Золото и пепел. Хроники города номер Три

Глава 9. Кайл.

Холодный порыв ветра хлещет по лицу, возвращая в суровую реальность. Стою у бетонной стены, отделяющей трущобы от парка, и мой взгляд прикован к неприметной дыре, через которую исчезла Лина. Ее прощальный поцелуй, словно выжженное клеймо, горит на щеке – мучительно-приятное напоминание о моей непростительной ошибке. Ведь знаю, что не должен был идти на ту вечеринку на пляже, не должен был позволить себе утонуть в бездонной глубине ее глаз и не должен был влюбляться. Но теперь… не могу, не хочу от неё отказываться. Я одержим ею, жажду её, хочу быть рядом, чего бы это ни стоило. Готов отдать всё, лишь бы видеть её глаза, сияющие от счастья.

Но что я могу предложить ей, дочери главы города, кроме своей никчемной жизни? Я не герой, не рыцарь в сияющих доспехах, не принц из роскошного пентхауса. А она, несмотря на все риски, пришла ко мне в этот проклятый район, где патрульные ходят только пятерками, где даже самая древняя бабка носит под плащем старенький пистолет, где за один косой взгляд можно получить нож под ребро. И самое удивительное, Лина совсем меня не боится – угрюмого, мрачного, с мечами за спиной и черной кровью монстров на руках. Она видит во мне не Легенду, не безликий номер, а живого человека. И это пугает сильнее, чем самые быстрые и жуткие твари с -9 уровня.

Так, стоп! Нужно собраться с мыслями и рассуждать хладнокровно, как перед смертельным боем. Если я действительно хочу быть с Линой, то должен доказать, что достоин её. А значит – стать лучшей версией самого себя, держать тело в форме, мечи острыми, а разум холодным. И к чертям всё! Будь что будет! Да, отношения с ней – это чистое безумие, как спуск на -10 уровень в одиночку, но если не рискну, то так и останусь гнить в этой шахте, пока другие наслаждаются жизнью. И в конце концов, может, и я имею право на счастье? Хочу узнать, что значит жить по-настоящему, а не просто существовать. Хочу, чтобы её улыбка принадлежала только мне, и плевать на последствия.

Всё, хватит думать! Пора что-то делать. Начну с мечей, они давно требуют внимания. Значит, сперва – к старому кузнецу Ронну. А потом – в шахту, на это бессмысленное задание по зачистке -3 уровня.

Трущобы живут своей обычной, хаотичной жизнью. Лавируя между тележками торговцев и уворачиваясь от ловких карманников, я проталкиваюсь сквозь толпу. Крики зазывал, звон разбитого стекла, пьяные ругательства – обычный фон нашего района. Пройдя мимо старого дома, где на четвертом этаже ютится моя крошечная и уродливая квартира, я сворачиваю в узкий переулок, где в конце тупика дымит кузница Ронна. Бывший истребитель, пятнадцать лет назад потерявший ногу на -8 уровне, он как никто другой понимает, насколько важен острый клинок в бою.

Внутри кузницы жар пылающего горна обжигает лицо, воздух пропитан запахом угля, масла и раскаленного металла. Сажа покрывает стены, увешанные оружием на любой вкус: от искусных мечей и грубых топоров до массивных трезубцев, копий и даже луков со стрелами. Ронн, скрупулёзно оттачивающий кинжал, внезапно вскидывает голову, замечая меня.

— О, Кайл, и ты явился! — его голос, осипший от дыма, разносится по кузнице. — Мечи принёс? Или тоже на турнир собрался и хочешь что-то дополнительно заказать? Давно пора, молодец! Последние пару дней, после того как объявили призовой фонд, все как с ума посходили, точат железо, будто война на носу. Состязание в этом году будет как никогда жарким и кровопролитным, поверь моему опыту! Не зря ведь его приурочили к 400-летию основания Единого Государства, и награды для победителей обещают по-настоящему щедрые!

Я задумываюсь, нахмурив брови. Турнир… Это ежегодное кровавое шоу, созданное для утех богатых подонков со всей страны. Гладиаторские бои, где вместо рабов – истребители: треть дохнет, а победитель получает деньги, статус и свободу от шахты. Правда, есть еще второе и третье места, но там награды чисто символические – пара годовых зарплат. Я никогда не лез в это – слишком много лицемерия и пафоса, да и деньги меня никогда особо не интересовали. Но сейчас…

— Все как обычно, нужно зазубрины убрать и отполировать, — говорю я, вытаскивая мечи из ножен за плечами. — И давай без лишних вопросов, настроение сегодня ни к чёрту.

