Золото и пепел. Хроники города номер Три

Глава 10. Лина.

“Ты будешь подчиняться мне!” – крик отца все еще набатом звучит у меня в голове. Вот значит как?! Ну что ж, посмотрим, кто кого, дорогой папочка. Не зря ты всегда так горделиво хвастаешься перед своими друзьями, что я буквально твоя копия… Ты даже не подозреваешь, насколько прав…

Стою перед зеркалом, поправляя воротник шелковой блузки цвета слоновой кости. Темно-синие брюки с завышенной талией подчеркивают фигуру, а туфли на высоком каблуке добавляют образу строгости. Я должна выглядеть безупречно: идеальная дочь, которая ни за что не посмеет ослушаться приказа главы семьи. Ха! И еще раз ха! Если бы отец только знал, как мысленно я посылаю его к дьяволу, пока прячу среди книг прочитанные вдоль и поперек распечатки о Кайле и обдумываю план дальнейших действий.

Внизу, в холле, мама бросает на меня встревоженный взгляд и, кажется, собирается что-то сказать, но я спешно выдавливаю очаровательную улыбку и торопливо произношу:

— Доброе утро, мамочка! Прости, совсем нет времени на разговоры, опаздываю на работу. И не переживай, позавтракаю там, в комнате отдыха.

Легонько целую её в щёку и вылетаю за дверь, чуть не врезаясь в двух громил в тёмных костюмах. Проклятье! Как же быстро отец всё устроил! Бросив на "шкафов" презрительный взгляд, спешу в центр управления городом.

— Ну что ж, поздравляю, мальчики, теперь мы с вами лучшие друзья на ближайшие две недели. Надеюсь, понятие личного пространства вам знакомо? — говорю им через плечо, не останавливаясь. — Или вы и в уборную за мной тоже попрётесь?

Один из них, тот, что повыше, сердито сдвигает брови. Второй отводит взгляд, но его щёки слегка розовеют. Да ладно? Всё так просто? Какие эмоциональные охранники мне попались.

— А если ночью через окно убегу? — продолжаю, замедляя шаг, чтобы они точно услышали каждое слово. — Будете внизу дежурить с матрасом, чтобы поймать? Или, может, в одной кровати спать будем, чтобы я точно не сбежала? Ой, нет, постойте, вы же, наверное, храпеть будете, и я не высплюсь. Чего молчите? Буду звать вас "Траляля и Труляля", как из сказки, вы как раз такие же одинаковые, неуклюжие и забавные.

— Довольно, — сухо обрывает один из них. — Иди уже, нам не за разговоры платят.

— Ну, давайте я вам доплачу? А то что, все две недели молчать будем? — усмехаюсь, закатывая глаза. — И еще кое-что, мальчики: вы за мной на работу не ходите, а то перепугаете всех моих коллег. Там и так камеры на каждом углу, а выход всего один. Так что не переживайте – не сбегу.

В этот утренний час на этаже царит привычная тишина, лишь в воздухе витает божественный аромат свежесваренного кофе. Все же какая жизненно необходимая штука – таймер на кофемашине! Не знаю, кто и когда его придумал, но он точно – герой своего времени. По пути заглядываю в комнату отдыха, хватаю сэндвич и кружку с моим любимым напитком. В офисе ни души, только мерцают голографы, попискивают датчики, а на моем рабочем столе уже ждет папка с отчетами. Интересно, может быть, там есть что-то о Кайле? Кажется, вчера или сегодня у него должен закончиться срок выполнения задания. Откусываю от булки кусок побольше и начинаю перебирать бумаги. Нет, не это, и это подождет, а это вообще – в мусор. Ага! Вот оно: «Истребитель 721, зачистка -3 уровня выполнена. Оплата получена».

Улыбаюсь, вспоминая, как Кайл в парке, недовольно ворча, высказывал мне, что я отправила его на этот уровень. Открываю голограф, чтобы назначить ему новое задание, но неожиданно экран выдаёт предупреждение: «Операция не может быть выполнена. Истребитель номер 721 недоступен для дистанционного назначения заданий в течение 10 суток». Ни объяснений, ни причин. Просто – недоступен.

Я сижу, уставившись в экран, и чувствую, как внутри всё леденеет. Что за чёрт? Это как – недоступен? Почему меня заранее никто не предупредил? Ведь я его куратор, в конце концов! Может, в отпуске? Да брось, Лина, что за бред! Совсем ку-ку? У истребителей его не бывает. Возможно, он заболел? Или ранен? Отгоняю мрачные мысли, но тревога, как ядовитый плющ, крепко обвивает моё сердце, наполняя его зловещим предчувствием.

Не раздумывая ни секунды, связываюсь с Мартой по стационарному голографу. Эта деловая старушка из управления шахт всегда знает всё и про всех. Она-то уж точно прояснит ситуацию и развеет мои опасения.

— Марта, здравствуй! Слушай, тут возникла заминка с одним истребителем. Получила твой отчёт, хотела отправить новое задание, но почему-то система выдала уведомление, что он недоступен. Номер 721. Ты не в курсе, что с ним?

На том конце повисает пауза, слишком длинная, чтобы быть случайной. Слышу, как она откашливается, будто поперхнулась чаем.

— Ой, Линочка, не бери в голову! — её голос звучит совершенно неестественно высоко, как у детей, когда их ловишь на вранье. — Да, у 721… ну, дела у него. У истребителей же всегда так: то одно, то другое. Может, голограф барахлит или… в ремонт сдал! Да-да, точно, в ремонт! Что-то такое припоминаю. Не переживай, это ерунда. Рядовой случай. Кстати, расскажи бабушке по секрету, это не ты вчера в нашем районе бегала? А то уж больно мне лицо знакомым показалось, но, правда, издалека видела…

— Да какие тут секреты? Не я, конечно! С чего бы мне бегать по индустриальному району? — стискиваю браслет на запястье, стараясь не выдать своего волнения. — Марта, ты же всегда всё знаешь, даже кто в столовке лишнюю булочку взял. Просто скажи, где 721. Дома? Или ранен, в больнице? С ним что-то случилось? А я слухами из управления поделюсь. Тут на днях такое было!

— Лина, золотце, не волнуйся! Через десять дней объявится, вот увидишь. Да и я же не справочная! — старушка нервно хихикает. — У меня тут дел по горло, журналы сами себя не прочитают, да и в столовой, слышу, переполох начинается – без меня никак. Слухов мне и тут хватает. Ты работай, работай, а оно всё само собой утрясется. Пока, милая!

