Золото и пепел. Хроники города номер Три

Глава 12. Лина.

Серебряный небоскрёб сияет в лучах жаркого летнего солнца. Зеркальные грани дробят свет на тысячи искр, отправляя отряды солнечных зайчиков на сотни метров вокруг. Я сижу у панорамного окна в ресторане, лениво помешивая соломинкой коктейль с мятой и лаймом и наблюдая, как на узкой полоске элитного района, между небоскребом и морем, кипит жизнь: по улицам куда-то спешат крошечные фигурки людей, блестят яркие вывески магазинов, а на горизонте переливается золотом чья-то огромная яхта. Аромат свежей выпечки и жареного мяса витает в воздухе, приятно дополняя приглушенный гул разговоров за соседними столиками.

В который раз смотрю на настенные часы, ожидая Вивьен, мою университетскую подругу, с которой мы не виделись больше года. Сегодня она внезапно позвонила с утра, сообщив, что прилетает из столицы в город номер Три, и сразу же назначила мне встречу в нашем любимом уютном ресторанчике в два часа дня.

Уже представляю, как совсем скоро она забежит сюда: ослепляющая, подобно сверхновой звезде, полная неукротимой энергии, с кучей крышесносных историй, безумных планов и идей. Но время тянется мучительно медленно, а этот момент все никак не наступает. И зачем я пришла сюда так рано? С другой стороны, а что мне еще делать в свободные полтора часа после работы?

Два месяца… Целых два месяца пролетело с того дня в кинотеатре, когда Кайл впервые поцеловал меня. Но каждый раз как в первый, я таю от тепла его губ и растворяюсь в его руках, словно сахар в горячем чае. Чёрт, как же он классно целуется! Стоит закрыть глаза, и я буквально переношусь в эти мгновения: сильные пальцы скользят по моей спине, горячее дыхание опаляет мою кожу за секунду до поцелуя, пепельные пряди волос щекочут моё лицо, и мир вокруг исчезает, оставляя нас вдвоем.

Я делаю глоток, снова бросая взгляд на часы. И чтобы хоть как-то скоротать время, решаю перенести переполняющие меня чувства и эмоции на бумагу. Потратив без малого десять минут, всё же нахожу ежедневник и ручку в недрах моей бездонной сумки. Замираю в нерешительности, обдумывая, с чего бы начать, и пытаясь собрать мысли в единое целое. Наконец, открываю чистую страницу и, аккуратно выводя каждую букву, начинаю писать:

Эти недели были точно американские горки – полные эмоций, смеха и волшебных моментов, когда сердце замирало от счастья. Мы быстро выработали график встреч – всё для безопасности, чтобы спрятаться от дурацкой системы слежения, но особенно от бдительного взора моего отца.

По вторникам мы с Кайлом гуляем вдоль побережья, наслаждаясь шумом волн и тишиной в объятиях друг друга. Затем находим какое-нибудь уютное местечко и сидим на тёплом песке, любуясь закатом. И пока я кончиками пальцев очерчиваю каждый шрам, он рассказывает мне о своих сражениях с чудовищами, оставившими эти отметины. На самом деле, втайне я жажду большего, хочу коснуться его груди, почувствовать силу его накачанного пресса… Но, увы, спустя целых пять прогулок мы добрались только до бицепса правой руки.

Если же на пляже полно людей, мы бродим по извилистым тропинкам парка, лежим в тени деревьев на мягком пледе, обсуждая всё на свете – от городских новостей и сплетен до воспоминаний из детства. Его поцелуи в такие дни медленные, изучающие, будто он хочет запомнить в мельчайших деталях контур моих губ.

По четвергам – долгие сеансы в кинотеатре с попкорном, сладостями, нежными объятиями и шёпотом обсуждений хитросплетений сюжета. Но больше всего я жду наших походов в ночные клубы, где мы танцуем до рассвета, а я ловлю его голодные взгляды и утопаю в безумно страстных поцелуях, от которых кружится голова.

И вот, на прошлой неделе, когда заря только начинала окрашивать небо, мы случайно наткнулись на тихий укромный уголок на третьем этаже. Там прикосновения Кайла стали такими горячими, что я думала, что вот-вот расплавлюсь. Его руки под моей блузкой жадно исследовали каждый сантиметр моей кожи, распаляя еще больше и заставляя сгорать от желания. Я была уверена – вот оно, сейчас! Он подхватил меня на руки, осыпая шею обжигающими, ненасытными поцелуями, я потянулась к нему навстречу, дотронулась до его ширинки… И вдруг он остановился.

Бережно опустил меня на пол, осторожно поправил мою блузку и ласково коснулся губами моего лба:

— Не спеши, моя милая, — прошептал он с улыбкой и повел меня вниз.

И что это, спрашивается, было?! Я же видела, спускаясь по лестнице, как он борется с собой, сжимая кулаки, слышала его сбивчивое дыхание, чувствовала, насколько сильно он был возбужден! Почему "нет"? Нас никто бы не увидел в этой маленькой каморке, среди швабр и моющих средств... В то утро, после клуба, я еще долго не могла заснуть.

По субботам мы ходим на разные тусовки и пикники, где богатые ребята из моего района, простые рабочие из индустриального и истребители смешиваются в странной, но весёлой компании. Однажды мы даже пробовали культурно провести вечер в библиотеке, но попытка с треском провалилась. Оказалось, что невозможно читать книги, постоянно отвлекаясь друг на друга, переглядываясь и хихикая. И спустя пару часов суровая библиотекарша не выдержала нашего присутствия и с крайне недовольным выражением лица выпроводила нас за дверь, пригрозив напоследок:

— Ещё раз придете сюда миловаться – я на вас патрульным пожалуюсь!

Кайл, кстати, стал одеваться иначе. Простые футболки и джинсы уступили место стильным вещам – всё ещё в его духе, но с лоском престижного района. Чёрные, синие и белые рубашки, облегающие его накачанную грудь, тёмные брюки, подчёркивающие мускулистые ноги, кожаные ботинки вместо военных берцев. Ему безумно идёт! Я как-то даже пошутила, что он выглядит так, будто готовится к фотосессии для обложки журнала. Но он лишь загадочно улыбнулся и перевёл разговор на другую тему. А ещё я заметила, что такую одежду он надевает, похоже, только здесь, в нашем районе. Словно притворяется, чтобы не выделяться. Но даже в этой “новой роли” Кайл остаётся собой – сдержанным, настоящим и с этой тёплой улыбкой, от которой я таю. Когда он в рубашке, мои глаза невольно скользят по его плечам, по тому, как ткань обтягивает его мускулы. И чего он ждёт? Я ведь давно готова!

