Барышня с подвохом или гонка на выживание продолжается

20. Хранитель

В царский дворец, на награждение и получение заслуженного диплома, девушку вызвали через неделю после ее возвращения из лабиринта.

— Видно все участники уже вернулись. Быстро они в этот раз управились, — сделал вывод Петр Васильевич и тут же развил бурную деятельность по ее сборам на торжество.

Сначала Надежда пыталась отбиваться, возмущаясь, что у нее три дня впереди, и она все успеет, но после лекции дядьки о том, как важно не ударить в грязь лицом и не стать посмешищем, смирилась.

В принципе, по-своему Петр Васильевич был прав — та кто претендует на всеобщее признание ее Главой Рода, позволить себе небрежность точно не может. Но вот то, что денег жалко на разовые наряды, когда в поместье тряпок на три жизни хватит, это не отменяло.

Дядька не поленился даже забраться к ней в гардероб и забраковал все платья, что она собрала в пустом особняке и приказала перешить на себя.

— Убожество все это! Только опозоришься во дворце, — хмуро буркнул он, а потом вывел магомобиль и повез Надежду в самый известный магазин под названием "Мадам Глория".

Красивое, с виду простое платье без пошлых рюшей и воланов, пошитое из плотного темно синего шелка и украшенное легкой вышивкой, обошлось ей почти в семьсот рублей. Не сгладило впечатление даже то, что оно оказалось, зачаровано от грязи и намокания.

— Вот в чем надо было по болоту ползать, — хмыкнула мрачно девушка, впечатленная расценками магазина.

Поспорив с дородной мадам, пытавшейся всучить девушке более подходящее и дорогое, бальное, светлое платье, поскольку темное для таких молоденьких девушек якобы не предусмотрено, она вывалилась из магазина и выдохнула зло.

Помимо этого наряда, ей пришлось раскошелиться и выложить почти пятьсот рублей на платье для Лилии, что увязалась поехать с ней и чуть не закатила истерику, когда выяснила, что ей ничего покупать не собираются.

Допустить участие в скандале, да еще и в общественном месте, Надежда не могла, а потому, требование жадной родственницы хоть и выполнила, но заметку в голове, чтобы никуда ее больше не брать, оставила.

Кстати с девчонкой оказалось все не так просто.

Поговорив с «сестрицей» и бессовестно полазив у той в голове, Надежда выяснила, что чета Васильчиковых ее действительно сначала забрала из дома для детей-сирот, куда та попала, а после выгнала — отказалась, как и от самой Надежды.

Наверно, стоило бы пожалеть сироту, но вот как-то не получалось, поскольку на этом все "хорошее" для нее и закончилось. Во-первых, выяснилось, что, несмотря на сладкие улыбки и показное смирение, Надежду "сестренка" действительно до зубовного скрежета ненавидит. Считает, что той просто повезло удачно у Главы Рода и его первой жены родиться, а значит на всем готовом жить, ну а во вторых, девчонка вообще не самой доброй и честной оказалась и все надеется, что ее к семейному источнику допустят, чтобы магия быстрей проснулась. Ага, и причины то самые что ни на есть благородные — чтобы замуж удачно выскочить. От того и украшения по особняку забытые, да другие дорогие вещи собирает, и себе в мешочек, что на дне личного сундука хранится, складывает.

В принципе, против того, чтобы спихнуть замуж злобную фурию, Надежда была бы не против, но вот как с магией ей помочь и приданое приличное собрать даже примерно не представляла. По поводу же украшений девушка и вовсе рукой махнула, поскольку, все более или менее приличные ювелирные вещи давно в сокровищницу, где основной кристалл находится, убрано, а мелочь, да детские безделушки она и считать не стала.

День бала в честь прохождения лабиринта и награждения победителей приближался. Выяснилось, что Лиля собирается отправиться с сестрой, чтобы осмотреться, да жениха себе солидного присмотреть. Пришлось девицу малолетнюю одернуть и предупредить, что приглашение у нее на две персоны и сопровождать ее будет Петр Васильевич как единственный кровный мужчина в роду.

