Академия Слов

Глава 6. А не изучить ли вам российские леса, господин Министр?

И да, мы выпили только по рюмке. Как приличные люди. Светлого понесло в воспоминания и в результате я узнала много нового о родителях. Подобные рассказы я до сих пор слушала с замиранием сердца, но людей, способных рассказать мне о маме с папой хоть что-то, было не так уж много, а потому Соколов оказался для меня буквально кладом - он знал множество ещё не знакомых мне историй. А когда он всё же ушёл, то меня привычно пробило на слёзы.

Да, я, пусть и всего раз в год, но плачу. В вечер очередной годовщины с их смерти я просто не могу это контролировать. А потому я плакала и пила - в одиночку и совершенно безбожно, но не смогла удержаться, хотя в этом году и надеялась обойтись без этой неотъемлемой части ежегодной «традиции». Напиваюсь я тоже ровно раз в год. Пью чаще, а вот напиваюсь - только в годовщину с момента их гибели.

Но я определённо не напивалась вчера настолько, чтобы словить "белочку". "Значит, та, кого я вижу сейчас перед собой, вполне реальна," - сделал вывод разум. Рядом со мной на кровати, уставившись на меня ровно так же непонимающе, как и я на неё, лежала девушка. Очень красивая девушка. У неё были чёрные густые локоны, такие, словно она часами завивала их, но при этом явно естественные, смуглая, чуть золотистая и абсолютно чистая кожа, идеально-гармоничные изящные черты лица, гибкие плавные формы тела - даже мешковатая чёрная пижама их не скрывала - и глубокие тёмно-синие глаза. В общем, у неё было всё, о чём я мечтала касательно внешности. Почти - смуглая кожа была мне не нужна. Вот же, нашла о чём думать в такой... нестандартной ситуации! Видимо, защитная реакция психики.

Ещё девушка была мрачной. Хотя ощущалась как светлая. А мрачная светлая — это нонсенс. Так, стоп, мысли опять потекли не в том направлении.

- Как ты здесь оказалась? - выдала я.

- Как я здесь оказалась? - хором со мной спросила незнакомка.

Пара секунд заминки, а потом мы всё так же хором выдохнули:

- Так, ладно. Кто ты такая?

Снова посмотрели друг на друга, непонимающе хлопая глазами, потом я предупреждающе выставила руку, чтобы она не заговорила, и сказала:

- Поскольку это ты ни с того ни с сего оказалась в моём доме и в моей постели, думаю, будет справедливо, если ты первая скажешь, кто ты такая.

- Я Эльвира, студентка "Академии слов", слововяз третьего года обучения, - ответила та удивительно спокойно для такой ситуации.

Я, в прочем, к своему удивлению, тоже не чувствовала и тени настороженности. Как будто давно знала эту девушку.

- Я тоже студентка "Академии слов". Тоже с третьего курса, - кивнула я задумчиво и резюмировала. - Но у нас на третьем курсе точно нет тебя. "Академия слов" в России одна. Но ты говоришь на русском. Из этого следует, что я ничего не понимаю. И ты, судя по всему, тоже. Ладно. Идём на кухню, выпьем кофе, потом со всем разберёмся.

Пока в молчании пили кофе, в чат нашего курса пришло сообщение от куратора, которое, собственно, всё прояснило:

«Буду краток. Этой ночью какой-то слововяз, личность которого пока не установлена, провёл ритуал, нацеленный на соединение двух зеркальных миров. Специалистам из Министерства, вовремя забившим тревогу, удалось отделаться «малой кровью», купировав смещение на начальной стадии. Из Петербурга того мира к нам перебросило только студентов из «Академии слов» и, к сожалению, нечисть. Сегодня с утра вы все проснулись в постели со своими «зеркальными двойниками» из того мира. Не паникуйте и не пытайтесь их выгнать. Вы, к сожалению, энергетически связаны и до полного исправления ситуации вряд ли сможете долго находиться далеко друг от друга. Иномирцы на время своего пребывания в этом мире будут зачислены в нашу Академию. Убедительная просьба помочь им с адаптацией. Министр заверил нас, что их специалисты ищут решение проблемы.

С уважением, Сергей Камышев».

