Злой город

Фрагмент 20

37

— Вот же сука подлючая!

А это уже Фофан не удержался, когда Серый рассказал об итогах визита пограничного воеводы к Валаху. Теперь уже и он настаивал на том, чтобы «грохнуть» говнюка.

— Запретил нам это делать воевода, — зло пробурчал Беспалых. — Прямо сказал, чтобы никакого вреда ему не причиняли. Да он сам ещё раз скажет, когда придёт сюда. С Евпатием переговорит и придёт.

— Что-то задерживается…

— Мало ли, какой у них разговор. Могли и надолго засесть что-нибудь обсуждать.

Никифор, Путята и сопровождающие их пограничники пробыли в слободе три дня. Не только с «отцами города» и Коловратом разговаривали, но и с прибывшими вместе с Валахом охранниками и нанятыми работниками. И так уж получилось, что двинулись в обратный путь вместе с бывшим княжьим дружинником, которого погрузили в сани, чтобы не растрясти верхом или на телеге. Не пустые уезжали, с боеприпасами для пограничников, сложенными во вьюки. Это, собственно, и было официальным поводом для поездки в Серую крепость.

А на следующий день — новая делегация. На этот раз из Коломны. Только не к Андрону, а к Коловрату. Звать его править городом.

— Не княжьего я роду для такого дела, — пытался отнекиваться боярин.

— А где ж нам князей для этого взять? Один Ингварь Ингваревич и есть на всё Рязанское княжество, а граду нашему без правителя никак.

Всё-таки менталитет у людей тринадцатого века отличается от того, к которому привыкли в веке двадцатом. В «родном» времени просто собрались бы толпой, да и выдвинули кого-нибудь из имеющихся в наличии «хозяйственников», а не стали бы придумывать, кого из знати со стороны привлечь к управлению городом.

— Без его воли я на такое не пойду. Будет княжья воля — сяду у вас наместником.

Уговоры уговорами, а Евпатий на своём стоял: как князь решит, так и будет.

— Тогда мы с тобой в Рязань поедем, на колени перед Ингварем Ингваревичем упадём!

В общем-то, в ситуации, когда стольный град в руинах, а князь с очень уж малой дружиной в него вернулся, даже те полторы сотни воев, которых успел набрать Коловрат, тому серьёзной подмогой будут. Вряд ли монголы заново сунутся в Рязанские Земли, опустошённые до предела. Но ведь и другие враги у рязанцев имеются. Вон, обиженный ими несколько лет назад эрзянский князёк Пургас может воспользоваться моментом и отомстить за былой разгром. В отличие от Пуреша мокшанского, он не пошёл на поклон татарам, в дебри лесные увёл своих воинов, чем их и сохранил.

Снаряжения и оружия для дружины рязанцев не пожалели. Они ведь монголов не только в своих землях били, но и Серую слободу помогли удержать. Даже пяток арбалетов с добрым запасом болтов выделили. Без разницы, где их боярин использует: в Рязани или в Коломне. Главное — будет именно у его отряда вундерваффе, способное поражать латного врага на приличной дистанции. Удобное, мощное, лёгкое, значительно более скорострельное, чем применяемые в это время крепостные «самострелы».

С отъездом всех гостей в посаде сразу же стало пусто. Даже два десятка отказавшихся ехать с Валахом работников и возниц (раз не выгорело у них заработать на «мародёрке» слободы, так они решили в ней подработать у других нанимателей) да дюжина долечивающихся раненых ситуацию с «наполняемостью» не исправили. Тем более, летняя пора, огородные работы, рыбалка, охота, на которые люди на целый из посёлка разбегаются. За исключением тех, кто постоянно на «высокотехнологичном производстве» занят.

А высокотехнологичное по этим временам многое. И электрометаллургия, в которой Борода погряз, и пережигание в специальных печах древесины на уголь, и обжиг известняка на низкосортный (другого из-за низкокачественного сырья не получается) цемент. Но самое главное — производство стекла, с которым очень и очень намаялись, прежде чем научились выдувать «пузыри», а потом из них делать толстый стеклянный лист. Мутный, неровный, окрашенный из-за наличия примесей в песке, но, за неимением лучшего, и такой за счастье вставить в окна посадских домов.

