Золотое кольцо Галактики

33

Как так получилось, что всего-навсего этим утром я проснулась в собственной койке на “Звездном страннике”, в полной безопасности, а теперь моя жизнь висит на волоске?

На покашивающихся ногах я иду, почти ползу по коридорам катера, который именно сейчас кажется не таким уж маленьким, крепко цепляясь за страховочные поручни. Тот мелко дрожит, весь корабль вибрирует, грозя в любой момент развалиться на куски.

Время то растягивается, то сжимается в пружину, и я даже не могу сказать, сколько занял путь до шлюза. По внутреннему ощущению – целую вечность, но пилот не подгоняет, только говорит по внутренней связи, когда я добираюсь до места:

– Молодец. Теперь открой панель…

Я следую его указаниям, не вдумываясь, все равно не пойму, если что-то будет не так. Служу дополнительной парой рук безымянному пока пилоту, и мысленно обещаю себе, что обязательно добьюсь, как его зовут, если выживу.

“Не если, а когда” – поправляю себя, чтобы не скатиться обратно в истерику.

– Все. Теперь держись там, сейчас потрясет.

Резкий рывок, и я падаю на пол, колени простреливает болью, и эта боль внезапно помогает. Накатывает злость, которая перебивает и страх, и желание забиться в угол и поплакать. На волне этой злости я добираюсь обратно до рубки, хотя стабилизаторы, похоже, отказали окончательно, и лишь благодаря поручням меня не бросает от стены к стене, как резиновый мячик.

В рубку я едва ли не вваливаюсь, с трудом устояв на ногах. Как раз вовремя, чтобы разглядеть на последнем работающем обзорном экране, как стремительно приближается пространственная червоточина, похожая на мираж в пустыне, а затем поглощает маленький катер.

***

Тело обхватывает невесомость, и последний экран милосердно гаснет, оберегая мои расшатанные нервы от лицезрения изнанки пространства.

– Эй, Соня, – зовет меня пилот, которого на месте удерживают ремни. – Ты к какой-нибудь конфессии принадлежишь?

– Н-нет, – от неожиданности я даже заикаюсь. К чему это?

– Жаль. Самое время молиться, – он с мрачным выражением лица зарывается пальцами в волосы. – Чтобы нас выкинуло хотя бы в обитаемом секторе Галактики. Нашей Галактики…

С удивлением смотрю, как передо мной проплывают мелкие шарики воды, похожие на бисер, и со значительным опозданием понимаю, что это я, оказывается, плачу.

Пространственные червоточины относились к тем явлениям, которые разумные народы, населяющие Галактику, так и не сумели подчинить себе. Хотя пытались, но непредсказуемость точек выхода, а также пропавшие без следа исследовательские корабли заставили сосредоточиться на создании их искусственных аналогов. Дорогих, требующих самых тщательных расчетов, но куда более безопасных и управляемых.

После их создания и внедрения в широкий обиход началась новая страница покорения космоса, а естественные червоточины нанесли на звездные карты как потенциально опасные объекты и наказали облетать их стороной.

А мы сунулись прямо в нее, на разваливающемся судне и в компании неизвестного, который тащил наш катер в сцепке.

– Зато “чайки” остались без добычи.

Отчего-то меня этот факт радует недостаточно сильно.

– Борт три ноль три, – оживает консоль связи, и в этот раз я даже не вздрагиваю. Кажется, способность пугаться отправилась в глубокий обморок. – Доложите обстановку.

– Системы жизнеобеспечения работают на шестьдесят процентов мощности, включен режим экономии. Прыжковые двигатели не работают, системы внешнего наблюдения не работают, искусственная гравитация отключена, функционируют два из четырех маневровых двигателей.

– Груда металлолома, – резюмирует невидимка на соседнем катере. – У этой червоточины три известные точки выхода, ближайшая через десять минут. Перемещайтесь к шлюзу, как только нас выплюнет, эвакуируетесь. Оставаться на вашем корыте – самоубийство.

Червоточина не “выплюнула” нас ни через десять минут, в первой точке, ни через сорок во второй… Третья известная точка выхода тоже перед нами не открылась. Зависнув в шлюзовом отсеке в легком скафандре в ожидании неизвестно чего, я уже даже не в состоянии бояться. Отупляющая усталость наваливается тяжелым одеялом, и если бы не невесомость, я бы стекла по стенке на пол, наплевав, как это выглядит.

А так мы парим безвольными медузами, которых несет течение в неизвестность, без возможности хоть что-то изменить и на что-то повлиять. Чудовищная беспомощность, рядом с которой все, что я переживала раньше. терялось и превращалось в мизер, не стоящий внимания.

От тревожного мигания светильников мутит, от воя тревожной сигнализации раскалывается голова, и хочется, чтобы все это закончилось, хоть как-то закончилось.

И вдруг пространство сжимается в точку вместе со мной, пилотом, катером… И я понимаю, почему это называют “червоточина выплюнет”.

По ощущениям нас именно выплевывает, причем предварительно пережевав.

– Все, перебирайтесь ко мне, – слышу сквозь шум в ушах, но уже не понимаю, не мерещится ли мне. Мир вокруг гаснет, а я соскальзываю в спасительное беспамятство.