Звездная абитура

Глава 10 Начало тестов

Утром нас разбудил мелодичный звонок. Девушки в комнате, едва проснувшись, начали расспрашивать, куда нас вызывали вчера. Кровати здесь были двухъярусными, так что я, спрыгнув вниз — как же здорово со слабой гравитацией! — увидела, что на все вопросы Алька лишь пожимала плечами. Мне снова пришлось отдуваться. Одеваясь, я сухо сообщила, что нас вызвали на ковер к капитану Фрешу, где было и другое начальство, пропесочившее нас на самые мелкие фракции. Такое описание девушек, похоже, удовлетворило. Никто не кричал и не ругался.

Обаятельный баритон из динамика уведомил, что пришла пора зарядки. Куда выходить, он не сказал, но мы поняли это, едва переступив порог кубрика. Оказалось, что зарядка будет проходить в коридоре.

Под потолком горели небольшие голо-экраны, предписавшие занять каждому свою клетку и не выходить за ее пределы во время упражнений. Клетки, прочерченные световыми полосами, обнаружились на полу. Очень быстро выяснилось, что свет шел с потолка, и был вовсе не светом, а чем-то вроде лазерных лучей. Если, махнув рукой, задеть невидимую линию, раздавался тихий звонок, слышимый, по-видимому, лишь нарушителю, и, может быть, ближайшим соседям.

Вначале была легкая разминка, потом темп увеличился. Махи руками и ногами, вращение головой и плечами, даже прыжки на месте, сильно подтягивая колени к животу — совершенно упоительно, когда взлетаешь к потолку, благо он тут был высоким, метров пять, а потом плавно опускаешься вниз. Тихие звоночки о нарушении границ квадрата раздавались со всех сторон, я тоже пару раз услышала свои. Наконец, прозвучала команда остановиться, встать ровно и начать… качать бицепсы, сжав кулак и вообразив, что поднимаешь тяжелую гирю. Вокруг послышались смешки, но, приноровившись, я поняла, что если действительно воображать эту гирю, то мышцы руки задействуются полностью — и кисть, и запястья, и предплечье, и даже шея. Для малой гравитации очень полезно.

— Стоп. Начинаем прыжки на месте. Одновременно называйте буквы алфавита. Вначале в обычном порядке, потом в обратном.

Не так уж это просто. Тело озадачено гравитацией, а тут еще алфавит…

Когда зарядка закончилась, нам объявили, что пора принять душ, после чего следовать в столовую. Душем, понятно, дело не ограничилось. Туалет, чистка зубов, легкий макияж…

Когда мы с Алькой влетели в столовую, то обнаружили за столиками в основном мальчиков. Девушки, как всегда, подтягивались постепенно. Увидев нас, Малаб и Фил, радостно замахали руками.

— Мы тут обсуждаем, что решит руководство, — сообщил Фил едва мы сели и накинулись на кашу.

— Как бы то ни было, меня отправят на Землю, только не знаю, сегодня или через неделю, — пожала я плечами, кидая кубик масла в кашу, хотя знала, что он предназначен для бутерброда. Думать о том, что творится в руководящих головах, мне совершенно не хотелось.

— Почему? — удивился Фил.

— Нарушитель дисциплины, лезу в драки, ссорюсь, вызываю на дуэли, рву ранец, опускаюсь на грунт вопреки запрету… От меня одни проблемы.

— Это ты вчера там дралась… на голо? — спросил Малаб.

Надо же, глазастый какой. Вот Аля с Филом ничего не заметили. Пришлось рассказать о своих подвигах в надежде на славу в будущем. Обсудить решения руководства мы так и не успели — всех пригласили в конференц-зал. Хотя нет, в Академии это называется поточной аудиторией. Удивительно, как люди любят придумывать разные названия одним и тем же вещам!

Перед нами предстал капитан Фреш. Оглядев нас и дождавшись, когда все затихнут, он сказал, что принято решение не изменять программу испытаний. Так что на этой неделе нас ждут стандартные тесты для поступающих.

Понедельник: физика и математика.

Вторник: биология и медицина.

Среда: игра.

Четверг: полетные тренажеры

Пятница: экскурсия по Церере.

Суббота: игра.

Воскресенье: объявление результатов, сборы и перемещение.

Что касается последнего пункта, то капитан Фреш пояснил: часть абитуриентов получит рекомендации для поступления в Мировой университет на Марсе, Луне или Земле. Мы можем воспользоваться ими для поступления без дополнительных испытаний практически в любой вуз Земли. Вторая часть абитуриентов отправится еще на одну неделю на суборбитальную станцию для дополнительных тестов.

