Барон Дубов 9

Глава 16

Перед смертью барон Верещагин успел указать на одного из Светлейших князей. Одно это сужало круг всего до десяти персон. Ведь Светлейших, то есть входящих в Совет, князей не так уж много. Обычно титул Светлейшего присваивался какому-либо роду за его вклад в развитие Империи.

Например, Светлейший князь Ушаков владеет самым крупным предприятием по производству боеприпасов, тесно сотрудничает со всеми двенадцатью королевствами гномов. По сути, заводы Ушаковых и Кузни гномов настолько срослись, что стали симбионтами друг для друга. Одно без другого существовать уже не сможет.

В чём-то обязанности Светлейших князей походили на работу кабинета министров Императора. Короче, структура там сложная и непростая. Она росла и менялась не одно столетие. И разбираться в ней совершенно не хотелось.

Барон Верещагин успел ещё облегчить задачу. Произнёс первый слог фамилии того Светлейшего князя, который, скажем так, заказал у него мою землю. И по всей видимости, убил моего отца. Первый слог фамилии — Де. По крайней мере, я так услышал. А сын барона Верещагина, Алексей, подтвердил это.

Светлейших, фамилии которых начинались на «де», оказалось целых три. Деникин, Демидов и Деревянкин.

С Деникиным я уже встречался. Под Петербургом примерно в то же время, когда на меня, Императора и царевичей напал Ледяной медведь, а потом и ещё какие-то типы. Как выяснилось, часть наёмников послал князь Медянин с его товарищами. Я поцапался с их организацией, когда убил герцога из рода Карнавальских. Ублюдок похитил Лакроссу и хотел надругаться над ней. Так что, можно сказать, это их организация поцапалась со мной. Там же и с Мариной Морозовой познакомились. Её держали долгое время в плену.

Дирижабль Медянина в тот день пытался скрыться от дружины Деникина и имперской гвардии и чуть не рухнул на нас, когда мы возвращались от Матери Леса. Перед смертью князь собирался мне что-то рассказать, но тут появился Деникин и пристрелил его. Ещё и нас собирался убить, приняв за врагов.

Короче, Деникин довольно мутный тип. Но при этом один из самых влиятельных Светлейших. И род у него большой, расползся уже по всей стране. Но основная стезя рода Деникиных — оборона Западной границы с Саранчой. Их дружины занимали самое большое количество граничных крепостей и удерживали около двух тысяч километров фронта. А это много. Очень много. По сути, целая армия. Поэтому денег и влияния у Деникиных было почти как у Императорской семьи. Зачем ему могла понадобиться земля Дубовых, пока не очень понятно.

Со счетов его сбрасывать точно не стоит. Не нравился он мне. Из Светлейших, честно говоря, мне вообще мало кто нравился. Но Деникин, пожалуй, меньше всех.

За пределами палатки всё ещё бушевала буря. Брезент хлопал от ветра, но Верещагин всё-таки смог уснуть. А мне вот не спалось. Я всё думал над его рассказами о Светлейших, глядя в сумрачный, с оранжевыми сполохами от печки потолок палатки.

Второй Светлейший на «де» — Демидов. О нём я слышал впервые. Род Демидовых обладал самой крупной транспортной компанией в Империи. Дирижабли, пустынные караваны, грузовики и тяжёлые поезда — две трети грузовых и пассажирских перевозок осуществлялись с помощью рода Демидовых. А их резиденция находилась в Москве. Это второй по размерам транспортный узел после самой столицы.

Вряд ли Демидовым могла понадобиться земля Дубовых. Хотя от их княжества мы находились не очень далеко.

Третьим шёл род Деревянкиных. Светлейший князь Сибирский. Логично, что они поднялись за счёт продажи древесины, ведь на их территории росло больше всего леса. Их главное достояние. Понятно, что одним только лесом деятельность Деревянкиных не ограничивалась.Но корни были там.