Помимо штукофена, из-за недостатка руды (и в этом монголы нагадили, распугав людей в Курском княжестве!) используемого лишь время от времени, Барбарин соорудил ещё и вагранку — печь для переплавки чугуна. Именно из него, называемого в это время «свинским железом», и было решено отлить стволы пушек, стреляющих дымным порохом. Некоторое количество чугуна образуется и при плавках, да и, добавив в тигли с кричным железом древесный уголь в необходимом количестве, чугун можно получить. Когда появится этот самый порох и накопится достаточное количество нужного металла. Пока же Борода экспериментировал, отрабатывая технологию литья в форму на основе песка.

Впрочем, к середине июля курские и переяславские купцы «раскачались». И руда пошла, и кричное железо в обмен на науглероженное «тигельное». И даже свинца пару пудов из Переяслава привезли. А вот с серой… Полтора кило.

— Курам на смех! — пробурчал Минкин, относя на склад мешочек с небольшими жёлтыми кусками серы, который пришлось купить по цене, лишь вдвое дешевле серебра.

Ну, да. Судя по пропорции приготовления дымного пороха, всего-то на пуд готового продукта. Если удастся на такое количество накопить селитры: «бродильный чан» с нечистотами — тоже экспериментальная «установка», и каким будет выход селитры, пока неясно. Зильберштейн сейчас пристраивает каморку в бане, которую будут зимой отапливать, чтобы химическая реакция не прекращалась с похолоданием, но насколько процесс эффективен, выяснится лишь к сентябрю, как утверждают химики.

Но это всё потом. Сейчас же Андрона больше беспокоило то, что ребята, уехавшие во Владимир, задерживаются. Расчётные сроки их возвращения уже минули, а мужиков всё нет и нет. Хотя, конечно, задержки в пути могут быть самые разные, не обязательно связанные с фатальными неприятностями…

Из-за этой задержки в голову лезут дурные мысли. А что, если с Ярославом Всеволодовичем не удалось ни о чём договориться? Выход из подобной ситуации только один: просто драпать. Не обязательно во Владимир. Несколько лет до того времени, когда ханы снова начнут устраивать набеги на уже разорённые земли, имеется, а за это время можно будет подготовиться к обороне на новом месте. Монголов ведь слобожане разозлили основательно, и те, рано или поздно, непременно появятся под стенами Серой крепости. Для того, чтобы сравнять её с землёй. Любой ценой, не считаясь с потерями.

Куда драпать? Можно куда-нибудь в Пронское княжество, можно к Коломне, где, с некоторой долей вероятности, всё-таки обоснуется добрый знакомый, боярин Евпатий. Хотя это, конечно, далеко не лучший вариант, поскольку уж Коловрату-то Батый тоже постарается отомстить сполна. А можно и к Москве, которая в это время деревня деревней, податься. Там ведь речки, которые в двадцатом веке либо в трубы загнали, либо превратили в ручейки-переплюйки, всё ещё вполне годятся, чтобы генератор крутить. Даже Неглинка, не говоря уже о Яузе.

Самое надёжное было бы, конечно, податься в Господин Великий Новгород. Монголы туда не добрались прошлой зимой, не доберутся и впоследствии. И правит там сам Александр Невский, от которого и пойдут все русские цари, правившие вплоть до восшествия на престол Михаила Романова. Только далеко ведь туда добираться, зараза! Несколько месяцев в пути придётся колыхаться.

Вон, Вовка Лесников тоже что-то маракует. «Ход конём», как он выразился. Но что именно — так и не рассказывает. Выпросил пару листов нержавейки со склада, соорудил какой-то маломощный станочек и жужжит им в своём «кабинете».

— Если всё получится, то будет у нас оружие, которым мы от любой монгольской орды отбиться сможем. Хоть от тридцати тысяч, хоть от ста тысяч, — темнит по поводу своей задумки Фофан.

Впрочем, зная, как у старого друга башка варит, вполне можно предположить, что изобретает он нечто сногсшибательное. Только получится ли воплотить это в жизнь? Или всё-таки придётся ноги уносить, побросав многое из того, чем уже запаслись обитатели Серой крепости?

