Азраиль. Сквозь Небеса. Том 3

Глава 6

«Я не знаю, что ты планируешь делать, но уверена — моя идея будет куда эффективнее.»

Она… действительно так сказала?..

Что она имела в виду?..

К слову, фраза, сказанная Софией Раевской, никак не выходила у меня из головы. Прошло уже несколько минут с появления Игната Борисовича Романовского в поместье, но я всё ещё продолжал обдумывать услышанное.

Как же всё интригующе.

Изначально у меня не было гениальных идей и прочего. План был прост, как Тхалийский валенок. «Похитить» девчонку, вытянуть канцлера как можно дальше от своих солдат и решить всё раз и навсегда — без суда и следствия.

Сейчас же… вектор событий чуть сменил изначальное направление.

Наверное, Раевской тоже было увлекательно наблюдать за тем, как растёт моё личное любопытство. Ведь то, что она сказала, лишь разожгло внутри меня пламя неопределённости. Вопросов к ней стало гораздо больше, чем ответов, и я решил, что ничего не изменит ситуацию ещё сильнее ворвавшегося в главный зал пьяного деда верхом на Торнаке.

Потому на данный момент главным вопросом был…

Что происходит с Софией и куда она меня тащит?

— Ты чего на меня так смотришь, Эраст? — София начала разговор спустя несколько минут, как только мы покинули главный зал.

…причём покинули едва заметно. Мой дед стал не только полной неожиданностью для гостей и наблюдающей за мной охраны, но и смог приковать на себе взгляды всех — буквально каждый гость бросил все свои дела и принялся с интересом наблюдать за стариком. Впрочем, у меня и не было никаких сомнений, что этот человек будет способен на такое.

Верхом на Торнаке… надо же. А я всё гадал, сможет ли он оседлать столь строптивое существо… Игнат Борисович всё так же экстравагантен, как и в прошлом.

— Не смотри на меня так, будто тебе это всё увлекательно. Будь серьёзней, прошу, — добавила София в полуобороте, не сбавляя шаг. — Я ведь уже говорила, что сделаю всё для того, чтобы планы отца не сбылись. И это не шутки, понимаешь?

Возникло ощущение, что девушка гораздо сильнее волнуется. Я, ощущая ничего кроме любопытства, не нашёл, что ответить сходу; тем не менее, от Софии Раевской не укрылся её более чем взволнованный взгляд.

— Просто доверься мне, хорошо? — нахмурила София свои ухоженные светлые брови; а на уголках глаз навернулись слёзы, действующие для меня больше как успокаивающее. Будь она уверена в своих действиях, не стала бы проливать слёзы. — Может, место, куда я тебя веду, покажется тебе странным и несвойственным ситуации, но ты должен понимать — это наш единственный выход.

Я часто заморгал.

— Я иду за тобой по этим тёмным коридорам практически вслепую, — было сложно оставаться серьёзным, представляя, что сейчас происходит в главном зале особняка — перед глазами у меня всё ещё стоял образ пьяного старика верхом на Торнаке и того, как он одним ударом сносит главные ворота. — Пора догадаться, что я вполне доверяю тебе. Иначе не стал бы идти за тобой с такой охотой.

— Я бы тоже пошла с тобой, — продолжала София нервно тараторить, витая в своих мыслях. — Даже если бы понимала, что это обман. Знаешь… я ведь засомневалась тогда на секунду, когда сидела у тебя дома и говорила о матери. Тогда я для себя поняла, что… ты по-настоящему дорог мне.

Она сжала мою руку крепче; я лишь улыбнулся.

…мы с лёгкой спешкой шагали по пустым коридорам, набитым одноликими дверями. Издалека, приглушённые стенами, отчётливо доносились звуки «шумной вечеринки», но здесь… не было ни души.

— Я совсем недавно поняла, что нужно моему отцу, Эраст, — прервала София наше недолгое молчание. — Поняла, что в конечном итоге для него всё определяет сила. Ни договорённости, ни дипломатия и политика, а сила в чистом виде. И мои догадки ещё раз подтвердил случай с Филиппом Грациусом. Его род кичится своей силой, считает себя Бого-избранным. Но… не дальше, чем десять минут назад ты просто надрал ему зад.

Я дёрнул уголками губ.

— Я лишь дал ему урок.