Дальше — бумага, деревянное зодчество, пушнина, охотугодья, строительство и так далее. По большей части деятельность князя Деревянкина была связана с мирной жизнью. Хотя в то же время дружина у рода была одна из крупнейших. Надо же было защищать своё имущество от чёрных лесорубов, браконьеров и прочих.

Вот им могла понадобится земля рода Дубовых. В конце концов, у нас здесь произрастают довольно редкие породы деревьев, в том числе дубов. Но, учитывая размеры их предприятий, выглядит сомнительным, что они могли позариться на крохотное баронство.

Особенно сильный порыв ветра ударил в палатку. Верещагин заворочался и пробормотал что-то нечленораздельное.

Может, я не туда копаю? Может, я просто не всё знаю о собственной земле? Например, до недавних пор я не знал, что в озере, на льду которого я сейчас лежал, обитает древний лещ весом под тонну. Не знал, пока он не попытался меня утопить.

Пожалуй, надо покопаться в архивах рода. Точно! Я же давал Морозовой задание, чтобы она их структурировала. Могла что-нибудь заметить. Да и дневники отца прошерстить ещё раз не помешает. Вдруг найду зацепку какую-нибудь, пойму, что такого в моей земле важного. Тогда станет ясен мотив Светлейшего князя, и его будет намного проще вычислить. Но для этого надо вернуться в поместье.

Метель улеглась только к утру. Едва это произошло, мы собрали палатку, вещи и двинулись в обратный путь. Наш старый след замело пуще прежнего, так что пришлось пробивать его по новой.

Вернулись как раз к обеду. И нас встретили недовольные и голодные девушки. Голодные, потому что решили, что мы вернёмся в тот же день и пожелали оставить в животе больше места для ухи. Что ж, если так сильно хотят ухи, то добро пожаловать на кухню вместе со мной!

К моему удивлению, никто отпираться не стал. А Вероника вдруг взяла на себя шефство над местными дворянками. Как у простолюдинки, опыта на кухне у неё было куда больше.

— Лиза, займись рыбой господина, — раздавала она указания, повязывая фартук. Кухня поместья вмиг ожила и наполнилась смехом, болтовнёй и бульканьем кастрюль. — Графиня, на вас чистка картошки, а я… господин, вы позволите мне взять на себя лук?

— Конечно! — Разве я идиот, чтобы отказываться, когда у тебя забирают самое нелюбимое дело? — Но учти, он скоро мне понадобится.

— Да, господин! — бойко кивнула Вероника.

Лиза, надев фартук и высунув язык, уже чистила и потрошила рыбу над раковиной. Графиня Вдовина смотрела на мытые клубни и специальный нож рядом, как баран на новые ворота. Не удивлюсь, если она не знает, какой стороной ножа чистить картошку. Но Вероника ей тут же подсказала, и дело пошло. Правда, картошку чистила она так, что половина на обрезки уходила. Ужас просто.

— А мне что делать? — неловко спросил Верещагин.

Вероника тут же отправила его вместе со слугами в кладовку за порцией свежих овощей. Конечно, можно было всё отдать в руки поваров, но тогда будет не так вкусно. К тому же они были тут, рядом, и готовили разнообразные закуски к ухе и в целом к обеду.

А Морозову я отправил в архив поискать что-нибудь необычное. Здорово, если успеет к обеду.

— Господин! — вдруг ворвался на кухню Петрович. Седые космы у него торчали в разные стороны. — Там дирижабль!

— Дирижабль?

— Да. Дирижабль «Его Дубейшество»! Прикажете открыть по ним огонь из зенитных орудий?

— У нас есть зенитные орудия⁈ — чуть не подавился я горячим бульоном, который пробовал в этот момент.

— Ваша управляющая настояла на их покупке. Две штуки установлены на крыше, ещё полдюжины зенитных и прожекторных точек замаскированы в лесах.

Ни хрена себе! Так вот куда так быстро испаряются деньги с моего счёта! Морозова тут к войне готовится! Вот ведь зараза, благослови её Бог.