Кузнец лишь фыркает в ответ, откладывает в сторону кинжал и принимается осматривать мои клинки. Они со мной ещё со времён выпуска из академии, выкованные из «чёрной крови» – сложного сплава титана, олова, магния, кремния и ещё какого-то элемента, название которого давно вылетело у меня из головы. Ронн прищуривается, проводит загрубевшим пальцем по зазубренному лезвию и с горечью качает головой:

— Ну ты и варвар, Кайл! Как ты умудрился их так изуродовать? Я тебе сколько раз говорил: бей точно, не лупи, как дровосек! Это тебе не куски железа, а ты их не бережёшь. Сейчас такие мечи уже не создать – все ценные породы сразу в столицу отправляют. Позор тебе, Легенда, истинный позор!

— Не ворчи, ты же не старый дед, в конце концов. Сам помнишь, какие уроды иногда на -9 попадаются – хрен разрубишь. И не называй Легендой, знаешь ведь, как меня это бесит.

— Ладно, ладно, не кипятись. Отточу так, что твари от страха сами разбегутся. Но скажи, правда ли то, что судачат повсюду? Говорят, у тебя появилась девушка?

Стискиваю зубы, чувствуя, как кровь приливает к голове. Дьявол! А Ронн-то про Лину откуда знает?!

— Она не моя девушка, по крайней мере, пока. Да и тебя это не касается. И чтобы я больше не слышал о ней ни слова, понял?

— Эй, не горячись так, Кайл! — кузнец добродушно ухмыляется, поднимая руки в примирительном жесте. — Я же не со зла, просто любопытно стало. Сам знаешь, в этих трущобах новости разносятся быстрее молнии, а ты у нас своего рода герой – о ком ещё им говорить? Но молчу, как могила. Просто знай: любовь, парень, – штука коварная. Поверь старику, который повидал всякое.

Повинуясь умелым действиям мастера, в горне разгорается яростное пламя, и его рев заглушает всё вокруг. Молот обрушивается на металл, высекая снопы искр. Кузнец тщательно шлифует клинок, избавляя его от малейших изъянов, затем окунает в масло, и, наконец, на точильном камне доводит лезвие до зеркального блеска. Закончив, сразу принимается за второй меч, повторяя всё сначала. И все это время Ронн не умолкает:

— Послушай, Кайл, я серьезно о турнире, — говорит он, не отрываясь от работы. — Это твой шанс вырваться. Вот, например, Крейг десять лет назад победил, теперь бар на пляже держит, живёт как богач, девки вокруг него вьются, дом себе какой построил на побережье! Или Тэш, четыре года назад – после турнира мастерскую открыл, элита к нему в очередь записывается, заказы шлёт. Лора в позапрошлом году приз взяла, все долги закрыла, теперь дышит спокойно. Это твой шанс, Кайл, выбраться из шахт, дать себе жизнь получше. И уверен, у тебя хватит и удачи, и таланта. Но, конечно, есть и обратные примеры. Вспомни Дирка: он ведь когда-то купался в деньгах, а потом быстро всё пропил и проиграл до последнего гроша, теперь попрошайничает и воняет как помойка. Хотя он и до победы пил как демон, удивительно, как ему вообще удалось победить двенадцать лет назад. В общем, турнир – либо всё, либо ничего. Но подумай вот ещё о чём: твой дом, как и мою кузницу, скоро снесут, чтобы расширить этот проклятый завод. У нас с тобой и так ничего не останется. Так что, может, стоит рискнуть? Вдруг тебе повезёт вырваться? Ты ещё молодой – вся жизнь, считай, впереди, и выигрыш лишним точно не будет.

Молчу, но в голове теперь одни и те же мысли по кругу: деньги, свобода, жизнь без шахты с Линой. И победа в этой бойне – заветный ключ, что откроет все двери…

— Сколько с меня? — спрашиваю я, убирая мечи в ножны.

— Пятьдесят, — хитро улыбается Ронн, вытирая грязной тряпкой сажу с рук. — За такую работу с других бы и сто содрал, но ты же свой, я ж тебя с пелёнок знаю, сам на этих руках от той, старой шахты нёс. Вот и жалею твою задницу.