Кажется, мы узнали друг друга до мельчайших деталей. Оказалось, что Кайл обожает тренировки, что, в принципе, совсем не удивительно, учитывая его телосложение. Говорит, что это жизненно необходимо, чтобы выжить в шахте. Ещё выяснилось, что ему нравятся детективы, где всё максимально запутанно, но в конце логично и чётко объясняется – любит сравнивать свои догадки с замыслами автора. А я ему рассказала, что коллекционирую старые книги, уцелевшие после катастрофы, и про то, что немного, по вдохновению, фотографирую. Правда, потом, смущаясь, пришлось показывать свои снимки: как солнце падает на листву, как волна разбивается о камни и как красиво отражается ряд фонарей в луже после дождя, и вроде бы Кайлу они понравились.

А совсем недавно, три дня назад, Кайл учил меня метать ножи в парке. И это было невероятно!

Его сильные, но нежные руки обхватили меня со спины, корректируя мою стойку.

— Держи спину ровно, Лина. Смотри на цель, забудь о ноже, — прошептал он мне на ухо, и его дыхание коснулось моей кожи, распространяя волны тепла по всему телу.

Я ощутила его грудь, плотно прижатую к моей спине, и вся моя концентрация мгновенно испарилась, оставив внутри лишь жгучее желание. Но дальше – больше! Его бедра случайно коснулись моих, и я сразу же напряглась, точно натянутая струна.

— Попробуй расслабиться, — улыбнулся Кайл, разминая мои плечи.

Но как тут расслабиться, когда его близость обжигает, словно пламя? Нож буквально выпал из руки и, кувыркаясь, улетел в кусты.

— Я так и планировала! — выпалила я, оборачиваясь к нему.

Наши лица оказались настолько близко, что я буквально разглядела маленькие чёрные искорки в глубине его серых глаз.

— Не отвлекайся. Сама же просила тебя научить, — его голос звучал приглушённо, а руки крепче обвили мою талию, притягивая к себе и лишая способности мыслить здраво.

Бросаю наугад, уже не целясь, и, к моему удивлению, нож почти попадает в яблочко.

— Отличный результат для второй попытки. Ты быстро учишься, Лина, — похвалил он, нежно целуя меня в шею.

Его ладони медленно скользнули по моему животу, прижимая ещё теснее, и я почувствовала, как его тело откликается, но внезапно он будто опомнился, отстранился и сделал шаг назад.

— Ещё раз, сосредоточься, — тихо произнес он, но потемневшие глаза говорили за него. Кайл хотел совершенно иного.

Вот не понимаю, что его останавливает. Неужели он считает, что я передумаю и отступлю в последний момент? Или, может, боится сделать мне больно? Эх…

А ещё месяц назад он рассказал мне про шахты, и это оказалось настолько интересно и захватывающе, что я слушала, не отвлекаясь ни на секунду и, кажется, иногда забывала дышать. Ни в одной инструкции для кураторов и близко не было столько ценной информации! Лишь сухие указания о том, как общаться с истребителями и снимать показания с датчиков в шахте.

— Запоминай. На первых двух уровнях, как тебе, скорее всего, известно, тварей практически нет, а те, что попадаются, не представляют серьезной угрозы, — начал Кайл. — На -3 уровне монстры мелкие, тупые, примитивные, но их много, давят числом. Шкуры у них, за очень редким исключением, легко пробиваются огнестрельным оружием. Группа новичков с такой зачисткой справится без проблем. Но с каждым уровнем вниз чудовища приобретают всё больше специфических свойств и особенностей. На -5 они уже довольно хитрые и, главное, умеют прятаться: в тенях, на потолке, могут ждать за поворотом или в едва заметной расщелине…

Многое он мне объяснил в тот день. В какой-то момент я даже не выдержала, вытащила из сумки ежедневник и начала конспектировать самые важные моменты, чтобы потом поделиться с коллегами. Кайла это, конечно, удивило, но результат превзошел все ожидания! У тех сотрудников, кто не поленился прочитать мои записи, уровень смертности среди подопечных истребителей за последний месяц упал вдвое!

Вчера, едва узнав об этом, я сразу же бросилась переносить свои записи в электронный формат и, как только всё было готово, разослала всем без исключения кураторам. И, признаюсь, припугнула в сопроводительном письме выдуманными слухами об увольнении тех, кто не выучит информацию наизусть. Конечно, сегодня я уже успела получить нагоняй от отца за самодеятельность, но и похвалу за инициативность и распространение столь важных знаний. Удивительно, но он даже не спросил, откуда у меня вся эта информация, хотя я была готова – заранее продумала алиби и, более того, попросила Марту из управления шахт прикрыть меня, если что. Но, к моей радости, все мои объяснения не пригодились, а папа ещё и заверил, что поручит оформить эти данные в методичку и отправить в другие города в качестве дополнительного материала!

Нужно обязательно рассказать про наш успех Кайлу! Уверена, он будет рад, и возможно даже… Тфу, снова я не о том думаю!

Иногда на вечеринках и прогулках к нам присоединяются Софи и Марк. Но, похоже, у них начинается разлад в отношениях… Они спорят всё чаще, взаимные розыгрыши и приколы становятся резче, а взгляды – холоднее.

— Всё нормально, Лина, — отмахивается Софи, когда я спрашиваю, — Просто Марк… он стал каким-то далёким, словно его подменили. Представляешь, даже забыл, что я терпеть не могу ананасы в пицце.

Понимаю, что она старается скрыть боль за шуткой, но я же вижу слезы в ее глазах, и моё сердце разрывается от тревоги. И самое ужасное, что я абсолютно бессильна помочь своей лучшей подруге. А Марк и правда как-то неуловимо изменился – стал серьезнее, реже смеется, все больше молчит и задумчиво смотрит куда-то вдаль. Да и с Кайлом они разговаривают намного меньше, будто терпят друг друга, а не дружат.

Лёд в бокале уже почти растаял, превратив коктейль в практически безвкусную воду, а часы показывают, что до встречи с Вивьен осталось около 20 минут. Так, что же я ещё забыла написать? Точно!

