Звездная абитура

Глава 15 Драка, суд, Буек

Вчера Лука сунул мне в руку маленький шарик. Я думала, что это конфета, но вечером прочитала, что это шампунь. «Густые и пышные волосы». Хм. Оригинально. Он считает, что у меня они жидкие и висят сосульками? Хорош комплимент!

Утром, на бегу, я вымыла голову этим шампунем, сунула голову под фен и офигела от результата. Мои красивые каштановые волосы, всегда аккуратные (если не влезаю в драку), теперь превратились… даже не знаю во что. Громадная распушившаяся копна волос. Красота! Ну просто жуть. Впрочем, перемывать голову времени не было, так что в таком вот виде, с прической в форме шаровидной ивы, я отправилась на обед.

Коридоры, столовая, центральный зал — везде толклись абитуриенты.

После получения результатов тестов и рекомендаций каждый должен был выбрать: возвращаться на Землю или отправляться на Буек — так называли орбитальную станцию в виде громадного за́мка, вращающегося вокруг Цереры.

Выбор сделан и теперь все расслабились. Бродили по аудиториям, делились планами и мечтами, прощались…

Когда наша компания уселась за столик в столовой, возникла дикая ситуация.

Я потянулась за соусом, и тут на мою распушившуюся голову и склонившуюся над столом спину вдруг что-то полилось. Вскочив, я развернулась и обнаружила ухмыляющегося Дергунчика. В руках он держал пустую грушу из-под киселя — ее содержимое, похоже, оказалось на моей спине.

— Обалдел? — рявкнула я, передернув плечами, пытаясь стряхнуть кисель.

— У тебя падучая? — веселился он. — Смотрите все, у этой дуры падучая!

К нам начали оборачиваться сидящие за соседними столиками.

— У меня, может, и падучая, а ты уже упавший!

Я выставила ногу, и ударила открытой ладонью ему в лицо. Дергунчик отшатнулся, споткнулся и грохнулся на спину. Кто-то испуганно вскрикнул.

— Ты не прислал секундантов, Дергунчик. А я ведь ждала.

— Дрянь, — поднимаясь с пола, проорал он. — Пользуешься тем, что я не буду с тобой драться?

Кто-то плечом отодвинул меня в сторону. Перед Дергунчиком встал Лука Нова.

— А со мной?

Дергунчик посмотрел в яростное лицо Луки.

— Что, присосался как пиявка к блатной? Думаешь, она и тебя протащит?

В тоне Дергунчика было столько яда, что хватило бы отравить всех вокруг. Но я перестала что-либо понимать. Впрочем, этого и не требовалось.

Лука бросился на Дергунчика, который был на полголовы выше его. Парни схватили друг друга за грудки и закрутились на месте. На помощь Дергунчику кинулся один из его прихлебателей — схватив Луку за шею, он попытался оттащить его.

Я вцепилась в нападавшего, пытаясь разжать его руку — у Луки начала синеть лицо, но противника он так и не выпустил.

Что было потом, описать невозможно. Я лишь видела, как…

…на нас надвигается толпа…

…Фил бьет кого-то в нос…

…Я размахиваю ногами и руками, врезаюсь головой в чей-то живот…

…Стажеры пытаются растащить самых буйных…

…Алька колотит Дергунчика по голове грушей из-под компота…

…Малаб методично укладывает на пол всех, кому не повезло оказаться рядом…

В столовой вдруг включилась сирена. Оглушенные ее ревом, мы все замерли. Когда она, наконец, умолкла, народ начинает расползаться в разные стороны. Драка кончилась так же резко, как и началась.

Пострадавших оказалось много, но не серьезно. Разбитые носы, фингалы, ссаженные костяшки пальцев. У кого-то были порваны комбинезоны.

— Что это вообще было? — спросил кто-то.

Алька с невинным видом тихо приземлилась на свой стул. Ни за что бы не поверила, что этот ангелочек мог минуту назад яростно колотить неприятеля.

Спокойный как танк, Малаб поднял валявшийся рядом стул и пододвинул ко мне.

У меня ужасно болела кожа на голове — кто-то в этой сумятице явно попытался выдрать мне волосы. Я уселась, проверяя руками, не содрали ли с меня скальп.

Парни деловито расселись рядом с нами за опустошенный стол.

— Жрать охота, — сказал Фил.

