Академия Слов

Глава 16. Пуля.

Ответить Эдгару я ничего не успела. Мне позвонила Кира. Приняв вызов, я услышала сдавленный голос подруги:

– Бель... Бель, пожалуйста... Приди ко мне, срочно! Я не знаю, к кому ещё обратиться!

Что произошло мне объяснять было не нужно. Учитывая обстоятельства Киры, я всё и так прекрасно понимала.

– Чёрт, Кира, а я-то тут что могу сделать?! – ругнулась я и тут же выдохнула. – Ладно, сейчас приду, что-нибудь придумаем. Похоже, творить вещи на грани возможного начинает входить у меня в привычку. Жди и... держись, как бы банально это ни звучало.

Сбросив вызов, я кинула взгляд на ничего непонимающего светлого, я быстро проговорила:

– Простите, мне срочно надо отлучиться. Очень срочно, у Киры проблемы.

– Может, я могу чем-то помочь? – тут же поднялся со стула на кухне Эдгар.

На миг замерев, я окинула его оценивающим взглядом, потом тряхнула головой и резюмировала:

– Боюсь, что нет. Не тот случай.

Тревога за подругу не мешала мне здраво оценивать ситуацию. Собиралась я настолько быстро, насколько могла, параллельно думая, что можно вообще сделать в подобной ситуации и не находя ответа. Через десять минут входя в её квартиру я застала её расхаживающей по комнате. Губы искусаны, руки сжали виски, тело напряжено, клыки удлинились, скулы заострились, на висках чёрным проступила паутина вен, а кожа окончательно стала белой-белой, как молоко или чистый снег. Это подтвердило мои догадки. Гены вампира пробудились во всём роду именно в ней. Не должны были, но пробудились. И теперь её мучал голод.

Любой нормальный человек на моём месте увидев такое умчался бы как можно дальше. Что ещё раз подтверждает, что быть ненормальной порой очень и очень хорошо. Я не почувствовала ни толики страха. Инстинкт самосохранения? Трижды "ха-ха", очень смешно. Мы о таком даже не слышали.

– Так, – выдохнула я. Тревога как по команде выключилась. – Крепко зажми нос и не заходи на кухню, я сейчас.

Квартиру Киры я знала наизусть, слишком часто приходилось здесь бывать. Поэтому на то, чтобы найти чистый стакан, много времени не понадобилось. А ножи у неё всегда были заточены хорошо, холодное оружие, даже если оно используется для готовки – её любовь. Полоснув себя по запястью, я сцедила пол стакана крови, нашептала на запястье, чтобы порез затянулся и, вернувшись в комнату, протянула его Кире. Та жалобно посмотрела на меня красными светящимися глазами. Да, от вида крови её всегда мутило. Абсурд? Согласна. Однако сейчас так было надо и она это понимала.

Голод победил отвращение. Всё так же с зажатым носом, она выхватила у меня из руки стакан, зажмурилась и залпом выпила. Скривилась, опустила голову, сглотнула, тряхнула головой и, всё же открыв глаза, подняла взгляд на меня и сипло произнесла:

– Спасибо.

– Полегчало? – усмехнулась невесело я.

Кира с трудом кивнула.

– Идём, чудище ты моё, – вздохнула я и улыбнулась. – Заварю нам кофе и будем думать, что с этим делать.

Тут, наверное, нужно кое-что пояснить. Я ведь уже говорила, что с каждым годом гены предков вампиров всё более явно отражаются на внешности нашей ведьмы? Так вот два года назад Кира поделилась со мной опасениями, что это скажется не только на внешности. Это было очень маловероятно, но Кира знала о моей привычке до конца не отвергать любую вероятность пока не доказаны факты. И знала, что мне можно доверять.

К вампирам в нашем обществе, в обществе пробуждённых, относятся весьма предвзято. Как к контролируемым Министерством, но всё же чудовищам. Да, они питаются донорской кровью и кровью животных, но большинство пробуждённых всё равно считают их по меньшей мере потенциально опасными. Я такой предвзятостью никогда не страдала. Они ведь не выбирали становиться тем, кем стали. Мне такое положение очень хорошо знакомо. Даже слишком.

