ЗМиМ: Цена прибыли. Том I

Глава 4 Тропа войны

Деревню покидали гурьбой. Не имевшие понятия о военной науке, вчерашние рыбаки и кухарки, даже не пытались организовать хоть что-то похожее на колонну. Группа из трех молодых парней, красуясь перед единственной молодой девушкой, громко фантазировала и спорила о том, кто из них больше гоблинов закидает камнями. Какой-то старик громко причитал, что вот раньше гоблины были ого-го, а сейчас одно название. Дородного вида женщина с крепкими, как у кузнеца руками, наставляла деревенских подруг. Дескать, бить гоблина скалкой не сложнее, чем мужа после попойки. Все это создавало такой ореол гомона и шума, что даже глухой на оба уха дозорный почуял бы неладное. Про боковое охранение и разведку вовсе говорить не приходилось. Вдобавок деревенские продолжали считаться нейтральными юнитами, не находились под моим командованием и не открывая область вокруг на мини-карте.

Понимал ли я к чему это приведет? Безусловно. Считал ли нужным строить из себя героя и грудью прикрывать излишне деятельную непись? Отнюдь. Ответственность за поход заранее переложил на Митяя. Это не мои люди. Не я собрал и веду их в бой. Не мне за них и отвечать. Будет возможность помочь — помогу. Но быть в каждой дырке затычкой — тут вы обратились не по адресу. Я не герой и четко отдаю себе в этом отчет. К героям у меня, благодаря отцу, отношение неоднозначное.

Когда мне было тринадцать, в одной из соседних республик разгорелся гражданский конфликт, спонсируемый спецслужбами третьих стран. Беспорядки охватили несколько густонаселенных областей. Репортажи об этом крутили по всем интернет-каналам. Отец не мог спокойно смотреть, как страдают невинные люди. В первых рядах отправился добровольцем в горячую точку. Вернулся через пол года, с ранением. Очень переживал, что оставил друзей там, в пламени гражданской войны. Мать уговорила его больше не рисковать, второй раз могло не повезти. Гордился ли я им? Безусловно.

Несколько месяцев прошли мирно. Отец восстановился и вернулся на работу в МЧС. Дело ответственное и непростое. Все изменилось в день моего четырнадцатого дня рождения. Близ одного из населенных пунктов неожиданно вспыхнул крупный лесной пожар. На локализацию возгорания и вывоз жителей мобилизовали всех, до кого могли дотянуться, выдергивая из отпусков и с больничных.

Как рассказали нам позже очевидцы тех событий, в одном из домов на окраине того поселка жила пара пенсионеров. Они всеми силами упирались, отказываясь покидать дом и апеллировали тем, что «вы ж пожарники, вот и тушите». Отец с напарником тщетно пытались вытащить их наружу, пока не стало слишком поздно. Огонь подобрался очень близко, буквально облизывая стены сарая и бани.

Под ругань деда и бабки, отец силком вывел их на улицу, требуя сесть в машину. В этот момент раздался взрыв. Потом еще один. И еще. Четверых пострадавших вытащили лишь чудом, но до больницы не довезли. Уже много позже матери сообщили, что в сарае ушлый дед-чернокопатель хранил снаряды, взорвавшиеся от высокой температуры.

Продолжал ли я гордиться отцом? Безусловно. Но его самоотверженность в тот день принесла огромное горе нашей семье. Мать не смогла смириться с потерей и отправилась в лучший мир, к отцу, спустя девять месяцев. Никому не нужный подросток, с разбитым сердцем, в одинокой и серой квартире, со скромным наследством на счету, остался на попечение едва знакомой ушлой тетки. От воспоминаний о прошлом уголки глаз намокли, а зубы заскрежетали от бессильной злости. Сколько крови выпила эта тварь и ее ненаглядная дочка…

— Гоблины! К бою! Камнями их! Держитесь плотнее! — Где-то впереди Митяй раздавал рубленные команды. Скосив взгляд на сдвинутую в угол мини-карту, не обнаруживаю красных отметок, но наблюдаю, как деревенские шустро сбиваются в плотный и не очень ровный круг.

— Время умирать, твари. — Радуясь своевременной возможности выместить злобу — запускаю руку в сумку. Очередной десяток монет растворяются в бледно-зеленом сиянии трансмутации, восполняя единицу маны.

Поле боя показалось мне неудачным. В памяти всплыли кадры документалки про битву в Тевтобургском лесу. Едва различимую тропу с двух сторон зажимали невысокие холмы, поросшие лесом. Попасть в окружение здесь — раз плюнуть. И если в силе гоблины уступают крестьянам, то в подлости и коварстве могут соперничать даже с эльфами.

— Ихихи! Тупые чилавеки! Сами пришли в котел! — Высказывание невидимого оратора было поддержано дружным смехом и улюлюканьем со всех сторон.

— Вождя! Вождя идет! — Очередной возглас заставил гоблинов затихнуть.

Впереди, на лесной тропинке, показался предводитель противника. Крупный хобгоблин, с сероватой кожей и телосложением бодибилдера. Облаченный в рваный кольчужный доспех и вооруженный мясницким тесаком, он восседал на устрашающего вида белом волке. Матерый зверь и его наездник являлись бойцами третьего ранга. Недооценивать их смертельно опасно.

— Эй! Чилавеки! Я вождь Сероклык! Пусть ваш вождь выйдет! Честный бой! Если победит я вас отпущу! Иначе смерть! — Среди толпы в три десятка крестьян начался испуганный ропот.

— Да иду я! — Старосту едва не силком вытолкнули вперед. — Я вождь Митяй, будем биться!

