Барон Дубов 9

Глава 7

Санкт-Петербург

Госпиталь Святого Николая

Примерно в это же время

Вторжение Владислава и Ярослава, старших братьев Павла, было похоже на шторм и торнадо вместе взятые. Северов как раз только открыл посылку, которую отправил Дубов почти две недели назад. Почта России, как всегда, руководствовалась поговоркой «тише едешь — дальше будешь». Ну хоть не помяли контейнер, и то хорошо.

Но открыть его Павел не успел. Двери палаты распахнулись, и влетели его братья. Оба перепоясанные окровавленными бинтами по рукам и ногам, со свеженькими розовыми шрамами на голых предплечьях и груди. Судя по всему, они пережили пару очень тяжёлых сражений.

— Ты посмотри, а! — крикнул с порога Ярослав, хлопнув тыльной стороной ладони по животу более высокого Владислава. — Да тут никак герой Кракова собственной персоной!

Владислав в это время согнулся от боли, потому что удар братца пришёлся прямо по свежей ране, что не успела ещё зажить.

— Осторожнее, Ярик, иначе эта наша встреча станет последней, — просипел он, прошёл и сел на край кровати. — Как ты, братец?

— Я в порядке, — отвечал Павел. — А вы? Выглядите паршиво.

— Зато ты как после курорта! — хохотал в потолок Ярослав, уперев кулаки в бока. — А мы только-только вернулись. Я из Гданьска, а Владислав из Варшавы. А ты, выходит, справился шустрее нас! С девками такой же прыткий, а⁈ Ха-ха-ха!

— Очень смешно, — буркнул Павел, но затем улыбнулся.

— Ему по голове хорошо заехали, — похлопал по плечу Павла Владислав, — поэтому его чувства юмора тоже подверглось некоторой уплощающей деформации.

— Ты попроще, Владик, попроще говори, — рыкнул Ярослав. — Не все, как ты, в академиях учились. Что там у меня уплощилось или утолщилось — это моё дело. Пашка, ну-ка, расскажи, как ты так шустро управился? Как дыру завалил?

— Камнем, — пожал Северов плечами.

Он был рад видеть братьев. Наверное, впервые за очень долгое время. Ему вдруг подумалось, что у Дубова-то никого не осталось, поэтому он так сблизился с княжной и остальными. И с ним. Хотя внешне этот громадный полуогр производил грозное впечатление. А вот внутри у него, как оказалось, билось доброе сердце. И он не забыл про Павла. Послал подарок.

— Камнем? — удивился Владислав. — Какое простое и… изящное решение. И где же ты нашёл такой камень?

— Сделал. И скинул на Саранчу. Так я здесь и оказался.

— Вот чёрт… — изумлённо произнёс Ярослав, опускаясь в больничное кресло. — Ай! Забыл, что шов на ягодице… А я вот трупами врагов эту дыру завалил! А чтоб новые их не сожрали, залил свеженьким бетоном! Ах, люблю запах свежего бетона по утрам…

— А ты? — спросил другого брата Павел.

— Ну, бетона у меня столько не оказалось. Пришлось спуститься в тоннель. Мы прошли несколько километров под городок и спустились на пару-тройку сотен метров вниз, пока не стало слишком жарко. Много хороших людей погибло… Но мы нашли развилку с ещё несколькими туннелями и подорвали её.

— Другие туннели? Это… плохо.

Владислав и Павел замолчали. Каждый думал о своём. Павел — что ему придётся ещё не одну дыру в земле завалить, а Владислав, обычно едкий и саркастичный, боролся с подступающим отчаянием. Слишком много смертей он увидел и теперь недоумевал, как его братья так легко пережили подобное. Надеялся, что рядом с ними тоже сможет пережить.

— Вы двое будто по ведру лимонов сожрали! — привёл их в чувство Ярослав. — Ещё расплачьтесь тут. Да, погибли люди, зато спасли множество других. И завалили новые туннели. Это же победа! Так что давайте праздновать! Пашка, это у тебя что в руках?