Кира не знала, что я тёмная, но несколько раз видела подтверждение тому, что я не отворачиваюсь от кого-то просто потому, что он родился тем, кем родился. Поэтому именно мне доверила свои опасения. И теперь нам предстояло придумать, как сделать так, чтобы никто и никогда не узнал, что она окончательно стала вампиром. Это считалось невозможным, человек либо рождается вампиром, либо нет, но, похоже, с ней это было так. Конечно, можно стать вампиром через укус, но у нас-то не тот случай.

– Так, – протянув сидевшей за кухонным столом Кире кружку кофе и сев со второй напротив, принялась рассуждать вслух я. – Ну... к тому, что ты выглядишь несколько похожей на вампира, все уже давно привыкли и ничего страшного в этом не находят. Все ведь всё понимают, генетика... Ведьмовские чары сохранились?

Я решила на всякий случай уточнить, чтобы точно знать, от чего отталкиваться. Кира кивнула.

– Отлично, – произнесла я. Теперь в моей голове сформировался более-менее приличный план. Объяснить исчезновение у Киры ведьмовской силы, которая просто обязана была исчезнуть при трансформации, было бы очень сложно, пробуждённые спящими не становятся, а так... А так всё, кажется, довольно просто. – Тогда всё проще, чем мне виделось. Смени облик с вампирского на человеческий.

Сосредоточенно нахмурившись, Кира напряглась и внешность её вновь стала прежней. Если бы я могла испытывать жалость, мне было бы жалко на неё смотреть. На месте моей бойкой вечно сильной пробивной подруги сидела потерянная, несколько испуганная, не знающая, что делать девушка.

– Ну вот, – удовлетворённо кивнула я. – Пол стакана моей крови в день должно хватить. Никто ничего не узнает.

– Что? – поражённо выдохнула Кира, круглыми от удивления глазами глядя на меня. – Ты... Ты серьёзно?

– А что тут такого? – пожала плечами я.

Мне было непонятно её удивление. Разве это не естественно – помочь другу, если можешь это сделать? Разве это не мой долг как подруги? Для меня это было так же нормально, как дышать или молчать о своей тайне.

– Ты серьёзно готова не только покрывать незарегистрированного вампира, но и... кормить меня своей кровью? – почему она считает чем-то из ряда вон выходящим?

Чёрт, похоже, я действительно никогда их всех не пойму! Эдгар Викторович удивляется, что я его выхаживаю, не прося ничего взамен, Кире непонятно, как я могу покрывать вампиршу и поить её своей кровью, если та моя подруга... Что я делаю не так? Мне казалось, это нормально!

– Именно, – спокойно кивнула я. – Вампиры живут немногим дольше пробуждённых. Если меня не убьют, то я спокойно смогу кормить тебя всю жизнь. Это не так уж и сложно. Тебе нужно будет лишь научиться не трансформироваться при виде крови. Я буду тебя тренировать.

– Ты... – прошептала Кира, потрясённо глядя на меня.

Я взяла её за руку и, глядя в глаза, твёрдо произнесла:

– Ты моя подруга, Кира. Одна из немногих. Это значит, что за тебя я готова почти на всё, что уж говорить о такой мелочи, как лёгкое нарушение закона.

Я ожидала, что подруга после этих слов придёт в себя, улыбнётся своей извечной дерзкой и весёлой улыбкой, пошутит как-нибудь и успокоится, но она вдруг бросилась ко мне, обняла и, уткнувшись мне в плечо, тихо разрыдалась. "И чего ревёт?" – непонимающе подумала я, качая головой. Неумело обняла её в ответ и смиренно вздохнула, решив. – "Раз ревёт, значит надо. Тьма их знает, всех этих адекватных, что у них там в головах".

Идя минут через пятнадцать домой, я вдруг решила, что для меня самой всё очень удачно сложилось. Киру растят как преемницу на пост Главы Совета от ведьм и ведьмаков, и скорее всего именно её и выберут эти самые ведьмы и ведьмаки. Она со всех сторон идеальный кандидат и всю жизнь готовилась к этому посту. Это её главная цель. И со временем, совсем скоро, у меня в Совете будут два своих человека в случае, если моя тайна каким-то образом будет раскрыта. Не только дядя, но и Кира. Потому что у меня в руках её тайна. Если кто-нибудь, даже когда Кира уже будет Главой, узнает, что она вампир, Главой ей больше не быть. Формально вампиры уравнены со всеми в правах, но фактически в таком случае очень быстро найдут веский повод для её отставки или принудят уйти "добровольно".