Алька подскочила и помчалась к раздаче. Фил с Лукой устремились за ней. Стойка раздачи тянулась вдоль всей правой стены — множество контейнеров с разнообразной едой, напитками и соусами. Сейчас там топилось немало народу — в драке пострадала еда не только на нашем столе. Все упавшее на пол, уже успели убрать суетливые роботы. У меня возникло ощущение, что они работали у нас под ногами даже во время драки.

Мы с Малабом переглянулись и синхронно пожали плечами. У меня просто не было сил, а ему, похоже, драка отбила аппетит.

— Не слушай Луку, — сказал он. — Тебе нужно учиться на пилота.

Я в изумлении уставилась на него. Потом вдруг вспомнила, что я вся в киселе, подскочила, буркнув, что пойду помоюсь, и рванула в санузел.

Комбинезон полетел в стиралку, я — под душ. Вымыла волосы нормальным шампунем, высушила пару секунд в шаре фена, рывком достала из машинки и надела уже чистенький комбез. Глянула в зеркало: совсем другое дело. Прическа нормальная, а душ немного умерил адреналин в крови, щеки уже так не пылают. Вприпрыжку вернулась в столовую, у меня вдруг не на шутку разыгрался аппетит.

Стол уже заставлен целой кучей груш и туб. Здорово, что принесли разные соусы. Схватив тубу с гороховым супом, начинаю жадно есть — глоток супа, глоток соуса, глоток супа, глоток другого соуса…

— Кто заметил, что здесь мы больше обычного налегаем на соусы? — спросил Фил.

— Точно! — кивнула Алька.

Я тоже начинаю вспоминать… В самом деле, раньше острые соусы я добавляла как приправу. А теперь выбираю самые насыщенные — аджику, гранатовый, чесночный, хреновый… Они совершенно не пахнут, но на языке любое блюдо без них кажется совершенно безвкусным.

— В невесомости или при малой гравитации, вкусовые рецепторы утрачивают свою чувствительность, — вдруг академическим тоном заговорил Лука. — Поэтому в космонавты используют большое количество соусов и приправ…

Ну надо же! Никогда о таком не слышала.

Коммы у всей нашей компании вдруг завибрировали.

«Марфа Кузнецова, сегодня в 13:00 гринв вам надлежит явиться в малый зал заседаний, коридор 17, помещение 76.»

— Вас тоже вызывают на тринадцать? — спросил Малаб.

Да, да, да…

— Из-за драки? — пискнула Аля.

— А зачем еще?

Я оглянулась — такими же озабоченными выглядели многие абитуриенты за соседними столиками.

В малый зал совещаний набилось человек сорок участников потасовки в столовой. И человек пятнадцать учителей, или, как их тут называют, наставников и преподавателей. Вел собрание капитан Фреш.

Зачинщиков — нашу компанию и троицу под предводительством Дергунчика — посадили в центр первого ряда, остальные устроились позади нас.

Первые минут двадцать нас ругали и грозили отчислением с лишением всех накопленных баллов. Когда старшие поняли, что мы прониклись и запаниковали, перешли к расспросам.

— Кузнецова! Это ты начала драку?

Малаб сжал мою руку, призывая соблюдать спокойствие. Не тут-то было:

— Нет! Это примитивное создание вылило на меня кисель! — вскочив на ноги, я ткнула пальцем в Дергунчика.

Тот начал подниматься, но его прервал вопрос какой-то училки:

— Это могла быть случайность, а ты проявила агрессию.

— Случайности не случайны! Этот недостойный сын Земли струсил. Я уже вызывала его на научную дуэль, но он от уклонился. А ответить решил вот таким диким образом!

— Дуэль?

— Научную дуэль! Не драку! Секунданты обоих сторон готовят вопросы, дуэлянты отвечают, а независимые зрители оценивают ответы. В конце дуэлянты пожимают друг другу руки. Мы так в школе снимали все межличностные конфликты. Очень благородная дуэль!

— Почему ты вызвала его на дуэль?

— Потому что он не достоин звания уважаемого члена общества!

— А конкретнее?

— Он… — я стрельнула взглядом на Алю, которая вся сжалась в комок. — Он неуважительно относится к девушкам, пытается их унизить!

— Дура! Комплимент я им делаю! Показываю, что уважаю их формы, — вскочил на ноги Дергунчик.

Наша перепалка взлетела до ультразвуковых тонов, казалось, что еще чуть-чуть и мы снова бросимся в драку. То есть я бы бросилась, если бы Малаб не схватил меня за руку. Сжал мою ладошку до хруста костей. Это чуть остудило меня.