Связь обрывается. Смотрю на застывший голографический образ, и ярость, обжигающая и горькая, душит меня. Лжет! Точно лжет! Марта, ходячий сборник сплетен, вдруг ничего не слышала о Кайле? Да она с легкостью мой вчерашний маскарад раскусила и, прямо не стесняясь, спросила о нём. И даже новости из управления её якобы не интересуют? Да ни в жизнь не поверю!

Что ж, придется идти другим путем. С подчеркнутой официальностью отправляю запрос главе управления шахт: «Прошу предоставить исчерпывающую информацию о статусе истребителя 721. По какой причине он недоступен для назначения заданий?»

Ответ приходит лишь спустя час: «Всё в порядке, причин для беспокойства нет». Серьезно? И вот это он придумывал целый час?! Уверена, тоже врет! Что же такое случилось с Кайлом, если от меня это так старательно скрывают?

Так, ладно, нужно мыслить креативно и использовать все лазейки. Активирую систему слежения, надеясь повторить прошлый успех, когда искала Кайла в рабочем районе. Ввожу «Истребитель 721» и, затаив дыхание, замираю в ожидании хоть какой-то зацепки. Экран мерцает и… пустота. Голограф Кайла отключен. Совсем. Как будто его не существует. Нет, это ни черта не нормально! Что-то не так. Абсолютно не так…

Думай, Лина! Должен же быть какой-то рабочий вариант. Колин отпадает сразу – это все равно что прийти с вопросами к отцу. Ни в коем случае. Стоп, а ведь есть же хакер, к которому брат меня недавно посылал! И если пойти к нему напрямую, то можно сохранить все в тайне. По крайней мере, я на это надеюсь…

Захватив в комнате отдыха три аппетитных и внушительных сэндвича в качестве взятки, спускаюсь по запутанным лабиринтам в подвал. Техотдел – угрюмое место: серые стены, монотонный гул серверов, заунывный шум вентиляции. Джейк, как и в прошлый раз, сидит сгорбившись за своим столом в старом выцветшем свитере, потягивая кофе из огромной пол-литровой кружки. Очки сползли на кончик носа, а волосы растрепаны, точно после взрыва.

— О, опять ты, — ворчит он, недовольно отрываясь от экрана. — Что, блондинка, снова проблемы? А Колин в курсе твоих похождений? Предупреждаю, я капец как занят: перенастраиваю камеры на главной площади перед празднованием Дня основания Единого государства. Так что вали, если это ерунда.

— Привет, Джейк! А я тебе три самых вкусных сэндвича принесла, — с надеждой улыбаюсь неприятному парню. — Ты наверняка голоден, правда? А у меня совсем пустяковая просьба для такого крутого спеца, как ты: мне всего лишь нужно, чтобы ты нашел того же самого 721 истребителя. Пробей, где он сейчас, что делает. Для тебя, уверена, эта задачка на пару минут. Колин говорил, ты взламываешь сложнейшие базы данных просто ради забавы! Может, тебе еще что-нибудь принести? Еще еды или какие-нибудь сладости? Что ты любишь?

Джейк хмыкает, расслабленно откидывается на спинку стула и самодовольно произносит:

— О, 721, говоришь? Ну, найти его, может, и не проблема, хотя гарантий никаких не даю. Для представителя женского пола ты удивительно логично и рационально мыслишь. Сэндвичи – это правильно, иначе я бы тебя уже выставил за дверь. Но за поиск… Хочу еще десять пачек лакричных червячков, и тогда, быть может, я покопаюсь в этих базах данных.

— Ты серьезно? Где я их столько возьму?

— Да мне параллельно. Либо десять пачек мармелада, либо я и пальцем не пошевелю.

— Ладно, — мрачно взглянув на парня, я иду обратно к двери. — Но чтобы к моему возвращению ты всё уже нашел.

— По рукам, — фыркает он, раздраженно щелкая мышью. Экран вспыхивает, а его пальцы начинают бешено стучать по клавишам.

Спустя полчаса, обежав все пять этажей центра управления, запыхавшись и скупив в автоматах все упаковки с этими дурацкими мармеладками, я возвращаюсь в подвал. Джейк сидит злой, недовольно бормоча что-то о "защите" и "непонятных блоках".

— Бесполезно. Пусто. Все его следы тщательно скрыты. Последнее упоминание – выполнение задания на -3 уровне. А дальше – провал. Ни в одной базе ничего нет. И знаешь что? Вали отсюда. Достал меня уже твой 721-й, вечно с ним какие-то проблемы! Если я попробую проникнуть глубже, меня разоблачат и уволят. Или даже хуже…

Пачки со сладостями валятся из рук. Чувство безысходности подступает к горлу, сжимая его в тиски.

— Джейк, как же так? Ты же гений, хакер! Взломай эту проклятую защиту, сделай хоть что-нибудь! Я заплачу, сколько скажешь! Хочешь самый навороченный компьютер? Или… да что угодно! Пожалуйста, помоги!

— Проваливай, — огрызается он, жестом указывая на дверь. — Я же сказал, это не мой уровень. Если такая умная, взламывай сама. Тебе-то ничего не будет, максимум папочка пальчиком погрозит, а меня посадят! Уходи из моего техотдела, пока я не позвонил Колину. Он будет в восторге от новости, что ты пытаешься проникнуть в базы данных.

Раздавленная и опустошенная, я вылетаю из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. И, задыхаясь от рыданий, оседаю на ледяной бетонный пол в унылом подвальном коридоре.

Неделя тянется бесконечно, превращая меня в бледную тень. Автоматически улыбаюсь родителям, механически выполняю задачи на работе, но в душе бушует неутихающий шторм. Гнев, страх, отчаяние – всё слилось в жгучую смесь. Ещё и эти чёртовы охранники сводят меня с ума. Я исчерпала все способы: провоцировала, подкалывала, всячески пыталась вывести их из себя, игнорировала, даже думала сбежать ночью из дома, но эти амбалы без устали дежурят у двери в мою комнату и под окном. Какую же дурацкую ошибку я совершила, недальновидно пошутив в тот злополучный первый день! Ведь сама лишила себя шанса на побег! Не понимаю, когда они вообще находят время для сна…

Ещё одно утро. В управлении переделываю всё за час, допиваю третью кружку крепкого кофе и вновь, точно одержимая, открываю голограф. В который раз ввожу: «Истребитель 721». И в ответ – пустота. Проклятье! Так и хочется разбить об стену это бесполезное устройство, да и кружку заодно! Но я лишь сильнее сжимаю её в руках и делаю ещё один глоток. Как же так? Почему я, привыкшая всегда добиваться своего, не могу найти хоть что-то, хоть малейший след?

