Барин-Шабарин 6

Глава 9

— Я вас услышала. Что-то ещё? — с невозмутимым видом спросила Лиза.

Женщина, стоящая напротив, явно ожидала иной реакции от жены Шабарина. Оттого и растерялась. Однако Анну Владимировна Шварц взяла себя в руки.

— И этот факт станет известным всему обществу! — произнесла гостья.

— Даже если и так, то сколько бастардов, выродков рожают дворяне от блудниц? — всё же голос Елизаветы Дмитриевны дрогнул.

Она старалась вовсе не верить в то, что её муж мог каким-то образом иметь связь с этой женщиной. Да, Алёша был в Петербурге, и столица Российской империи нравами не блистала. Алексей Петрович теперь казался самым красивым и самым интересным мужчиной из всех тех, кого она знала, или даже тех, о ком она читала в романах.

Так что появиться могут разные охотницы на её супруга. И Елизавета была к этому готова. Она старалась быть идеальной женой: помогала мужу всегда и во всём, не стремилась заполнить всё его жизненное пространство собой, стремилась стать опорой, а не проблемой. А ещё Лиза привязывала своего супруга своим телом, всем тем, что она не стеснялась делать в супружеской постели. Правда, не сказать, что ей самой это не нравилось, отнюдь. Но главное, что нравилось мужу. Но…

— Для того, чтобы вы носили ребенка от моего мужа… У вас живот должен быть слишком большой, или вовсе родить должны… — Лиза прямо просияла, поняв, что по времени не совпадает.

— Впервые мы встретились в Петербурге и у нас была незабываемая ночь. Вы же должны знать, сколь ваш муж неутомимый любовник. А после… Еще встречались. И Господь даровал нам… Я в тягости, — гостья прямо наслаждалась ситуацией.

— Будьте добры, не тратьте ни моё, ни своё время на бурные фантазии, достойные разве что крайне скверных романов, развращающих, но не учащих ничему. Нынче война, и все верноподданные должны заниматься лишь тем, чтобы работать на благо Отечества, а не путешествовать в поисках отца для своего будущего ребёнка, — жёстко сказала Елизавета, показывая рукой на дверь.

— Вы, как женщина, которая также носит ребёнка от этого мужчины… — гостья попробовала расплакаться.

— Пошла вон, шалашовка! — всё же Елизавете Дмитриевне не удалось остаться полностью спокойной в такой ситуации.

— Да как вы смеете! Безродная девица! Казацкая дворянка! — сказала гостья, делая два решительных шага навстречу Елизавете.

Лиза отступила, но лишь для того, чтобы дотянуться до места, где под подушкой лежал револьвер.

— Ещё один шаг — и я пристрелю вас. После чего разорву на себе халат, порежу себе руку, вложу в ваши руки нож. На нашу семью уже покушались, это у всех на слуху. Не удивлюсь, что у вас найдут письма с инструкциями английского шпиона. Так что примите мои угрозы, как предупреждение и не дёргайтесь, — жёстко произнесла Лиза.

— Я уйду. Но мой муж, принимаемый при дворе человек, будет требовать наказания для вашего супруга, который меня изнасиловал, — дрожащим голосом сказала женщина.

Теперь Лиза поняла, на что рассчитывает пришедшая к ней женщина. Да, было видно, что она беременна, животик уже стал проступать. Отрицать не сто́ит. От кого она беременна — вопрос второй на данный момент, не столь важный, так как любую беременность можно выдать за результат порочной связи Шабарина с этой девицей.

То, что связь была, Лиза уже не сомневалась. Настолько блефовать и приходить с обвинениями к ней жене видного человека во всей империи было невозможно. Наверняка у этой девицы вполне нормальная репутация, и она не имеет связи со всеми подряд. Иначе все не имеет смысла. Но что имеет смысл, зачем все это?

Очевидно и то, что обвинение в изнасиловании — это очень серьёзное обвинение. Если простую порочную связь её мужу могут простить в обществе — с кем не бывает — то насилие прощать не будут. Алексей Петрович Шабарин может даже стать изгоем, порицаемым всем высшим светом.

— Я хотела договориться. Мне не так много нужно, лишь только ваше содействие и содействие вашего мужа. Вы сами вынудили меня действовать иначе, — сказала Анна Шварц, с надеждой посмотрев на Шабарину.