— …но меня удивила реакция папы, — пробормотала она, скорее, себе. Меня она не особо слушала. — Улыбка… широкая и сальная улыбка, представляешь? А остальные «дружки» принца… предпочли вжаться в стенку и промолчать! Пустышки останутся пустышками, Эраст, даже увесив себя титулами и рангами. И знаешь, что самое страшное?..

Я, кажется, понимал, что она собирается сказать этим. Но решил дать слово ей, делая удивлённые глаза.

— То, что они были такими же паиньками, когда он убил мою мать, — в голосе Софии прозвучала злость, смешанная с обидой. — Я видела их реакции, видела, как они строят из себя идиотов, когда речь папы зашла о смерти моей мамы. С тобой они поступят так же — закроют глаза и рты, Эраст, если мы не попытаемся…

Я кивнул. Разумеется, это не первый подобный случай, когда общество игнорирует крайне явственные события. Хотя говорить о смерти Карины на глазах у целого зала аристократ… да уж, Раевский постигает новые высоты надменности.

— Никому не захочется иметь в лице канцлера врага, Эраст, — добавила София. — Разумное решение с их стороны — промолчать. Но речь не о них. Речь о нас с тобой.

Щёки Раевской слегка покраснели, и заметно это было даже сквозь тусклый свет в коридоре.

— …я не такая, как они, знаешь. Здесь я единственная, кто хоть как-то может повлиять на решение отца. И я не трусиха.

Звуки шумного мероприятия растворились вдали; сейчас в пустом коридоре звучали только наши шаги и сдержанно-взволнованные слова Софии. Мы остановились перед дверью — одной из множества совершенно одинаковых.

— Ну, вот… мы пришли, — с подрагивающим вздохом сообщила она, осторожно открывая дверь.

Ладно. Уж что-что, а подвешивать интригу эта девушка умела. Может, я ещё до конца не верил ей на все сто насчёт сказанного — но всё ещё с живым интересом ждал, куда приведёт меня эта девушка.

Заинтригованный, я шагнул за ней… оглянул помещение.

Ха.

Честно сказать, слова застряли у меня в горле. Странно, но… ничего особенного в комнате не было; обычные стены с бежевыми обоями, шкаф, тумбочка, кровать… а столько слов, что…

…София, не глядя на меня, сделала пару осторожных шагов вглубь комнаты — и роскошное белое платье тут же с особенной лёгкостью соскользнуло с её стройной талии и сползло до низа лодыжек, оставив изящные плечи, стройную спину и упругие бёдра девушки полностью оголёнными.

Я чуть оступился от неожиданности; глаза мои растерянно заметались по утончённой фигуре Раевской.

— Эраст, ты… доверяешь мне? — София скрестила руки на груди, буквально прикрывая их от моих глаз — и обернулась на меня. Глаза её бегали по моему лицу, а слёзы катились по щекам. — Не так я представляла себе этот день, но…

Я чуть склонил голову.

— Но?..

— Понимаю, что только так сейчас смогу полностью изменить ход событий… — протянула она чуть взволнованно. — Знаешь, я ведь и впрямь не знаю никого, кто достоин владеть мной больше, чем ты. И даже если меня запрут на оставшийся остаток жизни, я буду знать, что сделала это во имя любви… во имя моей мамы.

Достоин этого больше, чем кто-либо?..

Да, эта ситуация напоминает прошлое… Карина была абсолютно такой же спонтанной, странной и, что уж скрывать, смелой. Впрочем, все слова её дочери были довольно искренними.

— София, если ты делаешь это для того, чтобы спасти меня, я…

Будучи одёрнутым за ладонь, я замолк — и сделал шаг навстречу Софии; взял её за руку и поглядел в глаза.

— Другого шанса не будет, Эраст, — прошептала она, переводя взгляд с одного моего глаза на другой. — Мы смогли выиграть время только благодаря той ситуации. Больше такого не случится. Возьми меня сейчас, иначе… потом может быть слишком поздно.

— Позволь свою руку, — тихо пробормотал я, вытягивая ладонь.

София кивнула, вытянула свою изящную кисть в мою сторону; я провёл по ней пальцем, оставляя узор Богини Вечности — а затем неспеша нежно примкнул к её губам. Детская улыбка тут же дёрнулась на губах девушки сквозь поцелуй; она обхватила мою шею обеими руками и пошагала вместе со мной к кровати.