Значит, теперь подруга у меня на крючке. Которым я, как бы ни была я предана своим друзьям, при необходимости воспользуюсь. Какой бы неправильной тёмной я ни была, а всё же на первом месте у меня помимо Эдгара я сама. Я готова умереть за них, это проявление моей дефективности, но я ни за что не позволю казнить себя просто потому, что меня выбрала Тьма.

Наверное, думать так было аморально, но угрызений совести я, конечно же, не чувствовала. В конце концов там, в квартире подруги, я об этом не думала. Мой порыв, как бы странно то ни было, был искренним. Хотя... Даже в ином случае совестно мне бы не было.

Это было последней мыслью, которую я успела подумать...

***

Первым, что я почувствовала, когда очнулась, была жуткая сухость во рту. Даже сглотнуть без боли не получалось. Прислушавшись к себе, поняла, что вдобавок ко всему я сижу, связана по рукам, ногам, туловищу и даже коленям, и привязана спиной к кому-то, судя по тому, как завозился, тоже приходящему в себя. Боль в левой лодыжке сразу опознала как боль от перелома. Было со мной уже такое. Усилием воли я заставила себя открыть глаза и оглядеться.

Большое помещение, круглое, похожее на подвал с небольшим окном на потолке. "Ритуальный зал," – мелькнула в голове слабая мысль. – "Ритуальный зал Министерства". Голова потихоньку начинала соображать, пусть и пока что плохо. Портальная арка по середине с уже открывшимся проходом куда-то, прямо за алтарём. Раньше её здесь не было. Старый ритуальный зал, давно уже не используемый. Я была здесь лишь раз, когда дяде взбрело в голову провести мне экскурсию по Министерству. Интересно, и куда смотрит это самое Министерство? Вряд ли всё происходящее сейчас делается с его одобрения, иначе дядя предупредил бы меня, что мне грозит опасность. Так, не об этом сейчас нужно думать.

Чуть светящийся в полумраке каменных стен белым рунический круг. Незнакомый мне. По четырём круглым точкам, так же испещрённым неизвестными мне или не вспоминающимися сейчас руническими ставами, сидят по два пленника, если считать нас. Первыми в столь плохом освящении я разглядела двух незнакомых мне спящих. Судя по аурам, они были именно спящими. Один из них в форме полицейского. А вот дальше моё сердце похолодело. Кира и Таня. Вира и Эдгар.

Кирова я заметила в последнюю очередь. С совершенно спокойным видом он расхаживал по кругу, видимо, ожидая, когда мы все окончательно очнёмся. "Как он пробрался в мою квартиру?" – мелькнула неуместная в своей неважности сейчас мысль. – "Там ведь защита такая, что она и Армагеддон выдержит! Или... Или Эдгар зачем-то вышел?". Я тут же отмела эти мысли. Не время. Совершенно не время.

– Кто за моей спиной? – прошептала я.

– Мира? – раздался шёпот голосом Вика.

Вот чёрт!..

– О, Бель, я смотрю, вы совсем уже очнулись? – обернулся в нашу сторону Киров.

Эту его фирменную обворожительную улыбочку, женский вариант которой я тренировала перед зеркалом, невероятно сильно захотелось стереть кулаком с его лица.

– Подождите, сейчас все в себя придут, и мы начнём, – продолжил этот... эта... мразь.

Я заставила себя обуздать гнев, мило улыбнуться в ответ и совершенно невинным голоском поинтересоваться:

– Что начнём, господин Киров?

Мне нужно было выиграть время, разговорить его, чтобы успеть придумать план. Ну, хотя бы попытаться придумать, да. Безвыходных положений не бывает, я ведь знаю. Но для того, чтобы найти этот самый выход, нужно было хотя бы знать, что задумал безумец.

– Пытаетесь выиграть время? – мгновенно разгадал он мой замысел.

