Звездная абитура

Глава 9 Командный дух

Наши рюкзаки валялись на полу в зале. По-видимому, их привезли на тележке, и свалили в общею груду. Похоже, мы добрались до нее последними.

— О, нас уже опознали, — сказала Алефтина, помахав рукой, едва мы подошли к дверям в конце зала.

Еще в каюте тузика я заметила, что у нее был браслет, соединенный с коммом. Я знаю, что большинство людей так делают, но не хотела зависеть от ИИ и всегда отказывалась от браслета. Когда была на практике в больнице, насмотрелась на самых разных пациентов и решила, что общение с коммом через браслет — удел тревожных людей, не очень уверенных в себе.

Двери, как оказалось, вели в большую, человек на двадцать, кабину лифта, который повез нас куда-то вниз. Когда он остановился и двери распахнулись, мы замерли от изумления.

Перед нами находился громадный холл, ведущий к футуристически оформленным помещениям Академии. Впереди нас ко входу шли несколько человек, видимо прибывших предыдущим лифтом, и мы последовали за ними.

Размеры академического подземелья поражали.

— Как они это сделали? — изумилась я, вспоминая подлунные коридоры и переходы.

— Дигер вырезает такие помещения за пару месяцев, — ответил Малаб. — На Церере и астероидах много полезных ископаемых, так что построить такое гораздо легче чем на Земле.

— Но это же не только техника. Главное ведь энергия!

— Ее здесь сколько угодно. Одни из самых крупных запасов гелия-3. Даже больше, чем на Луне. И добывать гораздо проще. Вот и термоядерная энергетика. Отсюда снабжаются корабли с термоядерными двигателями. «Заправка» на обратной стороне Цереры, не здесь. Надеюсь, у нас будет экскурсия.

— Откуда здесь столько гелия?

— Не гелия, а гелия-3. Это важно. Солнечный ветер здесь, скорее всего, ни при чем. Считается, что когда-то на Цереру упал крупный астероид, состоявший из гелия-3, ведь доступные залежи сосредоточены в одном месте. Здесь еще водяной лед содержит гелий-3, но добывать его не так эффективно. А астероид мог долго летать вокруг Солнца. Напитался, а потом упал на Цереру нам на радость. Запасов хватит лет на восемьсот. Если расходы останутся на нынешнем уровне.

Едва мы вошли в большой зал, услышали презрительный выкрик:

— Цирк уехал, а клоуны остались!

За ним последовал громкий хохот. Недалеко от входа стоял Дергунчик, указывая на нас, а его компашка радостно поддержала идиота.

Меня почему-то задели эти слова и я не удержалась от грубости:

— Давно тебя выпустили из детсада, Дергунчик?

В первый раз я назвала его так по незнанию. Теперь — намерено.

Его всего перекосило.

— Поговори еще, размазня, — прошипел он. — Вашу троицу, считай, отправили на Землю, — затем, заговорив громче, Дергунчик почти выкрикнул: — Глядите на них! Они не соблюдают правил!

Я дернулась, но Малаб удержал меня за локоть:

— Успокойся. Не стоит он твоих нервов.

Малаб сказал это очень тихо, но так спокойно, даже равнодушно, что я, неожиданно для себя, послушалась. Взглянула на Альку, которая выглядела напряженной и растерянной.

— Ты не думаешь, что это испортил ремни? — едва слышно спросила она, указывая глазами на Дергунчика.

— Кишка слаба, — отмахнулась я.

— Зато подлости хватит.

Малаб перевел взгляд с меня на Алю и обратно.

— О чем она?

— Этот урод не умеет себя вести. Мы с ним чуть сцепились еще на Луне…

— Он мог. Порезать. Его стиль, — задумчиво сказал Малаб, разглядывая Дергунчика. — Но это был не он. Я с ним не ссорился. А мой ранец тоже порезан. Одинаковый почерк. И он не стал бы себя выпячивать. Да, кишка тонка. Для этого.

Наверное, мы бы продолжили разговор, если бы в этот момент, в зале неожиданно не разгорелись лампы. Толпа ахнула.

Зал оказался почти круглым. В центре находилась большая платформа, вокруг в несколько ярусов стояли столы.

— Дорогие абитуриенты! Приветствуем вас в нашей Космической академии! — прогремел голос. — Проходите, рассаживайтесь. Мы начинаем!