— Ты готова поклясться, что до конца своих дней останешься верна мне, София? — отпрянув от мягких губ, я поглядел в глаза девушки.

— Я готова поклясться всем, даже собственной жизнью…

О, Богиня-мать. Никогда не думал, что буду настолько возбуждён от прикосновений обычной смертной девушки. По кисти её волной пробежал едва заметный узор.

Так вот почему Боги противились слиянию со смертными — думал я, с интересом глядя на кисть Софии. Теперь эта девочка так же зависит от восьмого Неба, как и я сам?..

— Что это?.. — прошептала она с явным волнением, глядя на свою кисть.

— Твоя клятва, — я улыбнулся.

…впрочем, с другой стороны, София является представителем моей родной планеты, а обычные животные инстинкты, что были ещё более обострены в теле семнадцатилетнего парня… давали о себе знать.

Я тут же повалил её на кровать, стаскивая с себя камзол Красного ордена.

— Этот узор значит, что ты не бросишь меня одну, Эраст? — шептала она мне на ухо, пока я срывал с себя рубашку. — Ты же не позволишь отцу убить тебя?

Я мотнул головой, страстно впиваясь в её шею губами. Эти ощущения… сотня лет прошли без единой мысли о том, что я когда-нибудь снова смогу овладеть женщиной. Эмоции внутри бурлили, я же попросту не мог остановиться.

Под вечерним платьем Софии было белое кружевное бельё. Весьма откровенное — настолько, что на секунду возникли сомнения по поводу «спонтанности» её решений. Поцелуй у входа не повлиял на Константина, и она решила пустить в ход тяжёлую артиллерию?

Притом артиллерия была поистине… тяжёлой.

От такого простого умозаключения слабая улыбка сама собой отобразилась на моём лице. Но сейчас лучше разъяснить всё раз и навсегда.

— София, — я чуть отпрял от девушки и поглядел на неё сверху. — Предупреждаю в последний раз. Если ты думаешь, что таким образом ты сможешь спасти ситуацию, можешь вырваться сейчас, пока я позволяю. Ты уже помогла мне, и даже сделать вид будет достаточно, чтобы Константин…

Но девушка не стала слушать. Она быстро притянула мою голову к себе и вновь нежно прильнула к губам, прерывая меня на полуслове. Руки её потянулись к моему ремню.

И уже более собранным голосом, она зашептала на ухо:

— В моей жизни мне никто и никогда так не впадал в мою душу. Я уже и смирилась со своей участью, решила, что такие, как я, должны жить по чужим законам… — голос её дрожал; то ли от волнения, то ли от дикого возбуждения. — Но в моей жизни объявился ты, Эраст. Показал, что значит биться в одиночку против всего мира. Показал, что такое преданность и настоящая сила. Не хочу показаться легкомысленной, но я ещё тогда, у тебя дома, решила для себя всё… я просто не хочу терять последнего человека, который знал мою маму.

Я дёрнул уголками губ. Радует, что девушка не стала признаваться в мимолётной любви и прочем; ведь тогда поверить в это было бы гораздо сложнее. К тому же, я был слишком возбуждён, чтобы попросту думать о рамках морали и приличия.

— София Раевская, — мои руки аккуратно стащили кружевной бюстгалтер с невероятно упругой и фактурной груди. — Запомни, такими словами не разбрасываются… и я принимаю их так же, как и беру на себя ответственность за твою судьбу.

Не позволив мне договорить, София вновь поцеловала меня, впиваясь ногтями в мою и без того покрытую шрамами спину. Мои же руки уже полминуты, как блуждали по мягкой разгорячённой коже и добирались до самого откровенного места, а пальцы проникли под кружевное бельё и лёгким движением начали стаскивать их ближе к коленям.

София начала слегка подрагивать от каждого прикосновения, а после… закатила глаза и сладко простонала.

— Я не договорил, — добавил я на выдохе. — Я принимаю твои слова, София, — вновь пауза. — И хочу предупредить. После сегодняшней ночи твоя жизнь никогда не станет прежней.

— А-а-х… — простонала она довольно и крепко-накрепко сжала мои бёдра своими ногами. — Я готова.

…и следующие минуты оставшегося времени мы утоляли жажды похоти и разврата друг с другом, даже не думая о том, что происходило там, в главном зале дома Раевских.

— Эраст убил родного отца?..

— Кто-то сомневался в том, что он монстр?..