– Ну что вы? – похлопала я наивно глазами, прямо встречая его насмешливо-снисходительный взгляд. Тогда, в ресторане, и до этого, в его машине, я думала, что просчитываю слова так тщательно, как только возможно. Однако я была не права. Вот сейчас я была на пределе своих возможностей. – Я бессильна против вас, как и все собравшиеся, верёвки зачарованы так, что блокируют личную силу, обычными словами вас не победить, вы слишком могущественны... Мне просто хочется знать, за что мы все умрём. Последнее моё желание. Разве вам не хочется похвалиться тем, как и ради чего вы переиграли меня?

Лесть, подчеркивание собственной беспомощности и того, как всё он гениально провернул, смирение, признание поражения, давление на самолюбие... Все самые грязные приемы, которые я только знала! И он повёлся! Этот гениальный человек снова совершил ту же ошибку – недооценил меня. А ведь, казалось бы, за наши лекции пора было уяснить, что я поражение не признаю никогда! Теперь главное сделать так, чтобы это было именно недооцениванием меня. Нужно придумать, как переиграть его.

– Видишь ли, милая моя Бель, – медленно, вальяжно, так, словно в его распоряжении было всё время мира, начал Киров таким тоном, словно снова лекцию вёл. – Не знаю, как тебе, но мне смертельно надоело притворяться, изображать из себя хорошего, идеального, прогибаться под проклятое общество просто ради того, чтобы они позволили тебе жить, как будто у них есть право решать, кому жить, а кому умирать. Я больше не хочу этого. Я нашёл способ, как стать не только слововязом. Для этого оказалось достаточно просто добровольно впустить в себя Хаос. Тебе, наверное, этого не рассказывал дядюшка, но знаешь, чем опасен обезумевший тёмный или светлый кроме самого своего безумия? Тем, что ему становятся доступны все виды пробуждения. Вот только если пускаешь в себя Хаос добровольно, то это происходит без побочного эффекта в виде безумия. Об этом молчат, потому что боятся. Но я об этом узнал и сделал это. Сначала мне было просто любопытно, а потом я подумал... А почему я должен прятаться теперь, когда я могущественнее из всех ныне живущих? И я изобрёл ритуал, который позволит Хаосу, который отныне мне подвластен, прорваться в этот мир и соответственно даст мне власть над этим миром. Всего-то и нужно, что объединить два соседних, а не зеркальных, как вы подумали, всего лишь соседних мира в один. Но я просчитался. С магическими животными ритуал оказался слишком слабым и мне помешали. И я стал готовить новый, искать недочёты, совершенствовать его. И вот моя работа закончена. Нужно было лишь найти достаточное количество жертв. Двое светлых, двое тёмных, двое нейтральных и двое спящих. И тут мне даже не пришлось искать жертв достаточной силы, ты мне очень помогла, Бель. Ты собрала их всех вокруг себя. Кстати, хорошо провернула с нашим светленьким. На какое-то время даже я поверил, что он лежит в коме при смерти в больнице. Ну... Почти всех. Но спящих-то можно было взять любых. Представляешь, эти идиоты настолько списали со счетов старый ритуальный зал, что даже не заходили его проверять! – и он рассмеялся настолько нормальным смехом адекватного человека, что на долю мгновения я почти поверила, что всё это – дурной сон.

Он говорил что-то ещё, войдя в раж, упиваясь своим триумфом, своей гениальностью, что-то про то, что сначала хотел привести к власти и меня, но потом я его передала, ещё какой-то бред, но я, глядя глаза в глаза Эдгару напротив меня, уже не слышала. Когда Киров казался мне просто обезумевшим тёмным, не таким уж странным явлением, я ещё могла это как-то принять. Обезумевших светлых и тёмных сложно винить в том, что они обезумели, это не от них зависело по сути. Просто в какой-то момент оказались слабыми и Хаос их поглотил. Но из его слов получалось, что он стал злом добровольно, по собственному решению, ещё до того, как принял Хаос. Сам принял, опять же, добровольно! Тьма милосердная, как же это... Это просто не укладывалось в голове! "Я подумаю об этом завтра," – решила я последовать совету Скарлетт О'Хара. – "Сейчас главное сделать так, чтобы это "завтра" вообще было".

– Так ты тоже тёмный, оказывается? – шепнула я Вику, зная, что Киров сейчас ничего не заметит, упиваясь собой любимым. Тот кивнул. – И ты молчал?!

– Так ты тоже! – парировал Вик. Что ж, аргумент, не спорю.