— Господин, они в зоне досягаемости орудий, — снова подал голос Петрович. — По радио не отвечают, идут на сближение. Если хотим их сбить, нужно действовать сейчас.

— Не надо, — успокоил я Петровича. — Свои это. Его Дубейшество — это про меня, так что успокойся. Пусть швартуются.

— А радио? Они не отвечают!

— Тут уж я не знаю. Может, они не на той частоте? — пожал я плечами и повернулся к кастрюле с бульоном, давая знать, что разговор окончен.

В это время на борту дирижабля Его Дубейшество.

— Отдай! Нет, ты отдай! Это моя рация! Нет, моя! А я всегда мечтала стать пилотом дирижабля и отвечать по рации!

Две девушки, одна зелёная полторашка, а вторая чуть повыше, в бело-синем комбинезоне и с голубыми волосами, играли в игру «отбери рацию», перетягивая чёрную коробочку на витом шнуре, как канат.

— Может, вам монетку бросить? — скептически изогнула бровь Лакросса, глядя на верхушки заснеженных деревьев. Они были внизу и приближались. — Пока мы не врезались.

— Сами разберёмся! — хором гаркнули обе.

— Ладно-ладно, — подняла руки вверх оркесса и попятилась назад. Уже через пару мгновений она надевала на себя спасательный парашют. А потом надевала ещё два на Альфачика и на Гошу, забившихся в уголок. Звери чувствовали, что с дирижаблем не всё в порядке.

— Неизвестный борт, ответьте! Или мы откроем ого…

Рация вдруг умолкла. Просто шнур оторвался, и из приборной панели рядом со штурвалом теперь торчали куцые проводки.

— Это ты виновата! — тут же заявила Агнес княжне. — Из-за тебя нас теперь собьют!

— Ага, как же, из-за меня! Кто рацию оторвал, то и виноват, бе-бе-бе! — Василиса показала гоблинше язык.

Послышался звонкий шлепок. Это Лакросса ударила себя по лбу. Вот не хотела она лететь дирижаблем. Лучше поездом. Как чувствовала, что с этими двумя будут проблемы. Теперь она начала понимать, почему Коля постоянно зовёт их проблемными.

— Мы все умрём… — выдохнула она, задрала тёплую юбку распашонку и одним движением стянула с попки белые трусы-шорты. Простучала каблуками к выходу и дёрнула за рычаг, впуская внутрь гондолы холодный воздух. Высунулась наружу, махая белыми панталонами и крича: — Не стреляйте! Мы свои!

Но стрелять никто и не собирался. Дирижабль опустился уже достаточно низко, и оркесса, обладавшая самым острым зрением среди всех подруг Дубова, увидела, как жерла зенитных пушек опускаются вниз.

— Чё, блин, зря трусы снимала, получается? О-о-ох, доведут меня эти двое! — ворчала Лакросса, закрывая дверь и надевая трусы-шорты обратно.

И вовремя, потому что зимний воздух снизу уже хорошо так всё охладил.

— Вы рано, — флегматично сообщил я, когда через пятнадцать минут на кухню ворвался бронзово-зелёно-голубой ураган.

— Зачёты сданы, а экзамены только после Нового года! — гордо заявила Агнес, а затем повернулась к подругам. — А я говорила, что надо торопиться! Что Коля точно будет готовить уху! Как знала, как знала… Ну⁈

— Что ну? — спросил я всё так же флегматично, помешивая закипающий бульон.

— Когда будем есть? — упёрлась руками в талию зелёная язва. — Мы, знаешь ли, голодны!

— Вероника! — позвал я.

— Да, господин, — тут же появилась рядом синеглазка с ножом в руке, которым только что шинковала морковку.

— Придумай-ка им задание, чтобы не халявили тут.

— Да, господин… — зловеще произнесла Вероника, направляясь к троице возмутителей спокойствия.