О происшествии с ранцами он не сказал ни слова, но, когда мы уже выходили из аудитории, нашу четверку перехватил один из вчерашних экзекуторов. Отведя нас чуть в сторону, он сухо сказал, что принято решение возбудить уголовное дело о повреждении реактивных ранцев. Это не помешает проходить испытания, но лучше бы нам помолчать.

Вопросов мы ему задать не успели, поскольку должностное лицо очень формально кивнуло нам, и удалилось.

— Видишь, тебя оставили в покое, — радостно заявил Фил. — Мне крупно повезло, что я с вам познакомился, теперь знаю ваши страшные тайны!

— А сегодня что? Понедельник?

— Точно! Караул! Один физмат.

— Надо же подготовиться!

Вокруг стоял гул. Стажеры сориентировали поток в какой-то боковой проход, по которому мы добрались до еще одного зала, точнее, холла, уставленного диванами. Когда большинство испытуемых расселись, нас начали вызывать в каком-то хаотичном порядке — не по алфавиту, не по полу, не по каким-то другим признакам. Одновременно вызывали группы по десять человек, которых просили пройти в одну из аудиторий. Всего их было пятнадцать, то есть за один раз принимали по сто пятьдесят человек. Оставшимся предложили дожидаться своей очереди.

Алефтина угодила в первый поток, а нас Малабом и Филом поставили в очередь. Минут через десять-пятнадцать в третью аудиторию позвали следующую десятку. Это было странно, потому что никто из оттуда не выходил.

— Там есть другой выход. Не хотят, чтобы мы общались, — предположил Малаб.

В этот момент меня вызвали в четвертую аудиторию. Действительно, она была пустой, и в ней действительно была вторая дверь.

Посредине стоял длинный стол и стулья. Задачи по физике проецировались на одну стену, а по математике — на противоположную.

— Что делать-то? — спросил кто-то.

Мы были одни, так что вопрос повис в воздухе.

— Может, разберем задачи — кому что ближе, и решим их? — предложила я.

Высунулась, потому что углядела задачу по моему любимому тензорному исчислению. А если распределиться, то каждый решит то, что ему по силам.

— Наверное, — закрутили головами остальные.

— Беру третью и пятую по математике, — быстро сказала я.

Это было не слишком честно, обе задачи были по моим любимым темам.

— Оптику я бы тоже взял, ну ладно, — буркнул кто-то.

Каждый получил по две задачи. Какой-то парень взял две математических, из-за этого возник короткий спор, но тут две задачи по физике решила взять та самая девица, которая наехала на меня в спальне, Лян Лия.

Задачку по оптике со сферическими зеркалами я решила быстро, а вот тензорная оказалась с подвохом, но я эти фокусы хорошо знала, так что тоже справилась без проблем. Одновременно со мной закончил решать задачу один лохматый тип. Крутя головой, он спросил:

— Куда ответ-то писать?

Лян Лия ткнула в центр стола — надо же, а я не заметила, что там интерактивный экран. Быстро написав на нем номера задач и ответы, я огляделась и спросила: кому нужна помощь? Никто не ответил. Я присела на стул, но долго рассиживаться не пришлось — один за другим все писали свои ответы. Наконец, парень, решавший задачку с равнопеременным движением, отправил свой ответ. Двери — не те, в которые мы вошли, а противоположные — тут же распахнулись. Мы вышли и в сопровождении стажера отправились в столовую, где нас попросили подождать окончания тестирования.

Альки там почему-то не было. Да и вообще было всего человек сорок. Куда делись остальные?

— Не могут справиться со школьными задачками, — захихикали вокруг.

То и дело входили новые люди, а я все ждала Алю. Вот и она.

— Представляешь, каждый из нас решал все задачи. Самостоятельно! — сообщила она. — Потом мы ждали, когда придут и заберут ответы, но никто не приходил. Потом кто-то нашел экран для ответов… Но приняли ответы только у самого первого, а потом нас вытурили!

Вскоре подошел Фил, за ним Малаб. А там и обед подоспел. Опросив тех, кто приходил с экзамена, мы поняли, что задачи у всех были разными. То есть сравнивать нас по тому, кто быстрее и лучше их решил, было невозможно. Я вспомнила слова отца и поделилась своими предположениями:

— Скорее всего, это какое-то многоуровневое психологическое тестирование. Работа в команде, способ групповой выработки решения о последовательности выполнения заданий.