Кайл мне показывал, как держать мечи! Правда, свои пока не доверил, только воображаемые, а жаль. Но пообещал, что в следующий раз в парке устроим настоящий спарринг на деревянных палках!

И ещё, я просто терпеть не могу дни, когда Кайл уходит в шахту! К тому же он постоянно настаивает, чтобы я отправляла его только на -8 или -9 уровни… Упрямый осёл! И как я ни пыталась его переубедить, всё бесполезно. Каждый раз я как на иголках, считаю секунды до его сообщения, что он вышел в город. Один раз не выдержала и отправила на -4. Так он потом ещё два дня ходил недовольный.

Ссорились ли мы за эти два месяца? О да, трижды. Но два раза из-за такой совершеннейшей ерунды, что сейчас даже вспоминать стыдно. В первый – из-за выставки современной живописи и скульптуры. Почти час я доказывала, что это настоящее искусство, а Кайл упорно твердил, что это просто бессмысленная мазня, не стоящая нашего внимания. Мы, наверное, так и продолжали бы спорить, если бы вдруг он не подошёл ко мне, не притянул к себе и не поцеловал так нежно, так примиряюще… И все-таки, спустя несколько дней, мы посетили эту выставку, как я и хотела. Ему даже понравилась там одна композиция. Правда, довольно странная – огромный черный куб, зависший в воздухе над левитроном.

Вторая ссора – из-за того, что он на несколько часов задержался в шахте. Я места себе не находила от тревоги, писала ему сообщения, звонила, думала, что что-то случилось… Еле сдержалась, чтобы не связаться с управляющим… А все оказалось из-за того, что убитый им монстр был настолько жирным, что попросту заблокировал туннель. И Кайлу пришлось ждать отряд чистильщиков, так как в одиночку такую тушу не сдвинуть. Ну вот, собственно, после этого я и отправила его на -4 уровень.

А вот третий раз… Как же это было глупо и одновременно обидно! Я же хотела его порадовать! Сделать ему классный подарок, а он не оценил! Купила ему крутейший голограф с кучей функций и всяких наворотов, как у меня. Ведь его старый выглядит так, будто вот-вот развалится на части. В итоге разругались в пух и прах и не разговаривали целые сутки…

Теперь этот дурацкий голограф пылится у меня в комнате, как издевательское напоминание, что согласовывать нужно даже подарки. И вот что мне с ним делать? Если бы только Кайл позволил мне платить за нас двоих, мы могли бы слетать в другой город, пожить на нашем фамильном острове или отправиться в путешествие на яхте. Эх… Как было бы хорошо перевести его на работу в центр управления городом, чтобы он не рисковал жизнью, получал достойную зарплату и ни о чём не волновался! Но это значит просить помощи у отца, а он… Нет, я ещё не готова к этому разговору. Пока не готова…

Всё чаще я мечтаю о совместной жизни с Кайлом: просыпаться в его объятиях, чувствовать его тепло каждое утро, наблюдать, как он готовит ароматный кофе, пока я выбираю в меню ближайшего кафе, чем бы нам позавтракать. Или, может, всё-таки стоит записаться на какие-нибудь кулинарные курсы? Вдруг он любит домашнюю еду, а тут я со своими антиталантами – даже яичницу вряд ли смогу приготовить, не спалив в процессе плиту… В любом случае, хочу быть с ним наедине и засыпать в одной постели, но пока всё, что у нас есть, – это график редких встреч и нависший надо мной непростой выбор…

— Лина-а-а! — крик Вивьен, словно взрыв кометы, разрывает ход моих мыслей.

Она врывается в ресторан, подобно урагану, сметающему всё на своём пути. Её синие волосы, завитые в безупречные локоны, искрятся, будто неоновые огни, а платье, украшенное металлическими деталями, вспыхивает огоньками множества крошечных светодиодов. Официанты в ужасе шарахаются в стороны, гости застывают в изумлении, а я, не в силах сдержать радость, бросаюсь ей навстречу. Мы обнимаемся, визжим от счастья, как школьницы, совершенно не обращая внимания на осуждающие взгляды вокруг.

— Вив, ты себе не изменяешь! — смеюсь я, увлекая её к нашему столику. — Синие волосы? Кажется, совсем недавно, во время нашего созвона по видеосвязи, они были огненно-красными? А платье – просто сногсшибательное! Ты – ходячая новогодняя ёлка!

— Ой, детка, давно ты не была в городе номер Один, — фыркает Вив, плюхаясь напротив и заказывая ярко-розовый коктейль с мерцающими блёстками. — Там сейчас все так одеваются! Это называется стиль, моя дорогая провинциалка. Без этого в столице просто не выжить. И что это за ерунда у тебя в бокале? Моя бабушка и то не стала бы это пить! Или ты теперь экономишь на нормальных напитках?

— Не начинай, Вив, — хихикаю я. — Это же вечная классика, да и в жару так приятно освежает. А вот блёстки эти глотать совсем не хочется, брр…

— А вот и зря! Очень даже вкусный коктейль. Ладно уж, давай рассказывай, что у вас тут происходит? Какие новости? Какие тренды? Или вы всё ещё живёте в каменном веке?

— Про Кайла я тебе уже кое-что говорила, подробности – позже. А больше, если честно, ничего интересного и нет. Да и разве тут у нас бывают какие-то особые тренды? Мода до нас добирается обычно лет через пять, и то не вся. Лучше расскажи мне последние столичные сплетни! К чему готовиться? Чего новенького ждать?

— О, Лина, сейчас ты услышишь настоящую сенсацию! В одном из городов, в каком именно пока держат в секрете, строят самый настоящий завод электромобилей! И значит, скоро мы будем не только единичные экземпляры старья докатастрофного восстанавливать, но и новые создавать. Изящные, бесшумные, с автопилотом и голографическими экранами. Я уже видела концепты! Представь: ты несёшься по городу на машине, как королева, а не плетёшься пешком, как нищенка.

