Академия Слов

Глава 11. О кошках

Мирабель

Придя домой после очередных разборок с нечистью – в этот раз на окраинах города разбушевалась группа кикимор – и обнаружив, что свет везде выключен, я насторожилась. Вира должна была быть дома, и любительницей темноты она, насколько мне известно, не была. Услышав откуда-то со стороны кухни судорожное прерывистое дыхание, нарушающее тишину, мысленно чертыхнулась. Теперь то, что с Эльвирой что-то случилось, было очевидно. Душу обдало могильным холодом страха и тут же пронзило иглами гнева. Если кто-то причинил вред моей светлой, он пожалеет, что на свет родился.

Зайдя на кухню, свет включать не стала. В темноте я видела неплохо, и если Вире сейчас была нужна именно она, то я не была в праве её нарушать. Увидев подругу, забившуюся в угол кухни, сжавшуюся в комочек и обхватившую голову руками, я сразу узнала паническую атаку. Тихие всхлипы, мелкая дрожь и то, что она явно дышала с огромным трудом, за долю секунды подтвердили моё предложение.

Не помня себя, рухнула перед ней на колени, стараясь сама оставаться спокойной, и вспомнила все советы психологов на тему того, что делать в таких ситуациях, которые когда-либо читала. Так, кажется, человеку в таком состоянии нужно почувствовать опору...

Сев рядом, обняла её за плечи, прижала к себе мелко трясущейся тело, усилием воли стараясь сама при этом не трястись от нервов за неё – паническую мысль о том, что человек при панической атаке может реально задохнуться, прогнать из головы оказалось очень сложно – начала поглаживать её по спутанным волосам, говоря какую-то утешающую чушь и, кажется, впервые в жизни не подбирая слов. Всё моё внимание было сосредоточено на состоянии Виры и на том, чтобы голос звучал ровно и спокойно, а слова – медленно. Где-то я читала, что ровность тона и медленность слов в таких случаях очень важна. Вира даже не плакала, хотя насколько я помнила, если бы были слёзы это было бы лучше.

Когда взгляд Эльвиры стал более-менее вменяемым, я несколько минут просидела молча, просто обнимая её и ожидая, пока её перестанет так сильно трясти, а стоило панической атаке окончательно прекратиться, спросила:

– Что и из-за кого случилось?

– Твой... сосед... – хрипло выдавила девушка и закашлялась.

Уже абсолютно спокойная, я встала, налила ей в стакан воды, и, протянув его ей, немного удивлённо уточнила:

– Эдгар Викторович?..

Что плохого мог сделать ей светлый? Или это с ним случилось что-то такое, вид чего довёл Виру до панической атаки? Об этом думать не хотелось.

– Н-нет, – залпом выпив воду, нервно мотнула головой Вира, судорожно обнимая себя. Сев перед ней на колени, я положила руки ей на плечи и как можно мягче заглянула ей в глаза, показывая, что слушаю её и побуждая продолжать. – Н-не он. Д... Д-ругой, – она всё ещё запиралась и говорила при этом так тихо, что мне приходилось напрягаться, чтобы её понять, но я этого не показывала, хотя сдержаться и не поторопить было сложно. – Он... Он чуть меня не...

Она прижала трясущиеся ладони ко рту и наконец разрыдалась, а я в тусклом свете созданного мной маленького светлячка наконец увидела главное – синяки на хрупких запястьях, как если бы кто-то пытался её удержать, и немного порванную кофту. Дальше она могла не говорить, я и так всё поняла. Однажды мразь, живущая напротив меня, предлагала мне заработать, переспав с ним – видимо, чувствовал, что пытаться меня изнасиловать опасно для него – и тогда он отделался лишь несколькими паническими атаками и неделей слабости, которые я на него наслала. Но теперь он тронул Эльвиру, беззащитную светлую девочку, не способную защититься.

Судя по всему, ей всё же удалось вырваться вовремя, но для меня это мало что меняло. Теперь в моей душе были только холодный гнев пополам с твёрдой решимостью. Кивнув, я принесла Вире воды и валерьянки, убедилась, что больше она в панические атаки скатываться не собирается, и, с абсолютно отрешенным видом достав из ящичка кухонного гарнитура пистолет, вышла из квартиры. Я ведь говорила, что для защиты светлых тёмные способны на всё?

