Зеркала миров

Глава 8 Отраженный мир

Сплетая тысячи путей

В один глубокий, как река

Хотя куда мне плыть по ней

Не знаю я пока…"

Древняя история.

Из летописи времен. (**)

Рассуждая о далёком прошлом планеты, и находя следы катастроф происходивших в геологической истории Земли, учёные опираются на материальные свидетельства: кратеры, тектиты, остатки вещества в слоях соответствующих времени столкновения и другие доказательства соударения с небесным телом.

Вот только все эти свидетельства принадлежат лишь одной, нынешней, трехмерной реальности нашего мира.

Ветра Времени тщательно укрывают истинное прошлое от пытливого взора исследователя.

Веря в непогрешимую мощь науки, мы забываем о том, что физические законы природы незыблемы в течении определённого времени. Например, в период существования нашей цивилизации.

Людям, привыкшим к трехмерности исследуемого мира, невозможно даже вообразить, что когда-то их собственный мир был совершенно иным.

В Хрониках Акаши есть упоминание о том, что в очень далёком, уже позабытом человечеством прошлом, их мир принадлежал шестимерной реальности.

Только представьте. Шестимерной! А она допускает многое, то что невозможно для жестких рамок трехмерности, то что сегодня назвали бы чудом или колдовством.

Люди позабыли о тех далеких, временах, когда повсюду царила магия.

В лесах, в воде и в горах обитали волшебные существа. Сказочный мир чародейства был огромен, полон очарования жизни и бесконечной красоты волнующих тайн мироздания.

То, что мы, из своего трехмерного мира видим как астероид, на самом деле не является им.

На самом деле странствующий осколок, нарушивший безмятежное существование древнего мира, пришел из далеких глубин десятимерных пространств.

Он лишь частично прикоснулся к чужой реальности и отправился скитаться дальше по мирам мироздания.

Но зацепив грань мира, порождение десятимерного пространства запустило фатальные процессы, которых хватило бы для полного распада и уничтожения жалкой частицы низшей реальности.

Если бы мир был обычным, то так скорее всего и произошло бы.

Однако природная магия древнего мира словно щитом закрыла его и спасла от неизбежной гибели. К сожалению сил волшебного щита оказалось недостаточно, чтобы удержать равновесие.

И тогда шестимерная реальность, разделилась на два новых мира.

Похожие, как две капли воды, но очень разные. Каждый, со своей заново родившейся историей и частицей памяти об измененной реальности.

Наш мир, тот который мы хорошо знаем, погрузился в новую трехмерную реальность, постепенно теряя память о далёком прошлом.

И мир магии, который сохранился в своём шестимерном пространстве. Он, как и ранее, по-прежнему подчиняется древним законам мироздания и условиям шестимерного измерения.

Наверное ученые еще долго будут спорить о планете «Нибиру», якобы скрытой за Солнцем, или об астероиде погубившем динозавров.

К сожалению, они исследуют иллюзорное прошлое планеты и свидетельства принадлежащие трехмерной реальности. Свидетельства событий прошлого, которое могло бы быть, если бы миллионы лет назад, наш мир был трехмерным, как и ныне.

А если этих событий не было? Если они миф, отблеск иных форм из других пространств, всего лишь отголосок трехмерного прошлого смежного мира, чужого прошлого иного трехмерного пространства?

К сожалению, ученые слишком уверены в своих фактах и непогрешимости выводов.

Может быть поэтому мало кто помнит, что у нашей планеты есть зеркальный двойник живущий в условиях шестимерной реальности. В нем по-прежнему живо то, что давно перешло в область мифов и сказок на Земле.

Наше далекое прошлое, волшебство, чародейство, магия скрыто в ином измерении. Кто об этом знает?

Только поэты и мечтатели.

Но они, да и никто из живущих сегодня, не подозревает, о еще одной реальности, возникшей в роковой момент столкновения с небесным странником.

Сила удара о магический щит была столь сильна, что между мирами возникла отражённая реальность. Рождённая из звёздной пыли и остатков магического щита, она была как настоящая. Почти.

В ней смешались сны и явь, мечты и грубая действительность, отчаяние и вера, сказка и отрицание магии.

Театр теней.

Мир отражения, мир иллюзии, мир-тень. Тот самый мир Полянского, в который случайно открыли портал из привычной нам реальности.