Нет, не было отклика у Елизаветы. Причем для нее было не столь важно сейчас, зачем именно понадобилась такая многоходовка, ловушка для мужа. Сам он говорил о «медовых ловушках», в которые могут попадаться важные люди, которых после заставляют делать что-то дурное. Еще много чего Алеша рассказывал. Но и сам попался в такую ловушку?

«Приедете, убью… А потом привяжу к себе и больше не отпущу никуда!» — думала Лиза, накапливая в себе злость.

Баронесса Шварц пошла прочь. Первым желанием Лизы было сесть на кровать и разрыдаться. И она обязательно это сделает, но чуть-чуть позже. Пока ещё нужно действовать.

— Охрана! — выкрикнула Лиза, и в комнату моментально вошли два человека.

— Что прикажете, госпожа? — спросил десятник Платон, как только вошёл в комнату барыни.

Мужчина пожирал глазами Елизавету, не в силах оторвать взгляд от этой красивой женщины, в которую был искренне влюблён. Он понимал, что эти чувства не могут быть взаимными, видел в Елизавете Дмитриевне идеальную женщину, которая никогда бы не стала разменивать свои чувства к мужу с кем-либо другим. Но от этого любил её ещё более страстно.

— Платон, ты слышал наш разговор? — строго спросила Елизавета.

— Да, госпожа, как и положено по правилам, — ответил мужчина.

— Проследи за тем, где и как, с кем общается эта женщина. По возможности постарайся напоить её, или подмешать то, что я вам передам, и сотворить с ней разврат. Об этом обязательно должен кто-нибудь узнать, — озвучивала свою месть Елизавета. — Нет… Твоя задача пока что проследить за ней.

В Лизе проснулась тигрица, которая будет защищать свою семью, пока не сточит острые когти и зубы. Убивать женщину было нельзя — это преступление. Мало того, что в системе мировоззрения Елизаветы подобное было недопустимым, так ещё и могло бы повлечь за собой последствия. Всем станет известно, что баронесса Шварц приходила к Елизавете Дмитриевне и что у них состоялся нелицеприятный разговор. А вот опозорить…

— Ко мне пригласить Хвостовского и Миловидова! — выкрикнула Лиза, в голове у которой уже полностью созрел план.

Уже через полтора часа Елизавета Дмитриевна знала многое о том, чем занимается и даже, что ест баронесса, прибывшая в Екатеринослав со своим мужем. Мало того, она знала, что супруг этой дамочки уже вчера имел связь с одной из элитных проституток города, которые, естественно, не могут работать без полного контроля и полиции, и службы безопасности Шабарина. Так что зря они… Да и была ли эта связь ее мужа? Это еще бабушка надвое сказала.

— Господа, то, о чём я вас попрошу, может показаться слишком жестоким, преступным и даже может ударить по вашей чести. Посему предлагаю вам прямо здесь и сейчас сделать свой выбор. Вы можете уйти, так и не услышав предложения, или же… друзья моего мужа, как я надеюсь, и мои друзья, — решительно говорила Елизавета, когда в кабинет её мужа, где она и расположилась, пришли журналист и редактор Хвостовский, как и певец Миловидов.

Елизавета Дмитриевна Шабарина только минут пятнадцать назад смогла взять себя в руки и перестать рыдать. Всё же гормоны не позволяли быть сконцентрированной до конца. Но сейчас, несмотря на то, что глаза супруги почти что губернатора Екатеринославской губернии были красными от постоянного вытирания слёз, Лиза являла собой жёсткую барыню — чуть ли не царицу, не прощающую обид.

Мужчины задумались. Да, они вдвоём прекрасно осознавали, что их карьера складывается во многом благодаря именно Шабарину. Особенно Миловидов, послушать которого приезжали уже и из Киева, и из Харькова, бывало даже и из самой Одессы. Да и Хвостовский стал знаменит стихами, которые ему презентовал Шабарин. Теперь же, во многом даже подражая тем стихам, что были написаны Алексеем Петровичем, Хвостовский уже издается.

— Я с вами. Но, осмелюсь заметить, Елизавета Дмитриевна, что уже намереваюсь через неделю, не позже, как только передам все свои дела заместителям, отправиться на войну, куда меня звал ваш супруг, чтобы писать репортажи с мест сражений, — первым всё же согласился Хвостовский.

— Располагайте и мной, Елизавета Дмитриевна, — поспешил согласиться и Миловидов.

