Звезданутые в тылу врага

Герман Лежнев, помощник вивисектора

Оптимизм тихохода Герман совсем не разделял, потому что смысл их пребывания на планетоиде маригов стремительно улетучивался. Примерно с той же скоростью, с которой улетучивался воздух с неё же — если всё так, как они с Тианой предполагают, скоро все, кто тут ещё есть помрут. Вряд ли кто захочет продолжать строить корабль, если он превратиться в гигантское кладбище. «Это если мы ещё правильно представляем, из-за чего всё началось, — думал Лежнев, уныло бредя за «озомбевшими» спутниками. — Нет, всё-таки совать себе что-то в мозги, какое бы оно совершенное ни было — это надо быть идиотом!»

Мимо поворота к лифтам на поверхность группа, ожидаемо, прошла не задержавшись. Пришлось догонять.

— Тиана, я думаю, нам одного Дара мало будет, — предположил Герман. — И вообще, жалко их. Давай я их станнером всех положу, и перетаскаем наверх, а то мало ли куда их занесёт в таком состоянии? Повредятся ещё, мы же не знаем, что в том конце коридора? Может, какой механизм работающий, или робот безумный. Сама видишь, тут, походу, вообще все рехнулись!

— Согласна, — кивнула разведчица. — Давай, пока они далеко не ушли.

Герман достал станнер и расстрелял в спины всю десантную группу. И Марле тоже досталось. Сопротивления не было — видимо просто не успело отреагировать то, что ими управляет. Выход к грузовым лифтам был закрыт Даром же, как открывать они с Тианой так и не выяснили, так что пришлось снова пользоваться мечом.

Начали перетаскивать возмущённо подёргивающиеся тела. Действовать старались быстро, но всё равно едва успели — уже когда затаскивали последних, в дальнем конце коридора появились научные работники. Видимо в прошлый раз они не всех положили. Лежнев обработал и этих — чего стесняться? Подумав, они с Тианой перекидали их тоже в лифтовую, после чего проделанный проход залили пеной, чтобы, когда откроют наружную дверь, воздух не выходил. И так ведь почти не осталось.

— Кусто, мы сейчас принесём ребят, — начала объяснять Тиана. — Запри, пожалуйста, всех наших пассажиров в трюме. Нужно сделать так, чтобы сигналы от заражённых имплантов не доходили до тех, кто ещё здоров. Устроим карантин.

— Я уже сделал! — довольно доложил Кусто, — сразу, как только ты сказала про импланты! Они там теперь ничего не понимают и ругаются. Некоторые даже думают, что мы сейчас будем захватывать их корабль! И даже называют нас подлыми предателями!

— Кстати, идея, — согласился Лежнев. — А что? Добить всех озомбевших, этих, которые у нас — в космос выкинуть. Только что мы будем делать с недостроенным кораблём непонятно, а так, по-моему, вполне реальный план. Можно даже не добивать — расковырять обшивку в нескольких местах, воздух выйдет, и всё.

— Герман, ты чего? — осторожно спросил тихоход. — Мы же хорошие!

— Это он опять шутит, Кусто, ты как будто не знаешь, — фыркнула Тиана.

Так, переругиваясь, перетаскали на поверхность всех обработанных станнером, затащили внутрь Кусто.

— Слушай, дружище, отключи гравитацию, — попросил Герман. — А то мы их долго тягать будем.

Тихоход послушался. И вот, спустя час, «подлые предатели», сидели в кают-компании, глядя на рядок из двух десятков тел.

— С кого начнём? — спросила Тиана.

— С Дара, — подумав, ответил Лежнев. — А потом кого-нибудь из учёных.

Перетащили инженера в капсулу, уложили. Судя по показаниям, мужчина был полностью здоров… ну, за исключением повреждений от станнера. Никаких вирусов, бактерий или грибков, которые могли привести к изменению поведения не наблюдалось. А вот активность мозга выглядела аномально — капсула рекомендовала срочно обратиться к профессиональным медикам, которые удалят инородные технические включения из мозга пациента. Самое забавное, мозг показывал активность — то есть Дар не спал, а осознавал всё, что с ним происходит, но при этом был этими инородными включениями отрезан от управления телом. Сигналы мозга перехватывались и подменялись на другие — как раз той самой технической начинкой.

— Мы сможем эту штуку у него из башки вытащить? — спросил Герман.

— Сможем, конечно, — криво улыбнулась Тиана. — Вот только у меня есть сомнения, что он после этого не останется идиотом. Или, ещё хуже, не лишится доступа к телу. А вот то, что он останется жив — это я могу гарантировать. Капсула просто не позволит ему умереть. Я ведь не медик! Можно попробовать поставить программу по удалению инородного тела в мозге, как при ранении, и просто на ходу её корректировать, но ты же знаешь, я — совсем не медик. Могу ошибиться.