Чуть повернув голову в его сторону, я заметила, что он, не отрываясь, смотрит на Киру, как я смотрела на Эдгара. О да, нам обоим было кого защищать, помимо мира и друзей. У нас у обоих были те, ради кого мы способны на всё. И этого оказалось достаточно.

– И тебя совсем не мучает осознание, что нужно убить двух светлых? – поинтересовалась я, когда Киров на время умолк.

– А чем я хуже тебя, Бель? – издевательски поинтересовался Киров. – Тебя, принёсшей в жертву тринадцать невинных людей? Светлого, который этих жертв выбирал? – я видела, как дёрнулся словно от удара Эдгар и гнев в моей душе стал ещё сильнее. Да как он смеет! – Или Министерства, которое это допустило?!

«Тем, что я делала это из любви к людям. Из своей больной, извращённой, не всегда мною же осознаваемой любви к людям. А ты – из ненависти,» – мысленно ответила я вновь разразившемуся тирадой Кирову. Знание, что делать и как, пришло в голову словно из ниоткуда. Тьма нашептала, не иначе. Будучи обычным пробуждённым Кирова не победить, призывать Стражей Тьмы или Света я не умела, сами же они сюда не пробьются – слишком высокая концентрация Хаоса, я его почти кожей ощущала. Как странно, что не ощутила раньше, общаясь со своим кумиром. И я откуда-то знала, кем стал по своей воле Киров. Добровольно приняв его, мужчина стал первым в мире Стражем Хаоса. Тем, кого не должно было существовать. Однако можно было сделать иначе. Не до конца понимая, к чему это приведёт, а вернее сказать, вообще не понимая и лишь зная, что это поможет, я снова шепнула Виктору:

– Повторяй за мной.

– Что?

– Доверься мне, я знаю, что делать, – отмахнулась я и громко, отчётливо произнесла на санскрите. – Анги-карана Тамас! – Киров прервался и непонимающе обернулся, но для него было уже поздно. – Анги-карана Тамас! Анги-карана Тамас!

«Принимаю Тьму» – слова легли на язык сами собой. Виктор вторил их, кажется, даже не задумываясь. Путы с нас спали сами собой. Тела выгнулись дугой. Послышался треск, боль была единомоментной. Очень сильной, но очень быстрой. Одновременно с другом вскочив и обернувшись к нему, я увидела, во что мы превратились. Чёрные, острые как ножи перья крыльев, паутинка черных узоров-печатей на висках и заострившихся скулах, залитые тьмой глаза, лишённые даже белка, по два длинных смертоносных клыка, сверкающих, стоит открыть рот, когти на руках вместо вызывающе-элегантного маникюра... И невозможность снова принять человеческий облик.

Трансформация, которая, как я теперь откуда-то знала, началась уже давно, завершилась. Тьма давно хотела забрать нас себе, а теперь мы приняли её сами. Я ещё не знала, кем мы стали. Точнее знала, но не могла до конца осознать. Как и Вик, судя по потрясённому взгляду. Однако сейчас это было и не важно. Важным было другое: Киров, осознавший всё чуть ли не быстрее нас, атаковал. Вот только теперь мы могли с ним сражаться. Ощущение абсолютного всемогущества, с прекрасным осознанием, что оно ложное, пополам с абсолютно полным знанием как и что делать, могло бы пьянить, если бы не понимание, что на кону.

Вик встретил удар Кирова щитом из чистой энергии Тьмы. Взмах моей руки, и спали с Эдгара и Виры путы. Большего сейчас было не надо.

– Эдгар, Вира, ломайте рунический круг к Тьме матушке, закрывайте этот треклятый проход! – крикнула я им и вместе с другом вступила в бой.

Мы усиливали друг друга, понимали друг друга без слов, как и всегда. Мы были идеальной связкой даже ничего для этого никогда не делая и сейчас это было очень кстати. Однако и Киров был непрост. Он был способен концентрироваться на нас обоих сразу, атаковать и защищаться одновременно и поочерёдно. Казалось, у него даже дыхание не сбивалось. От грохота закладывало уши, осыпа́лся потолок, сверкали вспышки боевых стандартных и придумываемых на ходу формулировок – всё же словами пользоваться было привычнее – рассекали воздух хлысты из чистой силы Тьмы в руках друга, свистели бросаемые мною стилеты из неё же, нам приходилось ещё и прикрывать предполагаемых жертв и светлых, которые делали свою работу. Предугадать исход битвы было невозможно. Пусть нас и двое и мы знаем всё о использовании любого пробуждения, спасибо Тьме, и всё же Киров опытнее, и он знает это "всё" дольше. Ещё и Хаос... Слишком неизведанная материя.

