Академия Слов

Глава 9. Капище

Было ощущение, что легенды решили оживать по очереди. Никогда одновременно. И слава Тьме. Следующей нашей проблемой стал Обводный канал – не совсем легенда, скорее острый момент в истории, который решил напомнить о себе.

Шёл тысяча девятьсот двадцать третий год. Прокладывая теплотрассу, рабочие обнаруживают выложенные в круг гранитные плиты, испещрённые непонятными символами и надписями. Под центральной плитой человеческие кости. Вердикт археолога: ритуальное капище XI-XII веков. Вероятно скандинавское. Но капище разрушили, а кости просто выкинули – пробуждённые в те времена тоже находились в смятении, как и вся страна, и не успели это остановить. Как итог, воды Обводного канала забрали восемьдесят девять человек и лишь одного удалось спасти. Люди бросались в воду без видимых на то причин и самоубийц не успевали останавливать. В тысяча девятьсот тридцать третьем году капище снова собрало свою жатву – сто семь утопленников на том же участке Обводного канала. Это зарегистрированных в участках спящих, на самом деле их было ровно в два раза больше, чем в первый раз – сто семьдесят восемь. После этого разрушенное капище успокоилось, но теперь, видимо, его ду́хи снова захотели крови. По крайней мере череда спонтанных самоубийств на всё том же участке Обводного канала и зашкаливающий уровень некротических эманаций на том месте, характер которых указывал на пробуждение чего-то древнего и не-жившего, говорили именно об этом.

– Может, подождём, пока жатва закончится? – спокойно предложила я, выслушав краткое описание ситуации.

– Допустить смерти двухсот шестидесяти семи ни в чём не повинных людей? – Эльвиру передёрнуло от моей циничности.

Я пожала плечами:

– Это самый простой выход. Ежесекундно в мире умирают тысячи, если не миллионы людей, мне теперь всех жалеть? Ду́хи насытятся и успокоятся, в этот раз вероятнее всего навсегда. Критикуешь – предлагай.

При Вире и Эдгаре можно было не притворяться той, кем не являюсь. Вира о том, что я тёмная, догадалась путём простой логической цепочки – она светлая, а я её зеркальный двойник. И обещала никому не рассказывать. О, конечно, я бы не предложила то, что предложила сейчас, если бы видела другой выполнимый в наших условиях вариант, но я им не располагала.

– Я вижу только один вариант – восстановить разрушенное, – вздохнул светлый, сидя у меня на кухне с кружкой кофе в руках. – Раньше этого не делали в виду при пробуждении капища невозможности из-за политической ситуации и отсутствия ресурсов, а при успокоении капища ещё и из-за нецелесообразности, но теперь мы можем решить эту проблему. И в Министерстве решили точно так же. Зарисовки того археолога с символами и надписями хранились у нас на всякий случай. Правительство спящих согласно предоставить нам условия для его восстановления в тайне от своего народа под видом восстановления исторического памятника и круг из гранитных плит у нас уже есть. Остальное придётся делать ночью, чтобы спящие ничего не заметили.

– Угу, – со скептическим равнодушием кивнула я, сосредоточено поправляя пилочкой форму ногтей, и криво усмехнулась с мрачной издёвкой. – Вы только одного фактора не учли в этом безо всяких сомнений прекрасном плане. Для восстановления капища подобной силы вам понадобится о-бал-деть какой силы тёмный пробуждённый и чтобы он при этом был рунником. Ну или чтобы какой-нибудь рунник нанёс силы и надписи, а тёмный напитал их своей силой. Я свои секреты ради этого дела выдавать не собираюсь, ибо мне жизнь до сих пор мила, а до жизней тех, кто утопится, уж извините, дела нет, я их не знаю. Если соберётся кто-нибудь из вас, убью не задумываясь, даже если мне от убийства светлого станет плохо как физически, так и морально. Вот и получается, как в мультике про Алёшу Поповича: "либо ты, либо бабка". Либо моя жизнь, либо их. Я выбираю свою.

– Мне удалось убедить Министра, что Тьму можно заменить просто количеством силы, которого тебе, Мирабель, хватит, – усмехнулся Эдгар. – У меня на примете есть один тёмный рунник, но ему не хватит силы для подобного. С ним я уже договорился. Он нанесёт символы, вплетая в них их суть, как может только рунник, а ты насытишь их силой.

Он говорил так, словно я уже согласилась.