— Жалеет он, — усмехаюсь я, бросая смятые купюры на верстак. — Держи и не пропей всё. Тебе ещё не раз мои мечи чинить.

Он хрипло смеётся, сгребая заработанные деньги.

— Не боись, Кайл, я ещё тебя переживу, — подмигивает он. — Ступай, береги себя и девчонку свою береги. Ох, и хороша, если сплетни не врут. Не каждый день такие сокровища в наших трущобах появляются.

Качаю головой и покидаю кузницу. Уже начинает темнеть. Вдалеке гудит порт, доносятся крики чаек и лязг кранов. Хм, турнир… Готов спорить, что за увеличенным призом кроется нечто большее. И финал, несомненно, будет полон отвратительных и впечатляющих сюрпризов. Начало всегда предсказуемо: отбор, полоса препятствий, поединки. Но развязка… Каждый раз думаешь, что уж дальше некуда, но они снова и снова умудряются превзойти себя, выдавая что-то совершенно безумное и непредсказуемое. И откуда у них столько больной фантазии?

Последнее, что осталось сделать сегодня – заглянуть в управление шахт и можно на -3 уровень. Захожу в здание и едва не сбиваю с ног убегающего в панике Тома. А за стойкой – что-то невообразимое: две старые сплетницы, хихикая и попивая что-то крепкое из чайных чашек, с жадным любопытством изучают журнал с полуголыми парнями, обсуждая каждую деталь и вертя его то так, то эдак.

— Ой, глянь-ка, Марта, кто к нам пожаловал! Сам Легенда! А ну, отвечай, чего ж ты в моём журнале не красуешься? Я от твоего вида помолодела бы лет на двадцать, и сразу бы здесь и отдалась! – повариха кокетливо подмигивает и откладывает журнал. — И чего такой хмурый, симпотяжка? Хочешь котлетку с пюрешкой? Поди, мяса-то несколько лет не ел? Иль, неужто, твоя подружка тебя бросила? Ну же, выкладывай, что у вас там стряслось!

— Не ваше дело. Отметьте там у себя, что я пошёл на -3 уровень, — опешив, бурчу, бросая свой жетон на стойку. — И отвалите со своими подколками.

— Видали мы сегодня днём через окно, с кем ты обжимался – волосы, как золото, глазищи на пол-лица, вся такая хрупкая! Сразу видно, не из наших! А когда свадьба? Уже беременна? — подхватывает вторая бабка, которую, как оказалось, зовут Мартой. Вот сколько лет оплату у неё получаю, и только сейчас впервые имя услышал.

Наклоняюсь к стойке, смотрю ей прямо в глаза и строго говорю:

— Отметь, что я в шахту. И я уйду.

— Ох, какие мы серьёзные! – пьяненько хихикает она. — А правда, что она дочка важной шишки из управления городом, да? Ладно, не хочешь говорить – сами всё узнаем! — она что-то отмечает у себя в бумагах и швыряет жетон обратно с таким видом, будто делает мне одолжение. — Но ты сегодня не один. Группа новичков на -3 идёт. Две девки и пацан. Тоже сегодня спускаются. Может, и встретитесь.

— Чего?! Мне теперь нянькой работать? Это что, шутка такая?

— Не ори, не порть настроение, дурень, — отмахивается она. – Это твои фанаты. Они у меня все спрашивали, когда и куда ты спускаешься. Второй день тебя караулят.

Хватаю свой жетон и ухожу, пока на меня не посыпались новые, ещё более тупые вопросы. Мысленно проклиная всё на свете, иду к саркофагу, закрывающему вход в шахту. Ох уж эта старая карга! Всем и всё про меня растрепала! Ну что за бабка такая вредная?! Идти на -3 уровень – это и так не задание, а издевательство. А теперь ещё и детей тащить за собой? Они меня тоже про Лину спрашивать будут? Дожили… Надо успеть к лифту, пока они не прицепились. Может, они поесть ушли или им надоело ждать. Я ускоряю шаг, почти бегу. Если первым спущусь, быстро разберусь с тварями и уйду. И не придётся с новичками возиться. Мне ещё про турнир нужно узнать подробнее.

Но у лифта надежды рушатся. Троица уже тут, о чем-то оживленно переговариваются у ржавых дверей. Две девчонки с автоматами наперевес и парень с дробовиком, лет восемнадцати-двадцати. Одна – черноволосая, с дерзкой короткой стрижкой и пирсингом в брови. Вторая – с двумя длинными рыжими косичками. Пацан – долговязый, с яркими веснушками, рассыпавшимися по всему лицу. Их глаза вспыхивают при виде меня. Вот же попал…

— Это же он! — шепчет та, что с косичками, толкая локтем подругу. Её голос дрожит от восторга. — Легенда!

