Зов

6

Утром Дана проснулась первой, и, когда Луис пришел на кухню, она стояла на стуле и изучала содержимое полок.

— Да, негусто! — Он повертел в руках полупустую пачку кукурузных хлопьев, оставленную предыдущими жильцами. Во время уборки коробку, вероятно, не заметили.

— По крайней мере, есть сухое молоко, — сказала Дана, слезая со стула с коробкой в руках.

Луис открыл холодильник.

— Нет, — сказал он, держа в руках банку с растворимым кофе, — только не это. Мне нужен настоящий кофе.

Он не хотел рассказывать ей, на что ушли три часа ночного сна. Не хотелось вновь переживать этот кошмар. Он старался придать своему голосу бодрость, но в глазах его затаилось напряжение.

— Можно съездить в магазин. Ты очень хочешь есть?

— А еще, — весело продолжала она, блестя глазами, — у нас пот что есть. — Она вплыла в «Утренний уголок» как Лоретта Янг, откинула затворы, открыла балконные двери, ведущие в розарий. — Пожалуйста. — Она отодвинула стул перед белым столом. Сопротивляться было невозможно.

Луис сел, и Дана подала ему кукурузные хлопья и растворимый кофе. Они ели и наслаждались восхитительным утром, капельками росы на пурпурных розах и траве. Сразу после завтрака он принес из машины карту.

— Если поехать влево на Таллак-Лейн, то до Лапис-Лейн будет около мили. Мы сворачиваем направо и едем прямо в город. Когда поедем?

— Закусил удила, да? — В голосе Даны слышалось раздражение. Они посмотрели друг на друга. — А почему бы тебе не поехать одному? А я бы отдахнула, позагорала немножко. Ладно?

Она подошла к нему и погладила его по груди.

Рука его скользнула ей под ночную рубашку.

— Ты так считаешь? Я буду скучать.

— Я тоже. Поэтому долго не задерживайся.

— Хорошо, я куплю продукты. Напиши, что нам нужно.

Луис пошел наверх за бумажником, а Дана составила список, куда включила только натуральные и полезные продукты, которые, по ее мнению, соответствовали ситуации: овощи, диетический хлеб, темное пиво, цыплята. Она хотела прибавить кускус, но подумала, что здесь о нем вряд ли знают, и записала вместо него рисовый плов.

Через несколько минут она стояла на крыльце и махала ему вслед. Машина покатила по дороге вниз и скрылась за деревьями.

Дану не покидало ощущение необычности происходящего. Дом был непомерно большим для одного человека. Она с трудом закрыла за собой тяжелую дверь и пошла на кухню, весело насвистывая.

Мыть-то было всего ничего. Две миски и две чашки. Здешний незатейливый быт вполне устраивал Дану. Она смогла бы так жить. Она сполоснула чашки и не отрываясь продолжала смотреть на воду, спиралью сбегающую в раковину. На металлическом ободке вокруг стока была надпись «пульвератор». В их квартире была похожая раковина, только она не помнит, было ли там название.

Она стала домывать посуду. Глупо, как глупо. Опять это наваждение… Подумав так, она продолжала зачарованно смотреть на струю стекающей вниз воды. Это ощущение появляется у нее всегда, стоит только подумать, что может произойти с рукой…

Дана живо представила, как сначала затягивает внутрь кончики пальцев. И струя воды стальной акулой вгрызается в ладонь. Совсем как вихрь. Если рука попадает туда, влекомая неведомой силой…

Опять это повторяется. Она чувствовала, как у нее немеют плечи и начинает кружиться голова. Нет, такое даже по ошибке не может случиться… Ну а если руку туда засунут силой — вот так, — схватят и затолкают в эту водяную мясорубку? Что тогда? Мама. Вот мама могла бы помочь, мама была сильной. Что, если руку будут держать силой, навалившись всем весом сзади? Будет ужасно много крови, струя из раковины забрызгает всю эмаль, изрыгая белые осколки костей и куски хрящей, белые и красные ошметки.

Дане показалось, что она падает куда-то: заглянула в сток и падает.

