Золото и пепел. Хроники города номер Три

Глава 7. Кайл.

Словно топор милосердного палача, ледяной поток нещадно обрушивается на мою шею, смывая вчерашние грехи и похмелье. Стою с закрытыми глазами под ржавой душевой лейкой, упираясь ладонями в потрескавшуюся плитку. Голова раскалывается, но не столько от выпивки – сколько от роя мыслей, раздирающих меня изнутри. Прошлая ночь: бар, драка, чужие объятия и прикосновения… После недавней встречи на пляже внутри осталась лишь всепоглощающая пустота. И ничем не получается заполнить эту зияющую бездну, оставленную Линой. Да чтоб меня! Я просто отвратителен! Как мог так раскиснуть? Узнай кто, что я тут, как сопливый подросток, страдаю по девчонке - да надо мной бы все ржали! Всё! Хватит!

Выключаю воду, вытираюсь жёстким серым полотенцем. Натягиваю джинсы и футболку, на шее застёгиваю цепочку с потускневшим медальоном, на запястье – голограф. Сажусь на продавленный диван. Проклятье… Мне бы в шахту, но в таком состоянии это верная смерть. По привычке проверяю, нет ли новых заданий – и точно, индикатор уведомлений мигает красным.

Открываю сообщение. Вижу её лицо, и всё вроде как обычно, но волосы почему-то растрёпанные и голос какой-то странный: «Истребитель номер 721, для вас новое задание. Вам нужно зачистить северный коридор на -3 уровне. Срок исполнения – три дня». Голограмма гаснет, а я сижу, как будто меня ударили обухом по голове.

— Какого хрена? — вырывается вслух.

Это что, шутка?! Да там пацаны и девчонки в первые пару лет после выпуска из академии мелких уродцев гоняют! Я на -9 спускаюсь, а она меня на -3?! Пытаюсь вызвать её через голограф – тишина, только надпись: «Доступ к куратору ограничен».

Вскакиваю на ноги, сердце бешено стучит от ярости. Ошибка? Или она издевается? После моего ухода на пляже решила поиграть со мной? Но Лина… она же вроде не такая. Или я просто хочу, чтобы она была не такой? Хватаю куртку и вылетаю из квартиры. С этим надо разобраться.

Живот урчит, отчаянно напоминая, что я не ел уже почти сутки. Не до этого, потом. Иду к управлению шахт, недовольно хмурясь. Почему -3? Что за бред? Врываюсь в здание. Запах горелой еды и пота ударяет в нос, как только переступаю порог. За стойкой, с неизменно кислым выражением лица, сидит старуха, читая очередной журнал.

— Мне пришло задание на -3. Это, надеюсь, ошибка? — угрюмо смотрю на неё, облокачиваясь на стойку. — Я 721-й, мне на -8 и -9 положено спускаться.

Бабка поднимает колючие глаза и кривит лицо, будто я ей день испортил.

— Опять ты припёрся, окаянный? — бурчит, откладывая журнал. — Я тебе что, справочная? Куратор отправила, значит, так надо. Не нравится — где лестница наверх, знаешь. Но лучше не беси управляющего, он сегодня как дьявол злой на работу пришёл. А то потом будешь вспоминать мои слова, когда в Пустошь на поездах кататься отправишься. Но поступай как знаешь. Я тебя предупредила.

— И что, ничего нельзя сделать? Дай мне связаться тогда с куратором. Я со своего голографа не могу.

— Ох, какие мы важные, — фыркает бабка, отмахиваясь от меня, как от мухи. — Связаться он захотел. Конечно, не можешь! А ты думал, кураторы с каждым встречным-поперечным общаются? У них, знаешь ли, односторонняя связь – только приказы. Забыл, чему в академии учили? Или тебе, бедолаге, монстры уже все мозги отбили?

Руки так и тянутся разнести эту стойку в щепки, но что толку? Эта старая карга непробиваема, как бетонная стена. Разворачиваюсь и с грохотом захлопываю дверь, аж стёкла дрожат. На улице ветер хлещет в лицо, но гнев не утихает.

