Академия Слов

Глава 8. Охота на легенды

Всё оказалось даже хуже, чем предполагалось. Помимо взбесившейся на радостях нечисти у нас сошёл с ума сам Город. У каждого города есть своя разумная структура, то, что хранит его. То, что на самом деле и является самим Городом. И вот Петербург, перенасытившийся энергией, выплеснувшейся от чуть не произошедшего "слияния", словно опьянел. В прочем, Петербург ещё со времён своего основания был очень чувствителен к подобному, но все надеялись, что в этот раз обойдётся. Не обошлось. У нас по ночам начали оживать одна за другой легенды. В последний раз такое было дай Тьма памяти во времена свержения царя. Слововязы и ведьмы как могли наговаривали на город "полог обыкновения", чтобы спящие в упор не замечали ничего необычного, но во-первых этот полог постоянно приходилось подпитывать, и потому это было временной мерой, а во-вторых этот полог точно не был поводом не решать проблему.

Уж не знаю, какими соображениями руководствовался Министр, но он почему-то решил, что с легендами лучше всего управлюсь я. Как результат - днём мы с Эдгаром усмиряли нечисть, ночью пытались утихомирить воплощения легенд.

Первым у нас ожил Медный Всадник. Есть такая легенда, что по ночам в него вселяется дух великого императора и обходит город. Так вот теперь эта легенда стала явью. Убедить памятник вернуться на место стало первым нашим заданием. До этого я долго продумывала стратегию того, как буду работать так, чтобы и с заданиями справляться, и себя не выдать, но все мои планы пошли коту под хвост.

- Можете не осторожничать, если будет необходимость, - сказал вдруг Эдгар, когда мы выслеживали треклятый памятник.

- Что? - не поняла в первое мгновение я, а в следующее уже отгоняла панические мысли о том, что эта фраза могла означать.

Зря отгоняла. Они оказались предельно близки к правде.

- Я знаю, что вы тёмная, можете не осторожничать при работе, - вздохнул светлый, поясняя.

Порыв отшатнуться и бежать я подавила с огромным трудом. Сердце ухнуло в пятки, мозг заработал с бешеной скоростью. Идею прикидываться дурочкой до последнего тут же отринула как недееспособную, не тот случай, когда это могло бы сработать. Вот чёрт... И как быть? В разуме за считанные секунды родилось несколько стратегий убеждения. Оставалось лишь заставить онемевший от страха - я и сама не ожидала, что так испугаюсь - язык шевелиться. Тьма отчего-то не спешила приходить на помощь, даря ледяной покой. А нужно было прямо очень.

- Не глядите на меня так испуганно, Мира, - вздохнул просто поразительно спокойный Эдгар и почему-то тепло улыбнулся остолбеневшей мне, словно пытаясь успокоить. - Ваши родители тоже были тёмными и, как знаете, ничего я им не сделал. Я прекрасно понимаю, что Тьма не есть зло, и на своей службе работаю лишь для того, чтобы отводить подозрения от нормальных детей Тьмы. И в этот раз знаю, что ищу не вас. Так что успокойтесь, пожалуйста, для вас я не несу никакой опасности.

И в довершение картины потрепал меня по голове, ероша кудри и улыбаясь как старому другу. Это и вывело из ступора. Легонько стукнув его по руке, насупилась и пошла дальше, пробурчав:

- Вы несёте опасность по крайней мере моей укладке. Знаете, сколько часов я на неё трачу? Вот и не знайте лучше, вам же спокойнее. Не трогайте мои волосы, не будите во мне Тьму матушку! Они неприкосновенны для всех, кроме парикмахеров!

Чувствовала я себя как-то глупо. Словно ребёнок, которому взрослые сказали, что никаких монстров в шкафу нет, а он-то точно знает, что видел их там! Чувство это было непривычным и очень неуютным. К нему ещё почему-то примешивался стыд. Наверное, за то, что я так упорно старалась видеть врага там, где его никогда не было. Но что мне ещё было делать?