— Это? — Павел посмотрел на бандероль в собственных руках, будто впервые её увидел. — Дубов послал. Даже не знаю, что там может быть.

— Дубов? Что ж ты молчал! Давай открывай шустрее!

Ярослав бросился к младшему брату, взял его шею в тиски и принялся лохматить вихры за нерасторопность. Потом вдруг сел рядом и горестно вздохнул:

— Эх, Дубов-Дубов… Какой человечище, а⁈ Помните, как мы на руках сражались? Вот это схватка была! Клянусь бородой, я в жизни не встречал соперника достойнее! Вот бы снова с ним повидаться и сразиться…

Ярослав вдруг шмыгнул носом, уставившись в окно.

— Мне кажется, или он сам сейчас разрыдается, как девчонка? — шёпотом спросил Владислав.

Павел в ответ ухмыльнулся.

— Да давай уже, открывай! — Ярослав снова повернулся к младшему брату.

Павел послушался и открыл прилагавшимся ключом металлическую ячейку. Внутри была ещё одна, которую он открыл другим ключом, а вот внутри второй… Слабый синий свет осветил удивлённые лица троих царевичей.

— Так… я не понял, — бормотал Ярослав. — Это что такое? А?

Северов достал небольшую записку от Дубова.

— Это солёная икра электрической щуки. Употребить в течение двенадцати часов после открытия контейнеров.

А внутри и правда лежали небольшие стеклянные коробочки, больше похожие на ячейки картотечного шкафа. Каждая из них была бережно запаяна. Павел вспомнил, что Дубов как-то купил у гномов как раз такой контейнер для длительного хранения скоропортящихся продуктов. Надо же, Николай пожертвовал им, чтобы отправить килограмм икры.

— Ну и чего же мы ждём⁈ — снова рявкнул Ярослав, а его глаза блеснули огнём. Натурально огнём! — Владик, дуй за хлебом и другими закусками, а я — за водкой! Ну! Не пропадать же добру⁈

— Да он же мелкий, чтобы водку пить, — удивился Владислав, кивнув в сторону младшего брата.

— Ага, как водку пить, так мелкий значит, а как Краков у Саранчи отбивать, так в самый раз⁈ Пошли давай!

Ярослав увёл слабо упиравшегося царевича из палаты в коридор, где они разошлись в разные стороны. Но быстро вернулись с парой корзинок, укрытых платками. Из одной торчали два стеклянных горлышка.

Вскоре они пили, ели и болтали. Ненадолго в палате установилась непринужденная атмосфера. Братья делились подробностями сражений с Саранчой, шутили и смеялись, на время позабыв об опасности, нависшей над Империей. Сегодня они были живы, могли есть, пить и веселиться, а это главное. Павел же в эти минуты ощущал то особое чувство, которое появляется у человека, воссоединившегося с семьёй спустя много лет.

А потом электрическая икра дала свой побочный эффект. Когда три рюмки столкнулись после короткого тоста, шарахнул мощный электрический разряд, раскидавший троих царевичей в стороны. Вреда он им не причинил, зато заметно взбодрил.

— А! Что я вам говорил⁈ — радостно вопил Ярослав. — Дубов — человечище! Фигни не пришлёт! Давай ещё по одной, а то эта мимо рта пролетела! Ха-ха-ха!

Из глубин тёмного коридора за царевичами наблюдал Император. Даже он решил дать им и себе отдохнуть и отложить тяжёлый разговор на следующий день. Разведка донесла, что Османская империя собирает новое войско. Гораздо больше предыдущего. А значит, будет война.

