Зов

Эпилог

Бугенвиллея. Она всегда так любила бугенвиллею. Его розовые, фиолетовые и красноватые цветы всегда казались ей сладострастными, хотя были почти прозрачными, как летние платья. В этой части сада они росли в изобилии вместе с жасмином и розой, гарденией, гортензией и олеандром.

Вот почему Фрида любила сидеть на склоне дня на задней веранде дома. Ей так нравилось смотреть на буйную листву в просторном саду, обнесенном каменной стеной. За стеной убегал к вершинам холмов городок Шарлотта-Амали: пастельные дома с красными черепичными крышами спускались к морю по крутому склону. Над домами чернели джунгли.

Ярко-голубая бухта и пляж находились с другой стороны усадьбы, там были домики для гостей. Но Фрида предпочитала смотреть на трепещущую зелень сада и холмы вдалеке. Она обожала сидеть вот так в белом плетеном кресле на веранде огромного дома. За спиной у нее было открытое окно дома, за которым находились большие просторные комнаты.

— Ваш чай, миссис.

Фрида повернулась к высокому слуге в накрахмаленной белой рубашке и взяла с подноса стакан.

— Спасибо, Санни, — сказала она, и он ушел обратно в дом.

Красивая рубашка у Санни, отметила она. Хорошо, когда человек одет прилично, тем более, что гости могут приехать сейчас. Они с Ноем предпочитали принимать у себя тех, кто путешествовал в одиночестве и, возможно, не слишком желал, чтобы власти знали об их местонахождении. Когда такие люди исчезали, редко возникали какие-либо вопросы, и никогда не проводилось расследование.

Время от времени — но очень редко — они принимали решение сделать гостя одним из своих. Теперь Ной стал гораздо более осторожным. Фрида и тогда пыталась предостеречь его. Тот урок оказался очень болезненным. Но теперь, успокоила она себя, все уже в прошлом. Она маленькими глотками отпивала охлажденный чай с мятой.

Неужели это из-за бугенвиллеи? — подумала она. Неужели этот цветок был причиной того, что она снова чувствовала себя немножко ребенком? Или это от того, что они на острове? Или из-за Ноя?

Она была рада, что они купили это имение, этот маленький рай в джунглях. Наконец-то она нашла место, где все ее желания исполнятся и можно забыть о том, что жизнь на исходе.

Местные не были в большом восторге от того, что Ной приобрел это имение, Фрида прекрасно понимала. Некоторые из них звали старого европейца, купившего Гадриган Хаус и превратившего имение в курорт, «привидением». Большинство из них предпочитало держаться на почтительном расстоянии от усадьбы, но те, кто служил здесь, были преданными, и им хорошо платили. Кроме того, Ной имел определенные планы относительно Санни.

Фрида стала обмахиваться веером. Скорее всего, это из-за Ноя, призналась она себе. Он всегда заставлял ее чувствовать себя девчонкой; раньше она презирала это чувство. Их отношения значительно улучшились. Все дело в том, что он почти избавился от наваждения. Он был утомлен, измучен до глубины души, как будто уже сдался и больше ничего не ждал. И все же Фрида была уверена, что Ной излечится. Он преодолеет это, и она будет рядом, когда это случится.

Фрида прикрыла веки, расслабившись, и вдруг услышала крики.

— Таггерт, сэр, Таггерт, сэр! — безумно орал Кассиус, несясь по дорожке со стороны бухты.

Увидев его, Фрида испугалась. Она встала.

— Таггерт, сэр, пойдем сейчас. Ужасное. Это в Сент-Джон… что-то. Пойдем сейчас!

Кассиус подбежал и остановился возле веранды, лицо его блестело от пота, рубашка взмокла. В глазах слуги застыл ужас.

Фрида знала, что Ной отдыхает, но, увидев Кассиуса, поняла, что необходимо его разбудить. Она пошла к двери, но увидела, что он сам уже поднялся.

— Что, Кассиус? — спросил Таггерт, выходя на веранду.