Дана потянулась к крану и небрежно закрыла его. Смогла же она это сделать, да и на минуту не сомневалась, что может. Это просто так, игра. Она пару раз встряхнула головой, вылила воду из миски и положила ее в сушилку.

Она еще не до конца преодолела страх, только и всего. Она обсуждала это с психоаналитиком. Она знала, что вполне может управлять собой. Мама не знала, что она может, но она-то сама знала.

Скоро ей в голову перестанут лезть против ее воли подобные мысли. Она добьется поставленной цели. Уже скоро. Дана пошла наверх. Поднимаясь на второй этаж, она поймала себя на мысли, что опять насвистывает.

В спальне она подошла к зеркалу, распушила волосы и с удовольствием отметила, что выглядит неплохо. И Луис вчера ночью это заметил. Но ночью все кошки серы. Разглядывая едва заметную сетку морщинок вокруг глаз, Дана подумала о том, что за эти два дня она даже помолодела, хотя, конечно, этого не может быть. А вот через денек-другой… Морщины и у Джейн Фонды есть, ну и что?

Она подтащила оба чемодана к ореховому туалетному столику, открыла их и принялась раскладывать вещи, помявшиеся в дороге. Где, интересно, гладильная доска? Она подумала о стенном шкафе около кладовки.

Раскладывая вещи, она опять вспомнила о матери и о том, что она обещала дать ей номер телефона. От этой мысли она разнервничалась. Ну-ка прочисть мозги. Открой ящик. Сложи трусики поаккуратней. Жаль, что нет сухих духов. Хорошо бы их положить в белье. Нужно обязательно купить в городе, как только она туда поедет. Если, конечно, они здесь имеются.

И опять вдруг какое-то странное чувство охватило ее. Ей вдруг показалось, что за ней следят. Хватит, хорошего понемножку, приказала она себе.

Она будет молодцом, если не обернется. Незачем ей туда смотреть. Каждый мог бы понять ее ощущение, когда кто-то пристально смотрит тебе в спину. Но ведь само ощущение совсем не означает, что за спиной кто-то есть. Ей нужно перебороть страх. Вспомни, взрослые всегда умели с этим справляться. Она представила себе, что, как бы невзначай, резко оборачивается и, не увидев никого, спокойно продолжает начатые дела.

А потом она вспомнила. Как, стоя во дворе, заметила колыхание штор на втором этаже. В главной спальне. Тюлевая штора вдоль всего окна висела у нее за спиной.

Страх сковал ее, и она резко обернулась. За спиной захлопнулась дверца туалетного столика, больно прищемив ей палец.

Шторы на обоих окнах висели не шевелясь. В открытую дверь ванной было видно, что и там пусто. Она была в комнате одна. Дана посмотрела на вмятинку от удара и пососала палец.

Потоки яркого утреннего света струились в окна, ложась теплыми отблесками на стеганое одеяло и красный ковер. Солнечный свет успокоил Дану. Она вспомнила, что из дома должно быть видно озеро, и выглянула из окна.

Возле дороги была оборудована купальня для птиц, которую она раньше не замечала: в ней барахтались две птицы. Похоже, это были юрки. А за вершинами деревьев, в которых скрывалась дорога, вдалеке у подножия холма, призывно сверкало озеро.

Между купальней и лесом Дана заметила лавандовую полянку. Сочная трава на солнце лоснилась, как бархат. И Дана не могла больше противиться искушению этого утра.

Она быстро разложила вещи, натянула джинсы и футболку, проверила в кармане ключи, закрыла входную дверь и пошла к лесу.

Носки ее спортивных тапок быстро намокли от росы. Обычно в восемь тридцать она была уже на работе. Там, в серо-бежевых лабиринтах холлов и кабинетов, ничто не напоминало об утренней росе.

Она шла осторожно, утопая в траве, потом присела и погладила ее ладонью. Ей нравился этот влажный и чувственный запах нагревающейся земли.

Дана поднялась и подошла к купальне. Издали купальня имела более привлекательный вид, как часто случается и с людьми. Весь цементный бордюр был заляпан птичьим пометом, а из воды тянулись вверх миниатюрные леса водорослей. Дана наклонилась и стала с интересом рассматривать купальню. Да, может, птичкам здесь и хорошо.