Увидев, как Дергунчик с компанией двинулись вправо, наша троица устремилась влево. Мы поскорее сели на последнем ряду, все-таки вопли этого идиота привлекли к нам внимание.

На платформу в центре зала поднялись четыре человека. Среди них был и капитан Фреш, который отправлял нас с Луны на Цереру. Остальных — двух мужчин и женщину, я не знала.

— Это же Ката Сирт! — восторженно воскликнул кто-то.

— Кто? — удивилась я.

— Ката Сирт. Потрясающий пилот, — пояснил Малаб. — Она же вела «Кранк»! Тот, который исследовал стену Япета! Шесть лет назад!

Я поняла, что он говорит о женщине на подиуме. Похоже Ката Сирт была популярной личностью. В узких кругах. О том, что такое «Кранк» и стена Япета мне оставалось только догадываться. Может быть зря я никогда не интересовалась космосом?

— Она вытащила попавший в расщелину исследовательский бот, — кивнула Аля.

Надо же, даже увлеченный биологией человек знает об этой даме! И когда они все успевают?

Свет по сторонам зала плавно приглушили, оставив ярко освещенным только подиум. Сначала капитан Фреш представился аудитории сам (оказывается, он был директором Космической академии), а затем познакомил нас с руководителем пилотной группы мастером Катой Сирт, деканом по навигации Меноузом Персивалем и деканом факультета биотехнологий доктором Катреусом Друбом.

— Вас здесь двести человек, — перешел к делу капитан Фреш. — На этой неделе у нас планировались тесты, и мы рассчитывали, что по их окончании половина из вас вернутся на Землю. Второй половине предстояли испытания для поступления на один из факультетов Космической академии.

Зал слегка загудел, люди зашевелились и начали обмениваться довольно эмоциональными репликами. Я тоже заволновалась. Мне же хотелось получить направление на медицинский факультет, которого здесь точно нет. То есть через неделю я с сотней других абитуриентов должна отправиться на Землю? Досада какая, не удастся попасть на станцию!

Капитан Фреш сделал паузу, чтобы зал успокоился.

— Я сказал «планировались», — внезапно взревел он. — Надеюсь, здесь есть внимательные люди, которые это услышали.

В ответ зал снова зашумел, а затем словно выключился. Похоже, что все затаили дыхание. Как и я. Планы Академии изменились? Что это может означать? Мы обменялись встревоженными взглядами с Алькой и Малабом.

После томительной паузы капитан Фреш снова заговорил, теперь уже негромко:

— Сегодня произошло беспрецедентное в нашей Академии событие. Безобразное и недопустимое, — он снова замолчал, а у нас, казалось, прервалось не только дыхание, но даже пульсация крови в организмах. — Во время банального перемещения из космопорта в Академию у одного из вас вышел из строя ранец. Он покинул воздушный маршрут и прицерерился. Вас было много, и ни один даже не подумал остановиться и оказать помощь.

— Нам же запретили приземляться… Касаться почвы! — выкрикнул неожиданно громко кто-то из абитуриентов.

— Да. В этом и проблема… Мировой университет имеет множество академий и факультетов. Он готовит мастеров, ученых и маэстро искусств. Как по-вашему, кто такие мастера, ученые и маэстро?

Все молчали. Тесты начались? Нужно отвечать? Или мне следует объяснить, что «прицерерился» не один человек и вовсе не из-за сломанного ранца, а из-за надрезанного ремня? Мы снова вопросительно переглянулись с Алей и Малабом, но он, предвидя наши реакции, отрицательно покачал головой: «не нужно высовываться».

— Ну, кто из вас скажет, что их объединяет?

— Профессионализм…

— Любовь к своему делу…

— Хорошее образование…

— Умение учиться…

Ответы сыпались со всех сторон, но капитан Фреш лишь переводил взгляд с одного на другого. Наконец, наступила тишина.

— Вы правы. Все. Отчасти, — после небольшой паузы сказал он. — Это все необходимые составляющие. Но есть еще одна составляющая, без которой ничто не сработает, — возвысил он голос, рубанув рукой воздух. — Какая? Ну, кто смелый?

— Внимание?..

— Забота о благе человечества?..