Эдгар

Встреча с дядей Миры, с которым они когда-то были друзьями, проходила под лозунгом "должны же мы отметить твоё возвращение, посидим как в старые добрые". О том, что друзьями они были именно "когда-то", хоть и продолжали так называть друг друга сейчас, говорило уже то, что первым вопросом, который задал ему Кир, когда они скомкано и просто для приличия обсудили его жизнь за границей и что в общих чертах происходило с некогда другом здесь, и им принесли пиво, было:

– Ну и как тебе работать с Мирой?

Да. После смерти родителей Миры, с которой оба так и не смогли смириться, и спустя его многолетнюю командировку из общих тем у них была только Мирабель. Иногда общее горе объединяет друзей, но с ними этого не произошло, и теперь, спустя годы, они просто-напросто почти не знали друг друга.

– О, она восхитительна, – абсолютно искренне ответил Эдгар, чуть иронично улыбнувшись и отпив из кружки. – Знаешь, что ей удалось прошлой ночью? Упокоить целое кладбище призраков, которых упокоить не смог отряд профессиональных некромантов, потому что эти души лишил покоя обезумевший Город, а в прошлый раз призраков не было и теперь они не знали, что с этим делать. И знаешь, как она это сделала? Убеждением. Убеждением, понимаешь? Не успокаивающими формулировками или ещё чем-то. Убеждением. Она просто настолько хорошо убедила души в том, что они могут вновь обрести покой, что они взяли и обрели его несмотря на то, что их держал Город. А ведь у обычного пробуждённого упокоение даже одного призрака отнимает кучу сил, а ей хоть бы хны после упокоения целого кладбища. Хотя изначально её задачей было просто убедить их не пугать людей и не выходить за пределы кладбища. Ей даже Министр в добровольном порядке премию выписал, ЕЙ, внештатному сотруднику и человеку, которого он не переваривает, и не мне тебе рассказывать, как щепетильно он относится к финансам. Поразительной силы и таланта девушка.

После их работы на кладбище Эдгар, признаться честно, до сих пор находился под впечатлением. Он действительно не ожидал, что убеждением можно упокоить хотя бы одного призрака, что уж говорить о толпе. Да что там, удивились, мягко говоря, все, кто об этом узнал, даже "непревзойденный" Киров. И вот то, что Киров теперь знал об этом, напрягало. Если Киров действительно безумен, а оснований полагать так всё больше, то он может решить устранить Миру как конкурентку, чего нормальный тёмный бы никогда не сделал. В природе тёмных, когда они встречают кого-то, кто превосходит их в области, где они считали себя одарёнными – а Мира уже превосходила Кирова и теперь это было очевидно уже всем – сделать всё, чтобы превзойти этого человека, развившись до нового уровня. Но безумные тёмные склонны просто устранять конкурента, если тот опасен для их репутации. И теперь, если его опасения верны, всё зависело от того, воспримет ли Киров Мирабель как серьёзную угрозу.

Эдгар и сам не особо понимал, почему, но он просто не мог позволить себе допустить, чтобы Мирабель кто-то навредил. Даже вне их работы. И это не ощущалось как попытка защищая её отдать мнимый долг её родителям, ради спасения которых он в своё время не смог ничего сделать. Просто была острая потребность всеми силами её защищать, и объяснения этому не находилось.

– О да, она у меня такая, – довольно улыбнувшись, протянул Кир, тоже делая глоток пива. – Но знал бы ты её, когда она была ребёнком... Это сейчас она напоминает хищную грациозную кошку, в раньше была как та Дуся из тик-тока. Ну, знаешь вот это вот: "Была у него кошка. Звали Дусей. Дуся была нещадно пизданутое животное...".

Эдгар кивнул. Он тоже иногда чтобы расслабиться сидел в соцсетях, а потому сравнение понял, и всё же не мог не признаться:

– Сложно представить, если честно. Чтобы она и...