Меня и на -3 уровень! Позорище какое… Ещё и три дня на задание! А может, взять всегда активное “на самоназначение” и пойти на -10? Нет, дурость какая-то – это будет явный перебор. Лина, да что ты творишь, в конце концов?! Надо успокоиться и хорошенько подумать. Хм… А что если...? Рихард, старый лис, всегда мастерски выходит сухим из воды. Наверняка, подскажет, что делать с этим заданием. Заодно и его “важное дело” обсудим.

Фасад академии, прежде серый и невзрачный, теперь пестрит свежими яркими граффити: когтистые лапы чудовищ, мечи и бессмысленные каракули покрывают стены. И как только ума и смелости хватило? За это их всех на неделю посадят на хлеб и воду. Внутри здания, как обычно, царит хаос: девчонки громко спорят с пацанами, хвастаясь своими достижениями, а из тренировочного зала доносится лязг оружия.

В поисках наставника я обращаюсь к дежурному. Тот, зевая от скуки, машет в сторону лестницы и бубнит, что он ведет урок истории. История? Серьезно? Что сегодня за день такой дурной? Да Рихард с книгой в руках – все равно что чудовище с цветком в лапах. Поднявшись на второй этаж, по памяти нахожу нужную аудиторию. И действительно, сквозь мутное, расколотое надвое стекло в двери вижу: инструктор стоит у доски, скучающе листая учебник. Перед ним сидят четырнадцатилетние подростки, кто-то откровенно зевает, кто-то увлеченно рисует в тетради.

Мой стук заставил наставника обернуться. Взглянув на меня, он коротко кивает в знак приветствия.

— А, это ты, Кайл, проходи, садись. Подожди минут двадцать. Закончу урок, тогда поговорим.

— Ладно, — бурчу, входя в класс. Сажусь на заднюю парту, у стены. Дети косятся и шепчутся между собой:

— Это Легенда, да?

— Да, конечно! Ты что, не видел, как он тест на допуск проходил? Это ну, капец, эпично было!

Рихард, явно раздражённый шумом, скрещивает руки на груди. Его взгляд скользит по классу, не предвещая ничего хорошего.

— Поговорить захотелось? — тянет он, садясь на стул и показательно листая учебник. — Ну, тогда сейчас все стоя, по очереди читаете, а кто отвлечётся – завтра на тренировке пробежит дополнительные 10 кругов. Ты, веснушчатый, — тыкает он пальцем в пацана, — третья глава, первый абзац. Начинай.

Пацан встаёт, поправляет очки и открывает книгу. Голос чуть дрожит, но читает чётко:

— «К 2460-м годам человечество достигло пика своего так называемого "золотого века". Но за этой иллюзией скрывалась скверна. Космические путешествия стали противоестественной обыденностью, города ужасали своим извращённым и избыточным великолепием, а роботы сделали жизнь человека лёгкой и бессмысленной. Утопая в разврате и роскоши, потакая собственному эгоизму, люди забыли о долге перед планетой и друг перед другом…»

Слушаю вполуха. С каждым годом в учебниках пишут все больше чуши. Мерзкая пропаганда. Втирают, что мир, погрязший в пороках и сластолюбии, заслужил нашествие монстров, и только мудрые лидеры Единого государства смогли навести порядок. Но что было на самом деле? Архивы под замком, все книги и фильмы, созданные до катастрофы, подвергнуты жесткой цензуре. Парень дочитывает и садится. Рихард сразу же указывает на девчонку с косичками:

— Ты, глава седьмая, третий абзац.

Она встает, листает учебник, и звонкий голос разносится по классу:

— «2471 год вошёл в историю как время, когда человечество столкнулось с последствиями своей беспечности. Ненасытная жажда наживы, заставившая людей вторгнуться в самые глубинные недра планеты, высвободила неведомые древние силы, оставленные предками лишь для тех, кто достоин их принять. Но учёные той эпохи, лишённые единого руководства, попытались подчинить эти силы своей воле…»

Монстры, готовые сожрать все живое – это, выходит, древние силы предков? Ну все, приплыли. А истребители, значит, теперь – борцы с темными силами? А дальше кто? Может, воины света? Маги? Какой же бред… Но факт остается фактом: в 2471 явно что-то нашли. Вот только что? И как это связано с этими черными тварями из шахт? Не дожидаясь, пока девчушка сядет, Рихард кивает на парня с портаком на руке.