Частично, мир Полянского являлся и отражением позабытого, дальнего прошлого человечества.

Скользя по грани чуждых ему реальностей, иллюзорный мир постепенно растворялся в них, оставляя частицы чужой памяти.

С самого начала он был обречен. Ведь отражение — не вечно.

— Странно. Иногда кажется, что эта девица может и уцелеть.

— Возможно да. А может и нет. Если она нужна этому миру, то он, сам, не даст ей погибнуть.

Голоса из зазеркалья.

Как обычно, рука метнулась к кнопке перехода, но так же как и в прошлый раз мысль об одиноких, беззащитных дракончиках ожидающих спасения, вновь остановила это движение.

И больше она уже не отвлекалась на посторонние мысли.

Вокруг неё вновь лилась кровь, а рядом дышала смерть.

Звон металла и уход от разящего лезвия. Еще удар и вновь ей чудом удаётся уйти, отбить новый удар и вновь ускользнуть.

Мари могла бы попытаться использовать старый приём с подсечкой, но сейчас на этот финт просто не оставалось времени.

Плечо обожгло, когда она уклонилась от меча в последнее мгновение. Где-то на краю обзора промелькнула картинка сражающегося Фалько.

Он удерживал сразу двоих. В руках — меч и кинжал. А вот теперь только меч, ибо кинжал ударяет в глотку напавшего на неё воина.

Захрипев тот валится в пыль, но этот поступок дорого обходится Фалько. Меч противника успевает вскользь задеть его. Кровь капает на дорогу. Рука конюха бессильно повисает.

Мари устремляется в отчаянную безнадежную атаку, но к счастью, ей не удаётся совершить это самоубийство. Ибо из лесных зарослей появляется Йен и сразу же второй из нападавших падает напоровшись на лезвие его меча. Последний попытался удрать, но поздно.

Фалько и Йен успевают повалить и связать его.

— Отпустите, добрые люди, — завопил тот внезапно тонким голосом.

Мари торопливо нашарила в складках камзола небольшую, закамуфлированную под обычную флягу — экстренную аптечку. Сейчас самое главное остановить кровь.

— Как Шен? — хрипло спросил Фалько, пока Йен рвал чистую запасную рубаху на повязки, и осторожно, но в то же время очень умело бинтовал его рану.

— С лошадьми оставил, — пробурчал Йен. — Тихо. Не дергайся. Как же ты умудрился подставится? Это ж надо так отхватить. Хорошо, что кость не задета. Это очень хорошо. Так.

— Проглоти вот это, — Мари, протянула ему капсулу с универсальным обеззараживающим и восстанавливающим средством.

— Что это? — удивился Фалько покорно глотая пилюлю.— Травки-муравки?

Наверное, даже в том далёком прошлом, лекари вовсю пользовались препаратами изготовленными из лекарственных трав.

— Да, — кивнула Мари подавая ему флягу с чистой водой, запить лекарство. — Да. Травки-муравки.

Ее рана уже не кровоточила. И почти не болела. Да и если сравнивать с ранением Фалько, то у нее так просто, вообще — царапина. Тонкая пленка заживляющего пластыря уже к вечеру сведёт эту ранку на нет.

Физически с ней всё было в порядке. Но вот морально…

Мари встала и с трудом передвигая негнущиеся ноги подошла к Егонию. Её спутник нелепо распластавшись на спине лежал мертво уставившись в небесную синь, а во взгляде навечно застыло удивление. Похоже, что стрела попала в сердце. Крови было мало и умер он мгновенно.

Только ему она могла довериться в этом мире. Только ему одному.

Словно наяву, в памяти прозвучали слова Егония.

— Сколько еще людей должны погибнуть из-за тебя?

Мари закрыла глаза пытаясь изо всех сил сдержать слезы.

Почему-то внезапно вспомнились слова песни, которую исполнял бородатый бард, чем-то похожий на Егония.

Это было на последнем занятии по исторической реконструкции, еще там. Еще дома. В том мире. Боже, как же давно это было.

— Из-за угла, из-за куста

Из-за чужого злого крика

Сраженье, ярость, боль, огонь.

Как наша жизнь порою зыбка…

— Как воин я паду в сраженье где-то

И только близкие услышат тихое прости. — тихо прошептала Мари.

— Мы похороним его в ближайшем селе, — прозвучал рядом голос Фалько.