Внезапно дверь широко распахивается, и, подобно тёплому лучу солнца среди тёмных туч, в офис врывается Софи. Её лимонное платье, яркое и пышное, развевается, пока она мчится ко мне с ослепительной, счастливой улыбкой.

— Лина! Как же я по тебе соскучилась! Бежим скорее в комнату отдыха, поболтаем за чашечкой кофе! — она хватает меня за руку, и я, словно марионетка, покорно следую за ней.

Мы садимся за столик, я грею руки о тёплую кружку, а Софи без умолку рассказывает о своих романтических приключениях. О том, как они с Марком провели незабываемую неделю: гуляли в парке, наслаждаясь трелями птиц, бегали по берегу моря, бросаясь друг в друга песком, обнимались в уютном кафе, попивая ароматный раф. Как он подарил ей изящный браслет с крошечным кулоном-сердечком, и как они смеялись и танцевали под тёплым весенним ливнем.

— А вчера… О, Лина, это было похоже на сказку! — её глаза сияют от счастья, и она наклоняется ближе, понижая голос до шёпота. — Он привёл меня на крышу, там горели свечи, сияли звёзды, а какой мягкий и тёплый был плед, и… ну, ты понимаешь… Было так жарко, так хорошо! Как будто всё вокруг растворилось, и остались только мы вдвоём. Марк такой… Такой нежный, такой весёлый, такой страстный, но в то же время… Ох, я даже не знаю, как объяснить! Это как будто ты паришь в облаках, но совсем не боишься упасть.

Я киваю, изо всех сил пытаясь изобразить улыбку, но внутри все сжимается от боли. Рада за нее, искренне рада. Но ее безграничное счастье – жгучая соль на открытую рану. Почему у них все так легко и просто? Почему им можно все, а мне — шиш с маслом? И внезапно, как озарение, в голове вспыхивает мысль: Марк! Ведь он – самый близкий друг Кайла, и наверняка что-то знает!

— Софи! — вскрикиваю я, судорожно хватая её за руку, едва не опрокидывая наши кружки. — Хорошая моя, позвони Марку. Прямо сейчас, пожалуйста! Спроси про Кайла: где он, что с ним.

— Лина, что с тобой такое? Что стряслось? — подруга смотрит на меня с неподдельным испугом. — Успокойся, ты вся дрожишь.

— Это очень важно! — я сжимаю её ладонь ещё крепче, мои глаза мечутся по её лицу в отчаянии. — Кайл исчез. Задания отправлять нельзя, на связь уже семь дней никак не выходит. Я пыталась его разыскать: через управление шахт, через голографическую сеть, даже обращалась к хакеру. Безрезультатно! Умоляю, позвони! Марк должен знать!

Она вздыхает, качает головой, но достаёт из сумочки голограф. Моё сердце замирает в мучительном ожидании. Я встаю со стула и принимаюсь ходить кругами, не в силах усидеть на месте. Но, услышав голос своего любимого, подруга, кажется, напрочь забывает обо всём, увлекаясь пустой болтовнёй: расспрашивает о делах, кокетничает, смеётся, обсуждает планы на предстоящий вечер. В то же время я нетерпеливо машу руками, настойчиво пытаясь напомнить о своей просьбе.

— Марк, тут Лина спрашивает… ну, о Кайле, — Софи театрально хлопает себя по лбу, бросая на меня виноватый взгляд. — Ты не знаешь, где он? Она места себе не находит от беспокойства.

На том конце воцаряется гнетущая тишина. Слышу, как Марк тяжело вздыхает, будто пытаясь подобрать слова.

— Честно говоря, я сам не в курсе. Заходил к нему домой несколько раз, но его не было. Может, мы разминулись… Спрашивал у Рихарда, но он тоже Кайла не видел.

— Уже целая неделя прошла, Марк! — вырывается у меня, и Софи шикает, чтобы я молчала. Но я не могу сдержаться. — Голограф отключён, ни в одной базе данных нет никаких сведений. Ты точно ничего не знаешь? Может, хоть какие-то сплетни слышал?

— Лина, клянусь, я не знаю. Если увижу Кайла, непременно передам, что ты его искала. Хорошо? Не волнуйся так. Софи, я перезвоню позже, ладно? Мне пора на смену, напарник ждёт.

Подруга прощается, отключает связь и смотрит на меня с сочувствием.

— Лина, не отчаивайся. Может, он просто чем-то очень занят, или… ну, мало ли. Если ещё через неделю не появится, я попробую аккуратно у отца спросить. Через систему распознавания лиц ведь можно кого угодно найти.

— Ага, — шепчу дрожащим от слез голосом. Софи обнимает меня, и я на мгновение прижимаюсь к её плечу, ища хоть какое-то утешение.

Проходят еще три дня, и я на грани. Сегодня, как и вчера, так и не смогла заснуть. Ворочалась всю ночь, глядя на тени веток за окном. Кайл. Его образ, его голос, тепло его прикосновений – всё это словно прекрасный сон, ускользает, тает с каждым новым рассветом. Сегодня ровно десять дней мучительного ожидания, и я очень надеюсь на хорошие новости. С первыми лучами солнца я вскакиваю с постели, наспех натягиваю джинсы и кофту и лечу вниз по лестнице, чуть не сбивая с ног охранников. Они, зевая, едва поспевают за мной, ворча себе под нос:

— Эй, бежать обязательно? Куда несёшься в 5 утра, ненормальная?

— А что, боитесь не угнаться? Я вас на руках не понесу, уж давайте сами как-нибудь, доходяги.

Семь минут – и я уже в офисе. Хватаю папку с отчетами и судорожно перелистываю страницы. Сердце бешено колотится от волнения. Но снова ничего. Ни единого упоминания о Кайле. Дьявол!

Расстроенная, медленно бреду в комнату отдыха за жизненно необходимым кофе и вдруг в стеклянных перегородках замечаю своё отражение: помятые джинсы, растянутая кофта с пятном от кетчупа на рукаве, лохматые волосы и огромные темные круги под глазами. М-да… Красавица…

С неохотой возвращаюсь к своему рабочему месту и, отчаянно зевая, начинаю перебирать дурацкие бумажки о выполненных зачистках на разных уровнях. Внезапно стационарный голограф пару раз мигает, и на экране всплывает уведомление: «Истребитель 721 доступен для дистанционного назначения заданий». Кайл! Вернулся! Его не отправили в Пустошь и не покалечили монстры!