— Здравствуй! Я Тони, это Лиз, это Мира, — парень шагает вперёд, чуть не спотыкаясь о собственные ноги. — Нам в управлении сказали, ты на -3 идёшь. Можно с тобой? Пожалуйста! Хотим поучиться! Ты же… ну, ты тот самый, Легенда! Говорят, ты тварь на -9 одним ударом разрубил пополам! Это правда? Как это было? Все в академии только о тебе и говорят, я мечтал с тобой в шахту спуститься!

Я смотрю на них, чувствуя, как в голове взрывается вулкан. Чёртова бабка! Ну как так можно было подставить?! Они же теперь будут таскаться за мной, как утята за уткой. Хочется рявкнуть, чтоб валили, но их взгляды, полные восторга, надежды, почти благоговения, останавливают меня. Да и где-то глубоко внутри я понимаю: если не научу, если не покажу им на практике, что к чему, то лишу их дополнительного шанса выжить в этой шахте.

— Ладно, — бормочу в ответ, обречённо нажимая кнопку вызова. — Идите за мной. Но никаких глупостей. И не зовите меня Легендой, я Кайл. А будете орать или путаться под ногами, я вас на -3 оставлю. Ясно?

— Ясно, Кайл! Как скажешь! — восторженно выдыхает Мира, отбрасывая назад косички. — Ты не пожалеешь, честно!

— Время покажет. Заходите уже, не задерживайтесь. И не трепитесь попусту.

— А правда, что ты всегда с двумя мечами работаешь? — спрашивает Лиз, с любопытством посматривая на мои ножны. — Это же сложно? Почему не автомат?

— Громко и неэффективно. Автомат, как и любое огнестрельное оружие, только до -4 уровня подойдёт, и то… Так, чтобы в шахте – никаких разговоров. Это правило номер один для выживания.

Непривычно быстро дребезжащая клетка лифта останавливается и со скрежетом открывает свои ржавые двери. Я ожидал увидеть то, к чему привык: кости, покореженные остатки рельсов и обглоданные тела монстров. Но вместо этого передо мной предстал чистый, ярко освещённый тоннель, уходящий вглубь на многие километры. Неужели они собираются отдать и -3 под разработку? М-да… Плохая идея… Фонари, закреплённые под потолком, заливают всё пространство тёплым, жёлтым светом. Запахи можно даже сказать приятные – пыль и сырость, как в старом подвале. Да чтоб меня!.. Это не работа, а экскурсия для школьников! Ох, Лина… Хотела, чтобы я отдохнул? Не отдых это, а позор. Нужно будет объяснить ей, в чём отличие между разными уровнями…

— Ого, как тут круто! — Тони с неподдельным интересом вертит головой и рассматривает все вокруг. — Думал, на -3 будет примерно как на -2: шахтеры кругом, тележки звякают. Они там тварей сами практически всегда убивают – хрясь киркой, и нет монстра. А это везде так? И на -9? А какие тут твари? В академии говорили, что на -3 всякая разная злобная мелочь обитает. Это правда?

— Тише, — одергиваю я, проверяя мечи. — Держи свой дробовик нормально, а то себе ногу отстрелишь. И нет, не везде так. Чем глубже – тем хуже и грязнее. Про тварей в академии правильно говорили.

Мы движемся по тоннелю. Каменные стены блестят от влаги, старые рельсы жалобно скрипят под нашими ботинками. Новички идут следом, перешептываясь, и их голоса гулким эхом разносятся в пустоте.

— Кайл, а правда, что на -9 уровне чудовища размером с дом? — Лиз догоняет меня. — А еще слышала, что они стены пробивают.

— Не с дом, но большие, — ворчу я, внимательно осматриваясь по сторонам. — Подумай головой: как бы они здесь поместились? Хотя кто знает, может, где-то внизу и есть пещеры, где могли бы водиться и очень огромные монстры.

— А какие они? — Тони подскакивает с другой стороны. — Самые страшные?

