Золото и пепел. Хроники города номер Три

Глава 4. Лина.

Солнечный луч мягко касается моих век, пробиваясь сквозь криво задернутые шторы. Морщусь, нехотя открывая глаза. Ох, что ж голова-то так болит… Привет от коктейлей с лаймом и мятой, которые вчера казались такими невинными.

Щурюсь, пытаясь на часах разглядеть время. Полдень. Значит, я проспала завтрак. Ну и ладно, сейчас даже от мыслей о еде уже мутит. Потягиваюсь и сажусь, решительно откидывая белое шелковое одеяло. Спутанные волосы настойчиво лезут в лицо. Раздраженно заправляю их за уши, потирая виски. Вокруг царит умиротворяющая тишина, но внутри меня – настоящая буря.

Вчерашний вечер обещал быть волшебным: веселые песни под гитару у костра, море комплиментов и восторженных взглядов от парней и коварные, но такие вкусные коктейли. Но всё испортил этот Кайл! Чёрт бы его побрал! Ещё и всю ночь мне снился, подлец – стоит себе пафосно у воды, со своим дурацким растрёпанным хвостом, и смотрит прямо на меня бездонными серыми глазами. И вдруг – нежно мне улыбается! Оттого я и проснулась с бешено колотящимся сердцем, растерянная и злая. Ещё бы, такой кошмар увидеть!

Не понимаю – да как он посмел вообще меня отшить? Меня, Лину! Да парни всегда были у моих ног – с самого детства. В школе они дрались за то, чтобы нести мой портфель, толкались в коридорах, пока я хихикала и выбирала, кому отдать эту честь. В колледже в столице чуть ли не очередь выстраивалась, чтобы позвать на свидание. В университете я могла выбрать любого – от богатых сыновей чиновников, задаривающих меня дорогими подарками, до умников с идеальными оценками, которые писали за меня домашние задания и курсовые. А этот угрюмый тип с пепельными волосами и шрамами на руках посмел меня проигнорировать?

С тяжелым вздохом сползаю с кровати, направляясь в ванную комнату – необходимо привести себя в порядок. Дверь бесшумно открывается, и я вхожу: стены сияют белым мрамором с золотыми прожилками, контрастируя с глянцевым черным полом, усыпанным мозаичными морскими звездами. Рядом с белоснежной раковиной, на полочках, расположилась коллекция флаконов: масла и пены для ванны с различными ароматами, крема и духи из столицы, каждый в стекле ручной работы. У окна – ванна, вырезанная из цельного куска арабского оникса, а рядом с ней – большое напольное зеркало в золоченой раме.

Открываю кран, сбрасываю шелковую сорочку и медленно погружаюсь в горячую воду. Тепло обволакивает ноги, потом бёдра, спину, и я откидываюсь назад, закрывая глаза, пытаясь спрятаться от царящего внутри беспокойства. Пена нежно ласкает тело, но в голове, как назойливые мухи, роятся вопросы о Кайле. Почему я его раньше не видела? Из-за чего он вчера чуть не подрался с Томом? Интересно, он всегда такой холодный? Или это только со мной?

От этой мысли вспыхиваю, словно спичка, и хлопаю ладонью по воде, разбрызгивая пену во все стороны. Да что со мной не так? Почему я вообще о нём думаю? Он ведь никто – просто один из истребителей. Таких, как он, тысячи! Но внутри уже закипает любопытство, и я понимаю: не успокоюсь, пока не узнаю о нём больше. Сегодня в центр управления к трём, но, пожалуй, я пойду на работу пораньше и найду про него всё, что смогу.

Быстро ополоснувшись, вылезаю из ванны и, закутавшись в мягкое полотенце, подхожу к зеркалу. Мокрые волосы прилипли к плечам, покрасневшие от усталости глаза выдают бессонную ночь, но на губах играет дерзкая усмешка:

— Это он, конечно, зря. Ничто на свете не остановит злую девушку, — шепчу я себе, подмигиваю и иду одеваться.

Выбираю строгое атласное платье-футляр цвета бордо. Высушив волосы, наношу тушь и, конечно же, мою любимую красную помаду. Идеально.