Садитесь! Только драки нам здесь не хватает! — стукнул кулаком по столу кто-то из учителей.

Малаб дернул меня за руку, и я рухнула на стул. Дергунчик тоже уселся.

Учителя, или как их там называют, решили оставить нас в покое и начали расспрашивать других участников потасовки. Я почти все пропустила мимо ушей, потому что злилась и на Дергунчика, и на себя, что не сумела внятно разъяснить ситуацию.

Внезапно в сценке «вопрос-ответ» произошел сбой. Вдруг сзади нас раздались выкрики:

— Он прав, она блатная!..

— Сама ничего не стоит!..

— Вести себя не умеет!

— Вечно лезет в драки!

Ой. Неужели это про меня?

С места поднялся капитан Фреш.

— Так. Вы обвиняете? Хорошо. Мы вручим Кузнецовой волчий билет, если это так. Но где доказательства?

Зал притих.

— Гринбергс! У тебя есть факты?

Кричавший, что я блатная, не вставая и не поднимая глаз, покачал головой.

— Стивенс?

Девушка, которую я раньше ни разу не видела, с очень короткой стрижкой, фыркнула:

— Доказательств, которые вы просите, нет, но об этом же все говорят!

— Все? Что значит все?

— Все, — тихо, но упрямо повторила Стивенс, хотя смотрела при этом в пол. — Нет дыма без огня.

— Тебе кто об этом сказал?

— Не помню, разговоры в столовой…

— Кто говорил? У этих парней есть имена?

— Ну… не знаю, многие… вот этот, например, — она качнула головой в сторону Дергунчика.

У Дергунчика голова вжалась в плечи.

Началось долгое выяснение «кто сказал мяу»… Имя, имя! Лян Лия. Вот это поворот. Девица, жившая с нами в одном кубрике, которая наехала на нас с Алей из-за того, что на пути в Академию мы подобрали Малаба.

— Она нарушила правила во время игры и отчислена.

— Так. Объявляется перерыв на пятнадцать минут. Просьба не расходиться.

Учителя встали и вышли из малого зала. А на нашем пути встали стажеры:

— Посидите, отдохните, сказано же, никого не выпускать…

Пятнадцать минут прошло. Двадцать. Полчаса. Учителя не возвращались. Один из стажеров ушел, потом вернулся:

— Они там с этой Лией разбираются… просят еще подождать.

Когда прошло больше часа, в зал вошла одна из преподавательниц, и указала на Дергунчика:

— Ты пойдешь со мной. Остальные могут быть свободны.

Тайкун льече отбыл на Луну в шестнадцать часов. Участники драки, собирающиеся на Землю, едва успели улететь в порт.

Нас, отправляющихся на орбитальную станцию, доставят после восемнадцати часов.

Лука Нова увивался вокруг меня, не отпуская ни на шаг: «чтобы еще во что-нибудь не вляпалась». Но меня удивило то, что и Алька не осталась одна: Фил опекал ее, словно она была сломанным цветком — подавал руку, поддерживал под локоток, заглядывал в глаза…

Малаб ушел, сказав, что ему надо собраться. Мы с Алей старались держаться рядом, а парни увивались вокруг нас. Прогулялись до оранжереи, заглянули в столовую и наелись мороженого. Я видела, как нервно реагирует Алька на разговоры про потасовку, и старалась не упоминать о «разборе полетов».

Автоматически следовала за друзьями, кивала, что-то отвечала. Обнаружив, что коммы включились, сообщила отцу и Мурату, что прошла предварительный отбор и отправляюсь на следующий этап испытаний, который пройдет на орбитальной станции. Но все это как-то мимоходом, без души и особого энтузиазма. Сама же никак не могла избавиться от горьких мыслей: почему меня так возненавидели? Я никому, никому не делала ничего плохого. Даже Дергунчику. За что меня так? За что?

Ответ на этот вопрос я получила очень нескоро, отчасти осенью, а некоторые детали узнала еще позже.

Лян Лия была удивительно способной к информатике девушкой. Но мечтала стать пилотом. Это ее и подвело.

Еще на третьем школьном цикле она сумела полностью подчинить себе лискина, замкнуть его на себя и «заткнуть» ему рот. То есть лискин не передавал в общую систему никаких сведений о ее неблаговидных поступках. Как ей удалось перепрограммировать «машинку», будут разбираться на Земле и, скорее всего, мы об этом никогда не узнаем.