— Слушайте внимательно, — говорю я, глядя на них. — В шахте есть правила, если хотите жить. Первое: молчите и ходите бесшумно. Твари слышат лучше нас, особенно ниже -5. Второе: чем ниже уровень, тем серьёзнее оружие. На -1 и -2 и пистолеты сойдут. На -3 и -4 – автомат или мощный дробовик. На -5 и ниже – только холодное. Пули монстров не всегда берут, а выстрелы слышны за километр. Привлечёте стаю – вам конец. Мечи точные, быстрые, бесшумные. Два меча – потому, что один может застрять в кости, а второй спасет жизнь. На -9 уровень я и третий запасной беру, пару раз только благодаря ему и выживал. А еще у меня с собой всегда пара кинжалов, на самый крайний случай. Так что пока есть время, учитесь владеть холодным оружием, даже если поначалу это тяжело.

— Спасибо, Кайл. Мы запомним, — усердно кивая, ответил Тони.

— А можно ещё вопрос? Вот никак не могу понять, как на -10 уровень спускались, если в лифте кнопки от 0 до 9? — неожиданно спрашивает Мира.

— Ты обращала внимание на табло над дверью лифта, где загораются цифры после выбора этажа? Кто-то рисковый проверил, и оказалось, что кнопки работают не только по отдельности, но и в комбинации, — я хмурюсь, погружаясь в воспоминания о дне, который случился семнадцать лет назад. — Когда мы заканчивали академию, к нам на выпускной пришёл очень старый истребитель. Дряхлый дед, лет под 90. И, выпив несколько стопок самогонки, он начал травить байки про то, как, будучи молодым, однажды увидел на -9 уровне тварь с лицом и телом женщины, про то, что она оказалась разумной и многое ему рассказала про шахты и лифты, про то, как он с ней вдвоём на -15 спускался и якобы даже с её семейством познакомился… Много он в тот вечер нам, зелёным новичкам, поведал. Но что из этого правда, и правда ли вообще хоть что-нибудь – никто не знает.

— Ого! Ничего себе! — ребята уставились на меня с широко распахнутыми глазами и засыпали вопросами. — Получается, и на -99 уровень уехать можно? И даже на -100?! Какой же тогда самый последний? А какие там тогда монстры живут? А расскажи, как Рихард на -10 спускался! А почему сейчас туда никто не ходит? Ну, пожалуйста!

Я вздыхаю. Эти трое не заткнутся, пока не вытрясут всё. Ладно, пусть слушают. Может, мозги на место встанут. С этими новыми учебниками неудивительно, что новички относятся к спуску в шахту как к весёлой игре.

— Какой уровень последний, никто не знает. Либо не говорят. Какие там монстры – даже мне представить страшно. А Рихард сам вам про -10 не рассказывал? Раньше он любил пугать учеников этой историей. Было это лет пятнадцать назад. Собрал отряд – семеро истребителей, лучшие из лучших. Хотели первопроходцами стать, а может, надеялись обнаружить что-то важное. Не знаю. Устроили из этого целое шоу, нашли спонсоров среди богачей. Получили всё, что только пожелали: деньги, всевозможное оружие, броню. Под аплодисменты и звуки оркестра спустились вниз… Назад выбрался только Рихард. Весь в крови и с лицом, рассеченным когтями надвое. Что случилось внизу – никогда не рассказывал. Знаю только, что разорвали весь отряд. Так и висит в программе истребителей не выполненное и всегда активное задание “на самоназначение”.

Воцаряется оглушительная тишина. Лиз судорожно сжимает автомат, Мира прячет лицо в ладонях, Тони бледнеет, и его веснушки становятся еще более яркими. А я, довольный произведенным эффектом и предвкушая несколько минут покоя, поворачиваюсь и иду дальше, украдкой усмехаясь.

Тоннель раздваивается, и из темного прохода справа доносится странное шуршание, будто кто-то роется в тряпках. Замираю, поднимаю руку. Новички послушно застывают, сжимая оружие и, кажется, забывая дышать. И вдруг из расщелины выскакивает целый выводок мелких тварей — шипящие и визжащие шары с щупальцами и когтями. Десятка два, быстрые, юркие, размером с надувной пляжный мяч.

— Не геройствуйте! — рявкаю я, обнажая мечи. — Держитесь позади, стреляйте, только если на вас лезут!

