Злой город

Фрагмент 11

19

Монголы, оказалось, тоже не сидели, сложа руки. Мало того, что ещё какое-то количество юрт и шатров перенесли в новый лагерь, так ещё и по периметру старого за прошедшие вечер и ночь соорудили (вряд ли сами, поскольку работать они очень не любят) несколько бревенчатых «баррикад», за которыми укрылись спешенные воины с луками. А в тылу, на «флангах» лагеря, сконцентрировались не меньше пары туменов конницы.

— Что будем делать, Сергей Николаевич? — запросил по радио приказ Толик Жилин.

— Сближаемся на дистанцию метров четыреста до этих самых баррикад, встаём и открываем огонь по коннице.

— Километра полтора… Далековато будет, точность никакая.

— А нам она нужна при стрельбе по площадным целям? Главное — чтобы граната где-нибудь посреди толпы упала. По брёвнам из пулемётов не стреляй: ни к чему монголам знать, какую толщину деревянной преграды пулемётные пули пробивают.

Конница бросилась врассыпную уже после первых двух залпов, но пока эти толпы сумели рассредоточиться, в их массе успели разорваться ещё четыре гранаты. Менее эффективно, чем предыдущие, рванувшие внутри плотного строя, но всё равно некоторый ущерб врагу нанесли.

— Толя, прекращай огонь, — приказал Беспалых, увидев, что татары снова начали собираться, но ещё метров на пятьсот дальше.

— Так их же и там можно накрыть.

— Я повторяю: нефиг врагу знать характеристики нашего оружия. Нам монголов ещё под Серой крепостью встречать, так что пусть пока остаются в неведении. Лучше расхреначим пару баррикад, а после этого подползем поближе, пострелять из пулемётов.

Семьсот тридцать пять граммов взрывчатки, заложенных в осколочную гранату ОГ-15В, мало, чтобы разнести груду брёвен одним выстрелом, так что на разрушение четырёх баррикад пришлось истратить двенадцать из тридцати восьми, остававшихся на сегодняшнее утро. И эти взрывы дали непредвиденный эффект: остатки баррикад очень быстро разгорелись. А когда БМД направились к образовавшимся брешам в татарской обороне, запылали и остальные. Довольно дружно запылали, что наводило на мысль: явно ведь брёвна заранее смолой облили.

— Вот гады! Они же опробуют тактику, как с нами можно бороться, — пробухтел капитан.

И в подтверждение его слов из-за этих «костров» в остановившиеся боевые машины десанта полетели стрелы с привязанными к ним кусочками тлеющей пакли. Ну, на это вообще можно не обращать внимания. Если от прилипшей к опорным каткам смолы или сильного пламени ещё могут загореться резиновые бандажи этих катков, то на «вычищенных» наконечниками стрел до голого металла корпусах машин стрелам с паклей просто нечего поджигать.

Разъехались, обходя огненную преграду, чтобы приблизиться к коннице и получить возможность пострелять по укрывающимся за дымовой завесой лучникам. И обнаружили, что бревенчатыми баррикадами степняки не ограничились. Часть периметра была обнесена наклонно врытыми в землю кольями. В отличие от конницы, БМД при штурме такой преграды не «покалечится». Хотя, конечно, если колья установлены часто и в несколько рядов, то её они могут остановить. До следующего разгона и тарана. И тоже Сергей запретил штурмовать колья: пусть думают, что этим можно остановить «драконов». Ведь как писал китаец Сунь Цзы, неплохо разбиравшийся в военном деле: если ты слаб, показывай, что силён, если ты силён, показывай, что слаб.

Зато, помимо урона, нанесённого лучникам, снова удалось приблизиться к коннице на «заветные» полтора километра и «поприветствовать» её восемью выстрелами из пушки «Гром».

«Осталось по пять гранат на ствол», — про себя посчитал капитан.

— Анатолий, возвращайся ко мне, не заходя на территорию лагеря, — отдал он команду по радио. — Есть идея.

То ли сам Батый, то ли кто-то из его советников, среди которых попадаются такие «мозговитые», как Субудей, покойный ныне Джэбе и Бурундай, явно решил пожертвовать частью войска, чтобы выявить слабые места «драконов» и научиться бороться с ними. Потому выделенная для этого очень даже немалая сила и ведёт себя столь пассивно. Может быть, даже заманивая крошечный отряд Беспалых в какую-нибудь ловушку. А значит, не следует идти туда, куда тебя ведут.