Но это уже к зиме решать, основываясь на известиях из Орды: там ведь ситуация после пирровой победы над Русью совсем не та, о которой в привезённых из «родного» времени летописях написано.

38

Больше всех радовался возвращению «делегации», ездившей во Владимир, Алексей Алексеевич. Полуницын. Сын Крафта. Сперва, конечно, подичился, когда «главмент» подхватил его на руки, но потом, приглядевшись и узнав отца, разулыбался и принялся от восторга сучить ножками.

Задержались ребята из-за спешных дел, навалившихся на Ярослава Всеволодовича из-за смерти смоленского князя. Не очень-то устроил «старшего из русских князей» брат преставившегося Святослава Мстиславовича, вот он и окунулся в интриги, а чтобы «послы» не скучали, предложи им поездить по окрестностям Владимира, выбрать место для будущей промзоны.

— Присмотрели?

— Есть пара мест, которые подошли бы для того, чтобы реку перегородить, — не очень-то весело вздохнул Нестеров. — Пять-шесть километров от города.

— А чем тогда недоволен?

— Людей нет, чтобы этим заниматься. Ярослав городские стены восстанавливает, все силы на это бросил. А попутно — ещё и сгоревшие дома в городе приходится заново строить. Людей на нашу стройку сможет выделить только когда всё это закончит. А к зиме ещё и в Смоленск воевать собрался.

— Ты хоть с ним просветительскую работу провёл, чем ему все эти войнушки могут обернуться? — скривился Минкин.

— Провёл. Только он ссылается на обязательства перед Мстиславом, который тоже гонца прислал и настаивает на этом походе. Политика, чёрт бы её побрал!

К концу августа в крепость снова наведался Полкан. С новостями из Степи.

Не зря Андрон посчитал завоевание Северо-Восточной Руси пирровой победой Батыя. В сражениях Батый потерял почти две трети армии и теперь его войск едва-едва хватает на то, чтобы гоняться за повстанцами, поднявшими головы в Булгарии, Башкирии и Нижнем Поволжье. Даже волжско-донское междуречье полностью зачистить от половцев пока не получилось. Хотя, конечно, это — всего лишь дело времени, поскольку разгромленные половецкие племена монголы не вырезают, а насильно включают в своё войско. Плюс с востока, из зауральской Великой Степи и Средней Азии продолжают прибывать подкрепления. К зиме наверняка междуречье останется за ними, а там и на правый берег Дона конные отряды переправятся.

«Хлопок дверью» Котяна монголы оценили. Как поведали новые соседи из числа половцев и купцы (не зря же крепость Оскол прикрывает важнейший брод на пути в Юго-Западные княжества), Батый поклялся, что Котян умрёт в страшных мучениях, как бы далеко он ни сбежал. Когда командующий силами, направленными на завоевание «закатных земель», накопит войска для этого.

А вот с этим у Батыя не очень-то хорошо складывается. Дело в том, что в данном варианте истории потери ордынцев оказались вдвое выше, чем в «предыдущем». И «тогда» ему понадобилось два года между походами на Северо-Восточные и Юго-Западные русские княжества, чтобы снова довести численность войска до тех же примерно 140 тысяч, с которыми он вышел к началу прошлой зимы к границе Рязанской Земли. Ну, да. Были в этом временнОм промежутке и то же самое подавление мятежей, и набеги на Муромское и Переяславское княжества, которые не обошлись без потерь. То есть, в год к Батыю прибывало 30–35 тысяч пополнения. Теперь же, чтобы добиться такого же результата, надо где-то добывать не меньше полусотни тысяч. Либо отказаться от похода на Муром.

Почему не на Переяслав? Да потому, что это вынужденная военная операция. Переяславское княжество «нависает» с севера над Левобережьем Днепра. В 1223 году Субудей не просто так ходил к Калке. Он разведывал пути в богатый Крым, который монголам «мёдом намазан». И полуостров тоже нужно захватить, чтобы не опасаться за тылы во время похода на Запад. Так что тут уже начинает играть геополитика, как объяснил Нестеров, более других разбирающихся в этом вопросе.

— А из Курска какие новости? Валах хоть живым доехал до города?