На улице жарко, но ветер с моря дарит желанную свежесть и прохладу. Иду быстро, практически бегу, не замечая ни людей, ни витрин. Главное правительственное здание — центр управления городом — уже близко: пятиэтажное, величественное, из белого камня, с мраморными колоннами у входа и металлическими вставками, отражающими солнечные блики. Рядом возвышаются три небоскрёба – “Серебряный”, “Золотой” и “Стальной”, гордость города номер Три. Внутри центра управления прохладно. Поднимаюсь на второй этаж, здороваюсь с коллегами – те кивают, не отрываясь от экранов и распределяя задания для истребителей. Электронные часы показывают два. Отлично, пришла на целый час раньше, как и планировала.

Подхожу к своему месту у окна, бросаю сумку под стол, сажусь и сразу открываю базу данных. Пальцы быстро стучат по клавишам: "Кайл, истребитель, город номер Три". Буквально через секунду система выдает четыре варианта. Так, 573 и 618 не подходят по возрасту - слишком старые, а 1217 только в этом году закончил академию. Значит, этот хмурый парень с пляжа явно 721… Хм, 721… Странно. Почему этот номер мне кажется таким знакомым?

Кликаю на него, чтобы открыть подробный профайл: "Кайл. Личный номер: 721. Возраст: 35 лет. Зачисление в академию: 3000 год. Активное задание: зачистка юго-западного коридора на -8 уровне". Точно! Он же из моих! И вдруг внезапное озарение бьет в голову.

— Ну нет, это невозможно. Не мог он прийти на пляж из-за меня. Это же просто чушь какая-то, — бормочу себе под нос, нервно постукивая пальцами по столу.

Так, интересно, а что там еще есть про него? Пролистываю на следующую страницу и… Стоп, это еще что за ерунда? Все поля закрыты красной надписью: "Доступ ограничен". Щёлкаю туда-сюда еще раз – вдруг глюк? Но нет, то же самое. Засекречено? Почему? В базе же всегда есть самая основная информация: семейное положение, краткое перечисление родственников, жребий или доброволец, какие баллы по аттестациям за последние пять лет, на каких уровнях работает. Хотя, конечно, про уровни-то я и так знаю. В основном, 721 я отправляю на -8 и -9… Ну вот и спрашивается, как мне его отправлять туда теперь, когда он уже не просто один из номеров?

И что по итогу мы имеем? В базе про Кайла – практически ничего нет. Да кто он такой? Почему кто-то нарочно стер все следы? Злость вспыхивает, поднимаясь горячими волнами из самого сердца. Это что выходит, теперь я даже узнать ничего не могу? Да как так?! Я привыкла добиваться своего всегда и во всём. А эта дурацкая база данных ставит меня в тупик? Ну уж нет, я это так не оставлю.

Хватаю сумку, резко встаю, отодвигая со скрипом стул. И вдруг замечаю взгляд новенького коллеги, который сидит через два стола.

— Ты за кофе? Если хочешь, я могу сам тебе его принести? Двойной черный без сахара, я точно помню, — смущенно улыбаясь, спрашивает он, глядя на меня поверх очков.

— Спасибо, не надо, я к брату, — бросаю ему, не вдаваясь в детали, и иду к выходу.

Офис Колина расположен в соседнем крыле на пятом этаже, с огромными окнами, выходящими на море. Эх, нужно было тоже соглашаться на личный кабинет, когда отец предлагал, но я же гордая! Поднимаюсь по лестнице – лифт слишком долго ждать, так быстрее. На двери табличка: "СМИ и связи с общественностью. Руководитель отдела".

Стучу и вхожу сразу, без приглашения. Колин, в строгих серых брюках и черной рубашке с закатанными рукавами, стоит у окна, наблюдая, как самолет описывает круг, готовясь к посадке.

— Лина? У тебя же вроде еще не рабочее время? Что-то случилось?

— Мне очень нужна твоя помощь, — говорю я, падая в мягкое кресло у его стола. — Можно только без вопросов, пожалуйста.

— А вот это уже интересно. Ну, выкладывай, что за секретная миссия у моей младшей сестрёнки? — в глазах брата мелькает озорной огонек, когда он садится напротив, откинувшись на спинку кресла.

— Кайл, истребитель номер 721. По какой-то необъяснимой причине вся информация в базе засекречена, — выпаливаю я, теребя ремешок сумки.

— Влюбились, мисс Любопытство?

— Да ты что, с ума сошёл? Не выдумывай. Мне для работы! Он вообще-то мой подопечный! Поможешь или нет?