Решив во чтобы то ни стало поступить в Космическую академию, девушка начала готовиться к избранной ею профессии. Она очень, очень хотела стать пилотом космического корабля.

Незадолго до начала тестов, Лян Лия попросила своего лискина сделать анализ кандидатур на места пилотов и получила список. Увы, сама она оказалась лишь в четвертой сотне.

Тогда девушка начала отслеживать тех из этого списка, кто проходил начальные испытания в КА. Их оказалось мало. Еще меньше абитуриентов успешно прошли испытания на Земле. В новом списке она передвинулась на тридцать седьмую позицию. Этого все равно было мало — количество мест на отделение пилотирования КА каждый год колебалось, но никогда не превышало пятнадцати.

С Земли Лян Лия улетала на лайнере, поэтому она была вместе со мной и Малабом и в тайкун льече — космическом поезде — и в партии абитуриентов, прибывшей на Цереру последней.

Надрезать ремешки наших ранцев было для Лян Лии секундным делом. Она не учла только Алефтину. Ее замысел не удался.

Однако поставленная цель не позволяла девушке расслабиться. А тут еще мы попали с ней в одну комнату. И Лян Лия начала действовать — теперь ее направляла не только жажда победы, но и стихийно возникшая ненависть.

Распустить слухи о моем недостойном поведении было несложно — слишком много конкурентов за места в Академии. Малаб, Лука и Фил с Алефтиной тоже попали в число «вагончиков», прицепившихся к «несносной выскочке Марфе».

О судьбе Лян Лии мы больше ничего не узнали. Возможно, ее как-то наказали, но, скорее всего, девушка вернулась к программированию. Все-таки она прекрасно умела «общаться» с машинками. Даже здесь, на Церере Лянь Лия скрытно пользовалась своим коммом. Я должна была об этом догадаться, если бы хоть немного думала головой — своими ведь глазами видела ее ночью, уставившейся в горящий экран комма!

Что стало с Дергунчиком, неизвестно. Скорее всего, улетел, как и собирался, на Землю. В его лице Лия нашла отличного помощника для своих темных дел. Но он был лишь инструментом.

А пока… Пока мы бродили, дожидаясь отправления на орбитальную станцию. Наконец-то объявили о подготовке к старту.

Тысяча человек потянулась на выход. Нас ждали небольшие аэробусы, сновавшие от входа в пещеры Академии к ближайшему космическому лифту.

Несмотря на то, что мы уже видели такие устройства на Земле, зрелище оказалось ошеломляющим.

Здесь, на Церере, посадочная площадка на лифт дополнялась сложным сооружением, контролирующим соединение орбитальной станции с планетой.

На толстых тросах длиной в двадцать шесть тысяч километров — просто невероятная длина — раскручивался орбитальный корпус Космической академии, который стажеры почему-то называли «Буйком». На вид это был настоящий за́мок, состоящий из множества башенок. Очень быстрое вращение Цереры — полный оборот всего за девять часов — обеспечивало мощную раскрутку и Буйка, и других орбитальных станций, крутящихся вокруг экватора карликовой планетки. Впрочем, с поверхности мы видели не корпуса Академии, а только яркую полосу в небе, затмевающую звезды.

Как и на Земле, космический лифт работал лишь до геостационарной… вернее, цереростационарной орбиты, то есть всего в семиста километрах от поверхности. Вагончики доставили нас до пересадочной платформы, откуда к Буйку отправлялись красивые бочкообразные шлюпки, каких я раньше не видела.

Вагончики сновали туда-сюда, штук двадцать шлюпок тоже летали почти без остановок, но все равно дело двигалось медленно. Наша компания оказалась в середине очереди и до пункта назначения мы добрались уже после полуночи. И тут нас обрадовали — перемещаться по орбитальной станции можно в обычной обуви.

Ну, да. Буек, раскручивался вокруг Цереры на огромной скорости, благодаря чему здесь была почти земная сила тяжести (от 1,03 на нижних, дальних от карликовой планеты этажах и до 0,98 на верхних). После Цереры мы почувствовали себя более уверенно… хотя и не так забавно. Да и отвыкли мы от такой тяжести за неделю…

В общем, мы избавились от тяжелых магнитных ботинок. Желающим разрешили переодеться в свою обувь или выбрать подходящую на складе. Я тут же вытянула из рюкзака свои любимые кроссовки и натянула их — ну, совсем ведь другое дело! Хотя даже в них прыгать как на Церере было уже невозможно, что слегка огорчило.