Очень захотелось выругаться. Вместо этого я молча протянула телефон Эльвире. Прочитав его, она высказала вслух то, о чём подумала и я, но в цензурной форме, зато с той же долей иронии:

– Прелесть. Этот город ждёт форменный дурдом. Интересно, как они собрались скрывать это всё от спящих?

Да, это было так. И можно было даже не опасаться произносить это вслух. Вероятность всё равно не увеличится – она изначально стопроцентная. А всё потому, что перенеслась и нечисть того Петербурга тоже. Нечисть существа по своей природе нейтральные, разумные, но... шаловливые. Очень. И если обычно их нрав ещё можно как-то усмирять, договариваясь – одна из профессий слововязов – то что они начнут на радостях творить, получив в товарищи своих «зеркальных двойников» представить было страшно. Они начнут шалить разом все и пока их не утихомирят, город ждёт форменный хаос. И скрыть это от спящих будет ну о-о-чень сложно. Что ж, в прочем, это не мои проблемы.

– Добро пожаловать в новый мир, – с сарказмом хмыкнула я и получила в ответ столь же саркастичный взгляд. Какая-то неправильная светлая мне досталась... В прочем, сама я тоже далека от канонов тёмных. Какая я, такой и «двойник», справедливо. – Причём скорее всего навсегда.

– Почему? – спросила Эльвира скорее для проформы, не особо удивляясь.

– Потому что я знаю, как работает наше Министерство, – вздохнула я, делая глоток кофе. – У меня дядя – член Совета. От него мне известно, что если над какой-то проблемой можно не особо заморачиваться, то Министерство этого делать не будет. Как бы их ни пихали дядя Кир и ещё парочка ответственных личностей, они скорее всего просто усмирят нечисть, найдут и покарают виновника, и на этом забьют на ситуацию. Вряд ли вас действительно станут возвращать домой. Тем более что ритуал, использованный неизвестным, столь же неизвестен, как мне только что написал дядя, – я кивнула на телефон в руках, на который мне уже действительно пришло СМС от родственника. – И точно запрещён законом, как и все ритуалы, исключая мажеские, шаманские и ведьминские в виду опасности. А законный способ изобретать тем более не станут, даже если этот найдут.

– Всё как я и думала, – флегматично пожала плечами мой двойник.

«Она мне нравится,» – окончательно определилась я, получив от неё такую реакцию. У Эльвиры были на редкость железные нервы, я такое уважаю.

Глядя на новоявленную соседку – а она была именно соседкой, не выгонять же её на улицу – я составляла план действий.

– Нужно тебя приодеть. Не ходить же тебе всё время в пижаме? – наконец резюмировала вслух. – Надеюсь, ты не имеешь ничего против одежды из секонда и с рынков, у меня только такая. Но выглядит как брендовые, ибо у меня хороший вкус и отменная чуйка на дни, когда стоит сходить за одеждой – всегда попадаю на привоз отличных вещичек. Пользоваться нам в ближайшее время придётся одним гардеробом на двоих. Благо, тело у нас по размерам примерно одинаковое, а то, что не сядет по формам, можно корректировать в зависимости от того, кто одевает, силой, это не слишком сложно.

– Твой дядя член Совета, а ты одевается на рынке? – заломила бровь Вира с вопросительным скепсисом.

Такой вопрос был стандартной реакцией любого, кто узнавал. Знали об этом, правда, очень немногие, потому что нельзя было портить дяде Киру репутацию. Однако я могла их понять. Во-первых, моя одежда выглядела так, словно я, как и положено любимой племяшке личности такого уровня, закупают исключительно в дорогих бутиках – да, в секонд-хэнде и на рынках такое можно найти, если правильно искать – а во-вторых быть единственной оставшейся родственницей такого человека и носить подержанные или рыночные вещи... наверное, это действительно странно. Но меня всё устраивало, хотя дядя неоднократно предлагал мне заняться и этой моей проблемой.

Честно, искушение согласиться вопреки всем своим заморочкам было бы велико – качественную стильную одежду я обожала, как и вообще всё, что позволяет мне не выглядеть мышью, превращая изъяны в особенности – если бы мне не доставляло такое огромное удовольствие отыскивать «бриллианты» в груде «камней». Когда среди горы всякого барахла находишь по-настоящему стоящую вещь это ощущается так, словно выиграл какую-то лотерею.