— Ладно, сестрёнка, не кипятись. Конечно, для работы, конечно! Я верю! Сейчас позвоню одному человеку, — Колин улыбается и, подмигнув мне, активирует свой ручной голограф. — Джейк, привет. Есть дело. Сейчас к тебе зайдёт девушка, зовут Лина. Ей нужно пробить одного человека. Сделай, и без вопросов. Это всё строго конфиденциально.

— Спасибо огромное! А ты уверен, что он поможет?

— Абсолютно. Этот парень – настоящий гений. Он, особо не напрягаясь, взламывает сложнейшие базы данных просто забавы ради. Его бы посадить, конечно, по закону, но такой специалист и самому нужен. Так что иди в технический отдел, Джейк во всем разберется. Но ты же потом мне расскажешь, что за история с этим Кайлом? Ну, всё, беги, а то у меня сегодня дел невпроворот.

Я посылаю брату воздушный поцелуй и поднимаюсь с кресла, машинально поправляя платье. Колин берет со стола пару листов и начинает их сравнивать. И вдруг неожиданно останавливает меня у самой двери:

— Лина, подожди! Тебе какой вариант нравится больше: “Мы стоим на плечах предков, прошедших через очищение, и гордимся тем, что продолжаем их дело!” или “Мы смело идем вперед, храня заветы предков: наша сила – в единстве, наша жизнь – в служении!"?

— Мощно, и то, и другое. Это для праздника Дня основания Единого государства?

— Да. Отец попросил помочь ему составить речь. Я уже всю голову сломал. Центр управления города номер Один отклоняет уже седьмой вариант. Ну всё, иди узнавай про свою "работу", — брат машет рукой, возвращаясь к бумагам.

Пройдя по запутанным коридорам и спустившись по лестницам на самый нижний уровень центра управления, я попадаю в техотдел, которому отведена добрая половина подвала. Мрачное местечко: стены серые, повсюду гудят серверы и шумит вентиляция. Парень с сальными взъерошенными волосами сидит за столом в старом растянутом свитере и жует бутерброд.

— Ты Лина? — бурчит он и без каких-либо колебаний вытирает руки о свой свитер, оставляя жирные пятна.

— Привет, Джейк. Да, я Лина. Нужно найти всю информацию про истребителя. Кайл, номер 721, — отвечаю я нетерпеливо, с сомнением разглядывая этого неряху.

— Что, блондинка, сама не смогла несколько кнопок в базе данных нажать? — ухмыляется он, поправляя очки.

— Попробуй сам, гений, — пожимаю плечами, скрывая усмешку.

Он щелкает по клавишам, открывает поисковую строку и вводит запрос:

— Ну, стандартно: имя, возраст, академия, текущее задание. Тебе распечатать или четыре строчки с монитора прочитаешь?

— Четыре строчки? И это всё, что ты можешь? А Колин говорил, что ты крутой специалист, — подначиваю я его.

— Сказал, значит, так и есть. Но для особи женского пола поясню: это не просто база, это крепость. И всё, что связано с шахтами, всегда под контролем у военных. Так что, если информация про что-то скрыта, значит, так кому-то надо. Ты вообще в курсе, что у нас в городе две шахты, а не одна? И что вторая законсервирована ещё до катастрофы, и почему – знает только верхушка? Даже самым лучшим хакерам туда не пробиться, а я знаю пару ребят, которые пытались.

Подхожу ближе, чувствуя, как от досады и волнения перехватывает дыхание:

— И что, совсем ничего нельзя сделать?

Он качает головой, но потом ухмыляется, потирая руки:

— Для тебя – нет, для меня – посмотрим. По истребителям – проще. Там не так всё шифруют. Что-нибудь да найду.

Его пальцы летают по клавишам, экран мигает, выскакивают строки кода, которые я не понимаю – цифры, буквы, символы, как в старых фильмах про шпионов. Через десять минут он хлопает по столу, чуть не опрокидывая свою кружку:

— Есть! Читаю основное, остальное потом сама посмотришь: Кайл, 35 лет, найден в 2990 году у законсервированной шахты полугодовалым. Хм, любопытный случай… — монотонно бубня, точно превратившись в преподавателя на самой скучной лекции, Джейк зачитывает данные с экрана. — Рос в приюте, в 10 лет сам пошёл в академию добровольцем. По данным со сканеров – самый эффективный истребитель за 10 лет.