Московский Аукционный дом

Сейчас

Я вдруг ощутил, как поход до туалета выпил из меня последние силы. Всё тело болело, в голове стоял назойливый гул, а в глазах то и дело плясали цветные искорки. Я ещё никогда так много духовной маны за раз не использовал. Точнее, использовал, но не так продолжительно. Да и люлей знатных получил от вот этой вот особы с рыжими локонами. Вне всяких сомнений это была она, графиня Вдовина и тварь из духовного пространства. Два существа в одном теле.

И я вовсе не собирался ей помогать против двух хмырей, зажавших её в полумраке особняка Десятниковых.

Во-первых, она меня чуть не разорила, во-вторых, сделала мне больно. Настолько больно, что сейчас я был вынужден опереться плечом о стену, чтобы не упасть. Лицо заливал холодный пот. Ну, а в-третьих…

— Ну что, сучка рыжая, готова расстаться со своей невинностью? — прокаркал шатен, облизывая шею девушки.

— Прошу, оставьте меня! — робко и безуспешно отбивалась та.

Брюнет, бывший чуть пониже ростом своего напарника, всё так же пытался забраться под юбку девушки, но запутался в разноцветных слоях.

— Оставить? А кто меня остановит? Делаю, что хочу, сука ты дешёвая! — прошипел шатен.

Как говорил один театральный деятель из глубокой древности… Не верю!

И был прав. Из-за угла, к которому я привалился спиной, потеряв из виду насильников и их жертву, донёсся раздражённый женский шёпот:

— Ты чё, охренел?

— Что? — тихо возмутились голосом шатена.

— Это не по сценарию!

— Да я просто в роль вжился! Поверь, так будет только достовернее!

— Хреностовернее, придурок! Громче давай, а то он не услышит, а вы деньги свои не получите!

Я прикусил собственный кулак, чтобы не заржать. Даже боль на время отступила.

— А если другие услышат? Пол особняка сбежится! Нам проблемы не нужны! — А это уже другой мужской голос, более высокий, чем у шатена. Брюнет, значит.

— Об этом не беспокойтесь. Все сейчас на аукционе, а у огров слух острее, чем у людей, он обязательно услышит!

— Ладно-ладно…

— Ну что, готова расстаться с остатками своей чести, прошмандовка рыжая! — громко продекламировал шатен.

А у меня слёзы из глаз побежали. Не то от смеха, который я пытался удержать в себе, не то от их ужасной актёрской игры.

— По сценарию, придурок! — прошипела рыжая.

Ой, ладно… Надо заканчивать этот балаган. Сперва узнаю, кто такая эта девица и чего хочет от меня, а потом вернусь в номер. Отсыпаться и залечивать духовные травмы. Их у меня будто несколько сотен.

Я с трудом оторвался спину от стены, опёрся о неё рукой и вышел из-за угла.

— Здорова, парни, — широко улыбнулся я, обнажив клыки. — Что, цирк уехал, а вы от труппы отбились⁈

Вся троица ошарашенно подпрыгнула, когда я появился. Быстрее всех сориентировался шатен. Он выхватил перочинный ножик, обойдя двух других незадачливых актёров, и выставил его перед собой.

— А ну, вали, куда шёл, полукровка! — выразительно произнёс он, будто стоял на сцене театра. — Или я тебя на ремни порежу!

— Да ты головку сыра порезать не сможешь, — сказал я и накрыл ладонью его нож.

При этом едва не упав. Но всё же устоял.

Забрал ножик и покрутил в руке. Плохо заточенный, как я и думал. Таким вообще ничего порезать нельзя.

— Помогите мне, барон! — картинно воскликнула графиня, мотнув головой, отчего её волосы взлетели рыжим костром. — Они хотят обесчестить меня!

Какая упрямая. Не признаёт, что её план, в чём бы он ни заключался, пошёл по одному месту.

Я ткнул ножом в сторону шатена, который так и замер с рукой в юбках.

— О чём вы, графиня? Да этот злыдень писюкастый такими темпами под юбку только к утру заберётся. Что ты там шаришь? Остатки чести ищешь? Дак их там нет давно.