— Слушай, ну ты же один раз уже это сделала! — удивился Герман. — Себе-то симбионта удаляла.

— Там была программа по удалению повреждённого симбионта, я её просто инициировала, — объяснила девушка. — И я сама делала операцию, корректировала её на ходу, отслеживая собственное состояние. Я всё время контролировала изменения. И то прошла по краю — пару раз рисковала остаться без мозга, фактически убить себя.

Герман задумчиво покивал.

— Так чего, оставлять всё как есть?

— Не знаю, — вздохнула девушка. — Если честно, мне страшно. В тот раз я отвечала только за себя. Ну, конечно, и за тебя тоже, но сама операция могла повредить только мне. А сейчас я могу стать невольной убийцей… Герман, я боюсь.

— Лады, — кивнул Лежнев. Он прекрасно понимал подругу — на её месте чувствовал бы то же самое. — Давай это отложим. Вон, Анта спросим — в конце концов, это его люди, ему за них и отвечать. И потом, вдруг есть какой-то способ эти импланты, я не знаю, перезагрузить массово. Сбросить к изначальным настройкам там. Ясно же, что это какой-то вирус… в смысле компьютерный. Давай пока вон кого-нибудь из этих в капсулу погрузим, а то они, кажись, не очень хорошо себя чувствуют.

Вытащили инженера, засунули учёную. Инженеру предварительно ввели лошадиную дозу безопасного снотворного — капсула уже нейтрализовала действие станнера, а получить на выходе буйного зомби не хотелось. У Марлы всё оказалось гораздо хуже. Мозг повреждён — длительное кислородное голодание никому на пользу не идёт. Конечно, имплант оказался достаточно продвинутым, чтобы перераспределять крохи кислорода в крови на нужные органы, к тому же сам мозг был погружен в глубокую кому и почти не тратил энергию, так что личность, скорее всего, сохранилась. А вот ходить и пользоваться руками женщина сможет ещё не скоро, даже с помощью капсулы. Некоторые нейронные связи придётся нарабатывать заново, самостоятельно. Ну или, опять же, пользоваться заменой в виде импланта, если его удастся исправить. С другими, менее важными внутренними органами было ещё хуже, но там как раз всё исправить будет несложно — с этим капсула справится.

— Давай тогда, правда, посоветуемся с Антом? Или лучше ты посоветуйся, мне кажется, он тебе больше доверяет, — смущённо предложила Тиана. — А я пока буду их лечить, — она кивнула на рядок «пленников». Мозг пока трогать не буду, а остальное исправим. Это не должно занять много времени.

Герман направился к трюму, заранее опасаясь, как на его появление отреагируют недоверчивые пассажиры.

— Ну и нахрен их. Если что, всех станнером обработаю! — решил парень. — Кусто, ты предупреди там пассажиров, чтобы эксцессов не было, ладно?

Кусто предупредил и передал ответ Анта: начальник администрации уверял, что всё будет хорошо, и паникёров он уже приструнил.

Атмосфера в трюме, несмотря на уверения главного у беглецов, оказалась очень напряжена. На Германа смотрели насторожено. Большинство, — в основном шахтёры, — просто с тревогой, но некоторые смотрели откровенно враждебно. Особенно, почему-то, женщины. Видимо тут добавилось ещё, что их выгнали из относительно удобных кают — кому такое понравится? Неизвестно, чем бы закончилось появление «подлого предателя» в трюме, но Ант ждал возле самого входа.

— Рассказывай! Что у вас произошло?! Какой-то вирус, какие-то зомби. Тихоход ваш нас зачем-то здесь запер!

Герман рассказал. И о том, что увидел, и об их с Тианой предположениях.

— Дерьмо… это, получается, наши ломщики чего-то намудрили… У них там целая лаборатория была по обезвреживанию всякой хрени из метрополии и, прежде всего, именно имплантов.

— Ну, зашибись, — хмыкнул Лежнев. — То есть сами себя, получается…

— Это ещё не точно! — тут же бросился защищать научных работников Ант. — И вообще, я — не учёный, я не знаю, чем они там занимались. В подробностях, по крайней мере. Сам понимаешь, отчётов отсюда я часто получать не мог.

— А есть возможность как-нибудь перезагрузить эти их импланты? Откатить изменения? Сбросить до заводских настроек?