Затем она вышла на цветочную полянку. Своими бледно-лиловыми лепестками цветы походили на петунию, но она знала, что это другие цветы. Она различала розу, и лилию, и самые распространенные сорта гвоздики и ириса, потому что часто покупала их в маленьком магазинчике на улице Сакраменто. Но вот отличить георгин от цинии она не смогла бы. Надо поискать в кладовке справочники по полевым цветам и птицам. Потом недели через две она займется изучением деревьев. И когда они в следующий раз пойдут в поход, она уже чертовски здорово будет разбираться во всем. Луис будет потрясен. А еще лучше, если они вместе этим займутся — надо попытаться его заинтересовать.

Она наклонилась и сорвала несколько цветков. Солнце согревало ей спину. Вдруг около того места, где дорога сворачивала в лес, она увидела маргаритки. Маргаритки ей всегда нравились за неброскую скромную красоту. Она сорвала одну из них.

За поворотом дороги сквозь деревья пробивалось солнце. Воздух был наполнен дурманящими запахами земли, травы и леса. Луис вряд ли вернется в ближайший час. Поэтому сейчас можно не спеша осмотреть окрестности.

Она оглянулась и посмотрела на фасад дома. В балконном окне плотным белым треугольником отражалось солнце. Да, она закрыла входную дверь, это точно. Она поднесла букет к лицу и вдохнула сладкий аромат цветов. Затем вышла на дорогу, петляющую среди лесов.

Шорох слева напугал ее, и она вздрогнула. С дерева на нее испуганно смотрела серая белка. Дана помахала зверьку рукой. Белка в ответ взмахнула хвостом и застыла, внимательно наблюдая за Даной.

Дана вспомнила об озере. Кажется, оно где-то слева. Она шла по проселочной дороге, изрытой следами шин, и вышла на Таллак-Лейн. Узкая тропинка отделяла дорогу от канавы с листьями и прочим мусором. Весной эта канава служила водоотводом. Дана стояла на тропинке и смотрела на юг, туда, где деревья загораживали озеро. Затем повернула налево, где, по словам Луиса, находился поворот на Лапис.

Эта прогулка была настоящим приключением. В лесу прокричала сова. Дана продолжала искать озеро, а его все не было и не было. Она решила перейти на другую сторону и поискать просвет там.

У подножия холма среди этой первозданной тишины виднелись следы человеческого присутствия в виде банок из-под пива и газированной воды, пластмассовых бутылок. Под кустами вдоль шоссе валялись пластмассовые стаканчики, выброшенные на полном ходу из окон машин и не подвластные разложению. Они останутся здесь навсегда. Немного дальше мусор исчезал и начинался настоящий лес. Она осторожно ступала по крутой дороге. Затем дорога выровнялась. Деревья росли так густо, что сквозь них ничего не было видно. Под ногами была мокрая подстилка из листьев и иголок. Иногда в этой чаще встречались прогалины с валунами или следами мелких обвалов или упавшие деревья, которые Дана осторожно обходила.

Птицы весело перекликались между собой и время от времени с шумом перелетали с ветки на ветку. Подлесок становился все гуще. Она старательно обходила колючий кустарник. Не дотрагивайся до листьев, повторяла она себе. Всю жизнь прожив в городе, Дана все же знала, что такое ядовитый дуб.

Шорох в кустах справа уже не испугал ее. Рукавом майки она отвела ветку в сторону и посмотрела в образовавшийся просвет.

Так и есть. На маленькой полянке на бревне сидела белка, помахивая пушистым хвостом. Она принюхивалась и приглядывалась, а с того места, где она сидела, открывался прекрасный вид на окрестности.

Как только Дана вышла на поляну — белка спрыгнула и исчезла. Бревно, на котором сидел зверек, представляло собой широкий ствол поваленного дерева. Оно было освещено солнцем, и Дану охватило радостное возбуждение. Бревно поросло серозеленым мхом, и переступить через него, особенно с цветами в руке, было непросто.