Рыжая от злости тут же покраснела. А шатен отскочил от неё, как ошпаренный. Она его там укусила чем-то, что ли?

— Как вы смеете⁈ — зазвенел её голос.

А нет, это не её голос. Это у меня в голове гул перешёл в звон. Нехорошо…

— Значит так, актёры погорелого театра, — устало вздохнул, — не знаю, что она вам там пообещала, но посмотрите на себя и на меня. Потом снова на себя и опять на меня. Да, я выше и сильнее вас. Если бы я действительно принял вас за насильников, как думаете, какая участь вас бы ждала?

Шатен сделал несколько шагов назад, отходя от меня. И они с брюнетом переглянулись.

— Стоят её деньги того?

— Пошлость! Звенящая пошлость! — вдруг раздался за моей спиной резкий старческий голос.

Мы, все четверо, аж подпрыгнули. И у меня начала кружиться голова, но усилием воли я собрал глаза в кучу и обернулся. Перед нами стоял невысокий дед, седой и с пышными усами, в рубашке и светло-коричневом пиджаке. И да, я специально не упоминаю штаны. Потому что их нет. Тонкие волосатые ноги старика едва уловимо дрожали, пока он опирался на трость с золотым набалдашником в виде человеческой фигурки.

— Пошлость! — снова проорал он, замахиваясь тростью.

— Дедушка, вот ты где! — В коридор выскочил молодой парень в костюме, чем-то похожий на ведущего аукциона и на этого старика одновременно. Десятников, по всей видимости. — Опять ты не выпил таблетки. Ходишь, гостей нам пугаешь, пойдём, пойдём… Прошу прощения, Ваше Благородие, — парень взял под руки дедушку и повёл его обратно к свету, в коридор. А потом вдруг остановил свой взгляд на нас. — Секундочку, дедушка, постой тут… А что, собственно, вы тут делаете?

— Разыгрываем небольшую сценку на тему насиловать или не насиловать. А вы что подумали? — отвечал ему.

— Вы знаете, именно это я и подумал, посему попрошу со всеми сексуальными девиациями прошествовать за пределы аукционного дома… О боже, дедушка! Куда ты опять смотался? Таблетки! Пора пить таблетки-и-и!

Пока молодой Десятников разговаривал с нами, его ушлый дед целенаправленно пошёл туда, куда смотрели его глаза. Как самонаводящаяся торпеда замедленного действия с деменцией. С одной стороны, его было жаль, но род его не бросил и заботится. А это лучшее, что можно сделать в такой ситуации.

Но вернёмся к нашим баранам. Точнее, к труппе недобитых актёров.

Стоило мне снова повернуться к ним, как брюнет взял за локоть шатена и потащил его мимо меня.

— Пошли, Серёга, — бормотал он. — Я тебе говорил, что это плохая затея, а ты мне: «Оскар, оскар!» Какой, к чёрту, «Оскар», если нас так и прибить могли⁈

Вскоре их голоса затихли.

— Ну и? — Я снова облокотился о стену, делая вид, что так и надо. — Что это было?

— Я вас не понимаю, Ваше Благородие. — Графиня демонстративно скрестила под грудью руки и отвернулась, скрыв лицо за рыжими локонами.

Так, не смотреть ниже её головы, не смотреть… А, чёрт!

Великолепная грудь нагло выпирала из декольте, а корсет лишний раз подчёркивал объём. Боже, если буду пялиться, то остатки сил уйдут на удержание в лежачем положении одной моей своевольной части. Невероятным усилием воли я смог поднять… свой взгляд!

Вдруг возникло ощущение, что это я её тут домогаюсь, а не она мне устроила… Ловушку? Западню? А зачем? Вот это я и хотел выяснить. И всё она понимала.

Тем не менее я решил сыграть в эту игру:

— Зачем вы начали в меня духовными иглами швыряться, будто это просто шарики с водой?

