Барон Дубов 9

Глава 17

Кабинет в крепости князя Деникина

Примерно в это же время

Князь Деникин запустил пальцы в пышную бороду и сжал кулак, выдирая несколько волосков. Этот жест для тех, кто знал его достаточно долго, говорил о состоянии крайней раздражительности и недовольства. Слуги, как правило, в такие моменты старались ему на глаза не попадаться.

В кабинете было темно. Но в нём почти всегда было темно, потому что с Запада вечно набегали плотные тучи, закрывавшие крепость от солнечного света. Сегодня они казались особенно плотными, почти чёрными. И одновременно с ними пришли полчища Саранчи. Больше чем обычно. Сражение под стенами крепости продолжалось уже второй день, но защитники хорошо держались. Ни одной твари так и не удалось попасть внутрь. Они лишь усеяли выжженную долину внизу горами своих трупов.

Сражение шло прямо сейчас. Из окна кабинета на самом высоком этаже виднелись вспышки орудий и разрывов в рядах врага. Отсюда Саранча выглядела, как шевелящийся ковёр, покрывший землю. А люди на стенах отстреливались и использовали разнообразную магию, чтобы убивать, убивать и ещё раз убивать врага. По ним прилетало в ответ. В рядах Саранчи не так давно появились новые твари.

Они были выше обычных пехотинцев, имели большую голову с двумя резервуарами по бокам и большую грудную клетку. В резервуарах плескалась тёмно-зелёная жижа с чем-то наподобие пиявок. Эти твари набирали воздуха в свою большую грудь и выплёвывали пиявок вместе с зелёной жижей, которая на поверку оказалась кислотой. Выплёвывали со скоростью пули.

Кислота растворяла практически любую броню, затем пиявки впивались в беззащитное тело бойца и прогрызали себе путь внутрь тела человека, заставляя его испытывать невыносимые страдания перед неизбежной смертью.

Жуткие твари, в общем. Дружины Деникина потеряли много хороших людей, пока не улучшили броню, чтобы она держала кислотный удар. Броня стала толще и мощнее. Но её стало меньше. Поэтому стены держали лучшие из лучшие, а остальные находились во втором и третьем эшелонах обороны, использовали свои возможности издалека.

Так же бой шёл не только в самой крепости, но и на стенах, что тянулись от крепости к крепости. Саранча атаковала широким фронтом.

— Ваше Сиятельство, — говорил адъютант князя, — разведка докладывает, что к Саранче прибывают ещё подкрепления.

— А что с боеприпасами и продовольствием? — глухо спросил Деникин.

— При текущей интенсивности боёв боекомплекта бойцам хватит на два дня. С продовольствием дела обстоят лучше, но не слишком.

— Р-р-р! — рыкнул князь, всаживая боевой нож по рукоять в толстую столешницу из дорогого чёрного дерева. Таких отверстий на столе насчитывалось уже несколько.

— Что ещё? — снова спросил он.

— Прибыл журналист из столицы. Он ожидает аудиенции.

— Тот самый?

— Да, господин.

— Зови его сюда.

— Как прикажете, господин.

Адьютант вышел и вскоре зашёл высокий молодой человек, который сразу не понравился Деникину. Попади такой в его дружину, не прожил бы и дня, если бы не стал мужиком. Журналист был худым, с молодым вытянутым лицом и дурацкой причёской, сделанной по последней лондонской моде. Откуда князь знал, что мода именно лондонская? Его сын пытался носить такую же прическу. А теперь его сына больше нет.

Одет журналист тоже был по лондонской моде. Цветастый клетчатый пиджак с нарочито коротким рукавом, футболка с идиотским принтом и такие же, как пиджак, брюки — тоже укороченные. Высокомерное лицо его напоминало рыбью морду из-за слегка выпученных глаз и сплюснутого черепа.

От злости Деникин провернул рукоять ножа, сделав дыру в столешнице ещё больше и уродливее.

— Юрий Вруть, — представился журналист, подходя к столу князя, — рад познакомиться, Ваше Сиятельство.

Князь руки не подал. Уже издалека оценил потную ладонь столичного хлыща.

— Присаживайтесь, Юрий, и начнём интервью.