— Глава восьмая, второй абзац.

— «После Великого очищения мир погрузился во тьму, но это была тьма перед рассветом, — смущаясь и запинаясь, пацан читает по слогам. — С 2471 по 2500 годы выжившие доказали свою стойкость. Они сражались с тенями, строили первые стены и укрытия, защищая друг друга…»

Тени, значит… Не чудовища даже, как было у нас. Следующий – худой парень с длинными волосами – читает кусок из двенадцатой главы:

— «В 2610 году Анна Векслер, великая дочь своего народа, впервые призвала вольные города объединиться. Её голос стал лучом света в темноте, и в 2625 году родилось Единое государство. Города получили номера, чтобы забыть старые распри и стать братьями. Военные из городов номер Два, Четыре и Пять встали на страже порядка…»

Векслер называют спасительницей всего человечества, её имя превозносится, а дни рождения и смерти ежегодно отмечаются всем государством с показным ликованием и скорбью. Но что, если это был банальный силовой захват власти? Попробуй откажись присоединиться, если альтернатива – полное уничтожение города. И вот уже четыре столетия все молчат, и я в том числе. Рискни поставить это под сомнение – быстро окажешься на виселице.

Дальше читает девчонка с короткой стрижкой:

— «К 2800 году государство стало нерушимым, показав, что только сильная власть способна защитить нас от теней и Пустоши…»

Сильная власть. Ага. Единое государство и установленный Векслер порядок оплачены ценой человеческих жизней: жребий, шахты, нищета для большинства и привилегии для избранных – вот их истинное лицо.

А девочка тем временем продолжает:

— «Сегодня, в 3025 году, мы живём в мире, где каждый знает своё место. Единое государство дало нам безопасность, порядок и цель. Истребители защищают нас от монстров, центры управления городами, ведомые мудрыми лидерами, распределяют дары земли…»

— Хватит, — обрывает инструктор, захлопывая учебник. — На сегодня всё, все свободны. Завтра пересказ глав с седьмой по девятую.

Дети шумно собираются и бегут к выходу. Я сижу, мрачно глядя в стену. Учебник – грязная ложь в красивой, праздничной обёртке. Но какая же тогда истина?

Рихард хлопает по плечу:

— Проснись. Пошли ко мне.

Его кабинет – тесная комната с железным столом, стульями и приоткрытым шкафом, набитым бумагами и оружием. Наставник пропускает меня вперёд и сразу же запирает дверь на замок. Выключает голограф, вынимая аккумулятор, и тщательно осматривает каждый угол, точно выискивая прослушивающие устройства. Что-то начало нашего разговора мне уже не нравится.

— Ты чего? Что-то случилось?

— Сядь, — произносит он, будто отдавая приказ, и, быстро выглянув в окно, плотно задергивает шторы. — Этот разговор не для чужих ушей.

Я, хоть и с подозрением, но подчиняюсь и занимаю место, скрестив руки на груди. Рихард садится напротив, буравя меня взглядом. В полумраке его шрам выглядит особенно кривым и жутким, разделяя лицо на две неравные половины.

— Кайл, я отношусь к тебе как к родному, поэтому не буду ходить вокруг да около, а перейду сразу к сути. Ты знаешь, что я занимаюсь контрабандой, и моя работа в академии – это лишь прикрытие, — начинает он, понизив голос до шепота. — Но я не говорил тебе главного: наша конечная цель – изменить существующий порядок. Мы готовим восстание, и через несколько месяцев, накопив достаточное количество оружия и ресурсов, перейдем к активной фазе.

В оцепенении пытаюсь уложить всю эту дичь в голове. Восстание? Рихард? Тот, кто учил меня держать меч и тайком в детстве подкармливал бутербродами?

— Ты серьёзно? Это же билет на казнь!

— Слушай, — резко перебивает он, подаваясь вперёд. В его глазах вспыхивает маниакальный огонь. — Этот город прогнил до основания. Правящая верхушка отправляет нас на убой, держит на грани выживания, чтобы у нас не было времени задуматься. А всё для того, чтобы сохранить и приумножить свою власть и богатство. Мы для них – бесплатное мясо, не имеющее права голоса. Так больше продолжаться не может, Кайл. Мы захватим город номер Три!