Алефтина приуныла — если так, то ее группа провалилась. Чуть позже появилась еще одна такая же группа, так что теперь у нас было уже двадцать человек, принявших если не неправильное, то неэффективное решение. Большинство в столовой посмеивались над ними, но я слишком переживала за Алю.

Самое смешное случилось к вечеру, когда столовая заполнилась почти полностью, а мы уже поужинали. В зал явилась группа, которая вошла в шестую аудиторию самой первой. Оказывается, все это время они дожидались экзаменаторов! Причем половина даже не попыталась решать задачи: «Зачем? Придет комиссия и даст задание». Так и просидели, бедняги, весь день без обеда и полдника!

Эти десять чудаков улучшили и без того всеобщее хорошее настроение.

После ужина нас заставили снова встать перед своими комнатами на квадраты. На сей раз ограничились ходьбой на месте. С полчаса мы вот так шагали, ошалев от однообразия упражнения. Потом голос и картинка с голо потребовали, чтобы мы начали шагать, высоко поднимая колени. Потом снова перешли на спокойную ходьбу. Когда мы, наконец, закончили, голос из голо посоветовал нам принять душ, выпить по стаканчику кефира и отправляться баиньки. Завтра нас ждет новое испытание. В столовой нас дожидался не только кефир, но и молоко и медовый напиток. А к ним печенье.

На следующий день для половины абитуриентов после завтрака начались испытания по биологии, а после обеда медицина, для другой половины — наоборот.

Мы с Филом попали в первую половину, а Аля с Малабом — во вторую.

Биология проводилась в классах, где были установлены сенсорные интерактивные экраны — туда запускали сразу по тридцать человек. Задача была одна у всех: используя генетический код, построить участок РНК и ДНК, содержащий… Далее у каждого был свой набор аминокислот. Задачка оказалась несложной, так что мой экран погас раньше других. Оглянувшись, я поняла, что все еще заняты конструированием.

— Нужна помощь? — спросила я, поднимаясь.

Однако помочь никому не успела, поскольку выходная дверь открылась и меня поманил стюард. То есть задания были явно индивидуальными. Когда я закрывала дверь, увидела, что в противоположную входит новая абитуриентка, и устраивается за моим столом.

«Отстрелявшиеся» снова собирались в столовой. Из тех, кто сдавал медицину, до самого обеда так никто и не вернулся, видимо их отправили отдыхать в другое место. Зачем, интересно, нужна эта конспирация?

— Связь, между прочим, не работает, — помахал коммуникатором Фил.

Я постучала по-своему, вызывая Алю, а затем Малаба. Отклика не было. Даже Фила, сидящего рядом со мной, вызвонить не удалось.

— Интересно, как они это делают? Это же индивидуальные коммы! — удивилась я, на них линки установлены, то есть личные агенты ИИ.

Киборги часто обвиняли нас, людей, в том, что мы высокомерно забываем об имплантах, вживленных в наши тела. Людей без имплантов не бывает. Чем мы лучше киборгов? Я ничего против киборгов не имею, но у них свои головы, а у меня своя. Одно дело — импланты жизнеобеспечения, другое — медицинские изделия улучшающие определенные свойства организма.

Импланты для контроля процессов старения клеток, регенерации ткани и устранения повреждений ДНК вживляются каждому человеку на Земле, Луне и Марсе при достижении ребенком трех лет. Я читала много медицинской литературы и никак не могла понять, почему в прошлом не ставили таких имплантов? Отец пытался объяснить, что тогда просто не знали этих технологий, но мне верилось с трудом — это же очень просто! Загар, радиоактивное загрязнение, канцерогены, вирусы и многое другое вызывают нарушения в цепочках ДНК. Имплант помогает оперативно справиться с этой бедой, не допуская наступления болезней. Другие импланты — для регулирования иммунитета —еще проще, но и их раньше не использовали. Мониторинговые чипы, контролирующие температуру, артериальное давление, уровень сахара в крови и другие параметры организма гораздо более громоздкие — пластинки почти в два миллиметра, поэтому их вживляют лишь перед началом четвертого школьного цикла, в шестнадцать лет.

У меня вживлен самый простой мониторинговый чип. Он передает сигнал о существенных изменениях на наручный монитор комма. Но большинство ставит себе многофункциональные импланты и носят браслеты чиски (человек-искусственный интеллект), которые могут сообщать об изменениях непосредственно в мозг. При серьезных проблемах чип информирует ближайший медицинский центр. И, да, конечно, чтобы все это работало, нужные энергетические импланты, собирающие энергию из внешних источников, например, света, и химических реакций (при переваривании пищи или тепла тела). Говорят, что в прошлом даже обычные мониторинговые чипы снабжались микробатарейками, которые приходилось менять каждые пять лет, а импланты требовали регулярного подключения к специальным устройствам. Тяжелой была жизнь наших предков.