Абитуриенты предлагали самые разные варианты. Мне тоже хотелось высказаться, но я молчала, повинуясь строго сдвинутым бровям пигмея. Видимо зависимость и послушание учителям слишком глубоко укоренились в моем сознании. Сейчас моим учителем был Малаба.

— Командный дух! — рявкнул капитан Фреш, перекрывая голоса аудитории. — Если нет командного духа, если вы не готовы прикрыть товарища, если вы не готовы в любой момент прийти на помощь, то грош вам цена. Никогда! Никогда из вас не получится ни мастера, ни ученого, ни маэстро! Команда помогает, заводит, выводит на новые рубежи. Команда заставляет соревноваться с другими за лучшие идеи. Командный дух движет развитие! Да, бывают гениальные одиночки. Но! Пока они не познали азов, не увидели взаимосвязей, не научились отказываться от своих идей и взвешенно спорить с оппонентами, не поняли глубинной логики и не нашли свой собственный путь среди множества других, они никогда не добьются успеха. Только в борьбе с собой и с другими можно стать гением. Чтобы не сдаться, нужен командный дух, поддержка окружающих. Тех, кто в споре находит истину. Тех, кого вовремя остановили и дали новый толчок. Если в вас нет командного духа, если у вас нет чувства локтя, если вы не готовы дружить и побеждать — грош вам цена!

Он замолчал, оглядывая пришибленную аудиторию.

— Часть из были впереди и не видели упавшего. К ним нет вопросов. Но к тем, кто пролетел мимо, вопросы остаются. Вряд ли нашей комиссии понравятся их ответы. На предварительном отборе вы получили достаточно высокие оценки по самым разным аспектам психологии и предметных исследований. Поэтому вы здесь и собрались. Но теперь мне кажется, что вы, возможно, станете неплохими специалистами, но до уровня настоящего мастера, ученого или маэстро, вам не дорасти. Очень может быть, что среди вас окажется один настоящий гений, который двинет человечество вперед, да, это возможно. Но Мировой университет не занимается выращиванием гениев. Он сосредоточен на подготовке мастеров, ученых и маэстро. Тех, кто движет общество вперед и вдохновляет его на новые свершения.

Еще одна пауза. На сей раз по залу прошла волна шепотков, люди зашевелились, замотали головами — кто отрицательно, кто положительно. Мы втроем переглядывались, но потом Аля вдруг уткнулась взглядом в столешницу и замерла. Я посмотрела на стоящих в центре зала четырех руководителей.

Капитан Фреш пробегал взглядом по рядам абитуриентов. Деканы снисходительно поглядывали на будущих студентов (как минимум половина из присутствующих). Ката Сирт, чуть прищурившись, смотрела в нашу сторону. Мы сидели в полутьме, но мне казалось, что она буравит меня взглядом. Или не меня, а Малаба?

— Идеи, рождающиеся у мастеров, ученых и маэстро — это топливо прогресса. Мировой университет, часть которого является наша Академия, провозгласил, что каждое открытие совершается во время совместного поиска истины. Если вы не знаете арифметики, вам не одолеть геометрии. Если вы проходите мимо упавшего, вам не достичь звезд. Эгоист никогда не станет звездой. Ученые, гении, маэстро, мастера всегда стоят на плечах гигантов! Кто это сказал?

Обведя взглядом зал, капитан Фреш мотнул головой.

— Ну? Не верю, что не знаете!

— Ньютон, — тихо сказал кто-то.

— Да! — рявкнул капитан. — А кто такие гиганты?

— Гении прошлых веков? — снова раздался тот же тихий голос.

— Да. Гении. Мастера. Но этого мало. Будучи маленьким и физически слабым мальчиком Ньютон стал первым учеником в школе. Чтобы учиться в Кембридже, он подрабатывал камердинером, но при этом учился столь блестяще, что был удостоен стипендии, позволившей ему оплатить обучение. Когда он стал бакалавром, Кембридж закрылся из-за чумы. Сидя дома, Ньютон за два года разработал теории по математическому анализу оптике и закону всемирного тяготения. Позже он написал книгу, которую сегодня знает каждый из вас — «Математические начала натуральной философии». Но, увы, опубликовать ее не смог, так как своих средств у него не было, а Королевское общество перед этим опубликовало иллюстрированный трактат по истории рыб, истощив свой бюджет. И тогда Эдмонд Галлей, да, да, тот самый, комету которого вы все помните, опубликовал книгу Ньютона за свой счет… Обильнейшая переписка с крупнейшими физиками и математиками той эпохи позволила гению Ньютона объединить и подняться над общей массой более робких или не так далеко глядящих ученых. То же самое можно сказать и о любых других гениях науки. Без книг, лекций и обсуждений, без яростных споров и дружеского плеча, ни один ученый не смог бы стать гением.