— Серьёзно? И зачем она мне? — недоверчиво смотрю на подругу. — До моей работы всего-то пятнадцать минут пешком. А на машине, наверное, пять минут, но зато потом полчаса ломай голову, куда её приткнуть. У нас городок маленький, всё рядом, и ездить тут некуда. Но согласна, идея прикольная. Хотя, конечно, город номер Один раз в сто больше, чем наш – у вас там пешком неудобно. Но мне больше нравится, как сейчас – на велосипедах, как-то уютнее, что ли. Кстати, помнишь, как мы с тобой на третьем курсе решили устроить велопробег от стены до стены? И в итоге выдохлись через тридцать километров, даже до середины города не доехав…

— Да такое не забудешь! — хихикает Вив, потягивая коктейль. — Впечаталось намертво, как мы потом еле ковыляли три дня – ноги болели жутко! Но я велики тоже больше люблю. А электромобили – это же лакомство для избранных. Сначала магнаты скупят, чтобы красоваться, затем толстосумы из разных городов, и кто знает, может, лет через десять эти штуки доберутся и до наших кошельков. Ладно, перейдём к следующей новости: украшения из частей монстров от Ксавьера Лоранса! Гений он или безумец – ума не приложу. Позолоченные когти, отполированные зубы на цепочках, костяные кулоны, чешуя, покрытая биополимером – это же чистый авангард! И цены просто заоблачные! Но все носят, ведь это же «экологично» и «дерзко».

— Вив, это уже слишком, — морщусь я. — Чудовища пожирают людей, а мы их на себя надеваем? По-моему, это мерзкая гадость. И вдруг, это опасно?

— Лина, какая же ты зануда! — закатывает глаза Вив. — Это писк моды, детка, и все абсолютно безопасно, проверили вдоль и поперёк. Да, кстати, о монстрах: учёные разрабатывают из них еду для голодающих. Говорят, она будет невероятно дешёвой и питательной. Ни тебе голодных бунтов, ни очередей за куском хлеба. Гениально, правда же?

— Они там с ума посходили? Лет сто назад уже проводились подобные безумные эксперименты, и что в итоге? Мясо оказалось токсичным! Люди страдали, умирали в страшных муках! Что они собираются с этим делать? Так нельзя! Бедные – не расходный материал!

— Ой, да ладно, Лина, не парься, — беспечно отмахивается Вив, разглядывая свои ногти с невероятно ярким голографическим лаком. — Учёные же не идиоты, что-нибудь придумают, какие-нибудь фильтры, химические реагенты – и все будет в порядке! И вообще, хватит о грустном! Прилетай в конце лета ко мне на остров! Родители подарили мне настоящий райский уголок: никаких монстров, лишь лазурные пляжи, ледяные коктейли и чарующие закаты. Напиши мне, и я пришлю за тобой самолёт! Будем загорать, болтать и пить мартини до рассвета. А если твой молодой человек не против – прилетайте вместе! Веселее будет!

— Звучит, конечно, очень заманчиво, Вив, — отвечаю я с натянутой улыбкой, но в голове крутится мысль: а смогу ли я убедить Кайла? Он ведь, скорее всего, откажется лететь на частном самолёте. — Но у меня… парень – истребитель.

— Да ладно!? — Вив подскакивает, округляя глаза от удивления. — Это тебя что, на экзотику потянуло? Из всех мужиков, что за тобой увивались, ты выбрала какого-то бедного парня с грязью под ногтями? Ха, да это всё равно что если бы я начала встречаться с уборщиком из нашего особняка! Ой, не бей! И не обижайся! Просто это так… неожиданно! Я незамедлительно требую самый подробный рассказ: кто он, какой он и как тебя угораздило! Он хоть горячий? В постели хорош или только монстров умеет убивать?

Я перевожу взгляд в окно, чувствуя, как щёки горят огнём смущения:

— Вив, ты веришь в любовь с первого взгляда? Я вот тоже не верила, пока не встретила Кайла. Он просто нереальный: высокий, сильный, невероятно красивый, с длинными пепельными волосами и этими шрамами от когтей и зубов чудовищ. И ещё невероятно смелый, даже как будто чересчур, а какие у него руки… ммм… Знаешь, когда он обнимает меня, целует, я чувствую себя самой счастливой девушкой на свете! Мы встречаемся два месяца, и не было дня, когда я бы пожалела о своём выборе. Гуляем по побережью, танцуем в клубах, смеёмся над глупыми шутками. Он учит меня бросать ножи, держать мечи, представляешь? Но…

— Но? — в глазах Вив вспыхивает огонь любопытства. — Ну же! Не томи, Лина! Он храпит, как тролль? Или коллекционирует носки с дырками? Знаю! У него маленький…

— Вив! Я не знаю, какой у него! Ну, чувствовала через штаны, но…

— Так ты с ним до сих пор не…?

— Тише ты! Да, у нас до сих пор только поцелуи. Мне хочется большего, безумно хочется. Но он почему-то всегда останавливается. Может, он считает, что я не готова? Или боится, что я сбегу, когда станет совсем жарко? Я не решаюсь спросить прямо.

Вивьен откидывается на спинку стула, хохоча так громко, что соседние столики оборачиваются.

— Ой, дура ты, Лина! В 31-м веке, когда девушки в Столице заказывают себе роботов для удовольствия, ты стесняешься даже вопрос задать? Поверь, мужчины боготворят женщин, знающих, чего они хотят! Слушай, твой Кайл – горячий парень, судя по описанию, и я бы сама на него запала, если бы не его положение в обществе! Шучу, не смотри так! Мужики из бедных районов – они ж гордые, мега-брутальные – в общем, себе на уме. И ты ждёшь, пока он сделает шаг? В следующий раз, когда будете в парке или в клубе, надень что-то облегающее, из черной кожи, с дерзким вырезом, чтобы он просто не смог устоять. И скажи прямо: “Кайл, хватит тормозить, я хочу тебя”. Если он и после такого отстранится, то, прости, он, похоже, импотент. Но уверена, он давно готов – просто боится тебя спугнуть. Ооо, а что, если он девственник?

— Вив, прекрати! — смеюсь я, закрывая ладонями пылающее лицо. — Он сто процентов не девственник, я спрашивала. Но… он знает, что у меня никогда ни с кем ничего не было. А если ему неинтересно со мной, и поэтому он даже не хочет пробовать? Я же неопытная…

— Ага, или он боится, что у тебя вдруг вырастут крылья и ты вылетишь через форточку, оставив его одного в постели: голого и растерянного! Хватит придумывать себе отговорки! Если ты не оседлаешь этого жеребца, то ещё месяц-другой, и какая-нибудь хитрая бабёнка уведёт его у тебя из-под носа. Но ты же не допустишь этого, верно? Так давай, моя хорошая! Покажи ему, что такое истинная страсть! Помнишь, в универе, как я соблазнила того профессора? Один лишь взгляд, одно невинное: "Давайте обсудим мою работу в кабинете" – и дело сделано! Ты сможешь, Лина, я верю в тебя. Или ты хочешь остаться недотрогой? Представляю: ты старая, сидишь в окружении кошек и рассказываешь им о том, как ждала, пока Кайл наконец-то прозреет.