Мари порывисто вздохнула. Глаза вновь наполнились слезами. Фалько бережно коснулся ее плеча здоровой рукой.

Так они и стояли молча, пока не появился Шен со всеми лошадьми.

— Ромашку зацепило, — непривычно тихо произнес он. — Добить надобно бы… Но… у меня рука не поднимается.

— Где? — выдохнул Фалько.

Через минуту, они были уже на лошадях и устремились за Шениным.

Неподалеку от тракта за густой порослью орешника, на небольшой поляне лежала пегая лошадка.

Увидев их она тихо заржала. Наверное так же приветственно замяукала бы кошка при виде хозяйки.

Животные всегда верят человеку. Верят до последнего мига своей коротенькой жизни.

Верят, что он их накормит, поможет. Спасёт.

Стрела глубоко вошла в бедро. Увидев людей, Ромашка вновь попыталась встать и не смогла.

— Йен, — тихо произнес Фалько. — Я не смогу.

— Думаешь, я смогу? — зло огрызнулся тот.

Мари уже была внизу рядом с раненой лошадью.

— Не надо добивать! — она опустилась на колени и достала аптечку. Вдруг регенерирующий пластырь с обеззараживающим поможет и лошадке.

Разумеется, где-то глубоко в подсознании Мари подозревала, что её не похвалят за нецелесообразный расход жизненно необходимого средства, но она не смогла бы отвернуться и молча пройти мимо.

— Извлеките стрелу! — распорядился «лорд» доставая тюбик с живительным пластырем. — И приготовьте тряпки, чтобы унять кровь.

Разумеется, как только Йен выдернул стрелу, кровавая струйка потекла сразу, но хорошо хоть крупные сосуды оказались не задеты. Мари вытирала кровавые потеки, и одновременно старательно наносила на рану слой за слоем, почти прозрачный, жидкий пластырь.

Получится или нет? Получится… или… Нет?

Отчаянно стучит сердце. Сейчас только от нее зависит будет ли жить эта замечательная лошадка. Только от неё.

Получится или нет?

22 век. Станция перехода. День внезапного обрыва связи с миром Полянского.

— Как это может быть? — пытал Зимин теоретиков. — Вы изучали этот объект почти пять лет. Почти пять лет вы составляли отчеты согласно которым его населяют мирные народы. Мирные!!!

— Если учесть, то что нес этот Аристарх на совещании, — заметил один из исследователей Р. Санин. — Так вот. Если учесть его предположения, то… Получается, что мир Полянского — это, по сути, отражённая реальность. Согласно теории Пристли такой мир действительно непредсказуем и в момент распада в нем могут сочетаться вещи совершенно противоположные. Причём его жители не заметят, что что-то изменилось, так как они возможно изменятся и сами. Ибо когда реальность трещит по швам, то происходить может что угодно.

— Так. — прорычал Зимин. — Значит— так.

Он вышел из отдела и направился в отдел перехода к пока еще действующему порталу.

Живительная сила исцеляющего пластыря подействовала. Не сразу, но кровь постепенно перестала идти, а рана похоже затягивалась.

— Придержи Ромашку, — попросила Мари Шена. — Ей пока нельзя двигаться.

— Охренеть, — пробормотал Йен. — Мы и не знали, что вы лорд так хорошо знакомы с магией.

— Знаком не так хорошо, как надо бы, — Мари встала, все еще не отрывая взгляд от лошади. Свежей крови не было и рана действительно исчезала буквально на глазах.

Она облегченно вздохнула и только сейчас посмотрела на Фалько.

Он молча улыбался. Даже не так. Его лицо освещала улыбка. Она лучилась в счастливых глазах и там было столько тепла, что на какой-то миг Мари показалось, еще немного и наплевав на мнение окружающих конюх просто подойдет к ней и обнимет… лорда.

Она поспешно отвернулась.

Зимин успел вовремя. Петр Звездочкин и Иннокентий, уже полностью экипированные, готовились шагнуть в портал.

— А ну, назад! — рявкнул Зимин. — Живо! Еще шаг и я отключу эту чертову игрушку.

Он повернулся к техникам.

— Эх, вы. А мне сообщили бы потом по факту? Так?

— Нуар Карлович! — взмолился Петя. — Нельзя нас сейчас останавливать. Это я привлек Мари к нашему проекту. И если с ней что-нибудь случится — в жизни себе не прощу!!