Вот тут-то Надежда и познала всю внутреннюю суть прибившейся к ней "сестренки".

— Ты просто завидуешь, что я моложе и красивее тебя, — визжала девица, громя все что под руку попадется, — ты специально не хочешь брать меня, чтобы мужчины на тебя только смотрели. А мне пятнадцать уже и жениха надо присматривать. Не хочу, как ты старой девой остаться и в наложницы потом идти!

Сначала Надежда даже опешила от обвинений несовершеннолетней девчонки — ей же действительно, всего пятнадцать лет. Да даже при минимальном возрасте вступления в брак, который хоть и допускается, но не поощряется в свете, целый год еще ждать, а потом, выслушав претензии, разозлилась не на шутку.

— Молчать! Марш в комнату и не показывайся мне глаза пока не успокоишься, — рявкнула она, влепив пощёчину разревевшейся, не желающей замолчать родственницы.

Впрочем, помогло это мало.

На мгновение девица действительно примолкла, а потом завизжала еще громче, отчего пришлось скандалистку скрутить да в комнату собственноручно отволочь и запереть.

— Стоимость всего, что побьешь или испортишь, вычту из твоего приданого, — хладнокровно оповестила Надежда, проворачивая ключ в замке и улыбнувшись грохоту прилетевшей в стену вазы.

Больше вредная Лиля бить что-то поостереглась, а Надежда Константиновна подхватив на руки Тимошу, направилась собираться на аудиенцию.

С Тимой, кстати, тоже все странно получилось. Надежда просто уверена была, что сумка у нее абсолютно пустая, но на следующее утро после того как она выбралась из лабиринта, этот котенок в перьях неожиданно оказался у нее на подушке.

Девушка даже подскочила в страхе, что все-то ей привиделось. Показалось, что она до сих пор в лабиринте плутает, но тут это пернатое чудо потянулось, замурлыкало успокаивающе и абсолютно по-человечески потянуло на себя покрывало маленькой цепкой лапкой.

С тех пор эта прелесть не отходила от Надежды ни на шаг. Она даже мыться залазила бесстрашно, и стоически, смешно порыкивая, переносила неприятные для нее процедуры.

Что делать с Тимошей, Надежда даже примерно не представляла. Нет, она, конечно, помнила, что по закону, все приобретенные дары в виде вещей, флоры или фауны передавались государству за определенные привилегии либо денежное вознаграждение, но отдавать прибившегося питомца не хотела.

Зверек же, на обычное бессловесное животное не смахивал абсолютно, и пусть он не говорил, но звуки издавал очень впечатляющие, словно и слова и интонацию понимал замечательно. А еще, стыдно признаться, но за небольшой срок, девушка успела привязаться к нему, а потому отдать друга в клетку царского зоопарка считала предательством.

Оставалось только решить, что бы придумать, но и тут не повезло — Тимоха умудрялся перемещаться одним ему понятным способом и появлялся в самые неожиданные моменты, а потому, надеяться, что он не появится во дворце, было глупо и недальновидно.

— Ладно, будем упирать на то, что у нас с тобой кровная привязка, — сдалась девушка, — буду врать, что ты хранитель мой, как у прадеда ворон был — тогда тебя точно забрать не посмеют.

Тимоша муркнул как обычно, а потом склонился к руке, рассматривая чуть хитрыми прищуренными глазищами и вдруг, запустил неожиданно острые зубы ей в руку.

— Ай! — почти завизжала испуганная девушка, отдергивая и тряся раненой конечностью, а зверек, слизнул неожиданно длинным, чуть раздвоенным на конце языком каплю крови с подбородка и зевнул вовсю пасть.

— А чего сразу врать то, — раздалось в ее голове насмешливо, — сказано хранитель, значит, хранитель и нечего тут панику разводить. Не смогут нас разлучить теперь.