Я смеюсь, чувствуя прилив смелости. Возможно, Вив права… Пора взять инициативу в свои руки, пока не стало слишком поздно.

— Хорошо, я рискну. Но если Кайл откажется, я прилечу к тебе на остров опозоренная и униженная и утоплю своё горе в мартини. И не смей даже разочек ухмыльнуться, когда я буду горько рыдать над коктейлем!

— О, я с радостью возьму на себя всю ответственность, дорогая! — подмигивает Вив. — Но у тебя всё получится. Ты же Лина – та самая королева универа, которая всегда сгибала всех в бараний рог и получала всё, что захочет! И знаешь, я даже чуточку завидую тебе. В столице таких нет – либо самовлюблённые мажоры, либо жирные магнаты, ну и для извращенцев-любителей – тощие хипстеры с голографическими татушками. Твой накачанный истребитель со шрамами — ожившая иллюстрация из женского эротического романа…

— И не говори… Надо как-нибудь вас познакомить!

— Так прилетайте ко мне на остров через месяц! Заодно отметим твою победу! — хохочет подруга, поднимая свой бокал с коктейлем. — За тебя и твоего нерешительного мужика! Пусть сдастся без боя, или я лично прилечу и устрою ему лекцию на тему: “Женщинам отказывать запрещено!” И, кстати, я в вашем провинциальном городишке остаюсь до конца турнира истребителей. В столице о нём только и говорят! Списки участников уже гуляют по сети. Это будет грандиозное шоу! Ты же пойдёшь?

Я вздрагиваю, непроизвольно сжимая бокал в руке, да так сильно, что пальцы белеют.

— Ненавижу эту бойню! — горечь и отвращение душат меня изнутри. — Каждый год я вынуждена сидеть там лишь потому, что я – дочь главы города. И всё, что мне остаётся, – отворачиваться от этой кошмарной арены, заглушая крики берушами и прячась за страницами книги. Это дикое варварство, Вив! Кровь, монстры, несчастные люди, которые отчаялись настолько, что готовы рискнуть жизнью ради возможности вырваться из нищеты. А эта ликующая толпа уродов ревёт от восторга, будто это весёлый карнавал, а не игра со смертью! Слава высшим силам, Кайл не участвует в этом кошмаре. Он слишком умён, чтобы лезть в эту мясорубку ради призрачного шанса на лучшую жизнь.

Вив с ироничной ухмылкой смотрит на меня поверх своего фужера.

— Ой, Лина, не перебарщивай с пафосом и жалостью! Турнир – это не тупая бойня, а завораживающее искусство! Отточенные движения, блеск стали, неукротимая ярость истребителей и мегаэффектные убийства монстров – да за право оказаться здесь богачи со всего Единого государства вываливают миллионы, а прямые трансляции смотрит весь мир! Ты даже не представляешь, как тебе повезло! Многие бы отдали всё, чтобы оказаться на твоём месте, в VIP-ложе, и наблюдать за этим спектаклем с первых рядов! За свой билет я отвалила неслабые десять лямов, и это всего лишь за жалкое кресло на балконе второго яруса, хорошо хоть с неограниченным доступом в бар для VIP-гостей. Кстати, надо будет нам с тобой там встретиться! И, знаешь, вот вообще эти деньги ни капли не жалко - это того стоит! Я просто не могла пропустить турнир, приуроченный к 400-летию основания Единого государства. Самый грандиозный в истории! Говорят, арену полностью перестроили, и главный продюсер обещает совершенно новый уровень зрелищности: эпическая полоса препятствий, всевозможные голографические декорации, костюмы участников под стать проекциям! А еще ходят слухи о новых монстрах, выведенных специально для шоу в секретных лабораториях столицы, – таких, каких мир ещё не видел! И главный приз – не просто деньги и слава, а приглашение победителя на закрытый бал самого главы государства! Твой Кайл, возможно, и умён, но он упускает уникальный шанс попасть в мир избранных и стать своего рода легендой!

Я хмурюсь, чувствуя, как гнев обжигает меня изнутри, словно кислота. Мое сердце сжимается от боли.

— Легендой? Какая же чушь! Вив, неужели ты не осознаешь, что на кону их жизни? Участники рискуют всем ради денег и возможностей, которыми ты и я обладаем просто по праву рождения! Ты, вероятно, не знаешь, но в прошлом году один парень… Совсем юный, младше меня… Чудом прошел отбор и полосу препятствий, а потом монстр с -7 уровня разорвал его на куски буквально за несколько секунд! Толпа орала от восторга, пока тварь пожирала его ногу! А знаешь, что было дальше? Монстра затянули в клетку с помощью цепей, оставшиеся части тела парня побросали в мешок и унесли, арену вымыли, и шоу продолжилось, как будто ничего не случилось. Это не искусство, это – абсолютное зло! Я сижу там каждый год, потому что отец не оставляет мне права выбора. Но я не хочу! Совсем не хочу в этом участвовать! Я проклинаю каждую секунду этого кошмара. Даже сквозь беруши до меня доносятся душераздирающие крики убитых людей и утробный рев монстров. Я закрываю глаза, пытаюсь отвлечься, пою про себя что-то, но все равно чувствую, как арена содрогается от ударов. И каждый раз надеюсь, что никто не умрет. Но они гибнут… Каждый год – десятки людей…

Вивьен затихает, улыбка покидает её лицо, и она смотрит на меня с пронзительной, несвойственной для неё серьезностью.

— Лина, я и представить не могла, насколько для тебя все это тяжело. Во всём мире турнир воспринимается исключительно как захватывающее зрелище, как развлечение, не более. Под таким ракурсом, как ты, это никто не рассматривает. Ведь это добровольный выбор истребителей… Им самим решать, рисковать своей жизнью или нет. Но я согласна, погибших жаль. Прости, я не хотела тебя огорчать.

Она аккуратно касается моей руки в знак поддержки, но я чувствую, как меня трясёт.