— Ты рехнулся. Да государство раздавит вас! У них военные, техника! А у тебя что? Несколько ржавых стволов?

— Склады! Оружие, патроны, взрывчатка. И мы не одни, — в шепоте Рихарда звенит сталь. — Богачи, Кайл. Некоторые из них на нашей стороне. Они финансируют нас, предоставляют ресурсы! Даже свои самолёты! Они тоже жаждут перемен и хотят свергнуть этот режим!

— Богачи? Им-то это зачем? Они же первые вас всех сдадут, когда дело запахнет жареным. И как ты себе это представляешь, горстка истребителей перевернёт город? Вас всех казнят на площади.

— Не горстка. Почти треть истребителей с нами. Это цепь, Кайл. Начнём с нашего города – у нас завод оружия. Захватим его – последуют другие! А богачи – у них свои цели и интересы. Не лезь пока в это, может, позже расскажу.

Я вскакиваю и начинаю мерить шагами кабинет, в ярости сжимая кулаки. Проклятье! Он словно чокнутый фанатик, уверенный в своей правоте и неуязвимости! Но Рихард не умолкает, и его голос бьёт по мне, как хлыст, не давая опомниться:

— Только подумай, Кайл: сколько еще девчонок и парней, таких как Дэн, должно сгинуть в шахте? Пока они отмазывают своих детей, наших раздирают на части! А помнишь Алана? Моего сына Алана! Как его через месяц после выпуска отправили на -7 уровень? И как твари оставили от него только обглоданный скелет?! Да за последние десять лет ни одного, слышишь, ни одного своего золотого отпрыска не отдали! И у меня есть доказательства, что наш многоуважаемый, чтоб ему сдохнуть, глава центра управления городом просто взял и вычеркнул свою дорогую доченьку Лину, попавшую в списки по распределению! И сразу же в столицу её отправил, чтоб не светилась лишний раз!

Шокированный свалившейся информацией, я даже не нахожу что ответить. Лина – дочь главы города? И на неё выпал жребий? Ну нет! Жизнь истребителя точно не для такой, как она – светлой, наивной, весёлой. Отец отмазал? И правильно сделал, хоть и подло на первый взгляд. Не место ей в шахте. Нет, не место.

Ошибочно приняв моё молчание за одобрение и поддержку, наставник добавляет:

— Да, Кайл! Они берегут своих детей, а наших убивают ради своего богатства! И пока они жируют, мы гнием здесь! Это не жизнь, а медленная смерть! Но мы можем дать людям надежду на что-то большее. Мы обязаны! Не просто существовать – счастливо жить!

— Жить? — оборачиваюсь, едва не срываясь на крик. — Ты понимаешь, что будет, если проиграете? Казни, в лучшем случае – Пустошь! А если каким-то чудом вы выиграете, что дальше? Ты займешь трон? И всё повторится вновь? Захват городов? И новое Единое государство?

— Нет! — он стучит кулаком по столу, но не забывает говорить тихо. — Мы дадим людям свободу, а не новую тюрьму. Ты же знаешь, что власти снижают допуск на -8 и -9? Они шлют истребителей на смерть, потому что им плевать. А вот об этом ты точно ещё не слышал: со следующего месяца план по выработке в шахте будет увеличен вдвое, а люди и так работают по 10 часов в сутки. Ты лучший, Кайл. Не зря тебя зовут Легендой. Ты для многих лидер! И если ты встанешь в наши ряды, то те, кто ещё сомневается, пойдут за тобой. Без тебя будет гораздо труднее.

— Легенда?! Да я мясо, как все! И ты хочешь, чтобы я добровольно подписался на самоубийство и потянул других за собой? У восстания нет шансов против военных!

— Ты не прав! — Рихард вскакивает, как ужаленный. — У нас есть план! У нас есть люди. И не только истребители. Шахтеры, рабочие, даже некоторые из центра управления. И другие города, Кайл! Это не просто локальный бой. Это начало большего!