Слушаю, сердце стучит быстрее с каждой строчкой, в руках сжимаю сумку. Найден у шахты? Сирота? Доброволец?

— Живёт в рабочем районе, в старой халупе. Друг — Марк, истребитель. Часто общается со своим наставником Рихардом. Правонарушения: драка в баре в 3017-м — разбил челюсть и сломал руку пьянице, который полез на него с ножом, штраф пятьдесят монет; конфликт с патрулём в 3020-м — нагрубил, когда его остановили ночью, сутки в камере и предупреждение; в 3022-м разбил радио в столовой со словами “надоели их новости”, штраф в четыреста монет и десять суток ареста. Вот же отбитый! Хотя, о чём это я… Практически все истребители с приветом, видимо, часто по башке получают от монстров, — парень откидывается на спинку стула, вытирая рукавом пот со лба. — Вот тебе твой 721. Больше ничего нет. Дальше только пустота, либо такие замки, что даже я не вскрою.

— Распечатай, пожалуйста, все материалы со всех страниц профайла. А то, мало ли что ты упустил, а это будет важно для… кхм… моей работы, — говорю максимально деловым тоном, крепко сжимая ручку сумки, чтобы скрыть волнение.

Джейк кривится, но кивает и отправляет данные на печать. Принтер, шурша, выдаёт несколько листов. Я забираю их, прячу в сумку, чувствуя, как пальцы слегка дрожат от предвкушения. Но это уже не злость или любопытство – это что-то иное. Какая-то ниточка, которая тянется от Кайла ко мне. И, кажется, я совсем не хочу её выпускать из рук.

Приступаю к работе по графику, в три: распределяю задания для истребителей, проверяю активность монстров на уровнях по датчикам, отвечаю на запросы от начальства – всё как обычно, рутина, но мысли крутятся вокруг Кайла. Куда пропали его родители или они его бросили? Зачем он сам пошёл в академию? Что было у той шахты? Вопросы жужжат в голове, как назойливые мухи, и я то и дело бросаю взгляд на сумку, где лежат распечатки.

Неожиданно, в шесть вечера открывается дверь, и входит Колин. Подойдя ко мне, он шепчет на ухо:

— Лина, собирайся. Мы с родителями идём на частное мероприятие. Оперная певица из столицы на один вечер прилетела в наш город, и сегодня она выступает у владельца “Золотого” небоскреба. Встречаемся в 20:00 у входа, дресс-код – вечерний, элегантный. Домой возвращаться нет времени. Зайдем в магазин, выберешь что-нибудь шикарное.

— Я с вами? — поднимаю брови, отодвигая стул.

— Да, пошли, времени мало, — кивает он, шагая к выходу и поправляя на ходу воротник рубашки.

Мы выходим из центра управления и сразу направляемся к Серебряному небоскребу. Там, на семидесятом этаже, расположен лучший бутик нашего города – место, где одевается только элита, вроде друзей отца и их жен. Внутри бутика всё сверкает. Две ассистентки в чёрных платьях встречают нас у входа:

— Добрый вечер, мистер и мисс, чем можем вам помочь? — спрашивает медовым голосом одна из них.

— Мне нужно платье для частного приема, — говорю я, оглядывая стойки и витрины с украшениями.

Ассистентка понимающе кивает и уводит меня к примерочным. Колин в то же время уходит в мужской отдел в сопровождении другой девушки, совершенно откровенно флиртующей с братом.

Первым мне приносят изумрудное платье из тафты и крепдешина, украшенное перьями павлиньих хвостов — симпатично, но слишком вызывающе.

— Нет, это не подходит, — качаю головой, не рискнув даже его примерить.

Потом бархатное, темно-синее, вручную расшитое россыпью кристаллов по подолу — красивое, но сидит как-то не так, и слишком свободно в талии:

— Тоже мимо, — разочарованно говорю я, аккуратно снимая маленькое произведение искусства.

Наконец ассистентка приносит черное, шелковое, с открытой спиной и кружевным шлейфом. Надеваю и смотрю в зеркало – платье облегает фигуру, словно вторая кожа. Вырез изысканно подчеркивает тонкую шею, а затем, медленно перетекая назад, спускается вниз, открывая спину ровно настолько, чтобы идеально завершить волнующий, но безупречно элегантный образ.

— Вот это да! — выдыхаю я, боясь пошевелиться, чтобы не разрушить сказочное мгновение.