— Конечно-конечно, Ваше Сиятельство, — улыбнулся одними губами пижон и сел в кресло, достав записывающую аппаратуру. — Как мы и договаривались, я сделаю фиксацию нашего интервью, а затем пущу в эфир в прайм-тайм радио «Свобода Руси».

О какой свободе говорил этот человек, князь не очень понимал. Свобода от чего? Или от кого? Если сам парень пытался мимикрировать под образ успешного британца, жил и работал, скорее всего, на деньги тех же британцев… Свобода — кого надо свобода?

Руки князя непроизвольно сжались в кулаки.

— Расскажите, Ваше Сиятельство, как обстановка на западных границах Империи? — начал интервью Вруть.

И князь Деникин начал рассказывать. В целом он говорил правду, но где-то приукрашивал и сгущал краски, а где-то, наоборот, срезал острые углы. Встреча с журналистом была частью его плана с Тарантиусом. Прежде чем стать новым царём, Деникин должен был создать нужный образ в общественном мнении. А этот Юрий Вруть имел влияние среди молодёжи. Так что это интервью князь использовал на полную катушку, чтобы выставить себя героем и очернить Императора. Ведь только так он сможет поставить Империю на нужные, правильные рельсы.

По мере разговора, Деникин распалялся всё больше. Вруть оказался профессиональным журналистом, хоть и работал на врагов. Ничего, князь Деникин, когда станет царём, прижмёт к ногтю таких вот внутренних врагов. И Тарантиуса. Его, пожалуй, в первую очередь.

Добраться бы только до трона…

Спустя несколько часов интервью подошло к концу.

— И последний вопрос, Ваше Сиятельство, — закинув ногу на ногу, непринуждённо спрашивал журналист. — Если бы вы оказались перед Императором, чтобы вы ему сказали?

Деникин хмыкнул, сжав в кулаке бороду, а затем резко ударил кулаком с вырванными волосами по столу и выкрикнул:

— ИМПЕРАТОР, ГДЕ, СУКА, БОЕПРИПАСЫ⁈

Теперь я понял, почему преподаватель алхимии в нашей академии выглядит как живой труп. Я и сам сейчас выглядел не лучше. Перед глазами так и стояли все эти реторты, кубы, горелки и прочая алхимическая дрянь. Никогда до этого я не готовил столь сложные зелья, требующие высочайшие точности и внимательности. Чуть с ума не сошёл, в общем.

Ладно Альфачик с Гошей помогали. Альфачик таскал еду, а Гоша устроил настоящий геноцид местным мышам. Зато своими поскрёбываниями они меня не отвлекали. Да вообще никто не отвлекал, потому что я строго-настрого запретил это делать. Ведь одна ошибка — и зелье превратится в кислоту или взрывчатку. Или в что-нибудь похуже.

Но в итоге всё прошло хорошо. Спустя семь почти бессонных ночей в большом котелке булькало зелье тёмно-коричневого цвета, напоминающее шоколад. С чёрными и белыми прожилками, образующими неровные круги. Короче, очень сильно напоминало срез жидкого или желеобразного дерева. Если представить, что дерево может быть жидким или из желе.

Прежде чем его пить, надо подготовиться. Как минимум поспать! Нормально поспать. В тёплой постели и одному. Ну и поесть нормально. Чем я собственно и решил сразу заняться. А после, перед самым приёмом зелья, нужно будет выпить тренировочные пилюли, чтобы зелье никого не убило.

Вышел из подземелья и с чувством высочайшего удовлетворения вдохнул свежий холодный воздух. На улице было тепло для кануна Нового года. Всего пять градусов мороза. И ярко светило солнце, отчего искрящийся снег в первые секунды ослепил меня.

Когда глаза привыкли к свету, я увидел, что вокруг бункера с архивами протоптали широкую тропу, которая большим кольцом опоясывала вход в него. И сейчас по этой трассе бегала целая толпа.

— Вперёд! Что вы как бабули⁈ — орала бегущая впереди всех Лакросса.

— Если бы знала, что ты тиран похлеще Коли, осталась бы в Якутске! — жалобно причитала княжна.

Причитала, но бежала за оркессой, не сильно от неё отставая. Остальные порядочно растянулись. Следом за княжной бежала Лиза, затем Марина Морозова рядом с Агнес, а замыкала проблемный строй проблемных женщин Вероника. Оно и понятно: ноша у неё самая тяжёлая. Но оттого не менее приятная. Да, это я про её чудесные формы.