Первый монстр налетает, его когти угрожающе блестят, нацеливаясь в самое сердце. В одно мгновение клинок рассекает воздух, и тварь разрывается пополам, забрызгивая всё вокруг чёрной кровью. Что за отвратительная дрянь?! Они ещё и жидкие внутри?! Следующая набрасывается сбоку, с широко раскрытой пастью. Бью мечом наотмашь, отшвыривая мерзкий шар как можно дальше, а вторым клинком пронзаю ещё одну насквозь. Визжащим, хаотичным потоком мелкие твари набрасываются на меня с разных сторон. Весь залитый чёрной жижей, я стараюсь дотянуться до каждой, но некоторые из них всё же успевают напасть на ребят.

Лиз первая приходит в себя и открывает огонь короткими очередями. Мира, не жалея сил, бьёт прикладом, отбрасывая зубастые шары как можно дальше. Тони пару раз промахивается, но всё же попадает в двоих, разнося их в чёрную кашу. Спустя долгих пять минут всё заканчивается. Пол, стены, потолок – всё вокруг в ошмётках плоти и брызгах чёрной крови.

— Кайл, это было… — шепчет Тони, вытирая дрожащей рукой пот со лба. — Невероятно! Мы выжили!

— Как ты это делаешь?! — изумлённая Лиз качает головой. — Я думала, нам конец, но ты их разнёс! Это годы тренировок? Хотела бы я, чтобы ты был нашим наставником в академии…

— Правило третье, — тихо говорю я. — Если встретили гнездо, значит, где-то рядом будет мать. Эмоции оставьте до выхода из шахты.

Новички тут же замолкают и вглядываются в темноту. И точно, не успеваем мы пройти и ста метров вглубь мрачного коридора, как из тени с булькающим звуком появляется огромное круглое чудовище: медленное, с толстой кожей, усыпанной шипами, и длинными когтистыми щупальцами. В пасти оно держит одного из своих детенышей. Заметив нас, оно раскусывает его пополам и заглатывает с утробным рычанием. Тфу… Оно их себе для пропитания породило? Мерзость какая!

Тварь оглушительно ревёт и бросается на меня, намереваясь проглотить целиком. Перекатываюсь, бью в бок, но меч соскальзывает с бронированной шкуры. Плохо дело… Монстр заходится в яростном визге, разворачивается, щупальца рассекают воздух в сантиметре от моего лица. Прыгаю, клинок вонзается в глазницу, и монстр лопается, как воздушный шар, разливаясь волной чёрной жижи.

Новички в шоке молчат. Мира, едва сдерживая слёзы:

— Спасибо, Кайл! Эта тварь — она же огромная! И бронированная какая-то! Я была уверена, что она раздавит и сожрёт нас, а ты её за секунды! Как ты понял, куда бить?

— Практика, — отвечаю, убирая мечи в ножны. — Учитесь видеть уязвимые места. Чаще всего это глаза, шея, брюхо и… то, что под хвостом, в крайнем случае.

— Да… не хотел бы я получить мечом под хвост… — Тони краснеет и глупо улыбается. Девчонки хихикают.

— Поверь, монстрам тоже это не понравится. А если серьёзно, для начала научись дробовик держать и и над меткостью поработай, — подмигиваю я, ухмыляясь. — Всё, закругляемся, хватит на сегодня. И запомните мой совет: пока опыта не наберётесь, ходите только вместе и хотя бы ближайшие пару лет ниже -4 уровня не спускайтесь.

Поднявшись на лифте, мы с ребятами прощаемся и расходимся каждый по своим делам. Полные воодушевления новички остаются в общем арсенале, чтобы почистить своё оружие. А я быстро ополаскиваюсь под ледяным душем, с улыбкой слушая их громкие споры о выборе оружия и восторженные рассуждения о том, сколько мелких шаров мы сегодня суммарно зачистили. С трудом натянув на себя чью-то старую футболку и штаны из общего запаса, выхожу из саркофага в приподнятом настроении, ощущая лёгкую усталость и странное удовлетворение. Эти трое не безнадёжны. Забавные, наивные, как и я когда-то. Кто знает, может, и выйдет из них что-то толковое. Хочется верить, что мои советы помогут им выжить.

Теперь нужно идти за оплатой, но как же не хочется снова видеть эту старую перечницу, слушать её язвительные насмешки. Как бы заставить её замолчать, чтобы не трепала всем подряд обо мне и Лине? На улице темно, только редкие фонари освещают дорогу. Погружённый в невесёлые мысли, я не замечаю, как дохожу до управления. И уже у самого входа в здание моё внимание привлекает яркий жёлтый цветок, пробившийся сквозь трещину в асфальте. В голове неожиданно вспыхивает мысль. Срываю его и бережно прячу в карман.