Светлый на это лишь рассмеялся, глядя на меня своими невозможными лучистыми глазами, и, качая головой, заявил:

- Вы неповторимы, Мирабель.

- Правильно мыслите, - нравоучительно вскинув указательный палец вверх, тряхнула головой я, сводя всё к шутке, раз уж предоставилась такая прекрасная возможность. - Второй такой нет нигде.

И тоже улыбнулась, стараясь, чтобы эта улыбка выглядела искренней. Почему-то сейчас это было особенно сложно. Какое-то время мы шли молча. Светлый о чём-то размышлял с безмятежным видом, я кусала губы, а потом всё же не удержалась и тихо спросила о том, что теперь меня грызло:

- А... зачем вы мне это сказали?

- Затем, что вам на заданиях придётся доверять мне полностью и беспрекословно, потому что я буду отвечать за вашу жизнь, - мягко пояснил светлый, вздыхая. - А доверию весьма мешает необходимость видеть в своём защитнике врага, Мира. Конечно, сразу мне доверять вы не научитесь, но так точно будет легче, чем если бы вам пришлось подавлять себя в моём присутствии и чувствовать себя скованной на работе.

От чего-то от этих слов стало очень неуютно. Я очень-очень хотела ему поверить и одновременно с этим прекрасно знала, что стоит мне стать хоть чуточку опасной и Эдгар будет первым, кто попытается сдать меня Министерству. Потому что это будет его долгом. Защитник... Даже не смешно. Как неправильно снова распределились роли. Боевой единицей в этом тандеме должна быть я. Но судьба, как всегда, извратила всё, что можно было извратить.

Эдгар был прав и не совсем. Я не "не научусь сразу ему доверять", я вообще этому не научусь, ни сразу, ни потом, никогда. Я же себя знаю. Прекрасно знаю. Чтобы скрыть своё непонятное состояние, к которому от этих мыслей примешалась ещё и горечь, я фыркнула, передёрнув плечами:

- Доверие - процесс обоюдный. Иначе оно невозможно.

Горькие нотки против моей воли просочились в голос.

- О чём вы? - искренне удивился мужчина.

- Стоит мне оступиться, сойти с "пути истинного" хоть на шаг, и я буду вашим врагом. И вы едва ли когда-нибудь перестанете анализировать каждое моё хоть сколько-нибудь значимое действие на предмет того, а не двинулась ли моя крыша с насиженного места в пешее самостоятельное. И я даже осуждать вас за это не стану, потому что и сама прекрасно осознаю свою опасность. Мы ведь не в связке, где всякого рода общественные условности не имеют значения, - чуть ядовитым тоном циничной стервы ответила я. - Так о каком доверии речь, светлый друг мой?

В последние два слова я влила особую дозу яда, чтобы не выдать, какими горькими эти слова ощутились на языке. Эдгар печально посмотрел на меня, но возразить ему на это было нечего. Он может понимать, что я не зло во плоти, хоть сколько, но предрассудки, порождённые историческим опытом, между нами будут стоять всё время нашего общения.

Вздохнув, я немного сгладила углы:

- Я способна доверить вам свою жизнь, профессор. Но только жизнь, ничего более. Однако и вы не должны вмешиваться пока я не кивну вам, хорошо? Если не киваю в вашу сторону, то дело ещё поправимо.

Мы оба знали, что жизнь — это далеко не всё. Зачастую это даже не главное. Вопреки распространённому мнению, её доверить довольно легко. Однако для нашего дела этого должно быть достаточно.

- Не рискуй собой, - напряжённо ответил Эдгар в ответ на такое моё условие.

- Доверяйте мне, профессор, - насмешливо произнесла я, лучезарно улыбнувшись и, чуть помахав ручкой, побежала вдоль набережной лёгким бегом.

Интуиция утверждала, что наш беглый Всадник где-то рядом, а бег всегда помогал мне привести мысли в порядок. Перед разговором с самим императором, пусть и в медном его обличии, следовало быть собранной.