— Дело не в тебе. Просто… я не могу с этим смириться. Это же так пафосно преподносят как торжество единства, силы и величия. А люди послушно радуются, испытывают гордость, воспринимают это как демонстрацию мощи государства. Но какова истинная цена? Это же кровавое жертвоприношение… И самое ужасное, что мой отец в абсолютном восторге от этого побоища, гордится, вкладывает туда огромную кучу своих денег. Считает честью, что именно в нашем городе вот уже четыре столетия проводится этот проклятый турнир. Он восседает в ложе, будто король, сияет улыбкой, раздает интервью, а я, как принцесса, заточенная в башне, вынуждена сидеть рядом, притворяясь, что мне не тошно. Я ненавижу это, Вив! И ненавижу, что не могу ничего изменить…

— А может ну его? Просто прикинься, что заболела и пропусти этот год. И с учетом того, как ты относишься к турниру, Кайл твой правильно делает, что не участвует. Конечно, с его мышцами он бы разнес всех в щепки, но я рада, что тебе не придётся кусать ногти, глядя, как он там сражается. Хотя, признай, было бы супер эпично – твой парень, с голым торсом, с мечом в руке, убивает жуткое чудовище, а потом перед всем миром признается тебе в любви! — подруга смеется, стараясь меня подбодрить, и я невольно улыбаюсь, несмотря на боль, раздирающую меня изнутри.

— Эпично? — фыркаю я, качая головой. — Вив, ты абсолютно неисправима! Кайл и без этого турнира герой. Он почти каждый день спускается в шахту, рискуя своей жизнью, чтобы защитить наш город. Ему не нужно ничего доказывать на арене. И я бесконечно рада, что он не похож на этих отчаянных безумцев, бросающихся в эту кровавую бойню ради денег. А прикинуться хотела бы, но не могу. Уже пробовала…

— Лина, да ты влюблена по уши, — озорно подмигивает мне Вивьен. — И я понимаю, почему: накачанные, высокие мужчины – моя слабость. Но турнир – это часть нашей реальности, нравится тебе или нет. Так что постарайся принять это, все равно от нас с тобой ничего не зависит. О, кстати! Раз уж мы заговорили о том, что в наших силах! Я же сегодня иду на благотворительный вечер. У меня пригласительный на двоих, но мама не смогла полететь из-за каких-то там своих дел. Пойдёшь со мной? Будет круто: шампанское рекой, знаменитые гости, а ещё аукцион с такими лотами, что челюсть отвалится!

— Благотворительность? — переспрашиваю я, оживившись. — Я в деле. Я как раз сейчас ищу способы помочь нашему бедному району. Правда, за два месяца что-то очень мало полезного нашла, лишь красивые слова и бессмыслицу для пиара богачей. Может, на этом мероприятии будут какие-то ценные идеи. Да и просто провести с тобой вечер, как в старые добрые времена, будет здорово!

— Вот это моя Лина! — Вив радостно хлопает в ладоши. — Но сначала бегом на шопинг! Нужно подобрать тебе такой наряд, чтобы ты сияла ярче любой звезды. Я бы дала тебе что-то из своего гардероба, но две новогодние ёлки в одном зале, или как ты там меня назвала, – это уже слишком!

Прямиком из ресторана мы бежим в торговый центр, полные наивной надежды на легкую и приятную прогулку. О, как же мы ошибались! "Стелларис", "Шелковый путь", "Лунное затмение", "Эклипс" и еще десяток других – казалось, мы заглянули в каждый бутик. Все они манили обещаниями найти что-то неповторимое среди шелковых платьев и дерзких кожаных нарядов. Но все мимо! То Вив брезгливо морщила нос, обзывая мои идеи "бабкиными", то ее собственные предложения казались мне чересчур экстравагантными для светского мероприятия.

После трех часов мучительных примерок, почти потеряв надежду, мы неожиданно натыкаемся на небольшое уютное ателье, в котором я никогда прежде не была. Подруга уже в который раз заводит разговор о том, какие вещи из ее гардероба мне все-таки могут приглянуться, но какая-то невидимая сила тянет меня внутрь. Выбор невелик, и швея с легкой виноватой улыбкой поясняет, что основное направление их работы – индивидуальные заказы. Но, едва сделав пару шагов, я вижу ЕГО – безупречный белый костюм: строгие брюки, идеально скроенный пиджак и нежная шелковая блуза цвета первой весенней листвы.

— Вот оно! — выдыхаю я, срывая костюм с вешалки и, невзирая на растерянный взгляд швеи, спешу в примерочную. В вихре восторга кружась перед зеркалом, я ощущаю себя всесильной и одновременно невероятно женственной. Вив одобрительно кивает:

— Ладно, я сдаюсь! Классика – это действительно твоё, детка. Ты выглядишь невероятно круто! Уверена, если бы сейчас тебя увидел твой парень, то сам бы здесь и… хм… В общем, он был бы в восторге!

— Думаешь, стоит отправить ему фото? — игриво подмигиваю я, предвкушая реакцию Кайла.

— И ты ещё спрашиваешь? Конечно! — смеётся Вив. — Пусть мучается от ревности, пока ты разбиваешь сердца всех красавчиков на аукционе. А теперь – расплачивайся и бежим! Мне ещё надо успеть заскочить в гостиницу переодеться! А то до начала осталось всего сорок минут.

Вечером, едва переступив порог зала, я замираю, ошеломлённая великолепием мероприятия. Хрустальные люстры, точно капли застывшего солнца, разливают золотое сияние по белоснежному мрамору пола. В правой части зала, на возвышении, струнный квинтет исполняет весёлую сюиту, а огромная пирамида из хрустальных фужеров с шампанским искрится, подобно россыпи звёзд. Дамы в ослепительных нарядах чинно прогуливаются между столиками, демонстрируя свои украшения, в то время как мужчины в строгих смокингах ведут тихие беседы, выискивая полезные связи и знакомства.

По стенам развешаны огромные плакаты: милые щенята беззаботно резвятся на зелёной травке, дети с грустными глазами крепко обнимают плюшевых мишек, прекрасные лошади грациозно скачут по бескрайнему полю, а надписи настойчиво призывают помочь беззащитным животным и сиротским приютам.

Я редко бываю на светских мероприятиях, лишь под давлением родителей. Не люблю эту нарочитую роскошь, эти оценивающие взгляды, которые словно сканируют тебя насквозь, пытаясь понять, кто ты и сколько стоишь. Мне гораздо ближе и уютнее в простой и искренней атмосфере уличных тусовок, где кипит настоящая жизнь, где можно встретить столько разных и интересных людей.