Забыв обо всем на свете, я прыгаю от счастья, не замечая, как слезы облегчения градом катятся по моим щекам. Я должна увидеть его, убедиться, что с ним всё в порядке. Но сначала нужно избавиться от охранников и придумать такое место встречи, чтобы сотрудники отдела контроля не обратили на нас никакого внимания. Что-то очень обыденное, многолюдное, куда часто ходят и из нашего, и из их рабочего района…

Так, стоп. Все по порядку. Сейчас важно отправить Кайлу задание, иначе проверяющие начнут задавать ненужные вопросы. Пальцы дрожат, пока я спешно приглаживаю волосы и настраиваю голограф. Может, все же переодеться? Ай, да ладно! Надеюсь, он не испугается такую меня, когда получит сообщение… Хочу сказать ему всё: как переживала, как искала, как чуть не сошла с ума. Но нет, нельзя ни в коем случае, все записи под контролем, особенно то, что я отправляю Кайлу. Но надо же как-то намекнуть! И, пожалуй, пока его не увижу, не поговорю с ним – никаких опасных уровней. Кто знает, в каком он сейчас состоянии? Может, он тяжело болел и еще не до конца восстановился?

Откашливаюсь, вытираю слезы и нажимаю кнопку записи: «Истребитель 721, для вас новое задание. Зачистка -6 уровня, срок исполнения – три дня. Рада, что вы вернулись к работе. Будьте осторожны и больше не пропадайте».

А дальше весь рабочий день проходит как в тумане. Я не думаю, не анализирую, а просто автоматически делаю то, что нужно. Лишь отчет о невыполненной зачистке -8 уровня и гибели двух истребителей из моих подопечных ненадолго вырывает меня из оцепенения. Незамедлительно отправляю запрос главе управления шахт с требованием выплатить их семьям максимальную компенсацию. К сожалению, это все, что я могу сделать для них. Вероятно, вскоре мне назначат пару новичков, и я искренне надеюсь, что им хватит смекалки отметить в прошении низкую подготовку и приложить рекомендации от наставника с указанием не отправлять их ниже -4. Говорят, некоторые умудряются так "отсидеться" на низких уровнях до самой пенсии.

Наконец-то долгожданный полдень, и я бегу домой. В голове навязчиво пульсирует одна мысль: необходимо срочно убедить отца снять охрану. Заранее, еще в прихожей, специально растерев глаза до красноты и взъерошив волосы для максимального эффекта, подбегаю к маме и присаживаюсь рядом на диван. Беру её за руку, чувствуя, как пальцы дрожат от волнения, и, выжимая слезы, шепчу:

— Мамочка, любимая, помоги. Я больше не могу так – жить, как в тюрьме, с этими охранниками, которые постоянно ходят за мной, как тени. Я задыхаюсь от этого контроля. Хочу, чтобы отец доверял мне, чтобы он понял, что я взрослая и способна сама принимать решения.

— Линочка, солнышко мое, конечно, я помогу, — мама откладывает журнал и смотрит на меня с тревогой, сжимая мою ладонь. — Но я вижу, что дело не только в отце, правда? Ты изменилась в последние дни: стала такой задумчивой, молчаливой. Это из-за того парня, да? Из-за этого… истребителя? Твой отец до сих пор отказывается назвать его имя.

Я закусываю губу, чувствуя, как бешено стучит сердце, словно хочет вырваться из груди. Она знает. Конечно, знает – мама всегда чувствовала меня лучше всех на свете.

— Мам, я… я просто устала жить по чужим правилам. Папа считает, что может держать меня в золотой клетке, распоряжаться моими мечтами и желаниями, указывать, с кем быть и куда идти. А я жажду свободы! Пусть я ошибусь тысячу раз, пусть споткнусь и упаду, но это будут мои ошибки! И лучше я буду жалеть о том, что сделала, чем мучиться от того, что упустила что-то важное!

— Хорошо, солнышко, — мама грустно вздыхает. — Если ты пока не готова говорить о том парне, я не буду настаивать. Не переживай, мы обязательно найдем способ помирить тебя с отцом. Он любит тебя, Лина, просто его любовь иногда проявляется… очень своеобразно. И знаешь что? У меня уже есть идея! Что, если мы устроим семейный ужин? Приготовим что-нибудь вместе, сделаем ему сюрприз! Он обожает пасту с грибами и грушевый пирог с карамелью. Что скажешь?

— Ммм… Пирог? — переспрашиваю я, сморщив нос. — Кажется, в последний раз тесто я месила лет в тринадцать, и оно в тот раз прилипло к потолку. Насколько помню, бедная горничная так и не смогла отмыть все брызги до конца моих каникул. Ты уверена, что готова рискнуть?

— Ну что ты! В крайнем случае, сделаем ремонт ещё раз! — смеясь, мама поднимается с дивана и тянет меня за руку на кухню. В то время как я замираю на пару секунд в изумлении. Значит, они потом делали ремонт? А я даже не подозревала!

На кухне мамочка выкладывает продукты из холодильника, поручает мне "самое лёгкое", и начинается кулинарный хаос. Пытаюсь справиться с грибами, но кусочки, как назло, получаются кривыми и уродливыми, как если бы я пилила их тупой ложкой. Мама, с улыбкой, берёт нож и показывает, как правильно:

— Для начала – ты резала не той стороной. Смотри, нужно держать лезвие ровно, опускать плавно, не надавливая. Представь, что ты танцуешь, а не режешь.

— Танцую? Мам, если я начну танцевать с ножом, с моим-то талантом, нам точно придется вызывать врачей. И это еще оптимистичный прогноз. Ты лучше расскажи, как тебе удается быть настолько идеальной? Признавайся, есть какие-то сверхсекретные курсы “Как стать совершенством”, доступные только избранным?

— Ах, если бы! Только опыт, моя дорогая. И чуточку терпения. Зная твою настойчивость, я уверена, ты всему легко научишься. Смотри, новые кусочки грибов уже почти похожи на ровные кубики!

Но проходит еще пять минут, и я чуть не сжигаю сливки для соуса. Хорошо, что мама была рядом и вовремя выхватила у меня сотейник.

— Лина, ты точно моя дочь? — смеётся она, подмигивая. — Внешне – безусловно, характером – вылитый отец, но вот кулинарные таланты, похоже, достались тебе от деда. Он однажды даже суп умудрился поджечь!

— Поджечь? Это как вообще возможно? — хохочу я, и в этот момент сито предательски выскальзывает из рук прямо на стол, и белое облако муки оседает на моём лице. — Тфу, ещё и в глаз попала… Мам, у меня руки явно не из плеч растут.