– Предпочитаю зарабатывать самостоятельно, хоть бы и так, чем транжирить деньги богатенькой родни, – подмигнула я, откуда-то твёрдо зная, что она меня поймёт.

И действительно, в её взгляде мелькнули не недоумение и сомнение в здравости моего рассудка, а понимание с примесью уважения. Отлично, значит точно «сработаемся».

– Что ж, надеюсь, там не всё розовое, – подделка она меня, окинув взглядом мою пижаму с розовыми мишками. Так, а чем её моя пижама не устроила?! Не ходить же мне в вечном трауре как она!

***

– М-м-м, слушай, а у тебя нет чего-нибудь типа оверсайз толстовки и каких-нибудь широких джинс? – явно чувствуя себя несколько неловко, хотя я и не могла понять, почему, спросила Вира спустя пол часа потрошения моего гардероба.

Мне этот процесс доставлял искреннее удовольствие, а вот ей, судя по всему, не очень. И я, опять же, никак не могла уяснить, почему. Большинство моих вещей, при небольшой корректировке по форме, смотрелись на ней просто восхитительно. Однако сама Эльвира от чего-то чувствовала себя в них как-то скованно, словно я предлагала ей облачиться во что-то неприличное.

– Прятать такую фигуру в оверсайз? – возмутилась я такому вопросу. – Ты издеваешься? Только не говори, что ты одевалась так в своем мире!

Судя по тому, как она отвела взгляд, так и было.

– Как хотела, так и одевалась, – мрачно буркнула девушка.

– Ну уж нет! – решительно заявила я в ответ на это. – Если уж даже я, гадкий утёнок по рождению, одеваюсь так, чтобы никто даже пикнуть не смел на счёт недостатков моей внешности, то ту роскошь, которой тебя наградила природа, тем более нужно подчёркивать! Особенно если учесть, что... – меня прервал дзынькнувший уведомлением телефон. Я мельком прочитала сообщение и его содержание заставило меня на ходу изменить предполагавшееся предложение, что для слововяза с нашим вечным тщательным подбором слов было проблематично. – Особенно если учесть, что нас с тобою зачем-то вызывает Министр Пробуждённых. Там точно надо выглядеть так, чтобы этот язвительный придирчивый тип с ходу заткнулся со своими едкими комментариями.

С Министром я общалась лишь раз в своей жизни и то чисто случайно, но впечатлений хватило. Если кратко – мы друг другу не понравились. Я ему – потому что ему вообще никто кроме работы не нравится, и оценить такую прелесть как я он не способен, он мне – потому что змей люблю исключительно в террариуме и в чешуйчатом обличии.

В день нашей встречи я выглядела мягко скажем не очень, ибо сильно заболела и вообще не предполагала выходить из дома. А в Министерство явилась лишь потому что дяде понадобилась помощь слововяза, которому он доверяет на все сто процентов, и такой существует лишь один – я. И этот гад, с которым мы нечаянно столкнулись в кабинете дяди, не преминул пройтись по поводу того, что «племянница столь высокопоставленного человека не должна подрывать его авторитет ничем, в том числе внешним видом» и так далее. Ну а что, он не слововяз, гадости может говорить без опаски!

До сих пор удивлена, каким чудом мне тогда удалось не послать его в пешее. Но от язвительных комментариев на счёт «проблем в личной жизни, которые нужно исправлять, а не демонстрировать из пагубное влияние на характер случайным людям», «подозрений, которые вызывают у нормальных людей взрослые дяденьки, проявляющие излишнее внимание к внешнему виду посторонних юных девушек» и того «как эти подозрения могут пагубно повлиять на репутацию этих дяденек, если они лица, занимающие высокие должности», я, каюсь, не удержалась. Во время болезней характер у меня портится окончательно, а на чины я в принципе по жизни внимания не обращаю, если эти самые «чины» меня оскорбляют.

Дядя потом долго извинялся передо мной за его характер, и, подозреваю, позже столь же долго извинялся уже за мой характер перед Министром. Но... Хотелось бы сказать, что я «не злопамятная, а долгопомнящая», как в анекдоте, но нет, я именно злопамятная. И пока я не услышу извинений лично от Министра за его отвратительные манеры поведения – а я их точно не услышу – прощать я его не собираюсь. Да и даже если он вдруг извинится – что почти невозможно – ещё десять раз подумаю, прощать или нет. А знаете, как лучше всего отомстить ядовитой гадине за её гадостный язык? Правильно, сделать так, чтобы у неё челюсть отвисла и дар речи хотя бы на несколько секунд потерялся. Не знаю, зачем мы с Вирой вдруг ему понадобились, но кусочек моей мести будет красивым.