— Ты безумец, — цежу я сквозь зубы. — Один донос – и всё. Конец тебе, и всей твоей сети, и всем тем, кого ты за собой поведешь.

— Именно поэтому ты мне нужен. Чтобы за тобой пошли все! И не было никаких доносов, никаких сомнений! — прищуриваясь, как будто не уверен в чём-то, он всё же продолжает. — И Марк уже с нами.

Марк? Он втянул в это Марка?! Дьявол!

— Как ты мог?! Он же совсем пацан ещё! — рычу я, а в груди всё холодеет.

— Он сам сделал свой выбор. Парень не глуп и верит в правое дело. Как и многие. Кайл, ты нам нужен. Ради тех, кто погиб в шахте, ради их семей.

— Нет, — не колеблясь ни секунды, обрываю я, хватая со стула куртку. — Это абсолютное безрассудство. Я не буду в этом участвовать.

— А ты всё же подумай, — бросает он мне в спину, когда я уже у двери. — Ради тех, кто не доживёт до рассвета.

— Хватит! Оставь свои дешёвые манипуляции для доверчивых дураков, для тех, кто слепо верит тебе, не включая голову, — ору я, не оборачиваясь. — Я сказал "нет", и это не обсуждается.

Захлопываю дверь с такой яростью, что от удара на голову сыплются куски старой штукатурки и облупившаяся краска. Марк… Мелкий, доверчивый идеалист! Надо найти его. Сейчас же!

На улице неожиданно сквозь густой смог пробивается закатное солнце, ослепляя своим ярким, теплым светом и заставляя с непривычки щуриться. Активирую голограф, вызываю Марка. Он отвечает почти мгновенно:

— Привет, Кайл! Ты там как? Отошел от вчерашнего?

— Ты где? — спрашиваю, не слушая его. — Нам нужно поговорить. Немедленно.

— В парке, у реки, — говорит он. — Приходи, я на лавке у старого дуба.

— Жди, — отключаю связь.

Иду быстро, почти бегу. Ветер в городе номер Три всегда дует с моря, и в парке, расположенном за пределами индустриальной зоны, пахнет приятно – травой и свежестью, а не дымом и мусором, как в рабочем районе. Шумят деревья, вдалеке замечаю блеск реки… Но сейчас мне не до пейзажей. Марк сидит на лавке, рыжие кудри выбиваются из-под кепки. Заметив меня, он сразу машет и улыбается. Но я обрываю его приветствие, с ходу накидываясь с вопросами:

— Это правда? Ты с Рихардом? Ты вообще в своем уме?

Он бледнеет, но не отводит взгляд.

— Правда. Кайл, дай мне объяснить…

— Объяснить?! — взрываюсь я. Не думал, что можно орать шепотом. — Ты хоть понимаешь, во что ввязался? Это смерть, Марк! Вас размажут, а потом показательно казнят, чтобы другим неповадно было!

— А что сейчас? — он встаёт с горящими глазами. — Мы и так умираем! Тот же Дэн вчера! В шахте, за гроши, как рабы! Рихард прав, это нужно остановить. Мы можем…

— Можете? Что вы можете? У вас нет ни единого шанса против армии! Они сотрут город с лица земли, если потребуется! Да мы все тут рассыпемся в пыль! Или в лучшем случае вы все закончите в мешках, как Дэн…

— Дэн умер из-за них! — шипит Марк, подходя ближе. — Из-за их жребия, их правил! Я не хочу так, Кайл! Хочу жить, а не гнить в шахте!

— Жить? — хватаю его за куртку. — Ты сдохнешь, идиот! Да ты понимаешь, что просто повторяешь слова Рихарда?!

— Не сдохну, — друг вырывается и продолжает с дрожащим от напряжения голосом. — Я верю в это, Кайл. Мы устали быть пешками. Ты видел, как они снижают допуск на -8? Они шлют нас на смерть, потому что богачам плевать! Так нельзя! Рихард знает, как всё изменить.

— Да очнись же ты! Он тебе всю голову забил этой дрянью! Изменений захотел? Ты хоть раз видел, что делают с теми, кто идет против системы?

— Видел, — его глаза темнеют. — Но бездействие хуже. Если мы ничего не предпримем, ничего и не изменится. Никогда.