Дана ступала осторожно, боясь поскользнуться. На нижней ветке сосны сидел дрозд и наблюдал за ней. Слева от него Дана заметила в зелени аккуратный туннелеобразный просвет. Сквозь него в середину поляны бил столб солнечного света.

Туннель был волшебным. Чтобы лучше видеть, Дана чуть-чуть наклонилась: в конце просвета блестело на солнце синее озеро. Из окна оно казалось ей несколько светлее. Дана замерла от восторга.

Темно-синий цвет создавал впечатление бездонности. Какая глубина у этого озера? Тысяча футов? А может быть, в некоторых местах и две тысячи. А что если на середине озера лодка перевернется и начнет тонуть? Может ли ее за час прибить к берегу?

Красота воды манила Дану. Она подвинулась еще чуть-чуть и увидела, как от берега отчалила моторная лодка и быстро устремилась вдаль, оставляя за собой белый шлейф пены.

За спиной раздался шорох.

Поначалу она пока не обернулась. Нечего из-за белок дергаться. А может, это птица, копошащаяся в кустах или траве. Шорох повторился, и Дана продолжала строить догадки.

В этот раз шорох был громче. И по самому характеру звука в кустах Дана почувствовала, что это не белка, а что-то совсем другое и гораздо крупнее…

Первое, что Луис заметил на шоссе, был указатель кемпинга Биг-Три. Вслед за ним начинался Лапис с вереницей витрин маленьких магазинов. Вот старый салун, за ним — магазин скобяных товаров, еще дальше — оранжевая эмблема аптеки.

С края тротуара лениво поднялась кошка и отошла на несколько шагов вглубь, когда Луис резко тормознул у обочины. Смотри, куда едешь, сказал он себе. Он все еще был под впечатлением сна. Никак не мог прийти в себя, забыть ночной ужас. Выпить бы хорошего кофе. Он сейчас многое бы отдал за чашку хорошего кофе из кофеварки. Через несколько кварталов его внимание привлекла вывеска «Супермаркет и кафе». Привлекло-то его, конечно, второе, он уже чувствовал во рту вкус кофе.

Когда он резко съехал к обочине, в душе его зародились сомнения. Было что-то необъяснимо убогое в этих чересчур желтых ситцевых занавесках и аккуратных зеленых стенах с коричневыми пятнами. Он подумал о прекрасном кофе, который подают в дорогих заведениях. Но все равно это лучше, чем растворимый кофе, сказал он себе, выключая зажигание и выходя из машины.

Луис сделал глубокий вдох и попытался повернуться к реальности. Здесь, в горах, так красиво, свежо и чисто. И здесь ведь тоже как-то живут люди. Он шел вслед за парнем с моржовыми усами, в полинялой майке с надписью Зи-Зи-Топ. На его бутсах наверняка были стальные набойки. Луис представил себя в таких бутсах, таскающим бревна или обгорелые чурки на просеке, пахнущей хвоей. В голову пришла мелодия «Попробуй походить в моих ботинках». Кто же это пел ее?

Господи, да он, кажется, стареет. У двери не было пружины, и он сам закрыл ее под треньканье маленького колокольчика. Это, по крайней мере, не было подделкой. И пахло кофе. Да, вспомнил, его зовут Джо Саун. Что-то он еще помнил.

Кафе было справа от магазина. Он увидел серые пластиковые столы, красные кабинки и длинную стойку с высокими табуретками. Он направился было в кабинку, но свободной не оказалось, везде сидело по два-три человека. Он подошел к стойке и сел неподалеку от широкой спины в майке с надписью «Корона». Человек в майке наклонил голову, чтобы лучше слышать соседа справа, тощего, как хворостина, в сдвинутой на затылок кепке с изображением бульдога.

— Ну вот, гляжу я на эти доски, а она спрашивает, что с ними делать. Ну а я чувствую, что от нее как от винной бочки… Сразу видно, накачалась… Ты сам знаешь, каково, если Джанет…

— Кретинка.