— Не расстраивайся, просто нужно больше практики, — мама заботливо сдувает с меня муку и щёлкает по носу. — А про деда ты лучше у своего отца спроси. Это его любимая история! Но сначала давай спасём наш пирог, иначе он будет твёрдым, как кирпич. А мы же не хотим, чтобы папа грыз кирпич, правда?

Замешивая тесто, я, как будто специально, умудряюсь измазать и себя, и половину кухни вокруг. Мама хохочет, я тоже, и на мгновение кажется, что время отступает назад: мне снова пять, мы все вместе печём наше фирменное печенье, братья Колин и Кристофер крутятся вокруг, воруя орехи и шоколад, а папа украшает выпечку смешными рожицами из глазури. Но тут внезапно в памяти всплывает образ Кайла, и сердце болезненно сжимается от тоски. Пытаясь отвлечься от нахлынувших чувств, решаюсь задать маме очень важный для меня вопрос:

— Мам, а как ты поняла, что любишь папу? — спрашиваю, делая вид, что просто поддерживаю беседу, пока готовим начинку. — Ну, в смысле… как ты решила, что готова быть именно с ним, бороться за ваши отношения? Вы же из одного круга, но всё равно… наверняка были какие-то препятствия, да?

— Ох, Лина, ты даже не представляешь, какие огромные. Я раньше не рассказывала, но моя семья мечтала выдать меня замуж за младшего помощника главы государства, чтобы укрепить наше положение. А твой отец… он уже был обручен с другой. Все перевернулось в тот вечер, когда мы познакомились на балу в честь его назначения на должность главы центра управления городом. Брайан заставлял меня смеяться до слёз, спорил со мной, смотрел так, будто я – единственная во всём зале. А потом мы полгода встречались тайком, прятались от репортеров, обманывали родных. Были моменты, когда я думала, что не выдержу. Я боялась потерять семью, боялась, что меня никогда не простят. Но ещё я знала, что без него не смогу дышать. Он был моей первой и единственной любовью, моей судьбой, Лина. Я не сдавалась, потому что верила, что он стоит каждой жертвы.

— А если бы тебе пришлось выбирать? — шепчу я, чувствуя, как все внутри сжимается от волнения. — Между ним и… всем остальным? Семьей, положением, привычной жизнью? Что бы ты выбрала?

— Я бы выбрала его, не раздумывая, но постаралась бы подготовиться, смягчить удар, найти способ сохранить хоть что-то, — мама отвечает уверенно, но в её голосе слышится невысказанная печаль. — Но поверь мне, дочка, любовь – это не только неземное счастье. Это ещё и жгучая боль, и всепоглощающий страх, и неизбежные жертвы. Мир часто жесток к тем, кто осмеливается бросить ему вызов. Поэтому подумай дважды, готова ли ты к этому?

Я замолкаю, чувствуя, как в голове взрываются калейдоскопом миллионы мыслей. Мама ласково обнимает меня и целует в висок, протягивая бокал красного вина.

— Не грусти, солнышко. Помни, моя любовь к тебе безгранична. И что бы ни случилось в твоей жизни – я всегда буду твоей опорой. Для каждой матери её дети – самое важное, самое ценное в мире. Даже важнее мужа.

Несколько глотков вина приглушают грусть, и мы переключаемся на обсуждение модных трендов этого лета, завершая приготовление ужина. Невероятные ароматы лесных грибов, нежных сливок и запечённой груши в карамели наполняют наш дом уютом и теплом.

Стол сервирован безупречно: изящные подсвечники, мерцающее серебро приборов, белоснежный фарфор. Из старого винилового проигрывателя доносится весёлая джазовая музыка, и я, слегка пританцовывая, заканчиваю расставлять бокалы для напитков. И ровно в ту же секунду, когда последний фужер касается скатерти, в холле раздаётся звук открывающейся двери. Отец входит в столовую, усталый, но довольный, и при виде нас его лицо озаряется тёплой улыбкой.

— Какой приятный сюрприз! Неужели я забыл о каком-то важном событии? — спрашивает он, скидывая пиджак и ослабляя галстук. — Лина, это ты всё устроила? Или твоя мама решила нас побаловать? Признавайтесь, что я пропустил?

— Мы с мамой вместе, — улыбаюсь я, наполняя его бокал. — Решили устроить семейный ужин. Ты же любишь пасту с грибами? Я очень старалась, правда чуть не устроила пожар на кухне. Мама говорит, что я вся в дедушку, но вдаваться в детали не стала. Так что придется тебе рассказывать о его кулинарных подвигах!

Папин смех, такой родной и искренний, немного успокаивает меня. Садимся за стол, и я пытаюсь изо всех сил быть самой лучшей дочерью на свете: подкладываю ему закуски, делюсь новостями о работе, шучу про тесто и про то, что ремонт пока отменяется.

— А видел бы ты, как я сражалась с этими грибами, — смеюсь я, отпивая немного вина. — И я все еще жду историю про тот самый легендарный сгоревший суп! Это правда или все же мамины сказки?

— О, это чистая правда, — усмехается отец, накалывая на вилку непослушный гриб. — Твой дед был настоящим мастером кухонных катастроф. Однажды он решил приготовить луковый суп, но вместо масла умудрился добавить технический спирт, который почему-то хранился в похожей бутылке, да еще и в том же ящике. К счастью, никто не пострадал, но кухня пахла гарью еще целую неделю! Потом он долго пытался убедить всех, что это был «авторский рецепт». Мы с твоей бабушкой хохотали до слез, а он дулся, что мы не стали есть и не оценили его кулинарный талант!

Мы все смеемся, и я чувствую, как напряжение испаряется. Кажется, момент настал. Делаю глубокий вдох и начинаю:

— Пап, я хотела сказать… Прости, что расстроила тебя. Мне очень стыдно. Я знаю, что ты любишь меня и желаешь мне только лучшего, но я уже не твоя маленькая девочка. Поверь, я могу быть ответственной, могу принимать решения и отвечать за них. Прошу, дай мне шанс доказать это. Пожалуйста.

Он смотрит на меня долгим, проницательным взглядом, словно пытаясь понять, насколько я серьезна. Я упрямо не отвожу глаз, хотя внутри все дрожит. Мои пальцы комкают салфетку под столом, а дыхание перехватывает от волнения.

— Лина, ты моя дочь, и я хочу защитить тебя от этого жестокого мира. Твои походы в трущобы, твои встречи с… с неподходящими людьми – это огромный риск. Не только для тебя, но и для всей нашей семьи. Мы с твоей мамой сделали все, чтобы ты жила в комфорте и достатке. Ты – наше наследие, Лина. И я не могу позволить тебе рисковать всем ради… каких-то своих прихотей.