«Нужно чем-то его отвлечь,» – подумала я. Гнев не мешал рассудку оставаться холодным. – «Но чем?». Вспомнилось, как мои вороны напали на вора, пробравшегося к нам в квартиру, и подумалось, что сейчас это было бы весьма кстати. И вдруг словно нить натянулась в пространстве. Миг, несколько отбитых атак смеющегося уже как заправский безумец Кирова, и они явились! Моё пернатое преданное войско, которое всё это время, оказывается, было подарком Тьмы к близящемуся новому рождению, со звоном разбитого окна влетело в зал и набросилось на Кирова с поражающей отвагой! И он, сбитый с толку, растерянный, не мог против них ничего сделать! Слишком они близко и слишком их много, чтобы отбиваться заклинаниями, а руки разве помогут против такой оравы?

Теперь была лишь одна проблема – не хотелось навредить птицам.

– Девушка, – раздался рядом хриплый мужской голос.

Я резко повернула голову и столкнулась взглядом с полицейским, рядом с которым оказалась незаметно для себя. Того передёрнуло – естественно, я ж сейчас выглядела как монстр! – и всё же он кивнул на пистолет, который рукой кое-как подтолкнул мне по полу. От простоты этого гениального решения я чуть не расхохоталась. Тьма, он что, даже не обезоружил спящего? В прочем, это не редкость. Привыкшие к своему могуществу и превосходству над спящими пробуждённые часто забывают, что точно так же спокойно умирают от стали и свинца. Улыбнувшись единственному среди нас умному человеку, судя по тому, что лишь ему пришла в голову эта простая и гениальная мысль, я подобрала пистолет.

– Там осталась лишь одна пуля, – прохрипел он. – Я отстреливаться пытался.

Молодец какой, а я в отличии от него даже не заметила, как меня вырубили! Н-да, грустно признавать, что проиграла в сообразительности и внимательности спящему, но сейчас не важно. Кивнув, я прицелилась так легко и точно, как не удавалось даже в тире. Щелчок спускового крючка... Выстрел! Убить оказалось даже легче, чем сделать вдох. Самого, пожалуй, гениального злодея всех времён – а Киров по праву заслужил это звание – убила простая пуля. Как нелепо, правда? Недоумённо моргнув, расхохотался рядом своим звонким, обычным таким "раздолбаевским" смехом Вик.

Бесплотный дух Кирова встал над телом. Да, я знала, что очень сильные пробуждённые, умерев с какими-то незаконченным делом, могут вернуться бесплотными и закончить его так же, как сделали бы это будучи живыми, но лишь равнодушно посмотрела на него и произнесла:

– Господин Распутин, нужна ваша помощь.

Соткавшийся в своей фирменной манере из воздуха старик – конечно, не проявляться же ему как обычному призраку! – посмотрел на меня и церемонно спросил:

– Чем могу служить, госпожа?

– Заберите, пожалуйста, это недоразумение, – спокойно попросила я, кивнув в сторону Кирова.

– Такая мелочь? – фыркнул Распутин, посмотрев в сторону уже плетущего какое-то заклинание Кирова.

Миг. Распутин оказался совсем рядом с Кировым и касанием заставил его исчезнуть. Я же говорила, что помощь такого сильного духа определённо пригодится. Уходя, Распутин бросил:

– Я такое даже толком за ответную услугу счесть не могу, Мирабель. Оставляю за вами право обращаться ко мне и впредь. Без лимита на просьбы, пожалуй.

Я чуть не фыркнула с почти весельем. Так разговаривать с новым Стражем Тьмы? Да, пожалуй, так мог только Распутин. Теперь я странным образом полностью осознавала, кем мы с Виктором стали, и меня это почему-то даже не тревожило. А вот собственное спокойствие напрягало. Я слишком хорошо его знала. Такое спокойствие – предвестник беды. Но какой? Всё ведь закончилось.