— Вот и я так говорю. А в тот раз, когда она меня попросила за ее птичками посмотреть. Приехала ночью, а сама на ногах не держится… И говорит, почему у одной птички синяк на шее. А я откуда знаю, почему птичка померла. Может, вирус какой…

— Что вы хотите? — спросила Луиса официантка, блондинка со светло-карими глазами. Совсем молоденькая, наверное, еще школьница. Тушь на ресницах. Луис бросил взгляд на подведенные глаза. Воспаленные. Белая пена на губах. Он откашлялся.

— Кофе, пожалуйста.

— Больше ничего? — в голосе чувствовалось неодобрение.

А может, стоит позавтракать? Как там со временем? Он вдруг остро почувствовал, что скучает без Даны. И вообще, сидеть одному в этом задрипанном кафе… Однако есть хотелось. Прямо перед ним была витрина с булочками.

— Это молочная булочка?

Она кивнула. Он тоже кивнул, и она поставила перед ним тарелку с булочкой внушительных размеров и покрытой глазурью. Затем кофе. Обычный ресторанный, но вполне сносный. Кофеин и сахар влили в него жизнь. Он опять подумал о том, что пора возвращаться.

Время. Разве оно имеет значение? И деньги тоже, и то, что Дана зарабатывает больше, чем он. Раньше они получали почти одинаково. Но на его зарплату школьного учителя не разгуляешься.

— Это не та профессия, с которой можно спокойно дожить до старости, — признался ему Сэм Вутен на вечеринке по поводу окончания учебного года. Он уже накачался и говорил запинаясь, но Луис знал, что мешки под глазами и циничная усмешка на губах не от выпивки. Сэма до этого довели самоутверждающиеся упрямые недоучки с орущими на задней парте радиоприемниками. Тупые фанаты Принса и Дет Вайпер или еще кого-нибудь, кто в моде. Преподавание в школе — все равно что война, только за риск здесь не платят. Да, до старости тут не дотянешь. Уж если Вутен, преподавая историю, так говорит… Сам Луис с этим не сталкивался. Резкое сокращение расходов на образование. И какое сокращение! Учителей требуется все меньше и меньше. Особенно по некоторым предметам, например, по английскому. Тогда, держа в руках уведомление об увольнении, он осознал несколько простых истин, а именно, что английский лучше преподавать в Японии и что продолжать заниматься этой работой равносильно самоубийству.

Дана всегда поддерживала его. Она не очень-то стремилась иметь свой дом. Он хотел. Приобретение недвижимости в штате Калифорния требовало приличных заработков обоих членов семьи, но со временем цена на недвижимость неизбежно поднимается.

Поэтому он решил сменить профессию. И сейчас выбрал новый путь, вот так — человек тот же самый, а путь новый. В конце концов, так будет лучше. Он должен был постоянно себе напоминать об этом.

Он скучал без нее, сидя здесь, в баре. От скуки он разглядывал стену за стойкой: эмблема Дос Эквис, полка со спортивными трофеями, и около витрины с булочками фотография мужчины и двух его детей, разглядывающих большой диск на стене. Луис прищурился и прочел текст под картинкой: там говорилось о календарях — юлианском, майя, ацтекском. Этот диск был календарем майя. Надпись гласила: «Дни наши сочтены». Не надо мне об этом напоминать, подумал он. Но тем не менее, все так. Это всех волнует. Но он не будет волноваться. Ему просто нужно немного сбавить темп.

Он стал читать список продуктов, которые Дана просила купить. И когда официантка с подведенными глазами предложила ему еще кофе, он кивнул. Почему бы нет?

Дана присела и стала всматриваться туда, откуда, как ей казалось, раздавался шорох. Определить точно, где находился источник звука, было не просто. У нее за спиной был холм, поросший густым низкорослым лесом, она наклонилась сначала в одну, потом в другую сторону, но ничего не увидела. Она присела на бревно и для равновесия оперлась о него свободной рукой. Неожиданно рука провалилась в густую мокрую массу полусгнившего мха и лишайника. Дана инстинктивно отшатнулась и, шагнув назад, поскользнулась и упала рядом с бревном.