Похоже, то, что «драконы» не стали врываться в почти обезлюдевший старый лагерь, несколько озадачило татар. Но ещё больше озадачило, когда обе боевые машины, соединившись, рванулись туда, где дымил кострами новый, перенесённый с «плохого» места.

Ясное дело, приближение угрозы в нём заметили издали, и к его окраине потянулись воины, поспешно выстраиваясь в боевой порядок. Но приблизиться на «заветную» дистанцию открытия огня из пушек боевым машинам десанта, оторвавшимся от пустившихся в погоню защитников старого лагеря, удалось. И даже ближе неё, что позволило полностью израсходовать оставшиеся орудийные выстрелы и открыть шквальный огонь как из пулемётов, так и из автоматов.

А дальше началась уже привычная карусель: огонь из «стрелковки» по накатывающим волнам вражеской конницы, периодическое «фа-фа» чуть охрипших от множества вмятин в корпусах тифонов, и медленное отступление в направлении Козельска, чтобы возле него уйти за реку. Прощайте, герои города, который на многие века станет образцом русского мужества в борьбе с иноземными захватчиками. Чем могли, тем пришельцы из будущего вам помогли.

Сборы надолго не затянулись. Палатки, спальники и прочее походное имущество, кроме котелков с едой, караулящие убрали в прицепы заранее. Так что перекусили, набили пулемётные ленты и автоматные рожки патронами, дозаправились, прицепили к БМД очень сильно полегчавшие прицепы, и в обратный путь.

С беженцами из города так и не увиделись. Скорее всего, они, уходя на юг, старались держаться подальше от прибрежной опушки, близ которой отряд из Серой крепости разбил лагерь. А к полудню, когда он тронулся в обратную дорогу, уже успели уйти достаточно далеко.

Мудрить не стали, остановились на ночлег тоже в лесу под Мценском, где ночевали по пути к Козельску. Как выразился кто-то из ребят, на «намедитированном» месте. Только время для отдыха существенно увеличили: устали ведь все за прошедшие боевые дни и ночи, вот и отсыпались, отъедались целый день и две ночи. Ну, и технику обслужили перед длительным броском домой.

Новосиль, Русский Брод, Ливны. Уровень воды в реке Сосна в этом месте уже тоже начал спадать, как и в Жиздре. Значит, скоро конец стоянию войска Батыя под Козельском. И начало ожидания, когда часть его армии двинется в сторону Серой крепости. Не специально к ней, а гонять кипчаков хана Котяна, но наверняка наведаются и к её стенам. По крайней мере, об этом городке над Доном монголы знают, а поскольку с каменными (на самом деле — бетонными) крепостями на Руси они ещё не сталкивались, то не поленятся глянуть, что за диво такое появилось у них под боком.

Сами они свои города вообще никакими стенами не обносят. Вон, Василий Васильевич как-то рассказывал, что огромнейший по тем временам Сарай-Берке, превышавший по численности населения Париж этой же эпохи, не имел вообще никаких стен, рвов и валов. Просто стояли, раскинувшись на много километров в длину и ширину, посреди степи глинобитные дворцы, утопающие в садах. Никого не боялись «покорители Вселенной»! За что пару раз и поплатились. Насколько помнил Беспалых, столицу Золотой Орды грабили то ли новгородские, то ли вятские ушкуйники, а потом, в 1480 году, как раз в дни Стояния на Угре, и кто-то из князей-вассалов московских правителей набег на неё устроил. Собственно, по этой причине всё на той Угре без сражения и обошлось: очень многие монгольские военачальники, наплевав на ханскую волю, рванули выяснять, что с их семьями в разграбленном «урусутами» городе.

Но это — дела очень далёкого будущего. И случится ли такое вообще, никто из ныне живущих не узнает. Пока же надо просто добраться домой.

А вот с этим не заладилось. Километров шестьдесят после переправы через Сосну отъехали, как со стороны моторного отсека БМД капитана раздался странный звук, и боевая машина, прокатившись по инерции несколько метров, встала с умолкшим двигателем.

— Твою мать! — рявкнул механик-водитель. — Приехали, тащ капитан! Движок стуканул.