– Знаю, – рассмеялся Кир, и атмосфера между ними немного потеплела, став менее напряжённой и неуютной. – Но она действительно была очень беспокойным ребёнком. Мне в своё время, увы, не позволили её удочерить, но даже рассказов воспитателей и того, что я наблюдал на наших встречах, было достаточно. Она была просто зависима от чувства адреналина. Да и сейчас от него зависима тоже, просто научилась изображать из себя адекватного человека, но "развлечения" стали ещё оригинальнее. И компания у неё такая же. Из тех её детских проделок, что приходят сейчас на ум, наверное, самое впечатляющее это когда она в семь лет вызвала разом четверых своих сверстников, парней, на рукопашную дуэль за то, что они её оскорбляли, и, что самое интересное, победила! Разом четверых мальчишек, представляешь? А когда я потребовал от неё объясниться после жалобы воспитателей, которые их разнимали, застав на моменте, когда она уже почти нокаутировала последнего, знаешь, что мне сказала? Как сейчас помню: "Герой в книжке был прав, это захватывающе. Интересно, каково это было бы, если бы у нас были шпаги". Шпаги, понимаешь. И, кажется, даже мысли в её голове не было о том, что если бы она проиграла, то могла бы сильно пострадать, дети ведь в приютах часто жестокие.

С этого момента вечер стал оживлённее. Кир в красках расписывал, что вытворяла Мирабель и в детстве, и уже во взрослом возрасте, местами Эдгар не знал, ужасаться, смеяться или всё вместе, потому что чем старше становилась девушка, тем рискованнее, оказывается, были её задумки, опускал иронические или шуточные комментарии, приводил примеры похожих историй с людьми, которых видел сам, они смеялись, отмечали, что Мира всегда была похожа на кошку – удивительным образом это сравнение оказалось очень чётким – просто в разном возрасте на разную.... И так ровно до момента, пока ему не позвонили и в трубке абсолютно ровный холодный голос Мирабель не произнёс:

– Здравствуйте, Эдгар Викторович. Надеюсь, я вас не сильно отвлекаю. Не могли бы вы прийти? Пожалуйста, нужна ваша помощь. Эльвира сидит у меня на кухне, за столом с отрешённым видом и ни на что не реагирует, как бы я ни пыталась привести её в себя. Вы, как светлый, наверное, справитесь с психологической помощью другой светлой лучше, чем я. Но если вы не можете прийти, то я была бы благодарна хотя бы за совет, что вообще можно сделать.

– Сейчас буду, – коротко и собранно пообещал Эдгар, и сбросил трубку.

Мирабель

Проведя Эдгара, который, слава Тьме и Свету, пришёл по моей просьбе, на кухню, где было всё так же темно, я кивнула на так и не отмершую подругу и, стараясь не показать, что нервничаю сказала:

– Уже около получаса вот так вот.

– Что происходило до этого? – внимательно вглядываясь в лицо девушки, поинтересовался светлый и, покосившись на меня, приготовился слушать.

– ... Вот, а когда вернулась, она уже видела вот так вот, и что бы я ни делала, не реагировала ни на что, – закончила я.

– То есть ты, – вздохнул тяжело Соколов с таким выражением в голосе, словно я сделала непередаваемую глупость, и он понятия не имеет, как бы мне это объяснить, при этом сдерживая ругательства, – на глазах у светлой, – это слово он выделил голосом, – только что пережившей паническую атаку после попытки насилия, вытащила из кухонного ящичка пистолет и ушла, ничего не объясняя. Стесняюсь спросить, у тебя хотя бы лицензия на оружие есть?

– Есть, – кивнула я и в искреннем замешательстве поинтересовалась. – А что я, собственно, не так сделала-то?

– Ты хотя бы осознаешь, что она подумала, что ты пошла убивать?! – не сдержавшись, Эдгар всё же немного повысил голос, и я поняла, что окончательно ничего не поняла.

– Ну так не её же. На неё ведь я ствол не наводила, наоборот, пошла разбираться с тем, кто её обидел. Так в чём дело? – чувствовать себя полной дурой раздражало.