Бабка, как и всегда в последнее время, встречает меня своей ехидной усмешкой, явно приготовив новую порцию колкостей.

— Ну что, Легенда, нашёл тварей? — тянет она, кидая оплату. Ну вот, началось. — Или там одни тараканы были? Всех распугал? А как твои птенчики? Поди, за ручку водил, каждый камушек показывал?

— Да, кое-кого встретили. Новички держались неплохо, молодцы, — парирую я в ответ, убирая деньги за смену в карман и украдкой вытаскивая цветок. — Марта, вы же мудрая женщина. Знаете и видите больше всех в этой дыре. И в знак моего уважения хочу подарить вам этот скромный цветок, такой же очаровательный, как и вы. Могу ли я надеяться на ответную услугу? Не нужно никому рассказывать обо мне: ни о моих заданиях, ни о девушке, с которой вы меня видели.

Глаза старухи расширяются от удивления, морщины разглаживаются, и на её губах расцветает теплая, искренняя улыбка. Она берет цветок и нежно прижимает его к груди, будто это самое дорогое сокровище.

— Ох, Кайл, ну ты чертяка! — щебечет она, словно юная невинная девчонка. — А как заговорил-то, ласково, с уважением! Ну ладно, ладно, буду молчать, как рыба! Клянусь, никому ни слова! Даже этой старой калоше из столовки! Но ты ж понимаешь, в трущобах слухи не остановить. Все треплются, как ты со своей златовлаской обжимался. Но на меня можешь рассчитывать, я – кремень! А теперь держи пирожок с мясом и вали, мне ещё журнал дочитать надо.

— Спасибо, Марта. Вы просто душка!

Город засыпает, ночная мгла окутывает всё вокруг, и даже в самых мрачных закоулках воцаряется тишина. Я иду от управления шахт, в голове намечая примерный план тренировок перед турниром, но мысли упорно возвращаются к Лине. Нужно придумать, как её найти и что ей сказать. Наверное, самый простой вариант – встретить её после работы у центра управления городом. Как бы только её график узнать, но в крайнем случае можно покараулить у входа целый день.

До дома рукой подать, всего полчаса неспешным шагом. Но, не доходя до него метров двадцать, я останавливаюсь, как если бы наткнулся на невидимую преграду. Необъяснимое, леденящее предчувствие опасности пронзает меня, приказывая немедленно валить отсюда.

Всматриваюсь в темноту и вижу: у входа застыли трое военных в черной форме, отбрасывая уродливые тени в свете тусклого одинокого фонаря. Оглядываюсь – еще двое выходят из темного переулка, отрезая любую возможность к побегу. Проклятье! В голове мелькают обрывки идей, но все тщетно, ловушка захлопнулась: справа – лишь глухая стена, слева – огромная гора мусора. Адреналин бешено стучит в висках, руки тянутся к мечам, но я заставляю себя идти навстречу патрулю, принимая неизбежное.

— Кайл, истребитель номер 721, — цедит их командир. — Ты арестован. Выбирай сам: или пойдешь по-хорошему, или мы превратим тебя в калеку. И не смей огрызаться, недо-Легенда, похер нам на твою славу.

— На каком основании? Назовите причину, или я не сдвинусь с места! — рычу я, хотя в глубине души отлично знаю ответ. Я ведь понимал, что меня ждёт, когда помогал Лине свалить от патруля. Эти уроды не прощают, когда не подчиняешься их приказам. Ну и плевать, отсижу пару дней, не впервой.

— Заткни пасть, шавка. Нужно было башкой своей думать, прежде чем лезть куда не следует, — рявкает один из них, приближаясь с мерзкой ухмылкой. Холодная сталь наручников сдавливает запястья. — Вперёд пошёл, ничтожество.

Дёргаюсь, оборачиваясь на патрульного, но в тот же миг получаю мощный удар прикладом в рёбра. Резкая боль пронзает тело, но я терплю, стискивая зубы до скрипа. Затем ещё один удар, на этот раз в затылок. Я падаю на колени, острые камни вонзаются в ладони. Военный хватает меня за волосы и рывком поднимает на ноги.

— Шевелись, мразь поганая! Патлы себе, как у шлюхи, отрастил, — хрипло ржёт он. — Мы тебе покажем, где твоё место!