— Я понимаю, что ты пытаешься защитить меня, пап. И очень ценю это, правда! Но я не могу жить в клетке, даже если она золотая. Я хочу быть свободной, хочу сама выбирать, что для меня важно. Обещаю, я буду осторожна. И больше не пойду в трущобы, правда-правда!

Мама в знак поддержки кладёт руку на плечо отца:

— Брайан, дорогой, Лина уже взрослая. Она умная и сильная. Дай ей шанс. Ты же не хочешь, чтобы она была несчастной? Мы ведь тоже были молоды и стремились к свободе. Помнишь, как сбежали на остров к твоему другу и провели там целую неделю? А потом тайно поженились в столице, не сказав ни слова ни твоим, ни моим родителям? Ты тогда гордо заявил, что свобода выбора – это то, что делает нас живыми. Так подари ей это. Позволь ей учиться на своих ошибках.

Папа нежно смотрит на мамочку, и я вижу, как его лицо смягчается. Он вздыхает, откидывается на спинку стула и смотрит на нас обеих. Молчание тянется, и в ожидании решения отца я чувствую, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Наконец он кивает.

— Хорошо, — говорит он. — Домашний арест снят. И охранников я уберу. Но, Лина, я серьёзно: никаких глупостей. Если узнаю, что ты опять ходишь там, где не надо, всё очень быстро вернётся. Ты поняла? И ещё, у меня приятная новость – свидание с тобой так впечатлило Лиама, что, помимо строительства приюта, они выделили деньги на новую школу! Молодец, дочка! Уж не знаю, что между вами произошло, но парень лично попросил передать тебе его восхищение.

— Ура-а-а! Спасибо, спасибо, спасибо! Ты самый лучший папочка на свете! Обещаю, я тебя не разочарую! — сразу же кидаюсь к отцу и обнимаю его изо всех сил. — Буду самой осторожной дочкой в мире. Ну, почти. Ведь совсем без приключений – это же скучно, правда?

Папа смеётся и обнимает в ответ. Ужин продолжается, и дальше мы болтаем о всяких мелочах. Мама рассказывает о своих любимых цветах в саду, папа – о каком-то новом управленце из столицы, который умудрился в два счёта обрушить систему видеонаблюдения на главной площади. Я поддакиваю, смеюсь, удивляюсь, искренне сочувствую в нужные моменты, но мысленно уже отрываюсь на вечеринках, выбираю новые платья в торговом центре и гуляю по парку. Идеально… особенно если рядом будет Кайл.

Позже, у себя в комнате, решаю позвонить Софи. Аромат лаванды от подушки не успокаивает – я слишком взбудоражена, чтобы уснуть. Мне просто необходимо выговориться.

— Софи, привет! Я свободна, представляешь себе?! — кричу я в голограф, как только вижу ее изображение. — Папа снял с меня домашний арест! Больше никаких охранников! А еще Кайл наконец-то появился в системе, и я смогла отправить ему задание!

— Лина, да ладно?! — её восторженный визг заставляет меня прикрыть динамик, чтобы не оглохнуть. — Это просто потрясающе! А как ты умудрилась уговорить отца? Рассказывай все до мельчайших подробностей!

— Ох, это была целая миссия, — хихикаю я, устраиваясь на кровати в позе лотоса. — Мы с мамой решили приготовить ужин – пасту и пирог. Я, конечно, чуть кухню не спалила, и тесто было повсюду: на лице, в волосах, на фартуке, на плите, да и везде, где только возможно представить. Но мама спасла ситуацию, и все получилось в целом неплохо. А когда пришел папа, я включила режим «идеальной дочки»: извинялась, обещала быть паинькой, вовремя подливала вино… И он сдался! До сих пор не могу поверить, что это сработало!

— Лина, тебе прямая дорога в политику! Ты невероятна! — смеется подруга, хлопая в ладоши. — И вообще, твое освобождение просто необходимо отметить! Как насчет караоке? Хотя, слушай, мы завтра в двенадцать с Марком идём в кино. Пошли с нами? Я очень жирно намекну ему, чтобы он позвал Кайла, и… Как тебе план? Представь: вы с Кайлом в темноте, попкорн, романтика… О, я уже вижу, как ты краснеешь! Это же будет ваше первое настоящее свидание!

— Софи, ты просто гений! — я подпрыгиваю на кровати, чувствуя, как щеки вспыхивают от волнения. — Если Кайл придёт… я… я не знаю, что сделаю! Наверное, потеряю сознание от счастья! Или… или поцелую его прямо там! Но, блин, я так нервничаю! А если он не придёт? А если он вообще не хочет меня видеть? Вдруг за эти десять дней… я не знаю, вдруг он передумал? Он же отшил меня тогда на пляже?

— Лина, стоп! А ну соберись! Он придет, я уверена в этом! А ты готовься, выбери что-нибудь сногсшибательное, чтобы он глаз от тебя оторвать не смог. И никаких «вдруг», поняла?

— Спасибо, Софи. Ты лучшая! Без тебя, наверное, я бы уже всю голову сломала, где и как с Кайлом встретиться, а кино – это просто идеально!

— Ну всё, детка, до завтра! И не волнуйся, все будет замечательно! Сладких снов, и пусть тебе приснится Кайл, а не твои охранники.

— Фу, Софи! Зачем ты напомнила про этих двух остолопов? Гадость какая! Ладно, и тебе сладких снов! — хохочу я, отключая связь.

Как хорошо, что завтра выходной, можно поспать подольше! Две ночи без сна дают о себе знать, и, несмотря на волнение, я засыпаю почти мгновенно. Но взбудораженная нервная система, видимо, еще долго не может успокоиться, и сны приходят на редкость странные и хаотичные: то за мной гонится какой-то гигантский таракан, и я в панике пытаюсь от него уехать на нелепой синей гусенице, то мы с Кайлом убегаем от монстров в жутком дремучем лесу, то я зачем-то ем в кинотеатре беруши вместо попкорна, и они никак не хотят пережевываться.

В итоге я просыпаюсь с каким-то совершенно непонятным настроением и, не разлёживаясь, сразу бреду в ванную комнату. Быстро принимаю контрастный душ, привожу волосы в порядок, наношу легкий макияж и, тяжело вздохнув, направляюсь в гардеробную. Что же такое выбрать, чтобы выглядеть сногсшибательно, но не переборщить? И вроде все полки забиты, а вешалки заняты, но надеть все равно нечего! После получаса мучительных раздумий и бесконечных примерок я наконец-то решаю остановиться на простом платье песочного цвета с тонким пояском, подчеркивающим талию. Рукава три четверти, вырез лодочкой – мило и удобно. Распустив волосы и нанеся пару капель любимого парфюма, смотрюсь в зеркало. Белые кеды и серебряные серьги-звездочки завершают образ. Кажется, это именно то, что нужно для первого свидания.