И у Хвостовского, и у Миловидова уже были разговоры с Алексеем Петровичем Шабарином, что он их возьмёт в Петербург и что там они освоятся ещё лучше прежнего. Миловидову Шабарин обещал столичную сцену; Хвостовскому — собственное издание в Петербурге. А все это — абсолютно новый уровень. Оба не могли отказаться.

— Прежде всего, я обращусь к вам, господин Миловидов. Не хотелось бы разрушать вашу семью, потому, насколько ваша супруга воспримет вашу мнимую измену? — поинтересовалась Елизавета, стараясь, как её учил муж, уловить истинную реакцию собеседника.

Миловидов смутился, предполагая, что, возможно, зря дал своё согласие на авантюру. Но отступать он уже не был намерен. Более того, он уже думал о том, что именно стребовать с господина Шабарина, ну или с его супруги, за участие в таком преступлении.

Песни… Именно новые песни — всё то, что нужно Миловидову, ну и желательно пересмотреть договор с Шабарином, сделать его менее кабальным. Он уже упивался своей славой, привык, что каждая подаренная Шабарином песня практически моментально становится популярной. Миловидов мнил себя уже столичным певцом, знаменитым, с огромным репертуаром. А что до его жены… Так у них и так не сказать, что сильно консервативные отношения. Миловидов, пользующийся необычайной славой у женщин, периодически пользовался своей популярностью. Не сказать, что его жена сильно отстаёт в этом от супруга.

— А вам, господин Хвостовский, остаётся лишь описать то, что случится, в своём женском журнале, — заканчивала озвучивать свой план Елизавета Дмитриевна Шабарина.

Оба смотрели на неё с нескрываемым удивлением. Для многих уже был известен образ Елизаветы Дмитриевны как женщины по-особенному милостивой, женственной и доброй. Сейчас же перед ними сидела валькирия, которая готова убивать всех своих врагов. И да — это будет убийство. Но не физическое, а уничтожение соперницы морально, как, впрочем, и мужа соперницы.

Пауль ван Дейк считал себя чуть ли не коренным американцем. Нет, он никаким образом не ассоциировал себя с индейцами. Но именно его предки когда-то переселились в город Новый Амстердам, лишь только позже ставший Нью-Йорком. Голландский американец был предприимчивым человеком, при этом до недавнего времени не обладал главной возможностью, которая даёт любому человеку в Америке стать больше, чем он есть по праву рождения.

У него не было в достаточной мере денег. Теперь эти деньги есть. Немало денег. И мужчина долго думал над тем: достаточно ли ему этих средств, или всё же попытаться сделать то, что обещал, и после получить доход ещё в три раза больше. Американская мечта говорила о том, что всегда нужно следовать за прибылью, иначе можно в одночасье потерять все.

И эта сделка, которую все же стал реализовывать предприниматель, казалась более чем выгодной. Нужно держать слово, данное Паулем, когда он был по торговым делам в Нидерландах. Тогда на него вышли люди из представительства русского князя Воронцова в Бельгии. Главный вопрос был: нужно ли держать слово, или обмануть доверчивых русских.

Триста пятьдесят тысяч полновесных русских рублей серебром! Такую сумму передали ван Дейку, чтобы он организовал под прикрытием своей торговой компании, по сути, частную военную организацию, которую условно можно было назвать охотничьим клубом. Это вполне допустимо, если заявить, к примеру, что компания собирается заниматься охотой на пушного зверя, к примеру, южнее Аляски. Да, многие сочтут проект провальным, но почему и нет? На западном побережье Америки еще хватает диких мест с многими животными.

Мало того, если Пауль ван Дейк это сделает, ему обещали дать денег, так ещё и участвовать в разработке какого-то необычайно богатого золотого прииска на Аляске. Американский голландец не сомневался, что те люди, которые могут потратить почти в никуда, без жёстких гарантий, триста пятьдесят тысяч серебряных рублей, имеют право и распоряжаться золотыми приисками, которые принадлежат Российской империи. Он вовсе был уверен, что к нему обратились из русского правительства. И думал сыграть на этом и со своим правительством, может наладить неформальные связи.

И вот он, собрав большую команду, используя в один свой пароход, еще два других корабля, взятых в рассрочку, прибыл к берегам России.

— Господин, нас не пропускают в бухту Петропавловска-Камчатского, — сообщил капитан парохода «Екатеринослав» Фрэнсис Ламер. — Не мешало бы пополнить запасы воды.