— Ты идиот, — выплевываю я, с трудом сдерживая гнев. — Ты мне как брат, а теперь… Ты понимаешь, что я по закону должен на вас донести?! Передумай! Прошу, Марк, передумай!

— Нет, не могу, — тихо отвечает он, подходит ближе и кладет руку на плечо. — Кайл, ты должен быть с нами. Ты лучший из нас. С тобой мы точно победим.

— Победим? — я толкаю его в грудь. — Проснись, Марк! Хватит жить иллюзиями! Ничего не изменить! Не будь дураком!

Внезапно его лицо искажается до неузнаваемости от неистовой ярости и безумия, и он набрасывается на меня. Инстинктивно я опережаю его и наношу удар в челюсть. Кровь окрашивает землю, но он, кажется, не обращает на это никакого внимания, тут же вскакивает и бьёт в скулу. Боль пронзает меня, как молния. Мы сцепляемся и катимся по земле, обмениваясь градом ударов. Сквозь шум в ушах до меня доносятся какие-то приглушенные крики, но отчетливо я слышу только его тяжелое дыхание и чувствую его безудержную злобу. Наконец, мне удается повалить его и обездвижить, придавив коленом к земле.

— Передумай. Пожалуйста, Марк!

С трудом переводя дыхание, он пристально смотрит мне в глаза.

— Я уже все решил. Не хочешь помогать – тогда не мешай и смирись.

Встаю, пошатываясь, отступаю. Жар обжигает лицо, руки дрожат от бессильной ярости. Друг поднимается, стирая кровь с разбитой губы.

— Мы выбрали разные пути, Кайл. Но ты же мой брат… Это не должно положить конец нашей дружбе.

Молчу. Хочу ответить что-то, но все слова уже сказаны. Поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут из-за деревьев вылетает толпа: истребители и рабочие — парни, девчонки — с полными сумками, пледами, бутылками. Одна, с черным каре, кричит:

— Эй, Марк, Кайл! Какого черта дерётесь? Идём на пикник, у реки уже тусня!

— Тащите к нам свои ленивые задницы! — орёт парень с татухой на шее, размахивая пакетом.

Качаю головой.

— Не хочу. Я домой.

Марк хватает за плечо.

— Кайл, пошли! — выпаливает он с надеждой, заглядывая мне в глаза. — Нужно отвлечься от всего этого, хоть ненадолго. Вернёмся в старые добрые времена на пару часов.

Смотрю на него. Волосы растрепаны, губа разбита, но лицо озаряет шальная мальчишеская улыбка, как тогда, в приюте, когда мы вместе воровали еду. Может, ещё не всё потеряно? Может, передумает?

— Ладно, — выдыхаю. — Но в конкурсы меня даже не вздумай тащить.

Он ухмыляется и хлопает по спине.

Когда мы подходим, на берегу реки уже вовсю отдыхает народ. Куда ни взгляни, повсюду расположились веселые компании: у воды, под деревьями и рядом с костром. Запах копченой рыбы смешивается с дымом и речной свежестью. Заходящее солнце окрашивает все вокруг в золотистые тона: воду, траву, людей. Старый, потрепанный магнитофон, вопреки своему виду, выдает бодрую громкую музыку. Девчонка с татуировкой на запястье щедро наполняет пластиковые стаканы самогоном, угощая всех подряд. Рядом парень с дредами умело коптит рыбу над костром, и капли, шипя, падают в пламя. В толпе царит оживление: слышен смех, выкрики и обрывки разговоров.

Марк вливается мгновенно. Хватает стакан, чокается с каким-то парнем, тянет девчонок на импровизированный танцпол под открытым небом. Их смех разносится вокруг, а волосы — черные, рыжие и русые — блестят в свете костра. И ни следа от недавней ярости, только сияющая улыбка. Вот и что ему не нравится?! Да он ниже -4 уровня не опускается никогда, живет себе весело, почти каждый день на вечеринки ходит. А отдыхают у нас постоянно – напряжение после смены на заводе снять или стресс залить после шахты, да заодно отметить, что не сдох сегодня. Стою в стороне, держу полупустой пластиковый стаканчик. Голова кругом – Рихард, Марк, Лина. Какого чёрта всё так запуталось?