Громкий голос капитана умолк, оставив в зале звенящую тишину. Казалось, что абитуриенты даже выдохнуть не могли. Уставившись глазами в пол, Фреш помолчал, а потом заговорил совсем тихо:

— Великий математик Перельман доказал гипотезу Пуанкаре, но отказался от получения очень большой по тем временам «премии тысячелетия». Почему? Да потому что математическое сообщество отвернулось от него, когда трое математиков предприняли попытку представить Перельмана плагиатором, который украл их решение. Позже они отказались от своих утверждений, но Перельман был оскорблен тем, что коллеги поверили этой клевете, даже не попытавшись разобраться. Он ушел с работы, забросил науку и впал в депрессию, заявив, что его коробит, когда в изоляции оказываются не те, кто нарушает этические стандарты в науке, а те, на кого возводится поклеп. Математик потерял веру в людей, а мир потерял великого математика. Кто от этого выиграл?

Он замолчал, и в зале повисла тяжелая тишина. Мне показалось, что предыдущая пауза наполнила зал воздухом, а эта словно выкачала воздух из помещения.

— Пока вы не осознаете, что все свершения достигаются только в команде, что дружеское плечо важнее всего, что великие открытия делаются в процессе командной работы, споров, опровержений, доказательств и взаимной поддержки, до тех пор вы рискуете повторить судьбу надутых болванов.

Капитан неожиданно хлопнул в ладоши, развернулся и ушел.

— Сейчас вы разойдетесь по своим кубрикам, — негромко заговорил, шагнув вперед, очкастый декан по биотехнологиям. — Мы расселили вас по восемь человек, полагаю, это не доставит вам проблем. Вы будете делить крышу над головой в течение недели. Теперь вот что. Время и здесь, на Церере, и на орбитальных станциях, установлено по земному Гринвичу. Сейчас двадцать один час. Даем вам полчаса на обустройство. В двадцать один тридцать ждем вас на ужин. В двадцать три часа отбой. Здесь небольшая гравитация, но все равно падающие с кроватей люди не дадут спать товарищам по кубрику. Начинайте немедля заботиться друг о друге. Подъем завтра в семь утра, через пятнадцать минут утренняя зарядка, в восемь завтрак, в девять ждем вас в этом зале. К тому времени мы примем решение о том, что с вами делать и стоит ли допускать до тестов. Разобраться с кубриками, санитарными помещениями, столовой и прочим вам помогут стажеры. Все понятно? Тогда до завтра.

Преподаватели развернулись и вышли через двери в задней части зала, где до этого скрылся капитан.

Мы, наконец, ожили. Этот очкарик все же сумел перевести нас на прикладные рельсы, и дышать стало легче.

От стен отделились тени, которых я раньше не замечала — это были стажеры.

Едва мы вошли в комнату, девчонки обрушились на нас с Алефтиной с упреками, что, если бы не мы, никто бы в Академии не узнал о крушении Малаба. Логики в их словах не было совершенно. Оправдываться и рассказывать о своем падении я не стала, но накричались мы хорошо.

Особенно старалась девица, представившаяся как Лян Лия. У нее вместо языка были ядовитые зубы, да и сама она напоминала змею: узкое костистое лицо в обрамлении желтовато-серых волос. Унять нас удалось только стюардам, которые погнали всех в столовую.

Там к нам за столик подсели Малаб и Фил — они оказались в одном кубрике и быстро разобрались, что оба уже знакомы со мной и Алей. Парни в их комнате тоже наехали на Малаба, но если мы обошлись словесной перепалкой, то мальчики умудрились подраться — двое против шестерых. Сумасшедшие. Фил теперь то и дело потирал кулаки — костяшки пальцев были разбиты в кровь.

Когда мы уже заканчивали ужин, подошел стажер и сказал, что Малаба, Алефтину и меня просят после ужина пройти в капитанский отсек. Не допив компота, мы двинулись за ним, оставив Фила отбиваться в одиночку от любопытствующей публики. Мы надеялись, что раз он не виноват в наших безобразиях, бить его не будут.