- Вот зараза, - почти весело фыркнул позади светлый, спокойным шагом следуя за мной.

Я лишь рассмеялась. Почему-то вдруг стало очень легко. Как будто часть давившего на сердце груза исчезла в небытие.

Памятник... любовался Невой. Да, я знаю, звучит несколько абсурдно. Но медный Пётр Первый стоял на набережной, держа медного коня под уздцы, и смотрел на то, как лунный свет играет на спокойной воде и как горят огни фонарей на противоположном берегу. Стоило ему оказаться в зоне нашей видимости, как светлый куда-то исчез. Разумом я поняла, что он просто занял позицию поудобнее, чтобы в случае чего появиться как можно более неожиданно, но всё равно почему-то стало неуютно. Нет, я не боялась почившего императора, но со светлым рядом чувствовала себя как-то... увереннее что ли. А сейчас вдруг ощутила себя ребёнком, впервые пришедшим в поликлинику без родителей.

Тряхнув головой, чтобы отогнать это глупое ощущение, лёгкой походкой подошла к медному человеку и, встав рядом, тоже уставилась вдаль. Великий император мельком покосился на меня медным глазом и снова отвернулся. Какое-то время мы стояли молча. Мне это нужно было чтобы установить между нами связь молчаливого спокойствия и единения, которая в такой обстановке порой возникает между людьми сама собой, но может быть создана пробуждённым и искусственно — это из универсальных навыков - ему же просто не о чем было со мной говорить. Скорее всего он думал, что я даже не замечаю его, как и остальные люди.

- Красиво, да? - наконец завела я беседу ни о чём.

Так как характер у правителя, по отзывам современников, был тяжёлым, к сути дела следовало подходить осторожно, медленно, под видом простой беседы.

Пётр Первый удивлённо посмотрел на меня и хмыкнул:

- Ты меня видишь.

- Вижу, - кивнула я. - Я ведь пробуждённая.

О пробуждённых все правители знали ещё со времён истоков пробуждения, так что он должен был меня понять.

Император лишь кивнул в ответ на это и вдруг вздохнул:

- Что ж они с моей страной сделали?..

Я окинула его взглядом и мягко улыбнулась:

- Изменили. Но ведь вы, Ваше Величество, тоже её меняли, верно?

- Я менял её к лучшему, - сурово нахмурился тот.

Я ходила по тонкому льду, переводя беседу в такое русло, но оно произошло как-то само собой. Иногда со мной бывает такое: словно кто-то подсказывает нужные слова. Наверное, это Тьма или интуиция, но следуя этому чутью я ещё ни разу не ошиблась.

- Вы старались менять её к лучшему, - мягко поправила его я. - Но не всё предпринятое вами этому в итоге служило. В наше время точно так же. Людям, в том числе и правителям, свойственно принимать как ошибочные, так и верные решения. Понимаю, вам тяжело видеть то, как изменилась Россия, но... Скажите мне, великий реформатор, так ли часто приводила к добру статичность без какого-либо развития?

– Возможно, ты и права, девочка, – с задумчивой печалью кивнул Пётр Первый. – Чего же ты хочешь от меня? Ты ведь не просто так со мной заговорила.

– Я хотела просить вас вернуть это медное тело на его постамент, – кивнула я, радуясь, что ничем не разозлила его и что он сам подвёл разговор к нужному моменту. – Ваш памятник напоминает людям о том, каким путём будет верно вести страну, и будет очень печально, если однажды вы не успеете вернуться до рассвета, и он исчезнет. Или если вас кто-нибудь заметит. В городе подниматься хаос, ведь спящие не готовы к пробуждению.

– Что ж, – тяжело вздохнул Император и чуть улыбнулся, – если смотреть на это с такой стороны, то я верну это тело и буду возвращаться лишь бесплотным духом. Оставьте мне лишь эту ночь, чтобы мне почувствовать себя живым.