— Чего ты меня спрашиваешь?! — Ант уселся на выращенный мгновенно тихоходом пуфик и обхватил голову руками. — С чего ты хоть взял, что это именно в импланте дело? Может, биологи чего изобрели?

— Капсула показывает, что имплант перехватывает сигналы от мозга и посылает свои. То есть технически они находятся в сознании, но не могут управлять своим телом. Ну, те, которые с нами прилетели. Остальные из-за отсутствия скафандров, считай, в коме.

— Подожди… — задумался мужчина. — Хочешь сказать, ваша капсула видит этот имплант?! А вырезать она его может?!

— И вот тут мы приходим к вопросу, с которым я к тебе пришёл, — ответил Лежнев. — Капсула вырезать может. Но делать она это должна под контролем квалифицированного медика, который будет по мере необходимости вмешиваться в работу и исправлять огрехи. В противном случае на выходе мы можем получить растение или безнадёжного паралитика. Тиана — не медик. Однажды она провела подобную операцию на себе, самостоятельно — удалила биологический аналог вашего импланта. Но медиком она от этого не стала, и уверенности, что всё пройдёт благополучно у неё нет.

Ант вскочил и принялся ходить из стороны в сторону. Видно было, что мужчина в растерянности.

— Вот что… Нам в любом случае нужен один из тех, кто был на станции. Кто-то, кто расскажет, что там произошло. Лучше всего как раз из той лаборатории. Покажете мне, кого вы взяли — я сравню со своей картотекой, может, будет кто-то из ломщиков. Если не будет — придётся вам сходить и захватить. Я так понимаю, они не особо сопротивляются?

— Вообще изо всех сил, но очень тупо, — объяснил Лежнев. — Даже более тупо, чем роботы у шахтёров. В общем, привести ещё смогу — главное, чтобы было кого приводить. А то может они там все померли уже от переохлаждения и кислородного голодания, а это все, кто остался.

— Типун тебе на язык, — ответил Ант перенятым у того же Германа выражением. — А что касается наших… нам нужны инженеры. Хоть кто-нибудь, кто нормально знает, как здесь и что. Кто-то, кто может посоветовать, что делать. Лучше всего — Дар. Но его лучше спросите сами — если согласится рискнуть, то оперируйте.

— Ты дурак? — удивился землянин. — Я ж тебе говорю, он не контролирует тело. То, что он в сознании, ни о чём не говорит, он ни губами не может двигать, ни вообще ничем.

— Это ты сам дурак! — возмутился собеседник. — У вас же капсула есть! Активность мозга вон отслеживает! Раз он в сознании, значит — слышит, что вы говорите. Вот и спросите его, а по активности разберётесь, согласен он, или нет. Скажете там, чтобы попытался моргнуть. Сигнал перехватывается, но идёт же, и вы его видите!

— Блин, да, чего-то я не подумал, — даже расстроился от своей недогадливости Герман.

— И вот что, — помявшись, сказал Ант. — Из меня эту штуку тоже вытаскивайте. Из первого. Пусть потренируется девчонка.

— Дядя, ты дурак. — Герман по-настоящему недоумевал. — Ты чего, хочешь тут всех оставить без руководства?

— В том-то и дело! — рявкнул Ант. — Я — командир. Может, не слишком умелый, но… не важно, короче. Я не могу заставлять своих людей делать что-то опасное, если не иду на риск сам, понимаешь? И ещё я должен быть в состоянии сходить на корабль, ясно?! И напоследок — я давно хотел избавиться от этой хреновины. Наши медики вот не в состоянии пока вытаскивать их. Даже самые квалифицированные. Уж поверь, пытались, и не раз. Они даже из трупа их вытащить не могут так, чтобы мозг не повредить.

— Мужик, ты так людей своих не ценишь?! — Герман постарался успокоиться — тут ясно, что криком ничего не решить. — Ты, блин, за них отвечаешь. И что, если ты сдохнешь или паралитиком станешь — кто за них отвечать будет, я? Так я на это не подписывался.

— У меня есть заместитель, он сейчас на планете. Нормальный мужик, справится. Так что мимо твои аргументы. Давай уже делай. Если по поводу договора нашего, то ещё раз подтверждаю: всё выполнят, как только возможность такая появится. Все всё слышали?! — он оглянулся на остальных пассажиров, которые тщательно прислушивались к разговору.

— Герман, его всё равно не переупрямишь, — сказал кто-то из знакомых шахтёров. — Да и в принципе он прав. Так что делайте, как он говорит, и не переживайте. Тебе Кусто, наверно, сказал, что у нас тут недовольные были — так ты не обращай внимания. Это от волнения и неизвестности. Боялись люди. А так никто против вас с девчонкой ничего не имеет, наоборот, благодарны. А ты, Ант, не вздумай там помереть, понял?!