На поляну стекается разношёрстная публика: от пижонов в кедах за мою месячную зарплату до простых работяг. Кто-то предлагает безумную забаву – прыжки через костёр. Языки пламени жадно лижут воздух, рассыпая вокруг искры, взлетающие к тёмному небу. Марк уговаривает меня присоединиться, но я отказываюсь. Он, хохоча, растворяется в толпе. Непонятно откуда взявшиеся дети с фонариками носятся вокруг, добавляя суматохи. У реки на пледе сидит девушка с гитарой, но её тихая мелодия тонет в общем шуме. В стороне парни кидают ножи в мишени, и каждый бросок отзывается глухим стуком стали, вонзающейся в дерево. Вокруг царит атмосфера праздника, всё бурлит энергией. Я же, по привычке, стараюсь держаться в стороне… хотя, признаться, не отказался бы что-нибудь съесть. Может, сходить копчёной рыбы себе взять?

И тут я вижу её. Похоже, перекус откладывается… Лина. Идёт по траве, одетая в простые джинсы, свитер и кеды. В мерцающем свете костра её золотые волосы, кажется, сияют особенно ярко, мягко окутывая плечи. Никаких платьев, никаких украшений – ничего лишнего. И, чёрт возьми, она прекрасна. Не той ослепительной красотой, что на пляже, а какой-то спокойной, уютной, будто создана для тихих вечеров дома. На мгновение я практически поверил, что всё возможно и что она – та самая недостающая часть меня. Да как уже выключить это проклятое воображение?! Сердце колотится, стаканчик в руке превратился в комок пластика. Что ты тут делаешь, Лина? Зачем пришла?

Она замечает меня. Глаза вспыхивают, и на лице расцветает улыбка – такая тёплая, настоящая. Машет рукой, зовёт подойти. Я столбенею, не веря своим глазам. Не может быть, чтобы она действительно этого хотела… Разум кричит "стой!", но ноги уже сами несут меня к ней, а внутри бушует хаос: злость, радость, смущение переплетаются в тугой узел.

— Привет, Кайл! — её голос, подобно солнечному лучу, касается меня, согревая ту ледяную пустоту, что поселилась внутри. — Не ожидала, что встречу тебя здесь. Но я рада, что ты пришёл. Может, выпьем чего-нибудь?

Она так непринужденно это говорит, точно мы старые друзья, словно я не ушёл тогда с пляжа и будто не отправляла мне унизительное задание на -3 уровень. Её глаза сияют, а на щеках появляется легкий румянец. И я понятия не имею, что тому виной – ветер или что-то другое.

— Ага, — хриплю я, не узнавая собственный голос. — Сейчас что-нибудь найду. Что будешь?

— Что угодно, — смеется она, поправляя волосы. — Только не пиво, терпеть не могу.

Подхожу к столу, хватаю пластиковые стаканчики. Пытаюсь изобразить коктейль, смешивая самогон с соком – кажется, единственное, что вроде как подходит для девушки. Кидаю туда пару ломтиков лимона, чтобы хоть как-то это приукрасить. Тьфу! Зачем я вообще этим занимаюсь? Просто позёрство какое-то. Она рядом, а я, как идиот, не знаю, что говорить и что делать. Рад её видеть, до жути, и это меня бесит. Похоже, пора признать: я влюбился, как последний дурак. Возвращаюсь к ней, протягиваю стакан. Она улыбается, благодарит, и тут я, как полный кретин, выдаю самый дурацкий вопрос, который только мог придумать:

— Лина, что за ерунда с новым заданием? Почему -3 уровень? Ты издеваешься? Я обычно на -8 и -9 спускаюсь, а ты мне предлагаешь… крыс гонять?

Она замирает, смотрит на стакан, а потом поднимает на меня виноватый и чуть обиженный взгляд.

— Я… — начинает, запинаясь. — Я не хотела тебя задеть. Просто… после вчерашних новостей о твоём напарнике… Я хотела, чтобы ты немного отдохнул, ну, и ещё -3 безопасен, ты же знаешь.