Отказать ему в такой просьбе я не могла, а значит, дело было сделано. И это оказалось даже проще, чем я предполагала. Что ж, я не опозорилась на первом же задании, которое мне поручили как профессионалу, уже хорошо.

– Ты удивительно тонко чувствуешь чужие души, – заметил светлый, когда мы возвращались домой.

Я в ответ на это лишь сдержанно зевнула, прикрыв рот ладонью, и пожала плечами. Пусть думает, что хочет, мне без разницы, пока его умозаключения не представляют для меня опасности. Я-то знаю правду: если я знаю, что сказать, это не значит, что я могу почувствовать чью-то там душу, это глупость. Для меня и своя душа – те ещё потёмки.

***

Наша "компания пришибленных на голову", как нас именовали за спиной окружающие и как в узком кругу именовали себя мы, значительно разрослась. Ко мне, Тане и Вику с переменной в виде одной ведьмы, студентки "Академии ведовства", добавились Вира, двойник Тани, Дима и двойник Вика, который появился в Академии через день после этого лоботряса. Последний, конечно, оказался педантом до мозга костей в отличии от нашего раздолбая, но это не отменяет в нём готовности на любой движ кроме валидола и похорон. Пусть наши двойники и были противоположностью нас самих по некоторым пунктам, кое-что нас всех всё же объединяло – отсутствие здравости в идеях на тему "как себя развлечь" и то, что мы были теми ещё авантюристами.

– Кира вчера вернулась с практики, – как-то проинформировал нас Вик. – Зовёт нас всех поболтать со своей бабулей, говорит заскучала старушка, давно мы её не навещали.

Кира, та самая ведьма, о которой я говорила, была женской версией Виктора. Единственное, что её от него отличало кроме пола и внешности, это стиль. Если Вик был спонтанным результатом запретной любви панковской и готской культуры, то наша дражайшая подруга одевалась как заправский хиппи, пусть их образ жизни и не вела.

Бабуля её была ведьмой давно усопшей, личность у неё ещё более эксцентричная, чем у её внучки – что в общем-то нормально для ведьмы. Но когда мы проводили ведьмовской спиритический ритуал по её вызову, где Кира колдовала с пентаграммой, энергопотоками и прочим, Вик и Таня читали заговор, а я держала поле, чтобы прошла лишь одна душа – почему-то из всей нашей компании это лучше всего удавалось именно мне – она являлась всегда и говорила с нами очень охотно. Правда почему-то только если мы проводили этот ритуал в какой-нибудь заброшке, остальные места она почему-то принципиально не признавала.

Новые члены нашей компании об этом уже знали, поэтому вопросов изречение Вика ни к кого не вызвало. Наоборот, всем уже давно хотелось познакомиться с почившей бабулей, которой мы с Таней и Виком пели такие "дифирамбы". Честно говоря, я вовсе не была уверена, что с учётом расшатанного энергетического поля города наша задумка благоразумна, но разве мне было бы под силу их остановить? Всё равно ведь пойдут, так лучше уж пойти с ними и подстраховать.

– О, я смотрю, компания-то разрослась, – усмехнулась Кира, как только увидела, в каком боекомплекте мы заявились в "наше" кафе.

– А как же, – весело фыркнул Вик и подмигнул ей как какой-то "мачо" из сериала. Я мысленно закатила глаза. Позёр. В прочем, эти двое друг друга стоят. Года два уже как очевидно влюблены друг в друга, подкатывают, флиртуют, подкатывают друг друга, язвят – причём только при мне, когда я могу нейтрализовать слова Вика своим присутствием – делают вид, что им друг до друга дела нет, как два подростка в пубертате, но дальше двигаться никак не желают. – Я всегда говорил, что быстро притягиваю к себе всех самых интересных пробуждённых, оказывающихся поблизости.