— Что? — чуть не задохнулась Вдовина и снова покраснела от гнева. — Да это вы на меня напали первым!

— А вы пытались перекупить у меня Слёзы Вепря! Зачем?

— Какая разница «зачем»? — Она сильнее скрестила руки, ещё поджав грудь. — Это аукцион — что хочу, то и покупаю. А вот вы поступили не по-мужски, атаковав меня своей духовной иглой! Причём, не очень умелой.

Лицо барышни так и светилось высокомерием и презрением. В основном к моей персоне.

— И вообще, что у вас за дурная привычка бить дам?

Вот зараза! И ведь не поспоришь! Но я всё же поспорю…

— На трёхметровых тварях в Духовном пространстве обычно не написано, что они графини Вдовины!

— Могли бы догадаться…

— Ага, по прекрасной улыбке из острых зубов, видимо, да?

— Пф! — фыркнула графиня. — Коли не разбираетесь в женщинах, то нечего на них пенять!

Ч-чего?

Так, стоп! Какого чёрта тут вообще происходит? Почему вдруг я начал оправдываться, а не она? Пора это прекращать!

— Значит так, Ваше Сиятельство, либо вы говорите, зачем чуть не превратили меня в духовную отбивную, либо…

— Что? — криво усмехнулась рыжая, отчего её красивое личико потеряло львиную долю красоты. — Снова швырнёте в меня духовную иглу? Или на этот раз отбросите последние приличия и просто ударите? Забьёте до смерти, как вам, ограм, и полагается…

Нет уж, снова на эту провокацию я не поведусь.

— Между прочим, барон Дубов, вы едва меня не убили. Так что не помешало бы вам сперва попросить у меня прощения, прежде чем задавать вопросы!

Только тут я заметил, что она тоже едва на ногах стоит. На мраморной и изумительно гладкой кожи груди выступили капельки пота, она быстро вздымалась и опадала из-за учащённого дыхания. Лоб тоже покрылся испариной, но в глубине тёмных омутов глаз сверкал огонь.

Видимо, графиня ещё держалась, когда пыталась заманить меня сюда, но теперь, раз её план сработал не совсем так, как надо, последние силы её покинули. Наверное, планировала, что я её спасу от тех двоих и она прикинется слабой жертвой, что позволит ей отдохнуть под моей же защитой, а вот потом… А что потом, я не знал. Реванш в неожиданный для меня момент? Может быть, но опять же — зачем?

В общем, вопросов пока только прибавлялось, а не убавлялось.

— Что, правда глаза колет? — ехидно прошептала рыжая чертовка.

— Перед монстром извиняться я не…

Договорить не успел. Девушка залепила мне звонкую пощёчину, от которой помутнело в глазах. Для этого она оказалась достаточно высокой.

— Да как вы смеете называть меня так! — её звонкий голос колоколом отразился у меня в голове.

Стены вдруг начали ходить ходуном. Совершенно внезапно та, что была справа, вдруг толкнула меня в плечо, и я оказался на четвереньках. Руки упирались в тёмно-зелёный ковёр. Мягкий и приятный на ощупь. Я видел свои ладони, но вокруг них начала сгущаться темнота. На грудь словно уронили многотонный пресс.

Нет-нет, только не сейчас! Вот доберусь до гостиницы… А сейчас нельзя отключаться!

К горлу подкатила тошнота, и я сглотнул, загоняя её обратно, вглубь себя. Замотал головой, сцепив зубы, впился пальцами в ковёр, пытаясь почувствовать каждую ворсинку.

Помогло. Тьма отступила, дышать стало легче, и я, держась за стенку, поднялся. Снова видел тёмный коридор, мутные провалы картин, весящих на стенах дальше, тусклый свет, светивший из-за моего плеча. Та лампочка подсвечивала картину с двуликим богом.

А рыжей бестии и след простыл.