— Отдохнул? — усмехаюсь, чувствуя, как поднимается раздражение. — Ты понимаешь, как это выглядит? Как будто я наказан или отстранён от работы на нижних уровнях. Я жив, здоров, и мне не нужна твоя жалость.

— Это не жалость! Я волновалась, понятно? Я не хотела, чтобы ты снова подвергал себя опасности!

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. Волновалась? За меня? Это что, шутка? Или… Она смотрит так искренне, что я тону в её глазах. Хочу сказать что-то, но тут нас прерывают. Веселье у костра в самом разгаре: крики, хохот, кто-то кубарем катится по траве. Лина смущённо улыбается, и я не могу не улыбнуться в ответ – уголком рта, еле заметно.

— Забудь, — тихо произношу я, отводя взгляд и пытаясь скрыть смятение.

— А тут, оказывается, очень даже мило и уютно, — говорит она, отпивая импровизированный “коктейль” и слегка морщась, но вдруг хитро подмигивает мне. — Не думала, что в парке у реки так… живенько и интересно.

Пару минут мы стоим, молча наблюдая, как развлекаются другие. Но в этой тишине, на удивление, не чувствуется никакого дискомфорта. Наоборот, какая-то легкость и спокойствие. Неожиданно Лина делает пару быстрых шагов в мою сторону, чтобы пропустить бегущих на нас детей. Плечо касается моей груди, и это случайное прикосновение обжигает, точно огонь.

Я делаю резкий вдох и чувствую нежный фруктовый аромат, совсем не похожий на приторный запах дешевых духов, которыми обливаются девчонки из моего района. Замираю на месте, боясь пошевелиться, и она тоже. Лина смотрит на меня, широко распахнув глаза, её губы слегка приоткрыты. Время будто останавливается. Сердце бешено стучит в груди, требуя решительных действий. Мозг, напротив, активно намекает, что, наверное, нужно отойти. Но я не могу и буквально разрываюсь между желанием прикоснуться к ней снова и страхом переступить черту.

— Ой, извини, пожалуйста! — шепчет она, пятясь и заливаясь краской. — Не сильно толкнула? Я не хотела…

— Все в порядке, — хрипло произношу в ответ. Ох, если бы она только знала, чего хотел я…

Момент разрушен взрывом криков и смеха. Девушка в зеленой куртке, хохоча во весь голос, подбегает к нам, держа под руку Марка.

— Лина, Кайл! — сияя от радости, выкрикивает она. — Мы с Марком победили в конкурсе пивных гонок! Просто разнесли всех! Пошли с нами, там сейчас метание ножей начинается! Как раз нужна команда из трех или четырех человек!

— Софи, давай потом. Или пойдём? — Лина смотрит на меня, словно ждёт моего решения.

Марк выглядит невероятно довольным. Похоже, что они с Софи спелись. Вот уж два сапога — пара. Он дружески хлопает меня по плечу, как будто ничего особенного не произошло. Интересно, правда не заметил или делает вид?

— Ты иди, веселись. Я пас, — уверенно отвечаю я.

— Кайл… — начинает она, но Софи перебивает и тянет за рукав.

— Да забей, Лина! Это на десять минут! Потерпит! — смеётся та, уводя подругу и Марка к толпе.

Лина бросает на меня растерянный взгляд, оглядывается несколько раз, прежде чем неохотно уйти. Минут пять я стою как приклеенный и смотрю, как она кидает эти чёртовы ножи, как забавно машет руками, что-то втолковывая Марку, как мило морщит нос, когда волосы лезут в лицо, как прыгает от радости, хлопая в ладоши после каждой удачной попытки. Смотрю и не могу сдержать улыбку. Дьявол, похоже, я окончательно пропал… Полный кретин. Где мои железные принципы? Где клятва не привязываться ни к кому, чтобы не причинить боль, если я не вернусь с задания? Что, монстры в шахте вдруг стали ласковыми котятами? Или я внезапно стал бессмертным? Придурок!

Резко разворачиваюсь и направляюсь в сторону стены, в трущобы, домой. Мне нужно всё взвесить и решить, как жить дальше: ничего не менять или всё же рискнуть всем, и будь что будет.