Кира лишь с нарочитым скепсисом хмыкнула, окинула его насмешливо-снисходительным взглядом и, не удостоив его реакцией сверх данной демонстрации и уж тем более хотя бы парой слов, принялась знакомиться с новыми участниками нашей группы "ПИБиПНСШВПИ" ("придумай идею безумнее и постарайся не свернуть шею в процессе исполнения" и это не моя идея превратить данный негласный "девиз" в корявую аббревиатуру). Я почти почувствовала, как скрипят зубы Вика. Ну конечно, он же так старательно принимал позу поэффектнее. Что ж, ему пора бы привыкнуть, что в этом их "противостоянии" всегда выигрывает Кира. Хотя бы потому, что она знает, на что давить, и искусно это делает.

– Ба определённо будет рада пополнению, – хмыкнула Кира.

– Ну конечно, – закатил глаза Вик. – "Новые жертвы для тренировок язвительности старой карги, прямая поставка, уже скоро во всех заброшках Питера". Мы-то уже привычные, а тут новички, "тёпленькие" ещё.

– Если бы ты не проявлял свой скверный характер при любой возможности, то не получал бы от неё в ответ того же, – скорчила рожицу Кира в его сторону, явив нашим взглядам небольшие, но острые клыки – это в её роду вампиры были, и с каждым годом это всё сильнее отражается на её внешности. Дождавшись от Вика скептического фырканья – он всегда ведётся на эти провокации, а потом бесится с этого – Кира мило улыбнулась и обратилась к нашему "пополнению". – Не слушайте этого болвана, моя ба милейшая женщина. Вон, Бель это легко подтвердит.

С этими словами она приобняла меня за плечи. Она знала, что я терпеть не могу излишнюю тактильность, но регулярно об этом забывала – ветер в голове, зато мысли свежие – и злиться на неё за это было бесполезно.

Аделаида Валентиновна действительно всегда выделяла меня среди нашей компании, как бы странно это ни было. Даже по сравнению со своей внучкой: если ту она могла долго распекать за что-то, когда считала это заслуженным, то в случае со мной что бы я ни вытворила, бабуля всегда оказывалась на моей стороне. С остальными же вообще никогда характер не сдерживала, особенно с Виком. В прочем, думается мне, что эти двое даже нравятся друг другу, просто выражают это... альтернативным образом. Но Кира меня не ревновала, потому что отвечать на "нападки" бабушки ей было даже весело. А для нас каждая их "баталия" становилась великолепным зрелищем.

– Ага, – хмыкнул Вик с сарказмом. – Была. При жизни. Когда спала зубами к стенке с палкой рядом можно было пройти.

Кира лишь снова демонстративно закатила глаза, будто он ей смертельно надоел, соблазнительно провела кончиком языка по пухлой нижней губе, тут же языком прищелкнула с выражением "ну ты и придурок", и уже вознамерилась что-то сказать, но я пресекла дальнейшую баталию:

– Так, народ, давайте-ка мы с вами сначала поедим. Я голодная до ужаса и от плотного обеда, как и от ещё одной кружки кофе, точно не откажусь

– Ты же за сегодня уже литра два выпила, – удивился Вик.

– И ещё столько же выпью, если потребуется, я пол ночи нормально не спала, за этим памятником гоняясь, – отмахнулась я и, нацепив самую очаровательную из своих улыбок окликнула. – Официант! Будьте так добры, нам четверым то, что и всегда в двойном размере, только порция Киры единичная. Плюс одна порция как у Татьяны и кружка самого крепкого кофе, что у вас имеется.

В этом заведении нас знали все, так что парнишка, чьего имени я не запомнила как ни старалась – больно уж непримечательным был этот тип, сколько ни встречай на улице мимо пройдёшь и не узнаешь – должен был меня понять. Заказ мы обговорили ещё по дороге. Наши двойники и Дима, не знакомые с этим заведением, решили просто довериться нашему вкусу.

– А что за история с памятником? – поинтересовалась Кира, в курс дела ещё не введённая.