– Вам повезло, что Министр не слововяз, иначе вы едва ли смогли бы убедить его в подобной чуши, – вновь усмехнулась я кривой, наглой и немного сучьей усмешкой. – Я потребую с него доплаты за то, что данная работа не укладывается в рамки договора, заключённого с ним. Большой, очень большой доплаты, потому что едва ли подобная манипуляция с сырой силой, тем более с сырой энергией тьмы, дастся мне дёшево. А с вас, профессор, разговор с нашей ректорессой на тему моего трёхдневного больничного, она их очень не любит давать. Потому что после подобного мне обеспечены по меньшей мере три дня плохого самочувствия со стопроцентной вероятностью, так что говорить это вслух я могу смело.

– Про доплату Министр понимает, – кивнул Эдгар, понимающе и чуть насмешливо, мол "ох уж эти тёмные, всегда такими были", улыбнувшись. – С ректорессой я поговорю. Ты согласна в этом участвовать?

– Согласна, – кивнула я и, отложив пилочку в силу того, что теперь ногти удовлетворяли меня достаточно, чтобы завтра маникюрщице не пришлось выпиливать форму, деловито осведомилась, всё так же насмешливо, но уже не только нагло, но и снисходительно глядя в глаза светлому. – Сколько людей было принесено в жертву на этом капище изначально. Кости скольких там были закопаны?

В ритуалах подобного рода я, будучи тёмной, разбиралась лучше, чем всё Министерство вместе взятое, а потому была уверена, что кое-какие вещи они не учли.

– Тринадцать невинных жертв, если судить по количеству черепов и характеру посмертного отпечатка, оставшегося на костях. Насколько нам известно по крайней мере, – немного удивлённо ответил Эдгар. – А что?

– Да то, что чтобы восстановить капище, нам нужно, если сведения верны, тринадцать невинных жертв, – пояснила я и с мрачным злорадным удовольствием отметила, как побледнел светлый. – Это, несомненно, лучше, чем двести шестьдесят семь, но вам придётся найти людей. Я предлагаю взять каких-нибудь бомжей или что-то в этом роде. Они, конечно, тоже люди, но о них хотя бы горевать не будут. Да и жизнь у них такая, что посмертие явно лучше. Или смертельно и неизлечимо больных людей, на иных не поднимется рука даже у меня. Но души, если я правильно понимаю характер капища, обязательно не должны быть замазаны никакими серьёзными злыми делами, так что искать придётся вам, это увидеть способен только светлый, а Виру я для подобного отдам. Так что занимайтесь, профессор. Как соберёте нужное количество людей сообщите, убить их нужно будет в центре новоиспечённого капища, чтобы ду́хи старого капища могли обрести новый дом. Убийством я, так и быть, займусь сама. Не скажу, что мне это нравится, но мне это явно дастся легче, чем кому-либо ещё. А потом вам неделю придётся очень пристально за мной наблюдать, чтобы определить, не стала ли я после таких манипуляций с тёмными материями опасной. Вира это вряд ли сможет заметить в силу неопытности.

Собственно, это-то и было причиной, по которой мне так не нравилась их задумка. Чтобы спасти две с половиной сотни людей светлому придётся самому выбирать тех, кто должен умереть, а мне придётся приносить кровавую жертву, что опасно для наших рассудков. Но теперь пути назад уже не было, капище, судя по словам светлого, уже начали восстанавливать и если не восстановить его, то ду́хи обидятся, разъярятся и не известно, сколько тогда заберут в этот раз – тысячу, две, три? Это, собственно, было глупостью Министерства, но сейчас уже ничего не поделаешь.

***

Через неделю мы под покровом ночи шли по Обводному каналу к накрытым на эту ночь отводом глаз гранитным плитам, где уже чертил символы рунник. При виде Эдгара, сопровождавшего меня, он ощутимо напрягся и бросил на него настороженный взгляд. Я его понимала. Светлый держал в руках его жизнь, ведь в любой момент мог рассказать его тайну Министру. И у бедолаги не было никаких оснований доверять ему. Но отвлёкся он на нас лишь ненадолго, сосредоточенный на своей работе. В центре капища сидели тринадцать человек, связанных, с заклеенным скотчем ртом и напуганных. Милосерднее было бы, конечно, усыпить их прежде, чем приносить в жертву, но нельзя. Ду́хам этого места нужно было именно отчаяние обречённых, которое до этого они и вызывали в людях, чтобы те бросались в воду. А потому эти люди должны всё осознавать, когда я буду их убивать. И от этого не по себе было даже мне, пусть я и была тёмной.