Я выпрямляюсь, сжимая кулаки до побелевших костяшек, но внутри бушует бессильная ярость. Сопротивление бессмысленно, арест неизбежен, но эти мысли лишь подливают масла в огонь. Суки! Краем глаза замечаю пару любопытствующих взглядов – мужики глазеют на развернувшееся шоу. Соседка с первого этажа смотрит из окна с немым, всепонимающим сочувствием. Но никто не вмешивается. В трущобах не лезут к патрулю. Это закон выживания.

Тычок в спину – дуло автомата больно впивается в позвоночник. Конвоиры гонят меня вперед, сквозь лабиринт убогих домов, к тюрьме, возвышающейся у главной стены и отделяющей город от Пустоши. Улицы пусты, лишь ветер завывает, гоняя мусор. Один из патрульных идёт рядом, держа руку на прикладе, готовый ударить в любой момент. Я следую за ним, сосредоточенно считая шаги, чтобы хоть как-то отвлечься от пульсирующей боли в затылке и ноющих рёбер.

Тюрьма нависает впереди — высокое серое здание с решетками на окнах. Ворота с металлическим скрежетом распахиваются, проглатывая нас. Запах затхлости и сырости ударяет в нос. Меня тащат по длинному мрачному коридору, тусклый свет ламп мерцает, отбрасывая тени на кирпичи, покрытые плесенью. Наконец, мы останавливаемся у открытой железной двери, и меня грубо вталкивают внутрь. Камера – тесная, с обшарпанными стенами и грязным бетонным полом. Крошечное окошко под потолком пропускает жалкий луч тусклого уличного фонаря. В углу – вонючее ведро. И больше ничего. Ни стола, ни нар, ни раковины, ни даже жалкого матраса. Охранники зловеще переглядываются и ухмыляются:

— Добро пожаловать, гнида. Это твой дом на ближайшие десять суток.

— Десять суток? Какого хрена? И где нары, чёрт вас дери?! — мой крик эхом отражается от голых стен. — Где я спать буду?!

Вместо ответа – удар.Тяжелый армейский ботинок со всей силы врезается в живот, выбивая последний вдох. Задыхаясь, падаю на колени. В камеру заходят еще четверо военных, наглухо закрывая за собой дверь. Первый пинает ногой в рёбра. Боль от сломанных костей пронзает грудь, как кинжал. Пока я пытаюсь отдышаться, другие достают из-за пояса тяжелые дубинки и со всей дури начинают бить меня по всему телу: по рукам, по ногам, в живот, по спине, по почкам. Пытаюсь встать, но один из ублюдков ударяет по затылку, и тьма на мгновение застилает глаза. Кто-то хватает меня за левую руку, выворачивая её с нечеловеческой силой и вдавливая моё лицо в грязный пол. Щелчок… и жгучая, нестерпимая боль пронзает плечо. Мразь! Руку мне, паскуда, вывихнул!

Они бьют долго, методично, будто выполняют приказ. Их движения отточены, явно не в первый раз это делают. Футболка давно уже пропитана кровью, превратившись в липкую, багровую тряпку. Каждый вдох отзывается мучительной болью в сломанных ребрах. Лишь бы не закричать… Терпи, слабак, терпи! Скорчившись от боли на полу, я как получается, стараюсь прикрыть голову правой рукой. Один из солдат хватает меня за волосы и тянет вверх, выдирая пряди. Шатаясь, я все же поднимаюсь на ноги, придерживая изувеченную левую руку правой.

— Это тебе привет от Брайана, кретин, — брызжа слюной, шипит главный из них. — Ты, дерьмо, всерьез думал, что можешь прикоснуться к его дочери, и тебе это сойдет с рук? Где она и где ты, ничтожество. Ещё раз тронешь Лину – отправишься в Пустошь. Понял?

Сплёвываю кровь ему под ноги, усмехаясь сквозь боль:

— Пошёл ты…

И тут же получаю кулаком в висок с такой силой, что голова взрывается болью, как если бы туда вбили раскалённый гвоздь. Потом ещё удар, и ещё, и ещё… И так до тех пор, пока я снова не падаю на ледяной бетонный пол. Военные ржут, их голоса доносятся словно из-под воды. Ботинки гулко стучат, кто-то пинает ведро. Дверь камеры захлопывается, и ключ со скрипом поворачивается в замке, отрезая от мира. Тьма накрывает меня, поглощая в небытие. И в этом мраке проносится последняя мысль: “Да пошли все нахер. Она моя.”