Так что в результате Виру я облачила в кремовую винтажную атласную блузу с широкими рукавами и резинкой на запястьях с теми же кружевами, что шли по вороту и застёжке, тёмно-коричневый кожаный корсет, кремовые брюки прямого кроя с идеально проглаженными стрелками и замшевые туфли-лодочки в цвет корсета на невысокой шпильке. Очень повезло, что ей пришлось в одиннадцатом классе одевать каблуки на выпускной и ходить на них она умела. В качестве верхней одежды выделила ей бежевый кожаный плащ с коричневыми вставками и в меру зауженной талией, которую идеально дополняли идущие на резкое расширение от пояса по́лы. Волосы я ей скрутила в высокий, ниспадающий вниз витым водопадом хвост, который закрепила «крабиком» в виде нескольких веточек ландыша. И немного «поколдовала» над макияжем – тут она сопротивлялась дольше всего. Но зато результат превзошел все мои ожидания. Всё-таки смуглым светлые оттенки идут просто великолепно.

Сама же выбрала образ, который меня ещё ни разу не подвёл. Бежевый костюм в крупную, чуть авангардную коричневую клетку, включающий в себя пиджак и юбку чуть выше колен – свои красивые ровные ноги я всеми силами подчёркивала, не так уж много у моей внешности реальных достоинств – винтажная молочного цвета блузка с кружевными воротником и манжетами как у Виры, и, для контраста, красный клатч на позолоченной цепочке и красные замшевые – да, я слишком люблю замшу – «лодочки». В дополнение ко всему этому шла алая помада на губах, подкрашенные ресницы, «кошачьи» стрелки и намеренно полу-растрёпанная коса из верхнего слоя бешеной растительности. Не знаю почему, но в этом облике я остро напоминала кошку – даже не из-за стрелок, просто получалось такое общее ощущение. Таня в шутку называла это «образом современной Бастед» – древнеегипетской богини кошек.

– Не смей тушеваться или какой-либо показывать свою неуверенность, – строго предупредила я когда мы остановились у нужной двери. Явную кучу комплексов у моего двойника не заметил бы при её обычном поведении только слепой, а потому такая инструкция была необходима. – Иначе он накинется как коршун, почуяв слабую добычу. Как Министр он хороший, но как человек – тварь та ещё. Держи себя как уверенная в себе стерва. И старайся преимущественно молчать, говорить буду я. Тактика проста: ты шокирующе-красивая, я – атакующая наглостью и умом.

Эльвира кивнула и постаралась скрыть нервозность за привычной вызывающей мрачностью. Ну, хоть так. Над этим мы с ней ещё потом поработаем. А пока нужно как-то действовать имея то, что имеем.

«Спектакль» я начала сразу, как только вошла. Увидев в кабинете помимо Министра ещё и Эдгара Викторовича – ого, нам что, решили выдать страшную тайну на счёт того, что наш профессор никакой на самом деле не профессор? – первым делом поздоровалась с ним, приветливо кивнув и мило дружелюбно улыбнувшись, чтобы Министр видел, что это я только с ним и ему подобными такая стерва:

– Здравствуйте, Эдгар Викторович. Немного неожиданно видеть вас здесь.

Паническую мысль о том, что меня позвали потому, что раскрыли я сразу отмела в сторону – в таком случае ко мне пришло бы не переданное через дядю требование явиться, а спецы с блокирующими силу браслетами, которые они не смогли бы на меня надеть. А тут всё тихо, мирно, чинно и официально. Вон, даже перед столом Министра стоят ещё два кресла помимо того, в котором сидит Соколов – для нас.

Мазнула скучающе-равнодушным взглядом по Министру. Чуть раздражённо с ярко выраженной досадой скривила и поджала безупречно накрашенные губки, дабы одновременно привлечь к ним внимание и при этом не переходя сразу к хамству высказать пренебрежение так, что вроде и не придерёшься, а вроде всё понятно. Слегка кивнула, едва уловимо вздохнула – краем глаза с удивлением заметила, с каким явным одобрительным весельем за мной наблюдает Соколов – и произнесла с нарочито-небрежным равнодушием, но при этом приправив его тщательно отмеренной щепоткой трагической патетики:

– И вот мы снова встретились.