Пришлось кратко обрисовывать ей ситуацию в городе, замысел Министра касательно меня и то, как прошла моя ночь.

– Министр совсем сбрендил что ли, на такие задания недоучек отправлять? – хмыкнула Кира неодобрительно, дослушав мой рассказ с постоянными дополнениями и комментариями ребят.

– Ну ты же знаешь его, – вздохнула я, выразительно посмотрев на неё.

Этой фразой было сказано всё, что нужно было. Дедушка Киры – живой – был членом Совета от ведьм и ведьмаков, и Кира планировалась как его преемница, а потому с Министром контактировала часто. И будучи яркой эксцентричной оригинальной неординарной личностью, коих тот не переваривает, относилась к нему не лучше, чем я.

Забегая вперёд, могу сказать, что выбор заброшенного здания вышел неудачный и в этом целиком и полностью моя вина – я должна была проверить его, прежде чем мы начали ритуал.

Сначала всё шло хорошо. Мы с Вирой держали поле, Таня и Вик с Сарой и Артёмом (двойниками друзей) читали заговор, Дима высчитал наилучшее место для проведения, а Кира делала всё остальное. Всё как всегда, только участников больше и раньше с нами не было цифровика. Пока мы не услышали странный звук. Словно бы крик. Сначала тихий, потом нарастающий всё громче и громче.

– Баньши, – сплюнула я, сдерживая ругательства. – Приближающаяся!

Обстановку я оценила мгновенно. Проход в поле, который мы организовали, из-за приближения нежити стал колебаться, стремясь расшириться, уши закладывало, наша с Вирой концентрация сбивалась, удерживать потоки было уже почти невозможно, они натянулись настолько, что оставляли тонкие физические порезы на пальцах, и нужно было срочно что-то делать. Иначе в этот мир повалят бесконтрольно души с той стороны мира, а мы сойдём с ума, а потом умрём от этого крика.

– Вик, Таня, Сара и Артём, купол беззвучия, соображайте, быстро, это базовые стандартные формулировки! Вира, сшивай проход, Дима, Кира, стирайте пентаграмму! – отдала указания я, перекрикивая баньши, пока это ещё было возможно.

Мозг работал быстрее, чем я успевала сообразить, команды слетали с языка быстрее, чем мне удавалось их осмыслить, но главным было то, что я уже знала, что делать. Никто, слава Тьме, не стал задавать лишних вопросов. Сердце, бешено колотившееся в груди, постепенно успокаивались. Тьма дарила безразличие и собранность.

Убедившись, что купол, установленный четырьмя слововязам сразу, не пропускает адский крик, я кивнула и выскочила из-под него. Последнее, что я успела услышать, это испуганный вскрик Тани, окликнувшей меня. А потом был только нарастающий крик. Безумие? Возможно, но едва ли кому-то из нашей компании кроме меня хватило бы и сил, и знаний, чтобы иметь хоть какой-то шанс справиться с высшей нежитью.

Когда рядом со мной, забрасывающей баньши усмиряющими и упокаивающими формулировками и на ходу придумывающей новые, но не слышащей их, появился Эдгар, я не уловила. Однако стоило ему оказаться рядом, как всё закончилось достаточно быстро. Быстрее, чем я успела сойти с ума, а купол беззвучия над ребятами выдохся. Помню лишь пронзительный звук, белёсый полупрозрачный силуэт прекрасной женщины – это, собственно, баньши – и то, как сквозь пелену на слезившихся от боли в глазах, мерцали вспышки чистого света. Кажется, я даже успела тогда отстранённо восхититься. Я вот манипулировать чистой энергией Тьмы не умела, а Эдгар управлял светом так, словно в этом ничего такого не было. Что лишь ещё раз подтверждало его могущество и потрясающий контроль.

А потом... А потом нас отчитывали. Долго, с чувством, и с явно с трудом сдерживаемым ругательствами. У меня жутко болела голова, а потому переносить это для меня было очень сложно. Особенно когда к голосу Соколова прибавлялись голоса пытающихся оправдаться ребят. В какой-то момент я не выдержала.

