Азраиль. Война Небес! Том 4

Глава 5

Чайник звонко посвистывал, нарушая полную — чуть ли не звенящую — тишину в помещении. Я лениво покачивался на стуле, перебирая в руке ложку и периодически отвлекаясь на своё отражение через её серебристую поверхность. Лиза, оперев подбородок на ладони, глядела куда-то в пустоту, а Эмилия…

У моей матери глаза были на мокром месте. История, рассказанная ей минутой назад, была и впрямь грустной, местами похожей на мыльную оперу, в конце которой наивный добрый зритель был обязан расплакаться, приняв всё слишком близко к сердцу.

Однако… существо, что сталкивалось с гораздо более, скажем так, болезненными обстоятельствами, вроде меня, ощущало…

Скуку.

Нет, правда. Смерть любящего мужа-семьянина, родные дети которого выгнали «любимую» мачеху из дома… и после чего? После угроз человека, сила которого равна тем ублюдкам, что бьются на Тхалиссии за звание сильнейшего во всех семи Небесах?

Надо же, как удивительно.

Разумеется, мне было грустно смотреть на родного человека, которому причинили боль. Однако всё это «горе» было каплей в море в сравнении с тем, что ждёт человечество, не стань я достаточно сильным вовремя.

— Говоришь… — наконец мой голос украсил свистящие звуки; я выразительно поглядел на мать исподлобья. — Константин Раевский явился в твой дом, бросил пару угроз детям Роберта и… тем самым отомстил мне за Софию?..

Лиза будто очнулась после моих слов; она быстро вскочила на ноги, сбавила пламя под чайником и принялась разливать горячую воду по кружкам. Эмилия же не отрывала глаз от сахарницы, что мирно стояла перед ней. Женщина старалась не пересекаться со мной взглядом.

— Да, — хрипло выдавила из себя она, не прекращая буравить глазами сервис Красного ордена. — Всё это время я боялась тебя, не ожидая худшего от близких. И решение Димы… разбило меня.

Сказать вкратце, Дмитрий Бисфельд выпроводил мою мать из семьи и в следствии выгнал из дома, боясь вызвать гнев канцлера, Юджина же, как оказалось, брата с удовольствием поддержала. Довольно рациональное поведение двух наследников, которым после смерти родного отца страшно от каждой новой проблемы.

Не думаю, что на месте одного из них я бы поступил иначе.

— Дмитрий сделал верный ход, — как можно более мягко подытожил я рассказ матери. — Не сомневаюсь, в глубине души ты считала его родным и явно не стала бы повторять всех его действий в силу своей мягкости, но… как наследник, который только-только потерял отца и заполучил чужую власть, он сделал верный шаг.

Эмилия скосила на меня заплаканный, слегка презрительный взгляд, который явственно говорил о том отношении, которое она ко мне испытывала. Не мудрено; этот человек до сих пор считает меня последним ублюдком всех семи Небес.

— Если бы это решение было твоим, — протянула Эмилия. — Я бы лишь улыбнулась. Но… Дима.

Удар в спину получить больнее, чем в грудь — всё, что она пыталась мне сказать. Я лишь кивал, игнорируя презрительный подтекст.

— Мама, — вставила Лиза, кладя кружку чая перед ней. — Пока мы с тобой, никто тебя и пальцем тронуть не посмеет. Канцлер уже на мушке у Эраста, поэтому его поражение лишь дело времени.

Глаза матери чуть изумлённо раскрылись; она посмотрела на меня.

— Ты и его убить хочешь? — подбородок её дрогнул, чуть коверкая окончание фразы. — Разве ты не понимаешь, что насилие порождает ещё большее насилие? Вспыхнут споры, войны родов и кланов. Люди невзлюбят тебя и твой орден ещё сильнее, будут сторониться, обходить…

Я приподнял бровь, часто моргая. Ух ты. Уроки жизни от матери не то, чтобы звучали наивно и нелепо. Они даже, скажем так, были довольно посредственными и несвоевременными.

Будто ребёнок объясняет старику, что есть хорошо, а что — плохо.

— Меня обходит стороной родная мать, что куда важнее,- мой голос прозвучал серьёзно — настолько, насколько я мог себе позволить. Ситуация всё больше напоминала мыльную оперу. — Плевать на то, как сильно меня презирают другие. Как считаешь, я думаю о мнении знати?

— Не думаешь, — Эмилия поджала губы. — Ты никогда не думаешь о жизни других. Ты зависимый человек, зависимый от убийств, вида крови и…

О, Богиня-мать… как говорить с этой женщиной? Неужто она совершенно не замечает реальности?

— Мама, пожалуйста, — перебила сестра, взяв мать за руку. — Не нужно.