20

Раньше Бату только слышал об этих демонах, появляющихся неведомого откуда и исчезающих неведомого куда. Впервые их упомянул верный Субуде-багатур, которому они помешали полностью разгромить войско урусутов в битве на реке Калка, во время его беспримерного рейда через Кавказ к Крыму, а потом назад, к разорённым Хиве и Бухаре. Тогда многие обвиняли старика, что он выдумал эту историю, чтобы оправдать неудачу. Пусть неудачей это и нельзя было назвать: и кипчаки, и урусуты потерпели поражение, и монголам лишь не удалось добить бегущих. Нельзя назвать слова Субуде выдумкой ещё и потому, что все, пережившие и эту битву, и случившуюся после этого неудачу в Булгарии, повторяли то же самое. Только более красочно, раздувая и размеры драконов, и их способности. Сходились в том, что они плюются огнём, ревут так громко, что от их голоса умирают не только кони, но и некоторые люди, а их шкура совершенно не пробивается никакими стрелами.

Потом была битва с рязанцами у крепости Воронеж, где снова появилось одно из этих смердящих, рокочущих и ревущих чудовищ, оставившее на снегу множество следов, похожих на те, что оставляет змея, ползущая по песку. Но помешать монгольской победе оно уже не сумело. Как и позже, возле урусутского города Пронск.

Всю остальную зиму, пока победоносные тумены армии Бату-хана разоряли и жгли города и поселения урусов, об этих отродиях не было ничего слышно. То ли впали в спячку, как лесные медведи или степные сурки, то ли где-то затаились. Кое-кто, не слышавший их ужасающего рёва, не видевший, как умирают воины, сражённые невидимыми стрелами, от которых в телах и доспехах остаются лишь их медные, со свинцом внутри, наконечники, снова стал поговаривать о том, что это выдумки трусов.

Теперь же хан Улуса Джучи своими глазами посмотрел на тех чудовищ, что, скорее всего, послал против его воинов сам повелитель подземного царства мёртвых Эрлэг. Именно к такому мнению пришлись шаманы-камы. Драконы всё-таки умеют летать, а эти металлические «черепахи» лишь ползают по земле, не смея оторваться от стихии своего повелителя. Следы их — как следы змей, порождённых Эрлэгом для того, чтобы вредить людям, пышут они пламенем, стихией, подвластной повелителю царства мёртвых, умеют плавать по воде, в которую он нырял, чтобы добыть ил для создания земли.

Пусть чудовища и невелики, но явно унаследовали черты прародителя: длинный железный нос, торчащий прямо изо лба. Из головы, величиной с круг дымового отверстия юрты, растёт единственный гибкий тонкий рог, похожий на корень дерева. А поскольку вход в подземные владения Эрлэга находится где-то на западе относительно мест изначального расселения монголов, то, скорее всего, именно поэтому чудовища стали попадаться им только здесь, в землях урусов.

И не только металлические черепахи, но и невидимые, свистящие в ночи и поражающие огнём духи. Впрочем, свистящие духи и пожирающих огнём слуг-духов. го царства поражают не только и не столько огнём, сколько бесформенными обломками железа, способными пробить сразу несколько человеческих тел или лошадиную тушу. Особенно самыми крупными из них, напоминающими по форме навершие булавы с десятью рёбрами-«перьями». О приближении такого духа можно узнать по его визгу, но сами они вырываются из-под земли. С пламенем и грохотом, оставляя на месте, где они вырвались из владений Эрлэга, большую круглую яму.

Здесь, под русским городом с дикарским названием Козельск, слуги правителя царства мёртвых особенно распоясались, стараясь нанести людям побольше вреда. А значит, русские колдуны, живущие в этом городе, скорее всего, вступили с ним в сговор, и теперь служат злу. За одно только это после того, как город падёт, они должны быть уничтожены до единого, чтобы больше не могли навредить людям.

К сожалению, пока не удалось не только убить, но и повредить главных помощников Эрлэга, те самые металлические чудовища. Хотя нельзя сказать, что этого не пытались сделать. Ведь ещё на Калке, в год чёрной водной Козы, Субуде-багатур заметил, что «черепахи» стараются не подпускать к себе большие отряды воинов. То же самое было и под Воронежем, и под Пронском. Вот темники и старые опытные бойцы и предложили устроить загонную охоту на них, заманив в старый лагерь, который пришлось покинуть из-за «свистящих духов».