Для полного комплекта дриады не хватало. Она отправилась на север, чтобы встретиться с другими дриадами и узнать больше об огромной твари в Духовном пространстве. И от неё как-то долго не было вестей…

Девушками бегуны не ограничились. Следом ещё и некоторые слуги бежали! А Петрович наблюдал за ними с заднего крыльца особняка. К нему я и направился.

— Коля, привет! — радостно помахала мне Лакросса. — А мы тренируемся, как ты и приказал!

— Коля, спаси нас! — бросилась мне на шею Онежская. — Я так устала. Она нас просто измучила!

А я взял, да и поставил её на землю. Ещё и по попке наподдал, чтобы вернулась в строй.

— Тиран! — жалобно всхлипнула она и снова побежала.

— Не отставать! — кричала Лакросса. — Нам до нормы ещё полдюжины кругов!

— А я свою норму уже отбегала… — тяжело дыша, пропищала Агнес. — Можно я уже всё?

— Как это ты норму отбегала? — удивилась Морозова, когда они обе пробегали мимо меня.

— А у меня ноги короткие. Поэтому получается, я бегаю вдвое больше вас.

— Так сделай их длиннее!

— Зануда!

— Господи-и-ин! — пробежала мимо румяная Вероника в шапке с помпончиком и пушистыми наушниками. Ну прям милота милотой!

Дальше полушли-полубежали запыхавшиеся слуги. Они меня тоже поприветствовали.

— Господин барон! Ваше Благородие!

Ну а где-то среди них затерялись Верещагин с графиней Вдовиной. Ладно, с Верещагиным понятно, а вот как рыжую мотивировали в моё отсутствие — загадка.

Когда колонна наконец миновала, я перешагнул тропу и подошёл к крыльцу с Петровичем. Дал указание подготовить мне ванну и сытный обед, а потом не беспокоить. Ну и в лабораторию никому не ходить. Зелью ещё пару дней надо настояться.

— Его Благородие отдыхать желают? — улыбнулся старик.

— Ещё как!

— Прикажете спровадить гостей прочь?

— Каких ещё гостей? — спросил я, входя в дом.

— С самого утра вас дожидаются. Господин Быков, Никон Порфирьевич, бывший глава баронского войска вашего отца. Ждут снаружи, коли изволите беседовать.

Честно говоря, я слышал, что у моего отца была своя охрана или, если можно сказать, маленькая дружина. Но я их не застал. Отец распустил дружину, чтобы сэкономить денег на их жалованьи.

— Ваше Благородие! — поприветствовал меня крепкосбитый старик с усами и морщинистым лицом.

Он был в стандартной боевой броне наёмников без каких-либо опознавательных знаков. За спиной торчала рукоять меча, на поясе висела кобура с пистолетом, на бедре — нож.

За ним на подъездной дорожке встали две бронированные машины, вроде тех, что атаковали людей Верещагина. Только оснащение было попроще, а пушки смотрели вниз. Возле машин скучали с дюжину бойцов.

— Вас, барон Дубов, с трудом можно застать здесь. На месте не можете усидеть, как и ваш отец, — улыбался Никон. — Мы несколько раз пытались вас застать, но всё время мимо, и вот, между контрактами, нам наконец улыбнулась удача.

— И чего же вы хотите? — спросил я.

— Снова служить роду Дубовых! — отчеканил он.

— И почему я должен взять вас на службу?

— Хотя бы потому, — лукаво прищурились серые глаза воина, — что ваши бравые вояки, что целятся всё утро в нас с крыши, себе скорее ноги отстрелят, чем в нас попадут.

Я искоса глянул на крышу. Там и правда торчало несколько винтовочных стволов.

— Тут с ним не поспоришь, Ваш Благородь, — прошамкал другой старик, зябко кутаясь в шерстяное пальто. — То ведь обычные слуги. Они обучены ложки по этикету раскладывать, а не в людей стрелять. А Никон Порфирьевич воин ладный, дело своё знает.

Я молчал, изучая бойцов и самого Быкова. Скроен он был добротно. Под бронёй скрывалась мускулистая фигура, кожа, красная и обветренная, выдавала человека, не боящегося полевой работы. Взгляд прямой, лицо скуластое и упрямое. Бойцы Быкова тоже выглядели бывалыми воинами, знающими своё дело. Хотя дисциплина, на мой взгляд, у них немного хромала. Но это беда всех наёмников.