— Герой! — скептически усмехнулся Зимин и повернулся к Иннокентию. — Ну а ты чего? Уж от кого, но от своего гм… зама я признаться, такого не ожидал.

— Не могу же я отпустить его одного? — резонно возразил тот старательно стараясь не смотреть в глаза начальству.

— Так. А теперь, сняли с себя весь этот балаган и отправляемся ра-бо-тать! Ибо, пока не восстановим связь и не выясним причину произошедшего, туда никаких переходов!!

— Но Мари там осталась совсем одна! — завопил Петр.

— И что теперь? Она там, а вы тут!! — загрохотал Зимин. Даже техники подпрыгнули от вопля начальства.

— Что я скажу завтра вашим близким? Что отправил вас туда — незнамо куда⁈ А если этот чертов переход сработает сейчас в космическое пространство? А?

Он повернулся к техникам.

— Никого туда не пускать. Туда — никого. Только оттуда. Нарушитель будет нести ответственность согласно уголовному кодексу. Преднамеренное убийство.

— Нет такого, — попытался возразить Иннокентий, но Зимин его прервал.

— Есть. С сегодняшнего дня, с этой минуты я запрещаю использовать экспериментальное оборудование даже в служебных целях. Ибо такое использование несет прямую угрозу жизни испытателя. Следовательно соучастники данного нарушения, сознательно идут на убийство исследователя. И это я еще не говорю о немедленном увольнении и административном штрафе за нарушение дисциплины. А он поверьте будет не малым.

— Эх, не успели. — пробормотал Петр.

Мир Полянского.

— Глупцы. Учатся, учатся, диссертации защищают, а все равно не знают даже самых элементарных вещей. Вот скажи мне Феденька. Что такое отражённый мир?

— Мир, который отражает обе диаметрально противоположные…

— А если подумать?

— Две реальности…? Так? Или нет. Мироздание неизмеримо и два мира нельзя изолировать от остальных.

— Теплее. Продолжай.

— Значит мир Полянского в момент распада отражает что угодно. Так?

— Совершенно верно. Это только в момент рождения он сохранял свойства двух миров. И соответственно являлся неким дубляжом, копией. Копией возможного прошлого «реальности нашего пребывания»(***) и частично дубликатом другой реальности.

— Но это тень…

— Да. Он недолговечен. Но обрати внимание Феденька, каждый из его жителей имеет своего двойника в иной реальности. Или же в прошлом другой реальности. Себя самого. Себя — настоящего. Ведь те, что принимают участие в так называемом мире Полянского, всего лишь тени. Любой житель этого мира — не настоящий. Так — тень, фикция, образ. Только лишь наблюдатели из чужой реальности, совершившие переход остаются в единственном экземпляре. И только они живут и умирают по-настоящему.

— И они не подвержены изменениям…

— Может быть и так. Знаешь Феденька, у попавших в этот театр теней извне, очень высокая пластичность. Они могут приспосабливаться к быстро меняющимся условиям внешней среды. Мдаа. Успевают приспособиться если выживут. Хотя мы с тобой знаем, что выжить там не так уж и просто. Да, с точки зрения тех, кто пребывает внутри этого, гмм… образования, катастрофические процессы могут растянуться на десятки или даже сотни лет, а не происходить мгновенно, как если бы мы рассматривали их со стороны мироздания. Так вот. За время распада, в отражённом мире возникают совершенно невероятные связи, которых не было ранее.

— Последствия отражений десятков иных миров

— Да. Всего лишь отражения настоящих реальностей. Только отражения…

Продолжение следует.

(**) — все сказанное из «летописи времен» является чистейшим вымыслом автора.

«реальности нашего пребывания»(***) — речь идет о родном мире Мари, т.е. той реальности, в которой, в момент разговора пребывают оба собеседника.

(Примечание от автора.

Эти сведения об отражённых мирах не совсем вымысел. Некоторые ученые предполагают, что и наш мир является неким отражением реальности высшего ихмерения, допустим шестого. Или пятого.

За основу они берут катастрофическую скорость изменений происходящих в нашем мире и некоторые другие параметры. Но так как рассуждения эти пока что не имеют научного обоснования и мало упоминаются в сми, даже как обычная гипотеза, то автор взял на себя смелость использовать их, в фантастике.