Едва староста сделал десяток шагов от «строя», Сероклык махнул рукой и сразу десяток метательных копий, с обеих сторон, устремились в сторону поединщика. Попали не все, но Митяю хватило и одного, угодившего в шею. Еще одно пронзило грудь, опрокидывая безжизненное тело на землю. Окружающее пространство вновь наполнилось мерзким смехом.

— Тупое мясо! Смерть людишкам! За ВсехЗохаваю!

Боевой клич вождя стал спусковым крючком. Очередной десяток копий взметнулся в нашу сторону, собирая кровавую дань, а вслед за ними из зарослей хлынула волна злобных уродцев. Дожидаться покорной смерти не входило в мои планы. Выделив на мини-карте иконку белого волка — запускаю в него Поджог, повторяя трюк прошлой победы. Визг живого факела на мгновение заглушил происходящий вокруг хаос. Таймер начал обратный отсчет до возможности вновь применить магию. Секундная задержка позволила людям вспомнить о моем присутствии, воспрянуть духом и, перехватив поудобней импровизированное оружие, кинуться навстречу коротышкам.

Сопротивление откату повышено на 1. — Обрадовала меня система естественным приростом навыка.

Сшибка была страшной. Опьяненные кровью нелюди, пользуясь ловкостью и численным перевесом, наседали по трое на одного. Вот мужик с хеканьем принимает одного на вилы, а мгновением позже получает удар копьем в живот. Рядом размахнулась серпом крестьянка, срезав зеленому коротышке половину лица и ослепив кровавым веером второго. Чуть в стороне ловкий уродец проскользнул под ударом киянкой и вгрызся гнилыми зубами в руку плотника. Его тут же поддержали двое, опрокидывая несчастного мужика и кромсая короткими костяными ножами. Брызнула кровь. Мимо пролетела зеленая тушка оглушенного противника, откинутая ударом скалки. Крупной женщины, замеченной мной ранее, вошла в состояние берсерка. Пользуясь случаем, смещаюсь на пару шагов и добиваю уродца посохом.

Вы убили гоблина, уровень 3.

Сероклык, отчаявшись сбить пламя с горящей волчары, бросается в нашу сторону. Судя по бегающим из стороны в сторону глазкам — ищет виновника воспламенения любимца. Надо ли говорить, что мой внешний вид выделяется на фоне деревенщин? Почти не встречая сопротивления, играючи обезглавив двоих сражающихся, вождь орды стремительно двигался в мою сторону. Никаких шансов на победу в ближнем бою с ним у меня нет. Ментальная стрела хоть и нанесет большой разовый урон, но его может не хватить. Горение тоже не прикончит его разом, а на второе заклятье не хватит маны. Как же не вовремя…

Сблизившись до расстояния пяти метров, Сероклык растянулся в мерзкой улыбке, обнажив ряды острых желтоватых зубов. Наполненный ненавистью взгляд маленьких черных глаз не сулил ничего хорошего. Убивать меня быстро не входило в планы противника. Он жаждал мести. Зачерпнув из сумки очередной десяток золотых, вместо трансмутации кидаю их в рожу оппонента, оттягивая последние секунды до отката.

— Твои страх и отчаяние станут приправой к моему столу, чернокнижник. — Подобравшись практически вплотную, вождь с демонстративной ленцой замахнулся окровавленным тесаком.

Откат! Малый паралич! Каким бы сильным ни был хобгоблин физически, к магическим классам он не относился. Полсотни очков силы магии с легкостью преодолели его сопротивление, обездвижив на ближайшие десять секунд.

— Не играй с едой, ублюдок! — Удар навершием посоха опрокидывает замершего подобно статуе противника наземь.

Десять секунд — мгновение в мирной жизни и бесконечность во время боя. Шаг вперед и жесткая подошва сапога с силой обрушивается на продолжающего скалиться гобла. Удар, второй, третий. Выбитые зубы и кровь из разбитых губ наполняют его пасть. Удар, еще удар. Не время вымещать страх. Шаг назад и перехваченный двумя руками посох обрушивается на врага острым концом, распарывая щеку. Чертова единичка ловкости. Вновь поднимаю посох и просунув острый конец в беззубый рот, с силой давлю на древко. Раздается отчетливый влажный щелчок позвонков. Наполненные ужасом и неверием глаза вождя затягивает пелена смерти.

Вы убили Хобгоблина Наездника, уровень 18.

Со смертью Сероклыка бой не закончился. Орда с остервенением продолжила натиск на выживших, грозя похоронить нас под кучей тел. Маны почти нет. Возможности ее быстро восполнить тоже. На героизм крестьян полагаться глупо, они и так держатся дольше чем от них ожидалось. Единственный шанс — сыграть на обычаях и суевериях зеленокожих. Склонившись над телом вождя, с трудом вырываю из мертвой хватки мясницкий тесак и в три удара отделяю зеленую голову.

— Ваш вождь мертв! — Ору во все горло, вскинув неприглядный трофей над головой. — Я, великий чародей, одолел его в честном бою!

— Вождя… — Растерянный коротышка застыл в дюжине шагов от меня, так и не опустив кинжал на заслонившегося рукой паренька.

— Если есть среди вас глупец, готовый бросить мне вызов — пусть явит себя и сгорит! Остальных прокляну, ибо гнев мой страшен!

— Чернокнижник! Бежим! Бежим!

Вереща в ужасе, гоблины ломанулись во все стороны, бросая оружие и распихивая собратьев. Вслед им неслись оскорбления и воинственные крики выживших крестьян, коих оказалось немного. Промедли я на минуту, спасать стало бы некого. Устало отбросив «трофей» в сторону, опираюсь на посох, демонстративно гневно оглядываясь вокруг. Среди ужасающей картины замечаю пятно выгоревшей травы с еще живым матерым волком посередине. Грех оставлять опыт…