Да, свои «спектакли» я отыгрываю «от» и «до», контролируя каждую мелочь.

Вира лишь приветственно кивнула с таким видом, словно Министр ей уже заранее смертельно надоел и вообще у такой роскошной красотки были планы поинтереснее, чем сидеть в душном кабинете – даже если он не душный – и разговаривать с заносчивым язвительным снобом. Молодец, быстро учится, хоть я и чувствовала, что даётся ей это с трудом. Ну да, светлая же, пусть и неправильная. Ещё и закомплексованная.

– И вы снова неподобающе выглядите, – не остался в долгу Министр, но я чётко уловила мелькнувшее в его взгляде замешательство пополам с растерянностью.

Ну да, привык ведь, что ему большинство едва ли не в ноги кланяются. Нет, на самом деле как Министра я его уважаю, чтобы так грамотно управлять всем этим дурдомом и при этом не сойти с ума нужны стальные нервы и железная воля. Но как человека я его терпеть не могу и скрывать это не собираюсь.

– Скажите, с чего вы вдруг решили, что в Министерство, да ещё и на встречу со мной, позволительно являться так, словно только что вернулись со смены на панели? – я и не ожидала, что он на одной фразе остановится, так что ничего удивительного.

Ну вот почему с панели, а? Ну блузка на две пуговицы расстёгнута и юбка выше колен, ну корсет у Эльвиры довольно ярко подчёркивает точёную талию и роскошную грудь, но это вполне в рамках приличий! У него что, совсем вкуса нет? Или комплексы какие-то? К нему две прекрасных леди заявились, а он вместо того, чтобы оценить, нос воротит и едва ли не напрямую – да что уж там, напрямую! – проститутками обзывает! Да и вообще, даже если бы я и зарабатывала таким образом деньги, то его уж точно не касалось бы, как я распоряжаюсь своим телом! Моё тело, что хочу то творю с ним!

– А вы, я смотрю, давно в борделях не были, раз не способны отличить подобранные с тонким вкусом изысканные наряды от одеяния проститутки, – с этими моими словами мы с Эльвирой грациозно опустились в кресла и синхронно закинули ногу на ногу, вытягивая при этом носочек, дабы привлечь внимание к туфлям. И это – не сговариваясь! Она откинулась на спинку сидения, сложила руки на груди и посмотрела на Министра с мрачной, вызывающей, дерзкой и саркастичной усмешкой мол «ну, вещай» – не, ну какова актриса, в пору Оскар давать, особенно учитывая её закомплексованность! Я в противовес ей культурно сложила ручки с клатчем в них на колене, немного подалась корпусом вперёд. Чуть побарабанила по клатчу ногтями, делая этим акцент на винно-красном с чёрным готическим три-де узором маникюре и с наигранными нотками понимающего сочувствия спросила. – А чего так? Вас оттуда выгоняют за чрезмерно скверный характер или... кхм... – выразительно стрельнула глазками туда, где под столом должен был быть его пах, – простите, здоровье не позволяет?

Министр показательно скривился, нацепил на себя вид, читаемый примерно как «я слишком себя ценю, чтобы переругиваться со всякими пигалицами», и внёс здравое предложение:

– Давайте перейдём непосредственно к делу.

Сначала Министр на всякий случай уточнил, имеются ли у Эльвиры, как и у меня, выдающиеся способности к убеждению и получил от неё утвердительный ответ. А потом нам минут десять в красках расписывали, что от нас требуется, как мы для этого необходимы, как мы, видите ли, просто обязаны послужить на благо народу – две третьекурсницы, ага! – и как нам все будут благодарны, если мы согласимся.

Если сократить всё это до приемлемого минимума, опустив всю лесть, красивые речевые обороты и прочий наигранный пафос, то проблема была проста. Для сложившихся обстоятельств у Министерства оказалось слишком мало специалистов по работе с нечистью. И Министр, решив задействовать все имеющиеся у него ресурсы, какие только возможно, коих оказалось не много, собрался привлечь ко всему этому нас с Эльвирой и ещё какого-то парня с пятого курса с его двойником.