— Бежим! — подпрыгнула Агнес и бросилась к выходу из кухни.

Бам! Дверь захлопнулась, а дорогу преградила пепельная блондинка. В фартуке со следами крови, с окровавленным ножом, похожим на маленькую пилу, в руке и коварной улыбкой.

— Куда это вы собрались? Хотите просто сидеть и ждать обеда, пока мы тут пашем на кухне? Не находите этот момент токсичным, девочки?

— Я нахожу токсичным нож в твоей руке, — нервно сглотнула Агнес.

— Марш работать! — гаркнула Лиза.

Ну, род у неё тоже не самый богатый, видимо, приходилось ей поработать руками и самой.

— А я изначально была не против, — тихонько сказала Лакросса, надевая фартук.

Вероника быстро дала им тоже задания.

— А у меня лапки, — заявила княжна, когда очередь дошла до неё.

Она выставила нежные ручки вперёд, словно доказывая, что и правда лапки. Ну, уверен, из ножей в руках она держала только тот, что подают на стол для намазывания масла на хлеб. Может, для стейков ещё. И посмотрела на меня, похлопав невинным глазками с голубыми ресницами. Милота-то какая! Ну как тут устоять?

— Ладно, — сжалился я. — Иди ко мне, будешь дегустировать бульон.

— А чего это ей такая легко… — начала возмущаться Агнес, но отхватила подзатыльник от Лакроссы.

— Тише ты, а то задание похуже получишь… — прошипела оркесса.

И она была права! Халявить не будет никто! И даже княжна скоро обдегустируется так, что пожалеет о своих лапках.

— Осторожно, горячо, — сказал я, протягивая деревянную ложку с бульоном.

Василиса осторожно подула, и бульон тут же превратился в лёд.

— Ой…

— Кхм… — прочистил я горло, растапливая замёрзшую ложку в кастрюле.

В следующий раз про горячее я говорить не стал. Вдруг ещё что-нибудь заморозит.

Дальше дело пошло ещё более споро и всего через час уха была готова. Весёлая компания расположилась за столом, и слуги внесли большую кастрюлю с ухой из свежепойманной рыбы. А рыбка была что надо. Иногда мне казалось, что вода в озере особая, потому что рыба там водилась крупнее обычного, а мясо у неё было сочнее, вкуснее и лучше насыщенно маной. Что делало уху не только вкусной, но и полезной.

Ели молча. Потому что уха вышла на славу, и все спешили скорее получить добавки — боялись, что не хватит на всех. Только ложками о тарелки стучали. Следом принесли разнообразные закуски, соусы и свежеиспечённый хлеб, который пах просто чудесно. Настолько чудесно, что чуть не вышла драка за корочку. Каждый хотел отломить и съесть самое вкусное. А нам с Верещагиным поставили запотевший графин с жидкостью, чистой как слеза.

— Это что, опять самогон Петровича? — просипел слева от меня Алексей со сдвинутой набок маской, как будто уже пару рюмок опрокинул.

— К ухе положено, — твёрдо сказал я.

— Чёрт, если бы знала, что люди так вкусно умеют готовить… — бормотала рыжая красотка справа от меня.

— Люди? — переспросил я.

— Ну, в смысле, обычные люди, а не профессиональные повара и всё такое… — быстро нашлась девушка. Но глаза что-то забегали.

Вот поймаю её и допрошу с пристрастием. Когда будет время.

Что ж так дел-то много, а? Царевичи, князья, зелья, теперь эта таинственная леди в красном. Да, она надела красное платье, которое выгодно подчёркивало её достоинства. Надо на чём-то одном сосредоточиться.

Вскоре к нам присоединилась Марина, и когда она утолила голод, я спросил:

— Нашла что-нибудь?

— И да, и нет, — прочавкала она, жуя хлеб с соусом. — Боже, с рыбой сочетается просто прекрасно… Господин барон, может, вам поваром стать?