В полдень мы с Софи уже в торговом центре, и меня всю трясет от напряжения и ужаса. А вдруг что-то пойдет не так? Запах сладостей и попкорна из кинозала на втором этаже словно дразнит, напоминая о предстоящей встрече. Совершенно не вовремя вспоминается странный сон про нежующиеся беруши. Тьфу! Стоим у входа, подруга увлеченно рассказывает о новом оттенке лака для ногтей, но я почти не слушаю ее. Условленное время уже прошло, а Кайла и Марка все нет и нет…

— Почему они опаздывают? А если Кайл не придёт? Мне тогда вас вдвоем с Марком оставить? Или…

— Да выдохни ты! — Софи закатывает глаза, убирая прядь каштановых волос за ухо. — Марк ведь обещал, что они будут вместе. Им же далеко идти, вот и не рассчитали время. Да и, возможно, Кайл сейчас переживает не меньше твоего, наверняка долго прихорашивался перед зеркалом, чтобы сразить тебя наповал. Ты только представь, как он мучился с укладкой, а Марк ржал!

— Очень смешно, — недовольно кривлюсь я, с тревогой поглядывая на часы.

Минуты тянутся мучительно медленно, и я уже почти готова сбежать, когда они наконец появляются. Марк – в нелепой футболке с рисунком двух рук, протягивающих синюю и красную таблетки, и в глупой кепке с кислотно-зелеными буквами. А рядом – Кайл. Темные джинсы, простая черная футболка, ничего лишнего.

Он смотрит на меня с улыбкой, и я чувствую, как кровь горячей волной приливает к лицу, а сердце делает сальто. И не успевают они подойти, как Марк, не теряя ни секунды, без приветствий сразу берёт инициативу и, размахивая руками, точно настоящий актер, объявляет:

— Сегодня мы погрузимся в мир культового кино! Трилогия! Суперкрутой парень в плаще сражается с машинами и агентами, летает, уворачивается от пуль – в общем, настоящая классика! Я смотрел лет пять назад, и до сих пор помню, как мурашки бегали! Семь часов эпичности, вы ведь все согласны?

— Семь часов? — с притворным удивлением произношу я, но в душе танцую от радости – семь часов рядом с Кайлом… — Ладно, так и быть, давай посмотрим эту твою классику. Но если будет скучно, ты будешь весь сеанс носить нам попкорн, и газировку, и булочки в придачу!

— Договорились! — смеясь, парень хлопает друга по плечу. — А ты готов к киномарафону?

— Если Лина не против, то и я не возражаю, — отвечает Кайл, и его взгляд задерживается на мне, обжигая теплом.

Софи целует Марка в щеку и тянет его к кассе, а мы, оставшись вдвоем, направляемся за попкорном и напитками. Очередь тянется бесконечно, и я, смущенно улыбаясь, пытаюсь начать разговор, чтобы хоть как-то заполнить эту неловкую тишину.

— Я так рада тебя видеть! Ты вообще как, в порядке? Твой голограф на десять дней пропал из системы… Я волновалась.

— Я тоже рад встрече, — отвечает Кайл с теплой улыбкой, и его низкий бархатный голос отзывается мурашками на моей коже. — Были небольшие проблемы. Голограф сломался, я отдал его в ремонт. Задания брал напрямую в управлении. Не бери в голову.

— Хорошо, главное, что всё в порядке, — киваю я, хотя уверена, что он что-то недоговаривает. Но не лезть же сейчас с расспросами, хоть и очень хочется. Еще решит, что я ненормальная, да и это как-то нетактично.

— Ты… прекрасно выглядишь. Тебе очень идёт это платье.

— Спасибо! Ты тоже очень симпатичный, ну, то есть… мне нравится твой сдержанный стиль. Не то что Марк, в этой безумной футболке с руками и таблетками.

Кайл усмехается, бросив взгляд на друга:

— Просто он безумный фанат этого фильма. Его футболка и кепка – лучшее тому доказательство. И, кстати, то, что он смотрел его пять лет назад – лишь малая часть правды. Да, тогда он его увидел впервые, но потом пересматривал ещё раз десять, а то и больше. Марк посещает буквально каждый показ, когда фильм снова появляется в кинотеатре.

Взяв попкорн и газировку, мы вчетвером проходим в зал. Софи, озорно подмигнув нам, радостно сообщает:

— Ребята, у нас самые шикарные места – последний ряд, прямо в центре!

Мои щеки предательски вспыхивают румянцем, а Кайл кашляет, пряча улыбку.

Мы устраиваемся рядом, я – справа. Зал погружается во тьму. На экране вспыхивают зеленые символы, и начинается история об уникальном программисте, хакерше в латексных костюмах и человеке, предлагающем сделать непростой выбор. Упорно пытаюсь сосредоточиться на фильме, но Кайл так близко, что я ощущаю тепло его тела, и мои мысли безнадежно путаются. В надежде скрыть своё смущение, протягиваю ему ведерко с попкорном.

— Хочешь? — шепчу я тихонько, наклоняясь к нему поближе.

— Не откажусь, — он берёт горсть, и наши пальцы случайно соприкасаются.

Искры пробегают по моему телу. Он отрывает взгляд от экрана, и его серые глаза, словно бездонный омут, затягивают меня в свою глубину. Как дышать? Почему я забыла, как это делать? И вдруг Кайл нарушает тишину:

— Расскажи мне о себе.

— А что именно ты хотел бы узнать?

— Да всё что угодно, — тихо смеётся он. — Какой любимый цвет, чем нравится заниматься в свободное время, может быть, что-то из детства.

— А давай по очереди? — предлагаю я, и фильм мгновенно отходит на второй план, ведь сейчас происходящее здесь гораздо интереснее. — Мой любимый цвет – зелёный. Знаешь, не кричащий, а приглушённый, как трава в летний день. И ещё серебряный… Не знаю почему, но он тоже с недавних пор.

— Мне тоже про цвет рассказать, или хочешь спросить что-то другое? — уточняет он, с усмешкой поглядывая на меня.

— А можно другое? Ну, тогда расскажи про… Хм… А давай про своё оружие! Почему ты выбрал именно мечи, а не трезубец, например?