Демонам были приготовлены самые разные ловушки, надеясь на то, что хоть какая-нибудь из них сработает. Это и стрельба в упор сразу нескольких сотен лучших лучников, и преграды из куч брёвен, и вырытые между повреждёнными юртами ямы-ловушки, и врытые в землю толстые колья, какими зачастую срываются конные атаки, и метательные машины с огромными луками, способными отправить стрелу, длиной в два человеческих роста и толщиной в руку, на расстояние в триста шагов. Но «черепахи» так и не заползли в старый лагерь. Зато удалось узнать, что внутри них сидят люди (или человекоподобные слуги Эрлэга), которых можно ранить стрелой. Несколько человек видело, как один из лучников поразил такого, высунувшегося наружу, после чего «черепаха» стала плеваться невидимыми огненными стрелами намного реже.

Вассалам Бату-хана (жизни монголов священны, и в «охоте» участвовали только воины из числа покорённых народов) это появление под Козельском отродий повелителя царства мёртвых стоило очень дорого. Не зря уже среди воинов поползло новое название Козельска — «Злой город». Но то ли цены, заплаченной урусутами за помощь тёмных сил, не хватило на полное уничтожение всей монгольской армии, то ли ранение одного из тех, кто сидит внутри «черепах», повлияло. В общем, чудовища, посланные Эрлэгом, также неожиданно исчезли, как неожиданно появились несколькими днями ранее.

Тризну по погибшим в «Битве с демонами» устроили пышную. Брат правителя Улуса Джучи, Орду-Ичен, человек мудрый, хоть и не отличающийся воинскими талантами, посоветовал так поступить из-за того, что среди воинов, помимо страха перед исчадиями мира мёртвых, поползли неприятные разговоры о том, что долгое стояние под Козельском только ведёт к неоправданным потерям. Ведь если считать умерших от ран, то из шестидесяти пяти тысяч, пришедших сюда с севера Руси, под «Злым городом» погибло пятнадцать тысяч. Полтора полноценных, а не сильно поредевших в походе, тумена. Слава Великому Тенгри, что ни один из детей и внуков Потрясателя Вселенной не погиб в «Битве с демонами», но горе пришло в юрты и шатры сразу двенадцати тысячников, либо самих лишившихся жизни, либо отнёсших на погребальные костры собственных детей. Как это было, например, с сыном предводителя народа мокша Пуреша, Атямасом.

Всю ночь девять десятых монгольского войска, пока одна десятая охраняла лагерь, пили кумыс и русские меды, ели мясо жертвенных животных, пели заунывные поминальные песни. А утром на юг умчались гонцы с приказом упрямцу Бури, грабящему небольшие черниговские городки, с приказом возвращаться в походную ставку Бату-хана. Этому строптивому Чингизиду, осмелившемуся спорить с повелением кагана о том, кто возглавит поход к «Последнему морю», мало славы, добытой в землях Рязанского и Владимирского княжеств, и он отправился добывать её во владениях Черниговского князя. Как только тумен Бури вернётся, а осадные машины для разрушения стен Козельска будут построены, придёт пора рассчитаться с прислужниками Эрлэга из этого города и решить, какие именно войска двинутся на юг, чтобы разгромить кипчаков Котяна, а какие вернутся в степи близ реки Итиль, чтобы покончить с мятежами недавно покорённых народов.

Решение о походе на Запад было принято на съезде Чингизидов в Карокоруме три года назад, тоже в год Козы, но зелёной деревянной, и с тех пор немало народов было покорено. Но некоторые из них, как докладывали гонцы, пока ещё могли добраться до лагеря Бату-хана, решили, что после ухода главных сил монголов у них появился шанс вернуть себе самостоятельность.

Глупцы! Никто и не рассчитывал, что удастся завоевать множество западных стран только теми войсками, которые ушли на Русь. Всё новые и новые отряды воинов со всего пространства от Кореи до Грузии, от холодных северных лесов до речных долин южных рек, в которых круглый год растут сладкие фрукты, продолжают прибывать в низовья Итиля. И у правителя Улуса Джучи хватит сил расправиться со всеми непокорными перед решительным походом, который завершится тем, что копыта монгольских коней омоют воды Последнего моря.