Я не выдержал — скучающе закатил глаза, ощущая, как Аура Лизы боязливо вспыхнула. Эмилия, впрочем, тоже побаивалась реакции «монстра»; еле сдерживала свои порывы облить меня кипятком в гневе за всё то, что я сделал с ней раньше.

— Да плевать, — всё же пришлось натужно усмехнуться. Более серьёзным быть не получалось. — Не собираюсь с пеной у рта доказывать обратное. Я люблю делать больно, это так; примите таким, какой есть.

Девушки боязливо переглянулись.

— Вот только… вопрос сейчас далеко не в наших с тобой отношениях, Эмилия, — добавил я, убирая ложку на стол. — Вопрос в твоей безопасности, которая будет обеспечена только лишь в одном случае — если ты снимешь свои розовые очки и посмотришь на мир без искажений.

Эмилия пригубила горячий напиток, не находя ответа. Уверен, она была обескуражена и готова на долгие беседы на тему «Эраст Орлов — жестокий ублюдок», однако в силу своей смышлёности всё же сдерживала свои порывы.

И этого было вполне достаточно.

— Мне трудно тебе доверять, Эраст, — пожала мать плечами. — Ты ведь не знаешь цену жизни. Как доверять человеку, который способен сунуть нож в спину родного отца? Как мне верить тебе после всего, что ты сделал? Кто знает, может, ты и сейчас лишь притворствуешь, сдерживая свою жестокость, и наступит час, когда всё это вырвется наружу.

Никогда не думал, что найдётся человек, который способен презирать меня сильнее родного деда.

Ан нет, я сильно ошибался.

Кулаки мои невольно сжались. Усмешка сменилась явственным раздражением.

— Тогда можешь вернуться к добренькому Диме и пасть к его ногам! — всё же вспылил я, сжимая зубы. — Он явно знает цену жизни, не так ли⁈ Ему уж точно можно доверить свою!

Эмилия невольно оступилась.

— … ах, совсем забыл, — я развёл руками, натужно усмехнувшись. — Он ведь обделался при виде канцлера. Первым же делом вышвырнул тебя как дворнягу!

— Эраст! — округлила глаза Лиза, пнув меня в колено. — Не груби матери!

Я скосил глаза на Лизу и слегка мотнул головой, складывая руки на груди. Лучше выговориться сейчас.

— Я жестокий ублюдок, Эмилия. Очень жестокий, вот же сюрприз. Мне плевать на жизни и… да, я зависим, — продолжал я, не успокаиваясь; сердце гулко стучало в груди. — Вот только это вызывает не только презрение, но и страх, гори он в Аду. И именно страх окружающих даёт мне возможность быть неуязвимым. Поверь, ведь не только для тебя я психопат, у которого нет слабых мест. Знать яро ненавидит меня, но не смеет и взгляда косого бросить в сторону Красного ордена.

Прямо, грубо и местами надменно, зато честно. Именно то, что было нужно. Мне даже стало легче.

— … сейчас ты вступаешь в логово монстра, который готов убить без единой мысли любого, кто станет угрозой, — добавил я, но в этот раз более умиротворённо. — У меня есть только один ответ на угрозу — решительные действия. Именно поэтому канцлер явился к Бисфельдам, а не объявил войну Красному ордену. Знает, что тягаться со мной — опасно. Так же опасно, как и когда-то было тягаться с Робертом Бисфельдом.

Эмилия поглядела на Лизу с лёгким изумлением.

— И этого человека ты называешь братом? — слёзы вновь покатились по её щекам. — Ты говорила, он изменился.

— Изменился, но… — Лиза забегала глазами в растерянности. — Не во всех аспектах. Он правда стал добрее.

Я хмыкнул.

— Ну-ну, добряк, каких поискать.

— Не язви, Эраст! — прошипела Лиза, обернувшись на меня. — Ты правда сильно изменился.

— Если только по отношению к своим союзникам, — задумчиво протянул я, глядя на Эмилию. — В остальном же вам придётся смириться с тем, что к врагам я беспощаден.

Глаза Эмилии после моих слов всё ещё были на мокром месте. Женщина не стала продолжать бессмысленные споры; в любом случае, её положение было до крайней степени плачевным.

— Дай слово, Эраст, — прошептала она. — Дай слово, что никогда не предашь сестру. И мы больше не вернёмся к этому разговору.

— Слово Эраста Орлова, — я кивнул. — Ранее я обещал Лизе, что изменю её жизнь. Сейчас это обещание даю тебе.

Чуть успокоившись в объятиях Лизы, она кивнула мне — и этот жест дал понять, что её согласие на вступление в Красный орден получено. Уверен, ей предстоит многое увидеть, чтобы принять меня таким, какой я есть. Однако для этого должно пройти время. Много времени.

— Спасибо, — прошептала она.