— Это в доме Сент-Джон. Там что-то… Я не могу сказать. Плохо, сэр. Пойдем смотреть.

Таггерт направился к лестнице, Фрида пошла за ним, но он остановил ее.

— Подожди здесь, — сказал он.

— Надо, чтобы с тобой пошел Санни.

— Я пойду туда один, — сказал он спокойно.

Он спустился по лестнице и пошел за Кассиусом. Фрида смотрела, как он исчезает среди банановых пальм, потом вошла в дом, чтобы позвать Санни.

Под буйным лиственным шатром Таггерт шел по дорожке, выложенной ракушечником, которая терялась в густой траве и пушистых желтых цветах, похожих на удивительно ярких бабочек.

Кассиус бежал впереди, потом свернул на тропинку, ведущую к дому Сент-Джон. Это было двухэтажное оштукатуренное бунгало, окна которого выходили на пляж. Здесь уже почти месяц никто не жил.

— Здесь, сэр, смотрите. Смотрите! — Кассиус стал показывать рукой в сторону дома, потом взглянул на Таггерта, повернулся и побежал. Он побежал не по дорожке, а прямо через траву и кусты, обратно.

Таггерт не стал останавливать его — слуга все равно не помог бы ему. Дом между тем показался ему незнакомым с того места, где сейчас он стоял.

Он стал осторожно подходить к дому. Шторы были задернуты, но окна, как обычно, немного приоткрыты для вентиляции. Таггерт приблизился к одному из них и стал прислушиваться.

То, что он услышал, не было похоже на рычание, скорее это был резкий гортанный звук, почти стон. Звук на мгновение затих, потом раздался опять.

Таггерт подошел к двери и достал ключи. Звук был ему знаком. То, что он узнал его, заставило Таггерта улыбнуться. Он вставил ключ и вошел.

В углу за кроватями можно было различить неясную фигуру. Дверь за Таггертом закрылась.

Снова и снова, один и тот же неровный звук, резкий стон, который был предназначен только для старика.

Даже когда из сгустка тени отделилась фигура и приблизилась к нему, как в танце меняя очертания — голова козла, потом крылатого ящера, потом стаи мух, — Таггерт продолжал улыбаться. Он с самого начала не ошибся: она была способна на… очень многое.

Дана стояла, возвышаясь над Таггертом, но во всем остальном она была такой, какой он се запомнил: порванное платье с запекшейся на нем кровью, зияющая дыра в левой стороне черепа. Ее зеленоватые губы были полуоткрыты, и из них вырывался наружу этот звук. Черные глаза горели недобрым огнем. Она протянула к Таггерту руку. Ладонь ее была раскрыта.

Ной Таггерт дышал ровно. Он уже был готов к тому, чтобы сбросить свою ношу.

Никто не видел, как это случилось. В жаркий день в разгаре лета по пляжу не прогуливаются туристы. Те, кто видел это из города Шарлотта-Амали, заметили только ослепительную вспышку, как будто взорвалась магниевая ракета. Сирены завыли только тогда, когда был замечен дым, а потом и огонь на пляже.

К тому времени Фрида и Санни подбегали к остаткам дома Сент-Джон. Они увидели две объятые огнем полуразрушенные стены, разбросанные куски бетона и дымящиеся обломки деревянных балок.

— Молния, мэм, — сказал Санни, поддерживая Фриду, цепляющуюся за его руку. — Какая-то ужасная молния или какой-нибудь…

Она знала, что имел в виду Санни. Она тоже это чувствовала. Ей казалось, что ее жизнь перешла в другие руки, и начиналось что-то ужасное. Санни пытался удержать ее, но она рухнула на колени.

Она снова хотела быть девочкой. Она хотела убежать отсюда, убежать через пляж. Но как только она представила это, ее мозг сыграл с ней злую шутку — дежа вю, — это когда мозг на мгновенье отключается и мысль устремляется прямо в память. Ей показалось, что она когда-то раньше уже бежала по этому пляжу, но тогда она была совсем одна и очень напугана, а впереди не было тех деревьев, к которым можно было бежать, и негде было спрятаться.