Шорох повторился. Срочно беги назад, на дорогу, — мелькнула мысль. Из этих зарослей, в которых кто-то притаился, назад на Таллак-Лейн.

Спокойнее. Может быть, это всего лишь олень. Видели же они вчера оленя, когда проезжали мимо Траки. Совершенно логично. Шорох возобновился.

Она поднялась на ноги. Сердце выпрыгивало из груди. Нужно возвращаться на дорогу — но шорох доносился откуда-то с вершины холма, в этом она совершенно уверена. Пауза. Она прислушалась. Но тот, кто был в кустах, не хотел себя выдавать. Тишина. В ее голове пронеслась мысль, что все это похоже на какой-то голливудский фильм. Куда подевались птицы? Она прислушалась, но не услышала их голосов. Может быть, она их распугала? А если не она, то кто, кто был на вершине холма?

Дана побежала. Чтобы не привлекать внимания, она решила бежать через лес. Перепрыгивая через торчащий корень, она ударила ногу, а врезавшись в дерево, ободрала костяшки пальцев и помяла цветы. Она бросила букет на землю и стала продираться сквозь кустарник.

Она больше ничего не слышала. Почему шорох не повторяется? По крайней мере, тогда бы она знала, где враг. Не останавливаться! Ветви деревьев перегораживали ей дорогу. Черт с ним, с ядовитым дубом. Но где же, наконец, дорога?

— Волки, говорю вам, волки.

— Но, миссис Чини, здесь уже не осталось волков, — успокаивал бакалейщик пожилую даму, стоявшую в очереди в кассу.

Луис услышал обрывок разговора, когда брал бумажные полотенца с полки в конце прохода.

— Но я же слышала, Айк. Я совершенно уверена. И не исключено, что как-нибудь ночью они забредут в город. Если проголодаются. Мистер Чини всегда говорил, что от волков всего можно ожидать.

Луис увидел, как Айк усмехнулся, переглянувшись с мужчиной, стоявшим за миссис Чини, тем самым, худосочным, в кепке с бульдогом. Миссис Чини уложила пакет с продуктами в сумку на колесиках и направилась к двери.

— Волки коварны. И злы. Они обхитрят кого угодно. Вы еще в этом убедитесь.

Она еще продолжала что-то бормотать, выходя из магазина. Дверь захлопнулась одновременно со звоном колокольчика.

— Динь-дон, — сказала кепка с бульдогом. Айк усмехнулся в ответ.

— Их давно здесь нет, волков, — продолжала кепка, и Айк согласился.

Есть.

Исчезли или нет, но Луис заволновался, так как Дана была дома одна. Но ведь волки на дом не нападают.

Он взял бумажные полотенца, положил в тележку банки с пивом и пошел к кассе. Он накручивал себя без причины. Это все кофеин. И этот сон. Надо возвращаться.

Луис заплатил за покупки и пошел к выходу. Вдруг что-то привлекло его внимание в просвете желтых ситцевых занавесок. На тротуаре, между магазином и его машиной, стоял высокий мужчина. Он был не молод. Высокая угловатая фигура, черные пряди волос с проседью. Он стоял, не сводя глаз с «пежо» Луиса. Неужели его машина такая уж диковинка в Лаписе? Луис под мал, что, когда он подойдет к машине, человек либо отойдет, либо заговорит. Стало почему-то тревожно. Это все из-за сна. С толкнул дверь и вышел. Дверь за ним закрылась, и старик, как по команде, пошел в противоположном направлении.

Пока Луис укладывал покупки, заводил машину и пристегивал ремень, старик исчез из виду. Очевидно, он заглянул в один из маленьких магазинчиков, а может быть, в салун. Луис развернулся и поехал обратно.

Он представил себе Дану в сауне накануне вечером, а потом в постели. Ему было приятно возвращаться домой. Он так увлекся воспоминаниями, что чуть не проехал на красный свет. Резко затормозив, машина остановилась впритык к пешеходной дорожке. Луис огляделся и опять увидел старика. Его негнущуюся фигуру на обочине. Старик, казалось, собирался переходить улицу. Он стоял, внимательно глядя поверх белых полос на его машину У Луиса сжалось сердце.