— Всё в порядке, — я грузно поднялся на ноги. — У меня будет лишь небольшая просьба. Похороны Роберта Бисфельда должны пройти завтра; я хочу присутствовать на них в кругу семьи. А теперь с вашего позволения, откланяюсь. Завтра тяжёлый день.

— Спокойной ночи, Эраст.

Продолжать диалог и впрямь не было сил; ни у меня, ни у девочек. Откланявшись, я велел Лизе проводить Эмилию до отдельной спальни, а сам отправился в свои покои — к Софии Раевской, дочери одного из самых противоречивых обладателей моего осколка.

— Ты так поздно, — в полудрёме прошептала София, прижимаясь ко мне всем телом. — Как всё прошло?

Я нежно прильнул губами к её макушке и невольно усмехнулся.

— Рано говорить, — мне и впрямь нечего было ответить. — Время покажет.

Второе Небо. Неподалёку от Московии. Кладбище.

Кирилл Михайлович Андропов был доволен проделанной им работой.

Сутки, проведённые в секретных архивах, позволили собрать всю нужную информацию о расследованиях тех времён. Всё отрытое прямо касалось смерти Карины и Владимира Рюриковых. Притом «откопанные» жандармами расследования несколько лет назад проводились не простым статским советником, а самим Виктором Ильичом Датским — кумиром Андропова и человеком, который был способен разыскать и иглу в стоге сена одним лишь методом дедукции.

И сейчас, стоя перед отрядом мужчин, методично раскапывающих яму аккурат перед надгробием с надписью «Рюрикова Карина Владимировна. 1996–2022 гг.», Кирилл Михайлович гордо улыбался.

Приятно, когда ситуация не только позволяет, но и заставляет отвлечься от Альтара Блэка на более простые дела.

Более того, была огромная вероятность, что оба этих дела — как Красный орден, так и род Рюриковых — переплетены между собой, словно большой клуб нити.

— Я, Кирилл Михайлович, тебе говорил, что ты под старость лет совсем обезумел? — недовольно пробормотал Суворов и скосил глаза на Андропова.

— Было дело, — Кирилл Михайлович весело усмехнулся.

— Готов повторить, — припечатал жандарм. — Если нас кто-то здесь увидит, конец будет быстрым и… наверняка болезненным. Я уже не говорю о том, что с нами сделает канцлер Раевский, пропади он пропадом, если об этом узнает.

Андропов улыбнулся ещё шире, задирая голову к небу. Всё же есть порох в старой пороховнице; порой, казалось, возраст унёс с собой всё, что выделяло его из толпы советников, однако…

Нет, действительному тайному советнику всё ещё слишком рано уходить на пенсию.

— Может, хоть мне скажешь, что ты задумал? — продолжал наседать начальник третьего отделения жандармерии. — Какие-такие умозаключения ты сделал, когда решил приехать в это, извини меня, сраное кладбище?

Андропов чуть склонил голову вбок, поглядел на Суворова и меланхолично выпустил облако едкого дыма.

— Скоро сам всё увидишь, господин Суворов, — уверенно — и даже победоносно — отозвался разжалованный тайный советник. — Потерпи. Всему своё время.

…минута за минутой для обоих тянулись, словно черепаха — медленно и лениво. Яма перед надгробием становилась всё глубже, однако терпение кончалось.

Андропов, швырнув окурок в сторону, сделал шаг вперёд и поглядел вниз.

— Что и требовалось доказать.

— Гроб пустой, Кирилл Михайлович, — голос одного из откапывающих стал ушатом холодной воды для Суворова. Андропов же… продолжал улыбаться. — Тела Карины Рюриковой тут нет. И, похоже, отродясь не было. Ни скелета, ни каких-либо других следов.

Суворов шумно сглотнул.

— Как пустой⁈ Совсем⁈ — вылупил глаза начальник третьего отделения. — Что за бред⁈

Тайный советник Андропов резво хлопнул жандарма по плечу, методично качая головой. Что может быть приятнее, когда тебя нисколько не удивляет то, что может буквально поразить других?

— Ты всё ещё ничего не понял, господин Суворов? — меланхолично протянул Андропов, ковыряя носом ботинка рыхлую землю и вдавливая в неё окурок. — Константин Раевский искренне любил свою Карину, а её смерть… была фальшивой. Он действительно был связан со смертью Владимира. Дело явно было замято под его давлением.

Всё верно. Константин Раевский обладает осколком Азраиля — а значит понимает, что тот способен воскрешать. Притом убивать женщину, которую любит, не подумает даже конченный психопат.

— Тогда… где Карина Рюрикова на самом деле? — продолжал недоумевать Суворов. — Хочешь сказать, она жива?