Тиана, когда узнала о результатах переговоров, тоже была в шоке. Однако спорить было бессмысленно — не вечно же здесь сидеть, ожидая непонятно чего. Всех «заражённых» пришлось перетаскивать в отдельное помещение, чтобы Ант не подхватил вирус, после чего мужчину пригласили ложиться в капсулу.

— Ну, давай, что ли, разделывай, вивисектор, — проворчал мужчина, стыдливо прикрываясь — в капсулу он ложился, естественно, без одежды.

— Вы будете оставаться в сознании, — объяснила Тиана. — Я буду задавать вам вопросы, а вы — отвечайте. Если не сможете отвечать, то думайте — я увижу активность мозга. Я надеюсь, что такого не случится, но вдруг имплант будет сопротивляться извлечению?

Как только началась операция, Герман отошёл подальше, чтобы не отвлекать. Слишком ответственное дело, чтобы оказывать моральную поддержку. Всё-таки на мозгах операция — тут дружеская поддержка «доктора» будет скорее во вред.

Несколько часов прошли в тишине. Лежнев, как ни старался изображать беспечность и пофигизм, на самом деле дико нервничал. Причём переживал больше из-за Тианы — представлял, как ей будет паршиво, если всё пройдёт неудачно.

Кусто тоже явно был не в своей тарелке. Правда, за своего пилота он не переживал — его уверенность в способности Тианы справиться с любой задачей была абсолютно. Зато теперь ликс опасался, что его тоже кто-нибудь может вот так отрезать от управления собственным телом и оставить в состоянии полной беспомощности.

— Не понимаю, чего ты переживаешь? — возмущался Герман. — Ты же говорил, что у тебя мозг распределён по всему телу, и если какая-то часть будет повреждена, то просто отрастёт. Я вот не понимаю, как вообще такое существо как ты, можно отрезать от управления своим телом!

Про то, что до недавнего времени Лежнев и в отношении людей считал такое невозможным, парень предпочёл умолчать.

— А вдруг можно?! — недоверчиво переспросил Кусто. — Ты ведь не можешь знать наверняка, как и я. Не хочу, чтобы такое произошло. Мне кажется, это участь хуже смерти.

— Блин, дружище, — фыркнул Герман. — Ты регулярно испытываешь это на своём опыте. И по-моему, совершенно не переживаешь на этот счёт! Откуда вообще такая фобия у существа, которое во время слияния находится на положении наблюдателя и никак не влияет на то, что делает его тело? Ну, или влияет в минимальных пределах.

— Эээ. — Кажется, Кусто в самом деле забыл об этой маленькой особенности пилотирования. — Но это же Тиана! Это совсем другое дело!

— Согласен, — кивнул Лежнев. — Но тем не менее, не думаю, что ты сойдёшь с ума, если это будет кто-то другой. А там мы с Тианой что-нибудь придумаем и тебя вызволим.

— Хорошо, ты меня успокоил, — изобразил вздох тихоход.

Так и проболтали все несколько часов обо всякой ерунде. Зато, когда Кусто сообщил, что операция уже заканчивается, Герман был уже практически спокоен. На последнем этапе, когда всё было уже завершено, Анта пришлось лишить сознания. Приводить в себя сразу нельзя, так что ждать окончательного результата стали вдвоём. Тиана, он это видел, ужасно нервничала, хотя в целом операция вроде бы прошла успешно, и мужчина до последнего оставался в сознании.

— Он действительно сопротивлялся, — объясняла девушка. — Имплант, я имею ввиду. Пришлось отсекать ему сначала питание, а потом уже проводить основную операцию. Такой ужас! Впрочем, принцип действия точно такой же, как у наших симбионтов. Ты знаешь, если не обращать внимания на тот факт, что симбионт — биологический, а имплант — технический, я бы решила, что их произвели в одной лаборатории. Слишком много общего.

— Один народ по факту, — пожал плечами Лежнев. — Чего удивительного? Они думают так же, как и вы. Да и любая технология, я так понимаю, тайной надолго не остаётся. Вполне возможно, кто-то из киннаров увидел и повторил своими методами когда-то. Или наоборот, технофанатики…

— И всё-таки странно… начала было Тиана, но тут капсула запищала, сигнализируя о пробуждении пациента.

И Герман и Тиана бросились смотреть.

Ант открыл глаза, посмотрел на склонившуюся над ним парочку, и пробормотал:

— Выглядите как дети, склонившиеся над папашей на смертном одре. Которые ждут, когда уже можно начинать наследство делить.