Я старалась не смотреть в их сторону. В наушниках играла музыка, заглушающая их умоляющие стоны и испуганные всхлипы. Но сильно лучше мне от этого не становилось. От сюда хотелось сбежать и как можно дальше, но я заставляла себя стоять и ждать, пока рунник закончит свою работу, желая и боясь этого момента. В руке я держала шаманский ритуальный нож, одолженный у дяди, и ладонь непроизвольно сжималась вокруг него всё крепче, так, что рукоять уже до боли впивалась в кожу, немного отрезвляя этим. Светлый вообще отошёл как можно дальше и отвернулся, уставившись на воду. Я не могла его винить в этом. Ему здесь от происходящего хуже всех. Ну, если не считать жертв. Однако почему-то очень хотелось, чтобы он подошёл, встал рядом и хотя бы взял за руку. Странное иррациональное желание получить от него хоть какую-то поддержку, будто она была нужна мне, тёмной. Хотя она и самому ему бы не помешала, но всё же ему придётся лишь допустить убийство невинных, а не убивать, как мне.

Это желание заставляло совершенно необоснованно злиться на него, словно он должен был понять, что нужен мне рядом и обязан был поддержать меня, хотя это было не так и разумом я это понимала. "Наверное, он думает, что раз я тёмная, то мне всё это легко и просто," – со злой горькой усмешкой подумала я в какой-то момент, и тут же мысленно отругала себя за то, что сужу о нём не справедливо и вообще испытываю чувства, которые допустимы для ребенка, но не для взрослой разумной тёмной. Поддержка мне нужна, видите ли. Ещё чего, ага!

– Я закончил, – кажется, спустя вечность, и всё равно слишком рано объявил рунник – молодой мужчина, старше меня года на четыре, не больше, которому, судя по всему, тоже было дурно от всего происходящего. Подойдя ко мне, он, словно чтобы помочь мне немного оттянуть время, задал волновавший его вопрос. – Послушайте, Мирабель... Насколько вообще можно доверять этому светлому? Вы ведь с ним в паре работаете, наверное, лучше знаете.

– Пока вы не собираетесь становиться опасным, можете быть спокойны за свою тайну, – пожала плечами я и прошла мимо, колоссальным усилием воли заставляя себя стать равнодушной, как и положено тёмной в такой момент.

Тьма не слишком помогала мне обрести равнодушный настрой в этот миг. Ей тоже не нравилось то, что мне придётся сделать. И всё же пора было начинать.

Тринадцать оборванных жизней. Тринадцать ударов ножом чётко в чужие сердца. Тринадцать пар гаснущих глаз, словно специально перед смертью ловящих мой взгляд будто в стремлении меня разжалобить и добиться пощады. Тринадцать смертей, энергию которых я удержала, а потом рывком направила в капище вместе со своей силой. Кровь, льющаяся на камень, впитывалась мгновенно, не оставляя и следа. Символы и надписи зажигались один за другим. Это означало, что сведения на счёт количества и невинности жертв были верны. Несколько бесконечных секунд и по капищу прошлась невероятной силы энергетическая волна, заставившая Эдгара и рунника пригнуться, а меня, находившуюся в эпицентре, придавившая к земле. Жестокие ду́хи, когда-то призванные в этот мир людьми чтобы хранить капище, обрели новый дом.

Пошатываясь, я с трудом поднялась и подошла к руннику, чтобы позорно ослабшим голосом попросить:

– Сожгите их плоть руной огня, а кости отправьте под плиту. Пожалуйста. Боюсь, на это меня не хватит.

Рунник молча кивнул так, словно всё правильно понял. Убедившись, что он занялся делом и ничего не заметит, я подошла к Эдгару, посмотрела ему в глаза и, не выдержав, уткнулась лицом в сильную тренированную грудь, обхватив его окровавленными руками. Слёзы потекли из глаз. Я сама не знала, зачем это делаю, но почему-то это было очень нужно и удержаться оказалось просто невозможно. Казалось, если не почувствую его свет максимально близко, то сойду с ума уже сейчас. Опешив на пару мгновений, светлый чуть растерянно обнял меня в ответ и словно бы машинально стал поглаживать меня по голове.