Опять я не учла чего-то в работе психики нормальных людей и сделала что-то ненормальное? Но что? Чёрт, как же тяжело быть социально неадаптированной!.. Проклятый аутизм!.. И печать Тьмы на душе!.. Почему я вечно что-то делаю не так?! Хочу как лучше, поступаю так, как считаю правильным, а выходит только хуже!

– Тёмные, – едва ли не выплюнул Эдгар Викторович и, судя по тому, как поджал губы, явно сдержал парочку крепких ругательств. – Ты на глазах у светлой, которая к тебе привязалась и только что пережила попытку изнасилования пошла убивать, Мира! Ты понимаешь, что стала убийцей в её глазах?!

– Ну и что?! – тоже психанула я. – На ваших глазах я не просто пошла убивать, а убила, и что теперь? Не припомню, чтобы вы от этого скатились вот в такое состояние! – снова кивнула в сторону ушедшей в себя слишком глубоко Виры.

– Да потому что я взрослый! Я боевик в конце концов! Я видел смерти, я сам убивал! А она молодая девушка, светлая, против её сути любой вид насилия над кем-то, что уж говорить об убийстве, а тут она ещё и до этого потрясение пережила, и тебя считала хорошей!

– Ну если она по глупости считала дочь Тьмы хорошей и не думала, что я способна на причинение вреда кому-либо, когда считаю это оправданным, то это явно не моя вина! – прорычала я и тут же сникла, зарывшись пальцами в волосы и ссутулившись. Чувство было, словно из меня выпили все силы. Ощущение собственного бессилия вызывало желание плакать, но слёз не было. – Простите, я не должна срываться на вас. Я просто переживаю за неё и бешусь от собственного бессилия.

Взгляд Эдгара Викторовича смягчился.

– Я понимаю, – мягко произнёс он. – Прости, мне не следовало на тебя давить. Ты тёмная и, насколько я помню досье на тебя, вдобавок ко всему ещё и аутист, тебе положено не понимать многих вещей, которые очевидны для нормального человека. И на самом деле большая часть вины за состояние бедной девочки лежит не на тебе, просто тебе следовало идти с ним разбираться не прямо у неё на глазах, а хотя бы, когда она уснёт.

– Я думала, что её, наоборот, успокоит понимание, что сейчас с её обидчиком разберутся и больше он ничего ей не сделает, – потерянно призналась я. – Что ей станет легче от понимания, что я готова её защитить от дальнейших его поползновений, что могу оплатить ему за её страдания.

– Просто учитывай в следующий раз, что то, что ты считаешь правильным, для неё — неприемлемо даже в формате мысли. Даже если учесть, что она не совсем стандартная светлая, – вздохнул Эдгар. – Ты молодец, что догадалась позвать меня, я скорее всего смогу вернуть её в нормальное состояние. Но тебе лучше выйти, ты для неё сейчас лишний стресс.

Я нехотя, но подчинилась. Минут через пятнадцать, наполненных для меня самобичеванием и тремором рук, меня позвали обратно.

– Ты его убила? – глухо спросила Эльвира, стоило мне сесть за стол.

Один лишь вопрос, и вот я уже чувствую себя каким-то чудовищем, хоть и не считаю свой поступок неправильным.

– Подозреваю, его участь страшнее, – нервно усмехнулся Эдгар.

– Я не убивала его, – твёрдо произнесла я, с немым укором посмотрев на него. Вот интересно, что он сделал бы, окажись в своё время на месте Виры, например, моя мать, а на моём – он сам? Наверняка ведь тоже подключил бы фантазию и обеспечил бы её обидчику очень "весёлую" жизнь. – Просто через несколько дней он окончательно сойдёт с ума и начнёт бояться даже собственной тени. Позаимствовала идею из "Мастера и Маргариты".

– Не стоило, – потерянно покачала головой Эльвира.

– Стоило, – упрямо ответила я. – Поверь, ты не первая, кого он домогался, и, подозреваю, не всем удавалось вырваться.

Во взгляде Виры вспыхнуло негодование, и я окончательно успокоилась. Всё, она точно пришла в себя. Зная её, после этих моих слов она уже не считает соседа человеком, достойным жить, даже будучи светлой, и больше не осуждает меня.