Ассистентка подносит туфли на шпильке — черные, с тонкими ремешками:

— Идеально, мисс, — она мягко ставит их передо мной, отступая с лёгким поклоном.

Колин в тёмно-синем костюме с серебряными запонками подходит и, улыбаясь, кивает:

— Отлично выглядишь, сестренка. Вы с этим платьем нашли друг друга.

— Согласна! Кстати, братик, если вдруг к каждому походу на эти ваши светские мероприятия будет прилагаться очередной новенький наряд, то я в целом не против периодически к вам присоединяться, — весело подмигиваю я, в восторге рассматривая свое отражение.

Ровно в 20:00 стоим с Колином у “Золотого” небоскрёба — самого высокого здания в городе, с золотистыми панелями на нижних этажах, эффектно подсвеченными в вечернее время. Буквально через пару минут к нам подходят родители. Мама — невероятно красивая, как и всегда — одета в платье цвета шампанского с жемчужным ожерельем, а волосы уложены в мягкие волны. Отец в чёрном смокинге что-то на ходу проверяет в своем наручном голографе.

— Лина, ты восхитительна! — мамочка нежно обнимает меня, а я наслаждаюсь её теплом и ароматом духов, смесью ванили и цветочных нот.

— Отлично, все в сборе. Хорошо выглядишь, сын, — добавляет отец, поправляя манжеты рубашки и кивая Колину.

У дверей нас терпеливо ждет дворецкий:

— Добрый вечер, дамы и господа. Прошу за мной, — произносит он, слегка поклонившись, и проводит к стеклянному лифту, который безумно быстро и абсолютно бесшумно доставляет нас наверх.

Двери открываются в зал: стены и пол из черного мрамора с золотыми прожилками, баснословно дорогие люстры свисают с потолка длинными хрустальными нитями, официанты в белоснежных перчатках разносят шампанское в высоких бокалах и профитроли с красной и чёрной икрой на серебряных подносах.

Гостей человек пятьдесят – все в вечерних нарядах: женщины в шикарных платьях, мужчины в элегантных смокингах, у некоторых на лацканах золотые значки – знак принадлежности к особому клубу элиты нашей страны.

В противоположной стороне зала на сцену выходит Эдмунд: седовласый магнат, владелец небоскреба, одетый в тёмно-зелёный бархатный пиджак с золотыми пуговицами. Его низкий, уверенный голос заполняет пространство:

— Дорогие друзья! Рад вас всех приветствовать сегодня на моем скромном вечере для самых близких! Буквально через тридцать минут на этой сцене для нас выступит лучшая оперная певица мира – Лорель. А пока наслаждайтесь напитками и закусками. Добро пожаловать в мой дом! — радушно улыбаясь, он поднимает свой бокал.

Зал наполняется аплодисментами, а сам хозяин небоскреба со сцены направляется прямо к нам.

— Брайан, Николь, Колин, Лина, рад вас видеть! — пожимает руки отцу, брату, целует руку маме, а потом поворачивается ко мне и подмигивает. — Дорогая Лина, как же ты выросла! Кажется, в последний раз мы виделись еще до твоего поступления в университет в столице? Уверен, ты сегодня разобьёшь не одно мужское сердце!

Я смущенно улыбаюсь и отвечаю:

— Благодарю вас за приятные слова и за приглашение на этот чудесный вечер!

И тут, будто из ниоткуда, появляется его сын – Лиам, невероятно высокий, выше меня сантиметров на тридцать – и я невольно напрягаюсь, замечая мерзкий, похотливый взгляд, направленный на мою грудь. Он подходит к своему отцу, отвешивает пару комплиментов моим родителям и встает так, будто готов позировать для портрета.

Его тёмно-каштановые волосы уложены идеально — ни один локон не торчит, всё залито каким-то гелем, поблескивающим под светом люстр. Улыбается так приторно — аж бесит! Зубы идеально белые, а губы растягиваются ровно настолько, чтобы казаться милым, но сколько же в нём фальши!

Я была так увлечена своими мыслями, что пропустила момент, когда он направился в мою сторону. Двигаясь плавно, словно хищник, Лиам склоняется ко мне так близко, что его горячее дыхание обжигает шею:

— Ты просто божественна в этом платье.

— Спасибо, — натягиваю вежливую улыбку и отвожу взгляд в сторону, чтобы не выдать свои эмоции.