Пещеры, в которых расположилась Космическая академия, оказались огромными и разветвленными. До капитанского отсека мы добирались минут десять. В конце концов мы оказались в небольшом холле с полудюжиной дверей. Стажер открыл одну из них.

Капитанский отсек оказался шестиугольным помещением с голо-экранами на всех стенах, множеством пультов и компьютерных консолей. Посредине стоял длинный стол, за которым сейчас сидело человек десять, в том числе Ката Сирк и два декана, которых мы уже знали. И, естественно, капитан Фреш.

На маленьком столике сбоку лежали два ранца. Один я сразу опознала по шарфику Альки, второй, понятно, был Малаба.

— Расскажите подробно о том, что с вами произошло, — строго или, может быть, устало попросил капитан.

Я начала свою повесть. Меня не прерывали, но в конце засыпали вопросами. Потом рассказывал Малаб, а в конце попросили Альку вспомнить все, что мы упустили.

— Есть у вас предположения о том, почему на ваших ранцах были надрезаны лямки?

— Нет, — дружно покачали мы головами.

— Может быть они были бракованные? — робко спросила Алька.

— Исключено. У нас все обмундирование тестируется. Да и вы заметили бы, когда надевали ранцы. Или стажеры.

Разговор зашел в тупик. Один из сидевших за столом, спросил:

— У вас есть враги среди абитуриентов или стажеров?

— Откуда? — удивился Малаб. — Мы же только прибыли, ни с кем знакомы не были. С Алефтиной и Марфой я познакомился только здесь.

— У меня была шутливая стычка с одним придурком на Луне, — призналась я. — Но не верится, что из-за этого можно так поступить. Да и Малаба он вряд ли знал…

Стычкой они заинтересовались. Я сухо рассказала, что вызвала Дергунчика на научную дуэль.

— Марфа, а почему вы не активируете ваш комм через браслет? — неожиданно спросила у меня Ката Сирк.

— Не хочу, — пожала я плечами.

— Почему?

— Мешает мне быть собой. Я хочу принимать решения сама.

— Ты недолюбливаешь киборгов?

— Нет, почему? У меня были знакомые киборги, мы нормально общались…

— Конфликт с киборгом в столице науки, — подсказала Ката Сирк.

— Не с киборгом. С идиотом, — сердито ответила я.

— Ты хочешь быть врачом? — спросил какой-то тип, сидевший справа от меня.

Только теперь я заметила, что столешница перед каждым из этой комиссии слегка светится. У нас в Пиренеях был класс с такими столами, на них, словно на мониторе, можно было читать, смотреть картинки и даже писать. Спрашивающий водил по столу пальцем, явно прогоняя информацию по такому монитору.

Я кивнула, но он вряд ли заметил, поэтому сказала вслух: «Да».

— Хорошо, можете быть свободны. Вас проводят.

Какого черта они ко мне прицепились? Только потому, что я рассказывала о произошедшем?

Мы поднялись и пошли к выходу. За дверью нас ждал тот же стажер, что сопроводил нас сюда. Когда дверь в капитанский отсек уже закрывалась, я обернулась и с ужасом увидела, что на стенах воспроизводится запись моей драки с киборгом.

«Вот и все, Марфа, твое летнее приключение закончилось», — с грустью подумала я. Нет, ни отчаянья, ни сожаления я не испытывала. Просто констатировала. Что ж, мне было весело.

Когда мы уже подходили к нашим комнатам, свет в коридорах начал меркнуть, а через несколько секунд погас совсем. Теперь перед нами последовательно загорались светильники, реагирующие на движение.

— Отбой, — пояснил стажер. — Пройдите в душевые, потом отправитесь спать… То, что на вас, включая комбинезоны, постирайте. Пока вы моетесь все будет готово. Я подожду.

Он подвел нас к дверям и ткнул нам с Алькой на черную дверь, а Малабу — на белую.

Мы провозились дольше Малаба, так что, выйдя, обнаружили, что он что-то обсуждает со стажером.

— Комнаты просматриваются. Все происходящее записывается, — предупреждающе сказал он нам, и стажер кивнул, подтверждая. — Постарайтесь больше не хулиганить.

Неожиданно Малаб подмигнул нам, даже не сделав попытки улыбнуться.