Официанты, облачённые в одинаковые белые костюмы, бесшумно передвигаются между гостями, предлагая аппетитные мини-тарты с кремом и крошечные пирожные, украшенные свежими ягодами. Вив, не раздумывая, жестом подзывает одного из них, выхватывая два бокала с шампанским:

— За нас, Лина! За незабываемый вечер! И за твоего парня – пусть он наконец поймёт, какое бесценное сокровище в его руках, и склонится пред твоей красотой!

— За нас! — отвечаю я, смеясь и звонко чокаясь с подругой хрустальными фужерами. — Но давай будем осторожнее с этими коварными пузырьками, а то вдруг я выпью лишнего и начну писать Кайлу что-то неприличное…

— Расслабься и забудь обо всем! — хмыкает Вив, и в ее глазах вспыхивают озорные искорки. — Я могу даже сработать на опережение и отправить ему что-то вроде: ”Эй, пупсик, в следующий раз не отвертишься. Страстно хочу тебя, мой горячий истребитель”. Представляешь, какой будет эффект?

— Ой нет, только не это, пожалуйста! Как я ему потом в глаза буду смотреть?

Гости – самые сливки общества из разных городов, в том числе и из столицы. И это мне вот такое нужно организовывать, чтобы помочь индустриальному району?! Да тут вложено столько денег, что хватило бы очистить и отмыть от грязи каждую улицу в трущобах, и еще бы осталось… Неужели оно того стоит? И это реально поможет людям?

На сцену выходит аукционист, импозантный мужчина в смокинге, с бархатным баритоном оперного певца. И мгновенно все вокруг замолкают.

— Добро пожаловать, уважаемые леди и джентльмены! Сегодня мы собрались здесь, чтобы совершить настоящее чудо – спасти жизни невинных животных и поддержать тех, кто отчаянно нуждается в нашей помощи! Первый лот – заповедник с лошадьми! Пятьсот гектаров нетронутой природы, где для будущих поколений сохранены редчайшие породы. Начальная цена – миллион!

Зал оживает, и ставки взлетают одна за другой.

— Два миллиона! — сразу же кричит седовласый магнат с нескрываемым азартом.

— А вот и нет! Три! — парирует дама с бриллиантами на шее размером с голубиное яйцо.

— Пять! Это для моих детей! — твердо заявляет солидный мужчина. — Они обожают лошадей, пусть это станет небольшим, но искренним знаком моей любви!

Под бурные овации лошади обретают нового хозяина.

Стоящая рядом дама в жемчугах одобрительно кивает:

— Заповедник – это шанс для животных избежать вымирания. И какой прекрасный подарок для детей! Истинно благородный поступок!

Второй лот – шефство над детским домом.

— Полное содержание двухсот очаровательных сироток на целый год: качественная еда, образование, уход, медицина, игрушки, все необходимое. Начальная ставка — полмиллиона! — с улыбкой объявляет аукционист, но в ответ в зале повисает гнетущая тишина. Ставки делаются неохотно.

— Пятьсот тысяч, — еле слышно доносится из дальнего угла.

— Шестьсот, — вяло бросает кто-то, словно делая одолжение.

— Ладно, семьсот, и довольно, — надменно заявляет магнат, упустивший заповедник, и демонстративно зевает. — Скука смертная. Хочется чего-то, что добавит огоньку!

Лот достается ему, а я сижу потрясенная и чувствую, как внутри меня волной поднимается злость на этих самодовольных павлинов.

— Какой стыд! — шепчу я на ухо Вив. — Неужели породистые скакуны ценнее сломанных детских жизней?

— Увы, такова горькая правда, — вздыхает она. — Приюты сейчас не в моде и никому не нужны. Слышала, что заявил вон тот жирный тип в очках? “Дети – это лишь затраты, а лошади – выгодная инвестиция”. Жуть, правда?

Слышу, как сзади одна из надменных дам вещает тоном знатока:

— Конечно, приюты – это неплохо, но лошади добавляют престижа. К тому же дети вырастают, и что с них взять? А кобылы жеребят приносят, выгода очевидна!

Стискиваю зубы, чтобы не выплюнуть ей в лицо всё, что я о ней думаю. Да чтоб ты на своей шкуре испытала, что такое истинная боль, бездушное чудовище!

Третий лот — коллекция сокровищ прошлого, пережившая катастрофу.

— Картина Моне «Кувшинки», скульптура Родена «Мыслитель», фарфоровая ваза династии Мин. Стартовая цена — три миллиона! — гремит голос аукциониста.

Лот уходит за одиннадцать миллионов под шквал аплодисментов.

— Истинная красота неподвластна времени, — томно произносит дама по соседству, поглаживая свои жемчуга.

— Это достойное пополнение коллекции моего дражайшего супруга, — надменно хвастается покупательница.

— Вив, ну как же так? Это всего лишь вещи… А как же дети?

— Лина, отпусти это. Люди платят за статус. Моне на стене – это их способ сказать: «Мы выше вас, жалкие ничтожества!»

Четвёртый лот – ювелирные украшения, принадлежавшие самой Анне Векслер.

— Бессмертные, легендарные реликвии основательницы! Золотая брошь с огненными рубинами, кольцо в форме звезды с ослепительным бриллиантом. Начальная ставка — четыре миллиона! — торжественно провозглашает аукционист.

Вив легонько толкает меня и усмехается:

— Бери, Лина! Классика – это как раз твоё! Представь: ты лежишь на кровати перед Кайлом, и на тебе ничего… только это кольцо!

— Если бы у меня были такие деньги, я бы лучше пожертвовала их приюту.

— Так попроси у отца, для него это пустяк. И хватит о приютах! Ты что, теперь всё оставшееся время будешь грустить? Не порти себе вечер!

Ставки взмывают ввысь:

— Пять! — кричит дама в лазурном платье.

— Шесть – для моей обожаемой супруги!

— Семь — это частица истории нашего государства! — восклицает коллекционер.

Через несколько минут жарких торгов лот уходит за баснословные тринадцать с половиной миллионов таинственному покупателю, наблюдающему за аукционом онлайн.

— Векслер – истинный гений, — восторженно произносит один из присутствующих, заботливо поправляя бабочку на шее.