Но внутри меня всё передёргивает от омерзения. Неужели он думает, что я растаю всего лишь от одного его примитивного комплимента? Наивный дурак! Или, скорее, до крайности избалованный женским вниманием высокородный чванливый болван! Многое я готова была бы отдать, чтобы посмотреть, как он повёл бы себя в шахте на -9 уровне. Наверняка ведь сбежал бы или штаны наделал со страху. Наконец, отвлечённый чьим-то вопросом, этот напыщенный павлин отходит, и моё внимание возвращается в зал.

Отец хлопает Эдмунда по плечу:

— Как дела на заводе? Еще не все деньги мира заработал на поставках оружия военным? — он ухмыляется, поднося бокал к губам.

— Эх, если бы, но скоро новый цех откроем, нарастим производство на тридцать процентов! Так что дела у меня лучше, чем у тебя в центре, — он смеется и хлопает отца по плечу в ответ, чуть расплескав шампанское.

Мама, заметив повисшее в воздухе напряжение, аккуратно переводит тему:

— Эдмунд, ты обещал показать новый сад и оранжерею с цветами под крышей, не забыл?

— Николь, дорогая, как можно забыть? После выступления лично вас проведу.

То одни, то другие гости начинают подходить к Эдмунду и к моим родителям. Разговоры текут рекой. Один тучный мужчина, безуспешно пытающийся добиться внимания хозяина вечера, переключается на моего отца, видимо, устав ждать своей очереди. Смокинг на нем буквально трещит по швам, но толстяк, кажется, этого не замечая, продолжает хвастаться:

— А еще установили дополнительный парогенератор на моей ТЭЦ, сможем подключить бедные окраины у стены и продавать больше электричества! — пыхтит он, вытирая пот с красного лица платком.

Его жена, худая как трость, в это же время хвалится маме:

— Представляешь, на днях заказала себе платье из столицы. И шелк для него привезут из тех самых южных мастерских Семьдесят восьмого города, — гордо выпрямляясь, она будто невзначай звенит бриллиантовым колье.

Я стою рядом и дежурно улыбаюсь, потягивая шампанское, а в мыслях: "И зачем я здесь? Чувствую себя каким-то декором. Лучше бы распечатки про Кайла почитала. Напыщенные индюки, только и знают, что купаются в лучах своей "значимости", постоянно напоминая о богатствах и связях.”

Эти люди – пустые оболочки, блестящие снаружи, но внутри ничего, кроме зияющей дыры, засасывающей деньги. Вот тот же Лиам — весь из себя парень-мечта и альфа-самец: идеальная причёска, дорогой костюм, личный самолет, но копни глубже, а там прячется избалованный папенькин сынок, выросший среди хрусталя и икры и привыкший, что всё без исключения покупается и продается, даже чувства.

А Кайл… Кайл другой. Он сирота, вырос в приюте, где нет места слабости, бесхребетности и золотым ложкам. Даже в голове не укладывается, что он выбрал академию сам, в десять лет – в том возрасте, когда я ещё играла с куклами и просила маму купить мне новое платье. Не представляю, как сложилась бы моя жизнь, выпади жребий на меня. Кайл смелый, может, даже чересчур, сражается с жуткими монстрами на -9 уровне, существами, которые пугают даже на голографических записях, и живёт в рабочем районе, где нет места для фальши. Кайл не стал бы кланяться и улыбаться этим индюкам и плевал бы на их правила. Меня раздражает, что эти мысли вызывают во мне приятное тепло, но ничего не могу с собой поделать. Кайл одерживает безоговорочную победу, даже не подозревая о том, что вообще участвовал в каком-то соревновании, и уж тем более не зная, что выиграл не только в сравнении с Лиамом.

И вдруг зал затихает. На сцене появляется певица в платье цвета ночи, мерцающем тысячами огоньков. Ее волосы, уложенные в высокую прическу и украшенные жемчугом, подчеркивают царственную осанку. Все взгляды прикованы к ней, и вот звучит первый аккорд. Голос, подобный реке, чистый и глубокий, разливается по залу, заполняя собой всё пространство. Мурашки бегут по коже, я замираю с бокалом в руке, чувствуя, как музыка пробирается внутрь, дотягиваясь до самых скрытых струн души. Она поёт о любви, о потерях, о надежде, и все вокруг заворожены: Колин тепло улыбается, мама сжимает руку отца, даже Лиам перестаёт пялиться на меня и смотрит на сцену. Выступление заканчивается, зал взрывается аплодисментами и криками "браво!". Певица посылает зрителям воздушный поцелуй и, улыбаясь, уходит за кулисы.