Ощущая его свет так близко, я чувствовала, как меня отпускает сдавившая виски страшная сила Хаоса, влиянию которой подвержены все тёмные и светлые и которая, собственно, сводит нас иногда с ума. Кажется, светлый понял мои мотивы, потому что стал намеренно окружать меня своей силой, не давая случиться непоправимому. И вместе с тем я интуитивно ощущала его поддержку и понимание. Обычно они не нужны мне ни от кого, но именно от него и именно в этот момент, когда мне так плохо на душе от того, что я своими руками убила тринадцать пусть и незнакомых мне, но ни в чём не повинных людей, это почему-то было бесценно. Словно только он мог в полной мере меня понять. А на смену страху перед пытающимся свести меня с ума Хаосом приходило странное чувство защищённости. Я стояла в объятиях этого едва знакомого мне мужчины и понимала, что конкретно в данный момент совершенно безосновательно и при этом абсолютно полностью доверяю ему. Верю, что он не допустит, чтобы сейчас я сошла с ума.

– Спасибо, – тихо проговорила я сиплым голосом, когда слёзы остановились окончательно, а Хаос отступил, и отстранилась, удивлённо ловя себя на том, что делаю это даже немного нехотя. – Если бы не вы, я могла бы сойти с ума.

– Бедная моя девочка, – только и произнёс Эдгар, печально глядя на меня, и покачал головой.

Я обернулась на капище и, резко мотнув головой, чтобы прогнать дурные мысли из головы, отвернулась. Завтра здесь будет праздник в честь открытия восстановленного "исторического памятника", чтоб его... Как же противно и тошно от этой мысли!

***

Дома, дабы немного отвлечься от того, что только что пришлось пережить, я залезла на один из ВК-пабликов, где выкладывают мемы на писательские темы. Было у меня подозрение, что если я не займусь чем-нибудь лёгким и бессмысленным, то уснуть у меня не выйдет – так и будут стоять перед глазами взгляды тех, кого недавно собственными руками принесла в жертву.

Листая мемы и комментарии к ним я сама не заметила, как вступила в рьяную дискуссию с каким-то комментатором с никнеймом "Собиратель легенд" и чем-то сказочным на аватарке, на тему того, что определяет писателя как хорошего автора, и что важнее в книге и сюжете. Спор поистине бессмысленный, так как однозначного ответа на эти вопросы дать невозможно, ведь у каждого свои критерии, но тут я почему-то вступила в него. В какой момент наша дискуссия перешла из комментариев к посту в личные сообщения я, честно признаюсь, упустила, но это произошло, и на каком-то этапе мне пришло сообщение:

"Слушайте, я вижу, переспорить вас невозможно, так как свою точку зрения вы будете отстаивать до последнего. Могу я предложить вам простое общение в интернете вне формата нашей дискуссии? В нашем диалоге с вашей стороны не редко встречались весьма любопытные мысли и интересные замечания, и мне было бы приятно продолжить с вами общение не как противостоящая вам сторона. Конечно же только в том случае, если вы также находите меня интересным для вас собеседником".

Чем-то мне эта официальность и витиеватость фраз напомнила Министра, когда тот общается с кем-то, с кем нельзя портить отношения, но выдавить искреннее дружелюбие не получается, однако я отмахнулась от этого чувства. Вряд ли наш Министр сидит в пабликах в интернете, вечерами листает мемы, разбирается в писательстве, разводит дискуссии в комментариях и вообще зарегистрирован в соцсетях, тем более под таким никнеймом. Всё это вообще не вписывается в его характер. Однако этот человек заинтересовал меня, как и я его, а потому я ответила:

"Я нахожу это возможным, однако прошу меня простить, потому что сегодня продолжать диалог с вами в конструктивном русле у меня вряд ли получится, ведь меня уже неумолимо клонит в сон. Предлагаю перенести продолжение нашего общения на завтрашний день, если вы всё ещё будете в нём заинтересованы".

Его ответ был коротким:

"Конечно). Спокойной вам ночи. Могу я напоследок узнать, сколько вам лет? Не подумайте ничего лишнего, просто любопытно).".

"Двадцать три," – почему-то улыбнувшись, ответила я. – "А вам?".

"О, вы удивительно развиты для столь юного возраста. Порой взрослые люди и то выражаются куда менее грамотно. А мне сорок девять. До завтра)."

"До завтра)" – ответила я и, выключив телефон, провалилась в сон. Снились мне, естественно, кошмары, но я была к этому готова. Они снятся мне довольно часто, а если бы не приснились сегодня, то я бы даже удивилась.