— Это все равно что обладать частичкой ушедшей эпохи, — вторит ему другой с благоговением в голосе.

А потом объявляют следующий лот, и моё сердце замирает от ужаса.

— Ребёнок из местного приюта, четыре года. Мальчик. Абсолютно здоров. Огромные небесно-голубые глаза, светлые кудряшки. Умеет читать, писать, считать и декламирует стихи собственного сочинения, посвящённые маме, — объявляет аукционист, и зал взрывается оглушительными овациями.

На сцену выходит малыш – такой хрупкий, беззащитный, в скромном, но опрятном костюмчике. Его светлые волосы искрятся в ярком свете прожекторов, а в глазах – испуг, смешанный с робкой надеждой. Дрожащим от волнения голосом он начинает читать:

— Мамочка, ты где? Я ищу тебя в снах,

В мерцающих звёздах, в холодных ветрах…

Крупные слёзы, словно жемчужины, катятся по щекам малыша, падая на пол. Зал замирает в потрясении, дамы украдкой промакивают глаза кружевными платочками, мужчины одобрительно кивают головами, бормоча: “Какое дарование!”

Аукционист бесчувственно продолжает:

— Начальная цена – двести тысяч!

Торги мгновенно набирают обороты:

— Пятьсот тысяч!

— Миллион! Он идеально впишется в нашу семью! — кричит всё тот же отвратительный магнат, поправляя запонки.

— Два миллиона — мои внуки будут с ним играть! — добавляет старуха в мехах. Вот и не жарко ей летом?

— Три миллиона!

Зал разделяется: одни восхищенно аплодируют, другие бросают полные сомнения взгляды.

— Разве это правильно? — тихо спрашивает мужчина рядом.

— Да лучше уж так, чем в приюте гнить! — возражает его спутница. — Он такой прелестный, такой талантливый, это его шанс!

— Но ведь это дитя, а не предмет искусства! — шепчет кто-то позади.

Я стою, не в силах пошевелиться. Сердце бешено колотится в груди, а горькие слёзы обжигают глаза. Неужели это происходит на самом деле? Это же… настоящее рабство! Маленький мальчик стоит на проклятой сцене, его плечи вздрагивают от беззвучных рыданий, а беспринципные сволочи торгуются из-за него, как будто он – вещь!

— Вив, это мерзко и отвратительно, — шепчу я в оцепенении, судорожно сжимая её руку. — Как можно так хладнокровно продавать ребёнка? Он же не товар! Как они смеют?!

Вив, кажется, хочет отмахнуться, но я вижу в её глазах мимолётное сомнение.

— Лина, успокойся, какое рабство? В детских домах устраивают конкурсы, чтобы самые лучшие дети попали сюда. Это их шанс — жить в роскоши, учиться в элитных школах, обрести семью. В столице вообще в любой момент можно подобрать себе ребёнка по заданным параметрам. Мама недавно взяла девочку – рыженькую, кудрявую, виртуозно играющую на скрипке. Такая классная! Она счастлива, уверяю тебя! У неё есть всё! Куклы, платья, слуги. Разве не лучше быть «купленной» и купаться в любви, чем расти в приюте?

— Счастлива? — выдыхаю я в отчаянии. — Но ведь у неё никто не спрашивал, хочет она этого или нет! Это всё в корне неправильно и аморально! А мальчик? Посмотри на него, он ведь плачет, Вив! Как ты можешь это оправдывать? Его продают, как дорогую вазу или породистого коня! Это же просто немыслимо!

— Лина, ты слишком драматизируешь, — отвечает Вив с усталой снисходительностью. — Понимаю, зрелище, конечно, не из приятных, но детей не принуждают, они сами решают, принимать участие или нет. И подумай сама, ведь в приюте у мальчика нет никаких шансов, а здесь ему гарантируют роскошную жизнь в богатой семье, словно принцу. Разве это не замечательно?

— Нет, Вив! — я срываюсь почти на крик, едва сдерживаясь из последних сил и ощущая, как горячие слезы обжигают щеки. — Это не спасение, а гнусная торговля живыми людьми! Ему не место на сцене в качестве лота! Он должен быть рядом с матерью…

— Да пойми же ты, у него нет матери. И успокойся, пожалуйста, на нас уже смотрят, — сухо обрывает меня подруга.

А в зале волна азарта поднимается все выше, ставки взлетают до немыслимых высот:

— Десять миллионов!

— Пятнадцать!

— Семнадцать!

— Была не была! Двадцать! Он станет гордостью нашей семьи!

— Тридцать пять! И молчать всем! Он будет нашим наследником!

Заплаканного мальчика, точно трофей, уносит со сцены ужасающе довольный мужчина, заплативший за него тридцать пять миллионов. Рядом, утирая слезы показного умиления, шествует его красавица жена, не забывая на ходу снимать свои наигранные эмоции на супер новенький голограф последней модели.

Тем временем объявляют новый лот – остров в форме сердца, и аукцион продолжается, но для меня он превращается в пытку. Голова кружится, ноги подкашиваются, а сердце разрывается от невыносимой несправедливости.

— Вив, извини, но я не могу больше, — бормочу я и делая пару шагов к выходу. — У меня голова разболелась. Мне нужно идти.

— Лина, подожди, — Вив обеспокоенно тянется ко мне, оглядываясь в поисках официанта, чтобы вернуть бокал. — Не принимай так близко к сердцу! Посмотри на малыша, он уже смеется и обнимает свою новую маму. Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет, останься. Я в порядке, — мотаю я головой, украдкой смахивая непрошеные слёзы. — Мне просто… нужен глоток свежего воздуха.

Спешно продираюсь сквозь толпу к дверям, ощущая на себе любопытные взгляды этих самодовольных, лицемерных богачей. Зал кажется клеткой, наполненной ложью, фальшью и жестокостью. Вырываюсь на улицу, судорожно делаю несколько вдохов, ощущая как холодный ночной воздух обжигает разгоряченное лицо. Слезы льются ручьем, а гнев и бессилие душат меня.

Что я только что видела? Ребенка, проданного словно бездушный предмет. Как вообще можно жить в таком обезумевшем мире? Кайл понял бы меня, его гнев был бы таким же сильным. Его крепкие руки обняли бы меня, его голос успокоил бы. Но сейчас я абсолютно одна, и этот невыносимый ужас надолго останется во мне, преследуя в самых жутких кошмарах.