Все это я пыталась разъяснить с медицинских позиций, но киборги лишь презрительно морщились: недоделки. Так и повелось. Любой спор вызывал потребность навесить на собеседника клеймо: «недоделки» и «переделки» так и мелькали в пылу ссор.

Индивидуальные коммы — тоже импланты. Они выполняют множество функций, например, контролируют работу всех имплантов и чипов, поддерживают связь с МИС (мировой информационной сетью), являются заменителем любых индивидуальных документов, которых в старые времена было столько, что ими забивались целые коробки и шкафы. Те, кто использовал ЧИИ, могли на уровне мыслей обмениваться со своими коммами, но я считала, что это вредно, поскольку лишает человека свободы воли, давая, может быть, и полезные, но чуждые подсказки. Не зря ведь их разрешают ставить только пятнадцатилетним и старше.

Хорошо, что я об этом вспомнила. И рассказала Филу. Потому что после обеда на медицинских тестах нас как раз попросили разобраться в показаниях мониторинга здоровья. Запускали в аудиторию по двадцать человек, пятеро были испытуемыми, и вокруг каждого собирались по три человека, которые считывали показатели, потом испытуемые менялись, и так проверяли каждого. Для меня это было легко, сколько раз в больнице этим занималась! Так что вначале пришлось всей группе показать, что означают графики и стрелочки. Странно, но несмотря на то, что медицина входит в школьную программу, большинство ребят не смогло интерпретировать половину данных, поступающих от индивидуальных чипов. В заключение провели тестирование. Времени это заняло немного, ведь больных среди нас не было, а у здоровых показатели мало чем различались.

Выпустили нас снова в столовую, куда начали подтягиваться и участники испытаний из первой группы, среди которых был и Малаб. Обменявшись рассказами о том, как у нас проходило тестирование, мы дождались Алю, а вот Фил появился уже в самом конце, перед ужином — похоже, он попал в самую последнюю группу испытуемых.

Когда мы добрались до спальни, одна из девушек неожиданно разразилась слезами — оказывается она завалила и биологию, и медицину, так что не видать ей высоких баллов. Пришлось мне слезать со свой кровати — ну как же приятно это делать, когда прыгаешь и медленно приземляешься! — и утешать бедняжку Мери. Она прорыдала, что хочет учиться на архитектора со специализацией космических поселений, но теперь, конечно, все пропало. Остальные девушки уже завалились спать.

Мы уже немного приспособились к слабой гравитации — количество синяков и шишек уменьшалось не по дням, а по часам. Сегодня именно эта тема активно обсуждалась за завтраком.

Затем нас разделили на сто команд по двадцать человек в каждой, и сообщили, что сегодня будет игра, которая продлится весь день. В связи с недостатком помещений на базе, все команды будут размещены в самых разных условиях, так что просьба не обижаться и не удивляться. Жаль, но Малаб, Аля, Фил и я попали в разные команды.

Мое команде — ни одного знакомого лица! — выделили для игры какой-то чулан. А как еще назвать длинное помещение, заставленное стеллажами, и забитое множеством ящиков. Впрочем, в тесноте да не в обиде. Нам удалось впихнуть в него еще две дюжины стульев, большой сенсорный экран и три стола.

Надпись на сенсорном экране возвестила, что игра началась. Мы должны были разработать план высадки на один из пока неизученных астероидов в главном поясе астероидов, учитывая логистику, безопасность экипажа, научные и прикладные цели. И всевозможные риски, само собой.

Что сказать? Помню, что мы отчаянно спорили, тянули одеяла на себя, отстаивали свои точки зрения… Ровно до обеда, который нам доставили роботы. После того, как мы поели, все споры как-то утихли, и мы принялись за дело, поняв, что времени у нас почти не осталось. Какой-то план мы, конечно, разработали. Мне даже удалось пропихнуть в члены экипажа исследовательского баркаса врача. В общем, дурацкая игра. Наверное, снова какие-то психологические штучки. В самом деле, вряд ли от нас ожидали каких-то гениальных идей.

Состояние после игры у меня было как у выжатого лимона, так что в столовую я припрыгала довольно в пришибленном состоянии. А вот Аля и Фил оказались веселыми — им игра понравилась. Малаб же лишь снисходительно пожал плечами: игра как игра.