– Всем молчать! – рявкнула я, сама того от себя не ожидала.

От неожиданности умолк и удивлённо посмотрел на меня даже профессор.

– Профессор Соколов, пожалуйста, хватит ругаться на ребят, – попросила я уже тише. Собственный голос тоже резал слух и отдавался болью в висках. – В произошедшем вина исключительно моя. Мне следовало догадаться провести диагностику пространства перед началом ритуала. Особенно если учесть, что именно я как никто другой из нашей компании осведомлена об обстановке в городе. Никто другой в проведении ритуала ошибок не допустил, и если бы не наличие баньши, то всё прошло бы, как и всегда, прекрасно. Уверяю, опасности в нашей задумке не было никакой, мы вызывали дух бабушки Киры уже десятки раз. И я считаю, что уже достаточно поплатилась за свою глупость. Так что прошу, проявите немного милосердия и прекратите орать, у меня жутко болит голова и, кажется, недавно ещё и кровили уши.

Подбирать нужные слова с раскладывающейся головой было задачей не из простых, но я, кажется, справилась. Не ожидавший от меня такой тирады и того, что я возьму всю ответственность на себя, светлый несколько секунд внимательно смотрел на меня, пока я уставилась в пол, потому что в наклонённом положении голова болела не так сильно. Наверное, со стороны это выглядело как жест раскаяния. Ребята попытались было что-то возразить, не считая справедливым по отношению ко мне то, что я взяла всю вину на себя, но я жестом остановила их. Глупость действительно была моей, и если что отвечать тоже мне.

– Что ж, – наконец кашлянул в кулак светлый. – Если вы уверены в безопасности ритуала, привлекшего находившуюся по близости баньши, и ваша компания опытна в подобных делах, то у меня, собственно, претензий нет. В том, что вы не знали о баньши, на самом деле ни чьей вины нет, вы ведь не профессиональные некроманты, чтобы каждый раз учитывать подобные вещи, да и баньши обычно не водятся в заброшенных зданиях.

Я, конечно, с ним была не согласна в том, что я не виновата, но всё же кивнула, делая это осторожно, чтобы не заполучить новый взрыв боли, и перевела тему на более актуальную:

– Зачем вы, собственно, меня искали, профессор?

То, что он искал меня, было понятно из той «воспитательной лекции», которую я прервала. О том, как он меня нашел я пока предпочла не задумываться. Потом спрошу.

– Для нас с вами новое задание, – вздохнул светлый. – В одном торговом центре наводят форменный бедлам гномы.

– Ну уж с гномами-то спецы Министерства должны уж справиться! – удивилась я.

– Семеро. Гномов. Низших. И их двойники, – мрачно уточнил светлый. – А людей как обычно не хватает.

– Прекрасно, – с ядовитым сарказмом фыркнула я. – Четырнадцать гномов на нас двоих или там будет ещё кто-нибудь?

– Три рунника, спецы по работе с сознанием, которые потом подкорректируют воспоминания спящих, находившихся в ТЦ, – ещё мрачнее усмехнулся светлый той усмешкой, которая очень явно выражала его отношение к тому, что целых четырнадцать профессионалов по наведению беспорядка – а именно ими низшие гномы и были в отличии от своих разумных высших "собратьев", которые всегда были спокойными солидными личностями, успевшими копить и зарабатывать – повесили на двух слововязов, одна из которых студентка.

– Какое облегчение, – съязвила я и тут же поморщилась от новой вспышки боли.

– И не говорите, – кивнул светлый. – Идёмте. Я вас вылечу и отправимся исполнять свой "долг".

– Вик, нейтрализуй мои слова, – устало попросила я и от души выругалась.

– Я с вами пойду, – вдруг вызвалась Кира. – Всё-таки нечисть обычно любит ведьм, может на пару со мной их усмирить будет легче.