— Это нормально. Американское правительство уже посылало русским сообщения, что к ним идёт английская и французская эскадры с десантом. Подождём их приглашения, или я спущусь на лодке и отправлюсь в город, чтобы передать нужные бумаги, — спокойно, даже немного радостно сказал владелец компании «Ван Дейк и друзья».

Под друзьями здесь понималась Россия. Пауль прекрасно знал, на кого сейчас работает. И это абсолютно не противоречило его пониманию американского патриотизма. Более того, перед самым отплытием двух пароходов и одного торгово-военного судна от берегов Америки, из Бостона, все американские газеты разразились проклятиями в сторону англичан, чуть меньше — французов. Вероломное предательство Англии по отношению к России считалось

Американское общество вспоминало, что в том числе и из-за позиции Российской империи стала возможна независимость североамериканских колоний. Вспоминали они и о том, что Россия всегда позиционировала себя как надёжный и верный друг Америки. Оказывалась русскими и помощь американцам в ходе Второй войны с Англией, тайно, но те, кому положено, знали, что единственная европейская страна, которая пока что не меняла своё слово в отношении американских территорий — это Россия.

Василий Степанович Завойко, военный генерал-губернатор Камчатки, не был мистиком, не верил во всяких духов, провидцев. Но и не сказать, что он оставался ярым поборником православия. Впрочем, все нужные религиозные обряды он исполнял. Но после прочтения одного письма, которое распаковал генерал-губернатор, его взгляды на мистику могли измениться.

— Не имею чести быть с вами знакомым, ваше высокопревосходительство, но пал бы я в бесчестии, ежели не сделал бы всё, чтобы укрепить оборону Петропавловска. К великому сожалению, не имею возможности отправить свой полк к вам на усиление, как и вооружение. Оно просто может не дойти. Но я искал иные пути… — вслух уже третий раз подряд Завойко читал письмо, в нём говорилось от имени вице-губернатора Екатеринославской губернии, господина Алексея Петровича Шабарина.

Генерал-губернатор Завойко уже выпил кофе, чтобы взбодриться, умылся. Мозг генерал-губернатора работал предельно слаженно, и всё равно рационального объяснения действиям Шабарина не было никаких. Да и как можно было добиться добиться… Два парахода, военно-транспортное судно… Для Первопавловска это очень много.

— Может, ему стало известно о каких-то планах англичан задолго до того, как началась война? — вслух высказал предположение Василий Степанович.

О том, что началась война, Завойко ещё до конца и сам не верил. Буквально две недели назад из Петропавловска отправилось торговое судно англичан, а в это время уже шла война, и Англия уже стала врагом России. И теперь становится понятным, почему английские купцы были столь любознательны и зачастую смотрели именно в сторону тех немногочисленных береговых батарей, которыми обладал Петропавловск.

А после пришло сообщение из Америки, что в Петропавловск направляется небольшая эскадра англо-французского флота с десантом. Более того, сообщалось и о побеге русского корабля «Аврора», который направляется в Петропавловск, преследуемый англо-французами.

И тут прибывают три корабля и из Америки с вооружёнными людьми и с артиллерией на бортах. Как утверждал в своём письме некий нанятый американский купец Пауль ван Дейк, среди всех прибывших более трети выходцы из России. А в целом получается всех бойцов, что привел с собой купец, суммарно больше, чем всех вероятных защитников Петропавловска.

— Игнат Васильевич, — вызвал к себе в кабинет своего адъютанта генерал-губернатор. — Приготовьтесь к обороне города. Я впущу один пароход в бухту.

Уже тот факт, что американцы стояли у входа в бухту, но не пытались прорываться вперёд, хотя своими орудиями могли бы это сделать, говорил о том, что, скорее всего, во всей этой истории не всё так, как выглядит на поверхности. Может, действительно, американцы прибыли помочь?

Генерал-губернатор, в свете предстоящих событий, не мог отказаться от оружия, которого в Петропавловске было крайне мало. Несмотря на всю решительность, Василий Степанович отчётливо понимал, что противостоять англо-французской эскадре ему просто нечем.

Пароход вошёл в бухту и стал на якорь. Генерал-губернатор потребовал прибытия в город американского купца. Остальным же велено не подходить к корабельным пушкам ближе, чем на пару шагов, иначе те две батареи, что направлены на гостей, откроют огонь.