Сзади ему сигналили. Он посмотрел в зеркало и увидел сзади туристский автофургон. Наверное, из кемпинга, подумал он, и кемпинга «Большое дерево». Подняв глаза, он увидел зеленый свет.

— Черт, — пробормотал он и нажал газ. А через несколько минут мысли о Дане полностью изгнали из головы образ неприятного старика.

Загребая ногами листья, Дана, запыхавшись, вбежала на холм. Вокруг стояла тишина. И было нечто зловещее в этой тишине. Обогнув куст, она застыла от ужаса — крик вырвался у него из горла. Сразу за низкорослым кустарником она споткнулась о нечто, притаившееся там. Пытаясь удержать равновесие, она опустилась и непроизвольно задела этот съежившийся комок.

Она упала, ушибла плечо и покатилась вниз. На счастье, путь ей преградил один из ближайших кустов.

Какое между ними расстояние? Шесть футов? Или меньше? Если уж на то пошло, она согласна ползком пробираться через кусты и корневища. А что у нее за спиной? Лежа на животе, вся в грязи и сосновых иголках, Дана непроизвольно оглянулась.

В этот момент она поняла, насколько силен был ее страх. Она была полностью в его власти, готовая к любому ужасному исходу. И поэтому, продираясь сквозь кусты и падая, она не сразу осознавала увиденное. А это был человек, сидящий на корточках. Он тоже смотрел на Дану ошалевшими от страха глазами.

Некоторое время они глядели друг на друга, не в силах пошевельнуться после пережитого потрясения: он — на корточках, а она, изогнувшись как ящерица и глядя на него поверх плеча. Наконец человек рассмеялся и стал подниматься.

— С вами все в порядке? — запинаясь, спросил мужчина, явно восточного происхождения. Сейчас он улыбался и нервно посмеивался. Он был одет в невероятно яркую желтую майку со странным черным рисунком на груди, а на голове была красная кепка.

Поначалу Дана не могла ни двинуться, ни сказать ни слова, потом начала хихикать, как будто внутри у нее прорвалась какая-то преграда. Человек тоже хихикал, а потом, разразившись громким смехом, поскользнулся и грохнулся на колени. Дана повернулась и медленно села, обессилев от смеха.

— Все нормально? — обеспокоенно спросил мужчина. — На самом деле, все в порядке?

Дана собралась с силами и кивнула. В глазах у нее стояли слезы, болел живот. Человек поднялся, протянул ей руку и помог встать.

— Осторожнее.

Поднявшись, Дана стряхнула с себя прилипшую хвою. На коленях джинсов темнели два мокрых пятна. Она зачем-то пыталась вспомнить, где в доме стиральная машина. Затем подумала, что хорошо бы проверить, не сломала ли она чего, и стала ощупывать себя.

— Спасибо, я как будто жива, — неуверенно произнесла она. — Ради бога, простите меня. Я стояла у подножия холма, и мне что-то послышалось, и я подумала… Я сама не знаю, что я подумала.

Он кивнул и улыбался, и Дана поняла, что ее объяснения похожи на бессвязный лепет.

— Я-то в порядке. А вы?..

— Прекрасно. Но неужели я так вас напугал?

— Да нет… Просто я редко бываю в лесу… — Он пристально смотрел на нее и улыбался.

— Я хочу сказать, что внезапно и без всякой причины разволновалась. И вы ни в чем не виноваты. — Она протянула ему руку. — Меня зовут Дана Феррин.

— Рад познакомиться. А я Кенджи Сукаро.

Только сейчас она заметила его необычный наряд. И не могла не удивиться. Брюки цвета хаки казались вполне обычными, если бы не обилие карманов, пришитых один под другой на каждой штанине. Брюки были заправлены в красные гольфы, цвет которых почти гармонировал с красной кепочкой, на которой красовалась красно-черная эмблема «Фиджицу» в окружении золотых роботов, чем-то напоминающих парящих в открытом космосе астронавтов. Ярко-желтая майка была испещрена черными многоугольниками.

— По крайней мере, охотники не спутают меня с оленем, как вы думаете?