— Ага, князем вилки и поварёшки, — вставила свои пять копеек Агнес и ойкнула. Кто-то её под столом пнул. Может, даже я.

После обеда мы с Мариной отошли в сторонку, пока остальные напали на десерт с желудёвым сиропом.

— Что значит «и да, и нет»? — удивился я.

— Да как тебе сказать… Я это заметила ещё в самом начале, когда перебирала весь архив. И это была единственная странность, остальное — всё как у всех. Рецепты, родославная, бухгалтерские книги и тому подобное. А тут… Может, ты не знаешь, но семьсот лет назад, когда Саранчу в первый раз отбросили и наступило затишье перед Вторым нашествием, страну делила между собой новая аристократия. Сначала это была вакханалия, пир на костях, пока первый Император Годунов не взял всё в свои руки. Земли делили между родами согласно их заслугам во время войны. Тут же составлялись карты владений, копии которых отправлялись в министерство картографии. И все дальнейшие изменения тоже фиксировались. Таким образом большинство таких карт датированы примерно одними и теми же годами. Вот только в архиве первые карты, что я нашла, были сделаны на двести лет позже.

— Двести лет? Ну и что с того? Было же Второе нашествие, сама сказала. Карты могли пропасть. Или с землёй долго определялись.

— Нет, — твёрдо заявила Марина. — Если бы карты пропали из-за Второго нашествия, то все документы были бы датированы примерно одинаково. А не хватает только первых карт. А указ о титуловании Дубовых есть! Понимаешь?

— Хочешь сказать, эти карты кто-то уничтожил?

— Или скрыл, или украл. Я не знаю. Но их нет.

— Хм… — потёр я подбородок. — Странно. Какой смысл? Лет пятьсот наши владения почти не изменялись. Род пришёл в упадок только в последние двести лет и то не сразу. То есть карты что тогда, что двести лет спустя должны выглядеть одинаково. Если только…

— Что?

— Если только на них не было чего-то, что потом исчезло… Чёрт, даже не знаю, что бы это могло быть. Говоришь, копии всех карт отправляли в министерство?..

— Картографии, — подсказала Марина. — Да.

— Значит, там могут быть копии. Министерство ещё существует?

— Как бы сказать… Да, существует, но его сильно оптимизировали.

— То есть?

— То есть сократили численность сотрудников. Теперь это маленькое министерство в захудалом здании в захудалом районе. Я жила неподалёку, знаю, где это.

Зараза. Ладно хоть совсем не закрыли.

— Хорошо, тогда…

— Господин, — с поклоном подошёл Петрович. — Простите, что прерываю вашу беседу. Прибыл курьер от Десятниковых. Куда прикажете доставить посылки?

Ах да, ингредиенты с аукциона!

— В лабораторию, — сказал я, вставая и разминая затёкшие от долгого сидения мышцы. — Я сейчас приду.

Пошёл к выходу, но меня окликнула Агнес:

— Коля, ты куда? Мы собираемся играть в карты на раздевание, а без тебя будет неинтересно.

— Интересно! Ещё как интересно! — оживился Верещагин.

— Вероника, Лиза, — обернулся я через плечо, — ваши подруги давно не тренировались…

— Да, господин барон! — хором ответили синеглазка и блондинка. Причём «господин» и «барон» прозвучали одновременно.

— Ну мы же только поели! — взвыли остальные.

А нечего. Мне предстояло корпеть над зельем целую неделю! Так что я им балду гонять не дам. Пусть готовятся к приёму зелья.

С этим и вышел, накинув на плечи куртку. Лаборатория-то находилась в другом месте, а не внутри здания. По пути встретил Альфачика и Гошу. Паук выглядел забавно в тёплой шапочке и длинном шарфе, намотанном на тельце. Потрепал животных, приветствуя их, а они за мной и увязались. Ладно, не помешают.

Смахнул снег с двери в архивы и лабораторию и открыл её. Лестница уводила вниз, в темноту.