Андропов мотнул головой…

— Нет, не думаю, что она жива, — и снова поглядел в яму. — Но и умерла она не той смертью, о которой пишется в документах Датского по делу Рюриковых. А этого уже достаточно, чтобы плотно схватиться обеими руками за нить и медленно тянуть её на себя, разматывая клубок.

Суворов грузно сунул в рот сигарету, всё ещё не понимая, как реагировать.

— Извини за выражение, господин Андропов, но я в грёбаном недоумении…

Второе Небо. Московия. Кремль.

Утро нового дня встретило меня в той же манере, которую я задал в первый день своего возвращения в Московию.

А именно — спешной весточкой-приглашением в Кремль с пафосной надписью «Делегату Российской Империи Эрасту Орлову» и печатью государя на поверхности конверта.

Как и ожидалось, Аристарх Карпович не думал медлить и собирался отправлять отряд столпов в самое ближайшее время.

Оттого и спешка в сборе делегации.

…машина плавно скользила по улице; я слушал Борю, молча и расслабленно глядя в окно. Хорошая всё-таки технология — тонированные стёкла, особенно когда любое появление на публике грозит новой волной вспышек фотокамер.

— … пишут, Оренгород был полностью эвакуирован, босс. Солдаты Империи не смогли удержать оборону, и им пришлось покинуть границы города, — что до Бори, то в его голосе не было никакой расслабленности, даже напротив. — Порталы возникают часто и внезапно, а количество монстров не то, что сокращается, оно уже увеличилось в несколько раз за последнее время, будто кто-то решил не затягивать с нападением. Что до этих двух особенно сильных, про них почему-то писать перестали.

Отвернувшись от окна, я скосил глаза на здоровяка. Что тут сказать?

Либо Морфей и Гектор решили разделиться, либо же они ушли далеко вглубь Империи, маскируясь обычными смертными. Каждый из двух ходов имеет свой резон, и каждый из них я готов предотвратить, стоит кому-либо из них пробраться ко мне достаточно близко.

С другой же стороны, всё это занимает время, которого с каждым днём всё меньше.

Гори в Аду, Рафаил. Гори в Аду ублюдок, что позволяет творить столь жестокое безумие на собственной планете.

— Вы как-то слишком долго молчите, босс, — заметил, наконец, Боря. — Обдумываете, или?..

Я лишь пожал плечами.

— Если коротко и по существу, то у меня только ярость.

— А как насчёт… — он неопределённо шевельнул рукой. — Думаете, есть ещё осколки, до которых пришельцы добраться не смогли? Не будем брать канцлера Раевского в счёт.

Повисла новая пауза; я хотел-было бросить что-то вроде «это тебя не касается», но обстановка уж слишком к этому не располагала, и я лишь прикрыл глаза.

— Честно? Понятия не имею, Боря.

Ещё пара пустых фраз, брошенных друг другу — и автомобиль затормозил у главных ворот здания. Мы не стали дожидаться, пока жандармы откроют нам двери; вышли так, будто сильно куда-то спешили. Словом, Боре пришлось мельтешить где-то сзади, так как даже в обычном шаге он мне сильно уступал.

…как и ожидалось, делегаты дожидались нас в просторном зале, не уступающим по размерам церемониальным залам Высшей Имперской академии. Та же роскошь, тот же пафос… в общем, одно из многих других тривиальных помещений в этом замке.

— Эраст! Ты как раз вовремя, дорогой! — государь явно лишь выдавил из себя дружелюбие, ибо так просто воспринять информацию о том, что какой-то простолюдин разбил отряд из пяти столпов в общественном туалете, было практически невозможно. — Мы как раз хотели послушать твою информацию о порталах. Готов даже не спрашивать, откуда тебе о них известно!

Я благодарно кивнул, занимая положение чуть ли не по центру стола. Боря присел рядом — и так получилось, что место его было как раз по соседству с местом государя. Стоило ли говорить о тех волнениях, которые он ощущал, сидя чуть ли не плечом к плечу со стариком?

В общем, его лоб покрылся тонким слоем пота.

— Благодарю за то, что собрали делегацию так своевременно, — кивнул я Аристарху Карповичу и оглянул зал. Как и ожидалось, в основном делегация состояла из генералов, которые имели прямое отношение к нынешней ситуации в мире. — Господин генерал-фельдцейхместер, вас я даже рад видеть.

И действительно, лицо одного из присутствующих, генерала-фельдцейхместера Родиона Титова, было мне хорошо знакомым. Красный нос, седая борода до груди и довольно взволнованный вид. В его искренности и профессионализме я не сомневался.

— Вы знакомы? — приподнял бровь государь, переводя взгляд с меня на генерала.

— Упустим эти детали, — тут же отозвался я, махнув рукой, и грузно опёрся кулаками о столешницу. — Итак, порталы…