В зал ворвались спецы Министерства с, как ни удивительно, Министром во главе. Он что, собирался сам ринуться в бой? Что ж, не ожидала от него такой отваги, признаю. Но запоздали вы, ребята, запоздали. За вас уже всё сделали. Наверное, слишком долго не могли определить, что и где происходит. Не могу осуждать, любой бы на их месте долго сориентироваться не мог. Я лишь мельком кивнула застывшим поражённо мужчинам. Мои вороны торжествующе кружили вокруг меня, но что-то не давало мне радоваться победе вместе с ними. Мысль посмотреть на пространство взором пробуждённого оказалась очень верной. Я увидела то, что почему-то не почувствовала. Хаос. Вокруг нас с Виком, уже освобождающим от пут свою Киру, собирался Хаос, готовясь нанести решающий удар.

Страх за этого лоботряса пронзил всё моё существо. Подвергнуть его опасности безумия было невозможно. И я приняла единственное верное решение.

– Анги-карана абхигхата.

«Принимаю удар». Я добровольно позволила Хаосу напасть на себя. И он не замедлил принять это позволение. Сознание словно сковало тисками, пытающимися его раздавить. Понимая, что долго не продержусь, резко обернулась к наблюдавшему за мной Эдгару и выкрикнула:

– Убей меня!

Ноги подогнулись. Я рухнула на колени. Это ощущалось так, словно на меня разом навалилась целая гора. В сознание острыми иглами впился Хаос. Руки непроизвольно сдавили виски, словно это могло чем-то помочь, тело пригнуло к земле, мечась в агонии, едва сдерживаемой моей раздираемой в клочья волей. Видя, что Эдгар медлит, и понимая, что ещё чуть-чуть и за меня начнёт соображать Хаос, я зло повторила:

– Убей меня! Не стой столбом как идиот!

Следом из глотки вырвался крик самой сильной боли, что я когда-либо испытывала. Он что, не понимает, что с безумным Стражем не справится даже сам этот мир?! Меня нужно убить, пока я это позволяю, это единственный выход! Эдгар метнулся ко мне, и я на миг почувствовала облегчение, пока не поняла, для чего он это сделал. Рухнув передо мной на колени он вместо того, чтобы вонзить в моё сердце нож, обхватил меня руками, словно закрывая от всего мира, и трижды отчаянно выкрикнул:

– Анги-карана Пракасита!

«Принимаю Свет». «Идиот!!!» – захотелось взвыть мне. Он ведь не рождён чтобы стать Стражем, в отличии от нас с Виком, сейчас я это знала всё также из ниоткуда. Шанс, что у него что-то получится, был даже не нулевой, он уходил в минус! И даже если Свет согласится, он ведь скорее всего не переживёт трансформацию, которую мы лишь завершили! Мгновенное превращение в Стража это слишком для изначально смертного тела! И тем не менее... Могучее тело, к которому я оказалась прижата, содрогнулось, но он даже не вскрикнул – лишь крепче сжал меня в объятиях. Меня укрыли белоснежные крылья. А через миг над моей головой раздался хриплый шёпот:

– Анги-карана абхигхата.

Бороться сразу против воплощённой Тьмы и воплощённого Света Хаос не мог.

– Зачем? – хрипло прошептала я, когда всё закончилось и вернулась способность говорить. Из объятий выбираться не спешила, больно уж хорошо было сейчас в них. – У тебя ведь... могло не получиться. Ты сделал невозможное!

– Потому что я тебя люблю, – так же тихо ответил Эдгар. – Я не смог бы тебя убить или смотреть, как ты сходишь с ума, перестаёшь быть собой. А в такие мгновения даже невозможное становится возможным. «Момент истины», слышала о таком?

Слышала. «Момент истины» – момент, когда от одного лишь мгновения, порой даже от какой-то совсем незначительной мелочи, а не как у нас, зависит судьба всего мира. Кажется, о таком даже в мультике спящих говорили. «Первый отряд», вроде, или как-то так. Тьма, о какой ерунде я думаю! Даже смешно стало.

– Да? Ну тогда... Тогда я тоже тебя люблю, – ничего сложнее и проще одновременно в жизни не произносила.

Мужчина ради того, чтобы не убивать меня, совершил то, что никак не было возможным. Это ли не самое наглядное основание для доверия?