Не найдя, что ответить, Дана рассмеялась. Неужели так легко прочитать ее мысли?

— Да уж, тут нужно быть осторожным. Я ведь очень много времени провожу здесь. А что может прийти в голову людям с ружьями, одному богу известно. — По его круглому жизнерадостному лицу было трудно определить, шутит он или говорит всерьез.

— Я коллекционер, — пояснил он. — Это одно из моих увлечений.

Он рассмеялся и показал на куст, около которого Дана натолкнулась на него. Возле куста валялась холщовая сумка с кожаными ручками. Подняв ее, он что-то достал оттуда и показал Дане.

— А вы не боитесь отравиться? — она знала, что это возможно?

— Конечно, знания не повредят, но вообще-то ядовитых видов не так много. Основной — это Amanitas. Девяносто процентов смертельных отравлений именно от него. Их называют «ангелом разрушителем».

— Звучит устрашающе.

— Но на самом деле, большая часть грибов — это прекрасная пища, в них много витамина В. Вот, например, очень распространенный съедобный гриб Agaricus campestris. — Гриб, который он вертел в руках, был похож на декоративный зонтик для коктейля. — Вы его сотни раз видели.

— Может быть. Но грибы очень похожи друг на друга. Поэтому ими так легко отравиться.

— Нет, что вы! Они все разные, смотрите. — Он сунул руку в мешок и вытащил новый гриб, удлиненный, желтоватый и с раструбом. Сказочный, совсем как на картинке, подумала Дана. Сокровище семи гномов. — Это лисичка. Во Франции ее считают деликатесом. А любимым лакомством римских императоров был королевский пластинчатый гриб. Вид у него весьма внушительный, он оранжево-красный и большой.

— Какое всепоглощающее увлечение, — вырвалось у Даны. Кенджи рассмеялся.

— Мне такие каламбуры по душе. Я и на самом деле считаю это необыкновенно интересным. Может быть, странно видеть человека, столь увлеченного собиранием грибов. Грибы ведь не растения. В них нет хлорофилла. Но многие люди проявляют к ним интерес. Например, композитор Джон Кейдж — настоящий грибной фанат. Мы как-то вместе собирали. — Дана кивнула, пытаясь придать лицу подобающее случаю почтительное выражение. Кенджи кивнул в ответ.

— Как интересно! Я и сама хочу расширить свой кругозор. Благо представилась такая возможность. В городе ведь этим не займешься.

— Вы из Сан-Франциско?

Дана удивилась, откуда это он знает, но потом решила, что догадаться не так и трудно.

— Мы с мужем отдыхаем в Альпенхерсте, вон там, на холме. Мы выиграли месяц бесплатного отдыха в конкурсе. Очень здорово получилось.

— Ну и повезло же вам! А мой дом у подножия холма. В пятницу у меня собирается народ, выпить и поболтать. Я был бы рад, если бы вы пришли.

— Спасибо большое. Вы серьезно нас приглашаете?

— Конечно. Приятно видеть новые лица. Мы тут варимся в своем соку, надоели друг другу. — Кенджи улыбнулся, однако глаза его не улыбались. — Мы тут как одна семья и иногда даже слишком много знаем друг о друге.

— Мы с удовольствием придем. Я поговорю с Луисом и позвоню вам.

Кенджи написал свой номер телефона на листке блокнота, который он вынул из одного из своих многочисленных карманов.

И нарисовал, как к нему добраться из Альпенхерста: по Лапис-Роуд, которая в конце концов сворачивает на восток и идет вдоль озера. Затем он показал ей тропинку, по которой поднялся на холм.

— Всего хорошего, Дана, до встречи. — Он уже шел по тропке в другую сторону. — Увидимся в пятницу.

Он был похож на светло-желтый флаг какой-нибудь дружественной нации.

Дана быстро вышла на обочину Таллак-Лейн и пошла в направлении дома. Она смеялась, представляя себе, как будет рассказывать обо всем Луису. Она не могла, правда, объяснить себе, почему, несмотря на улыбку, глаза Кенджи оставались серьезными. Впрочем, какое это имеет значение.