— Живым, — усмехнулся пограничник. — Зело и на вас, и на воеводу нашего сердит, но только сделать ничего не может: грамотка-то великокняжеская никакого самоуправства не одобряла. Мутит что-то, кляузы, сказывают, строчит. Только ни Михаилу Всеволодовичу, ни Юрию Святославичу сейчас не до него: им на Смоленск, а потом на литву идти надо. А война — дело непростое, чтобы от него отвлекаться на всякие хотения боярские.

И ещё одна новость из Курска.

— Дошли до Юрия Святославича слухи про ваши сношения с Сарыбашем. Не от нас и не от вас дошли, от кого-то из половцев. Воевода отписал князю, что проведал про то, когда уже половцы к границе подошли. И одобрил то, что вы с Котяном сговорились. Мол, только благодаря этому удалось отстоять слободу. А значит, и княжьей казне ущерба не случилось. Только ты, боярин, сильно не обнадёживайся милостью княжьей: память у Юрия Святославича хорошая, и первый же твой промах он против тебя обернёт так, что мало не покажется.

Ну, это Андрон уже давно понял. Потому и не стал рассказывать Полкану о новых «шашнях», с Великим Князем Владимирским. Тем более, неизвестно, выгорит ли что с их идеей переселиться под Владимир или хотя бы обзавестись огнестрельным оружием под дымный порох.

— Из Рязани от боярина Евпатия никаких вестей не было?

Увы. Хотя, конечно, срок после ухода дружины Коловрата прошёл значительный, но ведь в это время и сами дела решаются не мгновенно, и вести о каких-то переменах вовсе не по телефону или радио сообщаются.

Но то ли Полкан точно рассчитал возможное время появления известий, то ли совпало так, что на следующее утро появился и десяток ушедших с боярином бойцов. Забрать раненых, долечивавшихся в слободе после сражения с монголами хана Орду, и тех воинов, что сопровождали посольство во Владимир. А ещё — закупить наконечники стрел и копей да пластины к доспехам для дружины Ингваря Ингваревича. В обмен на трофейное татарское оружие.

Вы думали, что такого существовать не может из-за того, что войну с Рязанским княжеством выиграли монголы? Как бы не так! Кочевники, конечно, грабили всё, что могли, включая оружие убитых русских воинов. Вот только предпочитали брать целое и, желательно, качественное. Ломаным, сильно повреждённым, пережжённым в огне пожарищ да и просто плохоньким брезговали. К тому же, в ходе зимних схваток оброненные сабли, копья, булавы с большой долей вероятности терялись в сугробах, и по весне повсеместно находились подобные «подснежники». А уж Кловрату-то точно было известно, что мастера из Серой крепости способны легко превратить даже самую низкокачественную, ни на что серьёзное не годную железяку в добротную углеродистую сталь, отлично поддающуюся закалке. Не хуже, чем сталь знаменитых «франкских» мечей, по бешеным ценам привозимых из Западной Европы.

В кои-то веки Рязанщина из-за случившегося военного поражения не испытывала острой нужды в железе. В том числе — из-за резкого сокращения числа его «потребителей». Вот только кузнецов ордынцы угоняли в неволи в первую очередь, и «перековывать мечи на орала» (или просто изготавливать новые мечи) стало некому. А потому и решился князь, наслушавшись рассказов дружинников боярина Евпатия, поменять «дармовую» добычу на качественный кузнечный продукт. Во вьюках сменных лошадей (и их, брошенных или убежавших после гибели прежних хозяев, стало в избытке) привезли почти тонну «металлолома», который и поменяли на хорошую сталь в пропорции один к пяти.

Что же касается Коловрата… По словам приехавших, Ингварь Ингваревич выслушал коломенскую «делегацию», но сразу боярина от себя не отпустил: слишком уж у него мало осталось людей, умеющих обращаться с оружием. Лишь дал обещание отпустить его в качестве наместника «как только, так сразу». В смысле — после того, как будет сформирована достаточная по численности княжеская дружина. Но заверил, что непременно даст горожанам того «мэра», которого они просят. Пусть сам Евпатий, рвущийся мстить завоевателям за погибшую во время захвата Рязани семью, и настаивал на том, что его дело — бить татар, а не править городом на дальней от них окраине княжества.

— Только куда ж ему, обезручевшему, ратиться на поле брани? — вздохнул кто-то из приехавших.