На смену ей выходит хозяин вечера:

— Дамы и господа, дорогие друзья! Я благодарю вас за то, что разделили со мной эти чудесные мгновения! Прошу, угощайтесь и получайте удовольствие от вечера! — он кланяется, разведя руки в стороны.

Снова аплодисменты, и гости продолжают общение, в то время как шустрые официанты, не теряя времени, начинают разносить десерты — миниатюрные пирожные с экзотическими фруктами, сливками и шоколадом.

Лиам снова рядом, наклоняется так близко, что я невольно задерживаю дыхание. Его одеколон заполняет всё вокруг, а губы почти касаются моего уха, когда он тихо произносит:

— Лина, позволь пригласить тебя на свидание? Я покажу тебе город, утопающий в огнях, с крыши небоскреба, с высоты 105-го этажа. Там, наверху, звёзды так близко, что кажется, их можно коснуться.

Я замираю, слова застревают где-то в горле, и чуть не роняю бокал — хрусталь скользит в пальцах, шампанское плещется, и я едва успеваю поймать его в последний момент, чувствуя, как щёки горят от смеси шока и злости:

— Прости, что? — выдавливаю я, поворачиваясь к нему и поднимая глаза.

Он одаривает меня своей идеальной улыбкой, хитрые голубые глаза насмешливо прищурены, будто он заранее знает мой ответ.

— Ты и я, послезавтра, — произносит он чуть громче, приближаясь так близко, что я буквально могу разглядеть мельчайшие детали его зажима для галстука с синим камнем, сверкающим в свете люстры. — Мы поднимемся на самый верх, только вдвоём. Ты такого ещё не видела, обещаю. Звёзды? Закат? Выбирай любое время. Ответ буду ждать завтра.

Взгляд мечется по залу и натыкается на отца, довольного и оживленно беседующего с Эдмундом, который радушно улыбается и поднимает бокал. Их глаза устремлены на нас, и мне кажется, я буквально слышу лёгкий звон хрусталя и тост:

— За Лиама и Лину!

Чувствую, как всё внутри замирает, и волна леденящего ужаса сковывает моё сердце. Они хотят нас свести? Неужели отец меня продал?!

Не говоря ни слова, я ставлю бокал на ближайший столик и спешу к выходу. Гости расступаются, перешептываясь и бросая на меня любопытные взгляды. Двери лифта открываются, я влетаю и, не дожидаясь лифтёра, нажимаю кнопку "вниз". Нет! Не позволю решать за меня!

Выбегаю на улицу. Холодный ветер бьет в лицо, но мне всё равно катастрофически не хватает воздуха. Ярость душит меня. Голова кружится. Тени от фонарей пляшут зловещий танец. И вот я вижу родителей, спешащих за мной. Не сдерживаюсь и взрываюсь, поворачиваясь к отцу:

— Я тебе не породистая кобыла для разведения! Ты серьёзно думаешь, что я буду с Лиамом только потому, что ты так сказал?

Отец замирает в нескольких шагах, и в его взгляде мелькает сталь. Голос, обычно мягкий, сейчас становится жестким и непреклонным:

— Успокойся и не разводи истерику. Не сейчас и не здесь. И это всего лишь одно свидание, ничего больше. Эдмунд готов выделить огромную сумму на новый приют в рабочем районе, если ты дашь Лиаму шанс. Представляешь, какой это будет приют? Современный, просторный, даже с бассейном! Я дал своё слово. Одно свидание, и ты свободна. Не захочешь продолжать общение с парнем – дело твоё. Ты же не хочешь, чтобы дети остались на улице? Или позволишь своим эгоистичным капризам уничтожить их возможность на лучшую жизнь?

Его слова бьют, как пощёчина. Он знает, как играть на моих чувствах, знает, что не смогу отказать в такой ситуации. Приют для сирот, для тех, кто остался без семьи, без поддержки. Одиноких и брошенных.

— Одно свидание. И больше ничего. И не жди от меня ни улыбки, ни любезностей, — бросаю я сквозь зубы и отворачиваюсь, не в силах сдержать слезы, которые жгучими каплями текут по щекам.