими, неоновыми вспышками, прямо как сверло в голову.

Ошарашенная и чуть дезориентированная, Надежда откинула чужую руку и с еле контролируемой ненавистью уставилась на родственницу. Непонятно почему, возможно это была память прошлого тела, но и раньше Лиля действовала на Надежду почти как красная тряпка на быка, а теперь и подавно ненависть всколыхнулась. Ясно было лишь одно — оставлять девчонку и ждать подставы каждую минуту никак нельзя.

— Отлучаю, — глухо произнесла она, — как признанная источником Глава, властью данной мне сердцем Рода, я Надежда Константиновна Иворова отлучаю тебя, Лилия, и лишаю фамилии Рода. Отныне ты свободна и не принадлежишь нашей фамилии.

Раздался грохот, мелькнула вспышка сероватого света и, по комнате прошёлся тонкий звон, словно нити натянутые лопались в оглушающей тишине.

Мгновение затихающих звуков и потом…

— Что? Как? Нет! Ты не можешь! — отмерла и закричала девчонка перепугано.

Она обернулась, глядя на не менее ошарашенные лица присутствующих, но не найдя поддержки, растопырила пальцы и внезапно кинулась на Надежду, — тварь! Ненавижу! Лучше бы ты сдохла со всеми!

Лилию перехватил вставший между ними Петр Васильевич.

— Надежда, что это значит? — недовольно и строго спросил он, продолжая придерживать вырывающуюся и бьющуюся в истерике девчонку.

Из-за спазма в горле произнести что либо, Надежда смогла не сразу.

— Она Васильчикову служит, — прозвучал, наконец, злой хриплый ответ, — по их задумке ни мне, ни тебе, в светлом будущем места точно нет. Извести нас собираются. Хотя, сам же все слышишь. Это не минутное помутнение — это реальность, которую они ждут и пытаются приблизить.

Пётр Васильевич вздрогнул и уже другим взглядом посмотрел на затихшую, но продолжавшую дергаться Лилю.

— Даже так, — промолвил тихо и выпустил девицу из кольца рук.

Та одарила наставника ненавидящим взглядом и, остервенело поправила сползшее с плеча платье. Злые, полные ненависти слова сами полились из презрительно скривленного ротика.

Надежда не реагировала, словно последние силы из нее выкачали.

Петр Васильевич нахмурился и внимательно, но с опаской посмотрел на хорошенького, брызжущего ненавистью ангелочка.

— А знаешь, Наденька, — привлек он внимание подопечной, — раз девица эта теперь чужая и без приглашения в поместье находится, провожу-ка я ее, пожалуй. Не готовы мы пока гостей принимать.

Лиля, только замолчавшая, видимо выдохлась или запас нецензурных слов закончился, дернулась злобно и зашипела недовольно, словно не осознавая свое новое положение, но наставник даже бровью не повел. Подхватив упирающуюся девицу за локоть и, не слушая криков, он крикнул возницу и, таща девчонку как на буксире, быстрым шагом направился на выход.