Пока добирались, все разговоры вдруг переключились на обсуждение наших перспектив. Тысяча человек на двести мест. Конкурс «пятеро на одно место» давил на нервы. Но такие неопределившиеся идиоты как я рисковали еще больше: в случае недобора баллов мы отправляемся в свободный полет до любого другого вуза.

Сама станция выглядела снаружи как замок с множеством башенок. На нижних трех этажах находились служебные и административные кабинеты, столовая, учебные аудитории и комнаты для проживания учащихся и персонала. А башенки — это множество различных лабораторий, тренажерные и спортивные залы. Одна башня использовалась для приема внешних судов, а еще две — для тренировок. В общем, со стороны красиво, а внутри — кромешный ад. Если бы не многочисленные траволаторы и лифты, то носиться из конца в конец пришлось бы весь день: основание замка было овальным, полтора на два километра, а у некоторых башен высота достигала двухсот метров.

Едва мы высадились в замке, на наших коммах высветились расписания и таблицы. Расписания — индивидуальные для каждого. В таблицах можно была найти информацию о результатах прохождения испытаний для меня лично и для других девушек и парней.

«Неопределившихся» осталось шестеро. Шесть дуралеев, которые променяли нормальный отбор на один из факультетов, на жуткую рулетку. Трое безмозглых парней и трое растерянных девчат.

Лука Нова оказался вдвойне идиотом. Он мог выбрать любую специальность, ведь в отличие от меня проходил на все три факультета. Но нет последовал за мной в «неопределившиеся»: совершенно дебильный способ ухаживания, правда? Еще один парень — Генри Клоп — вдвойне дебил. Я запомнила его рожу еще на Луне. Ему не хватило баллов для поступления ни на один из факультетов, так что он решил попробовать таким вот образом изменить свою планиду. И один просто дегенерат, по крайней мере я с ним раньше не сталкивалась — Ирвин Тук, высоченный сутулящийся крашеный блондинчик с черной до синевы кожей — в последний момент не смог сделать выбор между космическим и кибернетическим факультетами, и попал в «неопределившиеся». Дегенерат, потому что не осознал, что это ему сулит. Впрочем, как и я.

Все девчонки просто растерялись. Уж очень хотелось попасть на Буек. Кара Сэй, суровая шатенка, набрала достаточно баллов для киберов и естественников, так как хотела быть космогеологом. Но она не разобралась, на каком это факультете обучают этой специальности. Дальше все понятно… Фанни Варан, улыбчивая такая девушка, увидев, что в рейтинге естественников она занимает восемьдесят первую позицию, решила, что провалилась, и хлопнула по единственной, как ей казалось, доступной кнопке. Ну а я… Растерявшаяся идиотка. Улетела бы на Землю и училась бы там на врача, так нет…

Нам объявили, что баллы будут накапливаться по тремстам шестидесяти шкалам. Значимость баллов на каждой шкале будет указывать на предпочтительную специализацию. Искин подведет общие итоги и распределит нас по рейтингу в разрезе каждого факультета.

— Как машина будет сравнивать баллы естественников, интересно? — поинтересовался кто-то в толпе. — Для геолога и химика нужны разные знания, даже если они оба «космо»…

Не ждите ответа, не ждите ответа. Здесь не отвечают на вопросы, а информируют.

Вот столовая, вот ваши комнаты, вот схема расположения аудиторий и тренажерных залов… Индивидуальное расписание каждый будет получать ежедневно в семь утра на свой комм.

— И что, даже подготовиться не дадут?

Шесть дней вступительных испытаний предназначены лишь для того, чтобы отобрать тех, кто хочет и может остаться учиться в Академии на орбитальной станции. Остальные могут считать, что они уже учатся в любом другом вузе Солнечной системы.

— А что значит «может»?

Испытания будут проводиться с восьми до двадцати двух часов по Гринвичу…

Комнаты нам предоставили на четырех человек. Сказали, что обычно здесь живут по одному или по двое, но на время отборочных испытаний уплотняют. Распределяющий Искин уже разобрался кто с кем дружит, так что поселил нас с Алей в одной комнате, а в кубрике напротив разместились Фил, Малаб и Лука. Ну и подселили, естественно, нам двух подружек, а к парням — Ирвина Тука.

Если бы знала, какой кошмар меня ждет ближайшую неделю, то вряд ли рискнула нажать на кнопку «неопределившиеся».