– Знаете, господин Министр... – вздохнула я, выслушав его, и сделала для пущей выразительности своих слов театральную паузу, – у нас в России, как вам известно, очень красивые леса. Не хотите ли заняться их практическим изучением?

Да, это я его завуалированно лесом послала. Ну а что он, совсем уже сдурел что ли? Двух третьекурсниц двадцати трёх лет от роду на переговоры с нечистью посылать. Нам, конечно, пообещали страховку в виде Эдгара Викторовича, который, когда дело касалось защиты кого-то, а не самого себя, был весомой боевой единицей – и это светлый, чтоб их черти драли, извращуг этих! – но сумасбродную затею Министра это менее сомнительной не делало ни на грамм.

Я не боялась нечисти, нет, мне она даже наоборот нравилась. Но я прекрасно понимала, что выгоды мне с этого никакой, одна лишь ответственность, так с чего бы мне пыжиться? Для этого у них есть специально обученные профессионалы, а мы с Эльвирой – студентки, и отправлять нас на подобные мероприятия как минимум безответственно с его стороны! Ладно ещё я, формально я его подчинённая в какой-то степени, но Вира же вообще иномирянка, он по идее за неё головой отвечать должен пока она в нашем мире, а не отправлять на рискованные задания!

– Проявите сознательность, Солнцева! – попытался воззвать он к моей совести.

Неужели до сих пор не понял, что у меня её априори нет? Честно говоря, если бы не Эльвира и не ответственность, которую я за неё ощущала, я бы согласилась – слишком интересную задачу он мне предлагает! И если Вира согласится сама, то я тем более раздумывать не стану. А если нет, то соглашусь работать без напарницы, с одним лишь Соколовым. Но тут вопрос как согласиться. Он должен чувствовать себя так, словно это я ему своим согласием одолжение делаю, а не соглашаюсь потому, что он попросил, и я вижу в своём согласии свой долг.

– Господин Министр, мы ведь, кажется, ещё в прошлый раз выяснили, что я гражданка безответственная, не сознательная, позорю род Солнцевых и прочее, прочее, прочее, – с язвительной насмешкой парировала я, припоминая ему его же слова. А нечего было меня тогда отчитывать как какую-то малолетку!

Министр отчётливо скрипнул зубами, сложил руки на груди, посмотрел куда-то поверх моего плеча, скривился, как будто ему подсунули уксус вместо вина и предложили закусить тараканами, и явно нехотя, переступая через себя произнёс:

– Ладно, признаю, в прошлый раз я был не прав. И приношу свои извинения. Вы были больны и имели основания выглядеть непрезентабельно. Министерство нуждается в вашей помощи, Мирабель. И в вашей, Эльвира, тоже. Мы действительно не справимся своими силами.

Я, конечно, удержалась от того, чтобы присвистнуть, да и вообще от какого-либо внешнего проявления культурного шока, но где-то там на неизвестной горе явно обсвистелся какой-то несчастный рак. Это какое же усилие над собой пришлось сделать Министру, чтобы произнести эти слова! Но главное-то во-о-от оно – открытое признание неспособности справиться самостоятельно и просьба о помощи вместо всех этих высокопарных речей о нашем типа «долге». То, чего я и добивалась. Со стороны Эдгара Викторовича послышался тихий одобрительный смешок – он явно без труда понимал все мои манёвры, слововяз ведь.

– Ла-а-адно, – с ленцой и как бы с неохотой, делая «одолжение», как и собиралась, протянула я.

Посмотрела вопросительно на Эльвиру, но та чуть поморщилась, качнула головой и с досадой произнесла:

– У меня отношения с нечистью ниже среднего. Вряд ли я смогу найти с ними общий язык и уж тем более убедить угомонится.

Я вновь перевела взгляд на Министра и «всё-таки приняла решение», как будто не планировала сказать так изначально:

– Так уж и быть, работаю самостоятельно, в тандеме с Эдгаром Викторовичем. Но платить мне за это будут как внештатному сотруднику с надбавкой за риск и то, что я вообще-то это делать не обязана. Сумму потом обговорим, когда контракт будем подписывать. Даже не надейтесь, что я стану работать без официального контракта!

– Договорились, – поморщился Министр.

Сильно же им, однако, людей не хватает, раз он позволил мне ставить условия!