— Поймите, Ваше Благородие, — снова заговорил Никон, — мой род, хоть и простолюдинский, но всегда верой и правдой служил Дубовым. Мой отец, отец отца, и его отец тоже…

— Это правда, Ваш Благородь, — подтвердил Петрович.

— Пока ваш отец не прогнал нас.

— Коли прогнал, значит, было за что, — скрестил я на груди руки.

— Я не хочу оскорбить вашего отца, господин. Наоборот, он был человеком чести. И оставался им до самого конца. Когда он распустил наше маленькое войско, жалованье нам не платили уже полгода. Мы бы и дальше служили вашему отцу, но он приказал дружину распустить. Тут уж, сами понимаете, поделать мы ничего не могли. Подались в наёмники, но… — Никон оглянулся на бойцов, — всё равно это не то. Хотим, чтобы у нас снова был дом. Хотим его защищать.

— Это все? — Я кивнул в сторону его «войска».

— Все, кто остался. Пятнадцать лет назад нас было полсотни.

Какое-то время я испытующе смотрел на Никона да на его воинов. Решение принял довольно быстро. Петрович прав: из обычных слуг воины так себе, нужны профессионалы. А с учётом того, что на меня охотится Светлейший князь, нужны верные суперпрофессионалы.

— Казармы знаете где? — спросил я.

— А то! — расплылся в улыбке Быков и протянул мне руку. — Не подведём, Ваше Благородие! Вот, ей-богу, не подведём!

Отдав все нужные распоряжения, чтобы воинов разместили, накормили и обеспечили, направился наконец в свою комнату. Так же сказал, чтобы провели ревизию и дали список оружия и артефактов, которые нужно купить. И чтобы рекрутингом занялись. Тринадцать бойцов — конечно, сила, но не против дружины Светлейшего.

К слову, моя дружина хоть и была маленькая, но в ней уже имелась парочка боевых магов — безродных байстрюков с неплохими Инсектами. Ещё посмотрим, на что они способны.

К следующему утру я отмылся, отъелся и отоспался. Устал настолько, что первые две вещи делал даже одновременно. Лишь бы спать лечь поскорее.

Ну а раз проснулся, то пора заниматься делом. Я не знал, как именно действует зелье — в архивах рода информации было мало. Только о том, что его работа занимает время и пока всё не закончится, кто-то должен защищать выпившего зелье. Почему или от чего? Непонятно.

Поэтому, прежде чем пить, я хотел знать, нет ли врага у меня под боком.

Графиню Вдовину я застал после завтрака в её комнате, в постели.

— Ай! — вскрикнула она, спешно закрываясь одеялом. — Стучаться не учили?

— Мой дом. Хочу — стучу, не хочу — не стучу.

— Вы самый хамовитый из всех баронов, о которых я слышала! — вздёрнула рыжая подбородок.

Я же расплылся в довольной улыбке, садясь в кресло возле её кровати:

— Но вы обо мне слышали! И вообще, уже десять утра — нормальные люди давно встали.

— Нормальные простолюдины, вы хотели сказать! Нормальные дворяне ещё изволят почивать!

Мимо открытой двери медленно прошаркала, словно сомнамбула, зевающая княжна Василиса.

— Всем доброе утро, — будто умирая, сказала она и пошагала дальше.

Екатерина стрельнула в её сторону красноречивым взглядом.

— Видите, барон? Я же говорю, нормальная знать…

— Ей можно, — отбрил я, — у неё лапки.

— Пф! Тоже мне, — сверкнула она почти чёрными глазами. — Я буду с вами разговаривать только после утреннего душа!

Я молча сидел, закинув ногу на ногу. Девушка прищурилась. Её одежда висела на кресле, в котором я, собственно, и сидел.

— Мне нужно одеться!

Я молчал. Она сменила спесь на вежливость и произнесла томным голосом, при этом прожигая меня взглядом:

— Господин барон, не могли бы вы подать мне что-нибудь, чтобы я могла одеться?

Что ж, если дама так просит…

Я перегнулся через подлокотник кресла, взял и нацепил на протянутую ручку пару туфель.