— Просто с мечами я показывал самые лучшие результаты на испытаниях в академии. Теперь моя очередь. Ты училась здесь или в другом городе? Какую специальность выбрала и почему?

— Это нечестно, ты сразу два вопроса задал! — хитро прищурившись, я смотрю на Кайла. — Тогда и я имею право на два вопроса! Я училась в столице. Отец отправил меня туда, когда мне исполнилось десять лет, хотя мне ужасно не хотелось покидать родной дом. Сначала колледж, а затем универ. А специальность моя – психология управления и системный анализ.

— И тебе нравилось?

— Эй, это уже третий вопрос!

— Да замолчите вы наконец! — возмущенно кричит кто-то с соседнего ряда. — Вы сюда пришли кино смотреть или болтать?

Мы переглядываемся с Кайлом и, улыбнувшись, затихаем.

Фильм постепенно затягивает нас в свой мир, и вот уже мы, не отрываясь, следим за каждым поворотом сюжета. Наступает напряженный момент – герой уворачивается от пуль в замедленной съёмке, а мы, сами того не замечая, одновременно тянемся к прохладной газировке. Наши руки сталкиваются, и я замираю, чувствуя, как его пальцы задерживаются на моей коже. Он не отстраняется, а медленно, будто боясь спугнуть, осторожно касается моей ладони. Я не двигаюсь, не дышу, отдавая всю инициативу Кайлу. И вот его пальцы переплетаются с моими, и я тону в этом ощущении, чувствуя, как внутри меня вспыхивают фейерверки.

— Если хочешь, можем забить на фильм и пойти гулять в парк, — шепчет он, наклоняясь совсем близко к моему уху.

— Я… не знаю… как-то неудобно перед ребятами. Наверное, они обидятся. Ты же говорил, что это любимая киновселенная Марка, — смущенно бормочу я, мысленно проклиная свою нерешительность.

— Как скажешь, — отвечает Кайл, крепче сжимая мою руку. — Хотя, если честно, ребят уже минут двадцать как нет в зале. И если что, я помню, что должен тебе ответы на два вопроса.

Счастливо улыбаясь, устраиваюсь поудобнее и последние минуты досматриваю с особым удовольствием.

И вот, первый фильм заканчивается, и я нехотя отпускаю руку Кайла. И спешу к выходу из зала, чувствуя, как ноги дрожат от переизбытка эмоций. У дверей в туалет сталкиваюсь с Софи и Марком. Подруга поправляет платье, заговорщицки подмигивает мне, и всё становится ясно: они явно не просто "в туалет" ходили. Да уж! Ну, дают!

По пути назад я покупаю нам мороженое и возвращаюсь в зал. Второй фильм уже в самом разгаре – погони, драки, взрывы. Сажусь рядом с Кайлом, наклоняюсь и шепчу:

— Послушай, мне нужно кое-что рассказать. На днях я крупно поссорилась с отцом. Его люди выследили меня из-за того, что система распознавания лиц засекла меня там, где мне нельзя появляться – в рабочем районе. В итоге меня посадили под домашний арест и приставили охрану.

Он тут же напрягается, взгляд становится тяжёлым, а кулаки сжимаются.

— Вот оно что, — злость сквозит в каждом слове. — Ну, в целом ожидаемо. Обнаружили в нашем районе, но на вечеринке и пикнике не заметили? Значит, нужно встречаться за пределами индустриального, в местах, где много людей. И на всякий случай, приходить и уходить порознь. В толпе они не смогут всех проверить.

— Может, в следующий раз встретимся в караоке? — предлагаю я, стараясь разрядить обстановку. — Это будет весело. Представь, мы с тобой поём дуэтом какую-нибудь глупую песню, а все нам аплодируют.

— Я не умею петь, — фыркает Кайл и берёт меня за руку. — Никогда не пробовал и не собираюсь. Но если хочешь, пойдем. Посмотрю, как ты поёшь. Место безопасное, думаю, у прихвостней твоего отца не возникнет вопросов. Но микрофон мне не давай, Лина, я серьёзно.

— Да ладно тебе! — смеюсь, придвигаясь ближе. — Откуда ты знаешь, что не умеешь, если никогда не пробовал? Вдруг ты прирождённая рок-звезда?

— Но я даже песен никаких не знаю. И давай оставим эту тему? Петь не буду, даже не проси.

Я тихонько посмеиваюсь про себя, строя коварный план: как бы так вручить Кайлу микрофон и уговорить спеть хотя бы пару строчек. Может, пообещать ему что-то в награду? Об этом подумаю позже. Проходит какое-то время, мы смотрим фильм, и тут я неожиданно замечаю, что Кайл иногда морщится, когда касается левой руки или рёбер. Что за ерунда? И ведь если спросить прямо, вряд ли признается. Надеюсь, это не что-то серьёзное.

Между тем фильм приближается к своей кульминации. На экране разворачивается сцена, пронзающая до глубины души. Главный герой в светлой комнате ведет мучительный диалог с создателем виртуального мира, и ему приходится выбирать между любовью и долгом, между спасением своей возлюбленной и выживанием целого города. И он выбирает её. Эта жертва, эта безграничная преданность, эта безумная, всепоглощающая любовь разбивает мое сердце на части. Неужели возможно любить настолько сильно, настолько безрассудно, настолько отчаянно? Соленые капли невольно катятся по лицу. Кайл, заметив это, мягко высвобождает руку и аккуратно кончиком пальца стирает слезинку с моей щеки. И я замираю, потерявшись в его глазах.

Время останавливается, а он медленно склоняется еще ближе, и я ощущаю тепло его дыхания с едва уловимым запахом газировки. Его губы касаются моих коротко, почти невесомо, точно спрашивая разрешения, оставляя мне шанс отступить. Но это легкое прикосновение становится той искрой, что в один миг воспламеняет все чувства, которые я так долго держала в себе. Сердце пропускает удар, а затем я, позабыв о всякой скромности, притягиваю Кайла к себе и целую – долго, жадно, словно в этом поцелуе мое спасение. Его губы, мягкие и обжигающие, мгновенно лишают меня рассудка, оставляя только это пьянящее "сейчас".

Когда мы отрываемся друг от друга, я смущённо улыбаюсь, чувствуя, как жарко пылают мои щеки. Кайл смотрит на меня, и в его глазах – нежность и удивление, будто он сам не верит, что это произошло. Я кладу голову ему на плечо, и он обнимает меня, притягивая ближе. Мы продолжаем смотреть фильм, но я почти не обращаю внимания на сюжет. Сейчас есть только Кайл, его тепло, его дыхание. И впервые за эти чёртовы десять дней я верю, что всё наладится.