— Он ещё до сих пор на свободе… а если бы моя дочь связалась с ним…

Шепотки гостей продолжали звучать отдалённо, пока имперцы во главе с Кириллом Михайловичем Андроповым делали свою работу, но Константин Раевский и не думал о том, чтобы слушать кого-то. Сейчас, глядя на то, как имперцы вяжут челядь вроде Красного ордена и цыганской «мафии», канцлер не мог избавиться от гнетущих мыслей.

Отключить камеры, скрыться с глаз дюжины профессиональных солдат, попросту к чёртовой матери порушить все планы своими приглашениями…

На это не был способен никто! Никто! Раевский позволил этому ублюдку держать руку собственной дочери, стерпел этот поцелуй и даже не стал отрезать парню язык за те дерзкие высказывания у главных дверей.

И чем всё это обернулось?

Сотни людей Раевского, ещё больше имперцев и даже он сам утеряли этих двоих с радаров! И до сих пор никто не привёл их, чёрт побери! Впрочем, к чёрту дом, все остальные рыскали по территории, старались сделать всё, чтобы отыскать их…

Ублюдок!

— Мартынов, проследи тут за всем, — указал канцлер организатору, разворачиваясь. — Не спускай глаз с Блэка и остальных ублюдков.

— Да, господин!

…Константин сердито смотрел перед собой, шагая по пустому коридору. Судя по тому, что за стенами поместья солдаты не нашли никого, оба были здесь. В подвальном коридоре, где спрятаться среди сотни безликих дверей было гораздо проще.

Только София могла сюда попасть. Только ей отец рассказывал об этих комнатах. Неужели она лично помогла Эрасту спрятаться?..

Если так, дочь будет наказана.

Цыганский табор и Красный орден, орден Щита и имперцы — в неразбериху оказались вовлечены абсолютно все! Пока ещё никто не понимает, что произошло. До людей нескоро дойдёт информация о истинных намерениях канцлера. Но пройдёт время — и люди станут задавать вопросы…

И вопросы далеко не самые удобные!

Срыв помолвки, срыв многочисленных частных планов, полетевших коту под хвост. Ему могут многое простить, но всё же…

Эраст, чёрт бы его побрал. С каким мусором в союзниках он сумел обвести канцлера вокруг пальца?! И ведь не убьёшь его на виду у такого количества людей!

Дьявол!

…резко остановившись у одной из сотни безликих дверей, канцлер дёрнул дверцу.

Заперто.

Чуть в отдалении, ближе к центру комнаты, слышались чьи-то вздохи и скрип кровати.

Нет…

Нет-нет-нет! Этого не может быть, чёрт побери! Не может этот грёбаный простолюдин просто взять и сделать это с его дочерью! Нет, только не это!

Сердце глухо застучало, медленно уходя в пятки.

Чёрт возьми! Он не должен был тянуть, он должен был сделать это ещё раньше… чего он ждал, когда позволял Софии целовать себя?

На что эта мразь надеялась?!

Дёрнув дверь ещё раз, он вырвал ту с петель — и стремительно влетел в комнату. В полумраке не было видно лиц и силуэтов, но он продолжал молиться всем Богам, чтобы в кровати не оказалось его дочери!

Но…

— А-а-ах…

Нет, это не её голос! Нет, не может быть!

ДА ГДЕ ЭТОТ ГРЁБАНЫЙ ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ?

Буквально бегом добравшись до стены, Константин щёлкнул по выключателю, зажмурился скорее рефлекторно, чем специально.

Открыл глаза.

И замер, невольно расслабляя челюсть.

Так вот где они.

Взгляд скользнул по размазанной туши на лице Софии, по Эрасту Орлову, что лежал аккурат на ней и глядел на канцлера со странной, злой улыбкой. Белое одеяло прикрывало тела обоих, вот только было видно, как голая нога дочери обвивает торс парня. Пот ручьём лил с обоих, да и воздух в комнате был разряженным.

Около полуминуты Константин смотрел на них взглядом, полным печали — и только затем уткнулся в главный элемент этой картины.

Серьга на ухе Эраста… та самая серьга, из-за которой всё это произошло.

— О, — заметил Эраст; он сполз с Софии и поднялся на ноги, демонстрируя канцлеру свои мужские чресла. — Константин Раевский. Вы могли постучаться для приличия. Чего дверь выламывать?

Канцлер крепче обхватил трость.